зашипела она, - я говорила вам, что не потерплю мужчин в своем доме. Вы должны немедленно уйти, - добавила она, обращаясь к Гарэту.
     - Ее не будет здесь через пять минут, - резко сказал Гарэт, - так что подите прочь!
     - Как смеете вы разговаривать со мной таким тоном, молодой человек? - возмутилась миссис Лонсдейл-Тейлор. - Как насчет квартирной платы? Она должна мне шестьдесят фунтов.
     Засунув руку в карман, Гарэт вытащил пачку денег. Отсчитав шесть десяток, он протянул их ей. Потом взглянул на бедного маленького Манки, дрожащего в чемодане.
     - Сколько вы хотите за эту собаку?
     - Она не продается. Это собака моего покойного мужа.
     - Десять фунтов, - сказал Гарэт.
     - Я не уверена, что поступлю правильно.
     - Двадцать, - сказал Гарэт и сунул деньги ей в руку. - А теперь иди отсюда, толстая ведьма, и никогда не обижай тех, кто слабее.

***

     Через три четверти часа Гарэт и два бездомных существа, добравшись до дома, сидели в гостиной. Хотя я надела один из его свитеров, а в руке у меня был стакан бренди, я опять испытала жуткий приступ лихорадки. Напряжение становилось невыносимым. Слышно было только, как Манки грыз в полном экстазе остатки бараньей ноги, которые Гарэт отыскал для него в холодильнике.
     - Он абсолютно счастлив, - сказал Гарэт. - Теперь моя очередь. Иди ко мне.
     - Не могу, - сказала я сдавленным голосом.
     - Ну ладно, тогда я сам к тебе приду.
     Он присел на софу в футе от меня. Я уставилась на свой стакан бренди.
     - Я собираюсь сейчас произнести небольшую речь, - сказал он. - Если бы ты только знала, что я пережил с того момента, как мы вернулись после того уик-энда. Я сгорал от любви к тебе. Знаю, что проявлял это нелепым образом, пытаясь побороть свое чувство, но я боялся выдать себя, потому что никак не мог предположить, что ты можешь испытывать ко мне подобные чувства. Я и согласие заняться делами "Сифорд-Бреннан" дал только потому, что это давало мне возможность контакта с тобой. И это еще не все. Я старался добиться расположения твоего дегенеративного братца Ксандра в надежде, что он может замолвить за меня словечко. Я звонил каждый вечер Джеки, проверяя, все ли у тебя в порядке. Как ты думаешь, почему никто из мужчин у тебя на работе и близко к тебе не подошел? Да потому, что я бы немедленно уволил за это любого.
     - Я тебе н-не верю, - сказала я недоверчиво.
     - Не перебивай, - сказал он. - Ты совершенно права насчет того, что я "блюститель нравов из Уэльса". Я не могу вынести никого рядом с тобой. Я едва пощадил Джереми и Чарли. А сегодня днем, как ты видела, я совсем потерял голову.
     - Ты был великолепен, - выдохнула я, протянув руку, чтобы дотронуться до его бедного пострадавшего глаза.
     Усмехнувшись, он поймал мою руку и прижал к своей щеке.
     - А теперь кое-что насчет воспитания. Я говорил с Ксандром. Он рассказал мне о вашем детстве, о родителях, о том, как с вами паршиво обращались. Все это теперь позади.
     И встав на колени возле меня, он меня обнял. Я заплакала.
     - Что случилось? - прошептал он.
     - Ничего хорошего, - всхлипнула я. - Я люблю тебя больше всего на свете. Меня мучает страсть к тебе, но это только в моем сердце. Ты был прав с самого начала: я фригидная женщина. Столько раз я была близка с мужчинами, не сосчитаешь, но всегда мне это было ненавистно. Я только научилась хорошо притворяться, а внутри меня - лед.
     - Успокойся, милая, успокойся.
     Он гладил меня, успокаивая, как успокаивают лошадь.
     - Я тебе это говорю, потому что я люблю тебя, но не смогу дать тебе счастья.
     - Об этом позволь мне самому судить, - сказал он. - Никто тебя по-настоящему не любил в твоей жизни. Тебя только баловали, отсылали поиграть где-нибудь, а звали только за тем, чтобы похвастаться перед гостями, когда они собирались за чаем, тем, что ты такая хорошенькая. Пойдем, - сказал он, поднимая меня с софы и ведя в спальню. - Не будем больше терять времени.
     - Нет, - отпрянула я. - Ты будешь разочарован, я ведь не смогу притворяться с тобой.
     - Не буду, ведь я Ничего и не жду. Нам надо привыкнуть друг к другу.
     В спальне он включил боковой свет, осветивший громадную двуспальную кровать, и откинул меховое покрывало.
     Когда он раздевал меня с несомненной ловкостью, я подумала обо всех тех женщинах, которые лежали на этой постели до меня. Видимо, так чувствует себя молодая лошадь, впервые принимающая участие в ежегодном шоу на приз лошади года, которой предстоит брать препятствие, высотой в шесть футов, а все предыдущие участники уже чисто выполнили это упражнение.
     Когда мы легли, он нежно обнимал меня, пока не отступили все ужасы этого дня, а потом сказал:
     - Я сегодня не дотронусь до тебя. Ты слишком устала.
     Я почувствовала некоторую досаду.
     - Во всяком случае, я так думаю, - продолжал он, кладя теплую руку мне на грудь и лаская ее.
     Он пошутил по этому поводу. Я засмеялась.
     - Вот так-то лучше. Помни, дорогая моя, с этого момента я беру на себя опеку, заботу и контроль над тобой и никогда тебя не брошу, как твоя ужасная мать.
     И он начал целовать меня с безграничной нежностью, пока я не почувствовала, что меня захлестывают волны страстного желания.
     - Сегодня пятница, - сказал он, скользя своей рукой вниз. - Впереди - целый уик-энд. Нам вообще незачем вставать.
     Позже он сказал:
     - Расслабься, дорогая, не надо так стараться. Зачем спешить? Мне действительно хорошо с тобой.
     А еще позже добавил уже более строго:
     - Перестань бороться со мной, мы ведь заодно.
     И вдруг неожиданно это свершилось, и пришло наслаждение. Я снова заплакала, но теперь уже оного, что была счастлива. А он, обнимая меня, говорил и говорил о том, как он меня любит, пока я не уснула.
     Прошло несколько часов. Меня разбудил рассвет, потому что мы забыли зашторить окна. В огромных окнах, как в рамках, виднелись платаны Холланд-парка. Я заморгала, повернулась и обнаружила, что на меня смотрит Гарэт.
     Наверное, мне это снилось.
     Я протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки.
     - Ты мне не снишься? - не веря себе, спросила я.
     Он улыбнулся.
     - Нет, если ты не снишься мне.
     Его глаз почернел, грудь была покрыта ссадинами.
     - Мне кажется, что я в постели с Генри Купером , - сказала я. - Никогда не могла подумать, что он окажется таким восхитительным любовником. Как ты думаешь, нельзя ли это повторить?
     И мы повторили. И это было даже лучше, чем раньше, и я вскрикнула от наслаждения и радости, потому что оказалась в полном порядке.

***

     Когда я проснулась снова, его не было. Я в панике огляделась, и тут увидела пришпиленную к подушке записку: "Ушли с Манки в магазин. Вернемся к одиннадцати. Люблю. Г."
     Все еще переполненная происшедшим со мной чудом, завернувшись в полотенце, я отправилась на кухню, где нашла кучу нераспечатанных писем. Я разворошила их. Три из них определенно были написаны женским почерком. Одно от какой-то Мишель из Франции, другое - от Салли с Ближнего Востока, третья не написала своего обратного адреса, но на письме стоял штемпель Тонтона, а внизу было приписано: "Лично".
     Меня захлестнул ужас. У Гарэта был миллион женщин до меня. Что помешает ему иметь миллион и в будущем? Вчерашние торжественные клятвы могли быть всего лишь уловкой, чтобы затащить меня в постель. Я не могла этого вынести. Я вернулась в спальню и села, дрожа, на постель, чувствуя, как меня затягивает в знакомую пучину ужаса.
     "Спокойно, - говорила я сама себе, - все в порядке".
     Зазвонил телефон. Я вздрогнула от испуга. Это была миссис Смит.
     - Его нет, - сказала я, почувствовав, как все во мне ощетинилось.
     - Неважно. Просто передайте ему, что все "О'кей".
     - Передам, - сказала я холодно.
     Миссис Смит рассмеялась.
     - Я так рада, что вы, двое, наконец соединились. Он был совершенно невыносимым, после того, как вернулся из этого путешествия на яхте. Просто счастье снова работать с нормальным человеком.
     - О, - запнувшись, сказала я, - почувствовав, что краснею. - Вы хотите сказать... это было так очевидно?
     - Да, - ответила она. - Он прекрасный человек. Я думаю, что вам очень повезло, а если вы заглянете за дверь гостиной, то получите еще одно доказательство.
     Она положила трубку.
     Я побежала в гостиную. За дверью, лицом к стене, стояли два холста. Я повернула их к себе и изумленно вскрикнула. Это были моя картина с Адамом и Евой и другая - Котман. Все еще не веря, я смотрела на них, и слезы застилали мне глаза.
     Тут я услышала повернувшийся в замке двери ключ. Раздался быстрый топот ног. Манки, взбежав по лестнице, первый бросился ко мне, но в следующее же мгновение я очутилась в объятиях Гарэта. Манки радостно резвился вокруг наших ног.
     - Я так боялась, что кто-нибудь из дружков Андреаса доберется до тебя. Аннабел Смит сказала, что после путешествия на яхте ты был прямо, как разъяренный бык, - бессвязно бормотала я. - Ты выкупил мои картины. Это самое лучшее, что кто-нибудь сделал для меня в моей жизни. Когда ты это сделал? - спросила я, когда мы поднимались наверх.
     - В какой-то день на прошлой неделе. Я не стал их вешать, ты сама решишь, куда. Но Адама и Еву я не повешу над кроватью, чтобы ты не отвлекалась, когда мы будем заниматься любовью.
     Я вспыхнула.
     - Ксандр, противный, рассказал тебе об этом.
     Остановившись у входа на кухню, он поцеловал меня в голое плечо.
     - Боже, какая ты красивая, Октавия. Ты уверена, что до конца своих дней захочешь быть с "валлийской гориллой"?
     Он зажал мне рот поцелуем.
     - Этого Ксандра надо убить, - сказала я, как только смогла говорить, покраснев от злости еще сильней.
     Он засмеялся.
     - Да я только дразню тебя.
     Зазвонил телефон.
     - Если это снова миссис Смит, она передавала тебе, что ни о чем не надо беспокоиться, - сказала я.
     Это был Ксандр.
     Выслушав его, Гарэт сказал:
     - Отлично. Поговори с Октавией.
     - Привет, дорогая, - сказал Ксандр очень бодрым голосом.
     - У тебя все хорошо? - спросила я.
     - Было довольно тяжело. Рики устроил такой ужасный скандал, что я очень надеялся, что Джоан заработает сердечный приступ. А Памми была просто воплощением стойкости. Она велела им обоим замолкнуть. Полиция прижала этого змея Гвидо, так что все завершилось не так уж плохо. И, должен тебе сказать, - он понизил голос, - все обернулось в итоге очень счастливо: самый очаровательный констебль в угрозыске прекрасно ко мне отнесся.
     - Ксандр, это ужасно!
     - Ну, знаешь! Раз ты увела Гарэта, должен же я компенсировать потерю. Послушай, я очень сожалею, но я и представить себе не мог, что тебе надо было раздеваться, чтобы достать мне те деньги.
     Когда я закончила говорить, Гарэт был занят тем, что жарил яичницу с беконом. Поглаживая Манки, я рассказала ему о констебле.
     - Он совершенно неисправим, но, несмотря на это, будет неплохим шурином.
     Моя рука замерла.
     Гарэт задумчиво перевернул яичницу, потом искоса взглянул на меня.
     - Что ты сказан?
     - Я сказан, что он мой будущий шурин.
     - Не надо так шутить, - заикаясь, произнесла я.
     - А я и не шучу. Ты же знаешь, что я ходил в магазин сегодня утром.
     Он вытащил из кармана синюю сафьяновую коробочку и протянул ее мне. При этом его рука слегка дрожала. И моя тоже, когда я открывала ее, с трудом справившись с замком. Я увидела самый большой в своей жизни сапфир.
     - О, - задохнувшись, воскликнула я. - Это правда мне?
     - Кому же еще?
     Он снял с огня яичницу и надел кольцо мне на палец.
     - А к-как же твой гарем? Аннабел Смит и другие?
     - Я откажусь от них, если ты этого захочешь.
     - Ты не обязан на мне жениться, - сказала я.
     - Нет, обязан, - ответил он. - Не даром я "блюститель нравов из Уэльса". Хочу все упорядочить, в частности для Манки, чтобы он чувствовал себя в большей безопасности.
     Я засмеялась.
     - Мне нужно поставить штамп, чтобы никто не мог приблизиться к тебе, - продолжал он, и глаза его вдруг посерьезнели. - И я предупреждаю тебя, детка. Я собираюсь быть главой в доме. Ты будешь делать то, что я скажу, а будешь проявлять спесь, я поставлю тебя на место. Мужчины из Уэльса такие. Мы держим своих женщин на заднем плане, поколачиваем их, если они доставляют нам неприятности, но умеем и любить их.
     Я вдруг почувствовала страстное влечение.
     - А не могли бы мы заняться этим опять, до завтрака? - спросила я.
     Мы не дошли до спальни, нам было хорошо и на кухне.






   Джилли КУПЕР
   БЕЛЛА

OCR Angelbooks




Анонс

     Очаровательная Белла Паркинсон - молодая и талантливая актриса, чье безрадостное детство делает ее уязвимой и мнительной. За девушкой ухаживает чудный юноша из уважаемой и богатой семьи, которая отнюдь не жаждет породниться с актрисой сомнительного происхождения. Чтобы ?нейтрализовать? Беллу, к делу подключается демонический кузен жениха, неотразимый Ласло Хенрикс.

Или:

     Белла Паркинсон - молодая, но уже довольно известная театральная актриса. Все складывается удачно в ее жизни - появляется богатый поклонник, который предлагает Белле руку и сердце, но прошлое, которое Белла пытается вычеркнуть из своей жизни, накрывает ее мрачной тенью, в одночасье меняет все. Но Белла смело бросается в приключения, и судьба вознаграждает ее.

Глава первая

     Белла читала все быстрее, пока не дошла до последней страницы, после чего, простонав от раздражения, швырнула книгу в угол. Едва не задев строй бутылок, книга с шумом упала в корзину для бумаг.
     - Самое подходящее для нее место, - гневно высказалась Белла. - Это надо же быть такой занудой!
     Ни в одной из книг, которые она читала, ей никак не удавалось поставить себя на место персонажей. На этот раз она вспылила из-за того, что героиня покорно вернулась домой к скучному мужу вместо того, чтобы последовать за своим умопомрачительным любовником вверх по Амазонке.
     Она поежилась и стала думать, не выпустить ли из ванны воду и не налить ли погорячее, но вспомнила, что уже делала это четырежды. Кожа на пальцах у нее сморщилась и запачкалась краской от книги, а небо в окне ванной комнаты за то время, пока она лежала в воде, сгустилось от бледно-голубого до темного индиго: стало быть, час уже был поздний.
     Она ополоснулась холодной водой, выбралась из ванны и, встав на коврик, почувствовала легкое головокружение. На ванне осталась темная полоска, но этим завтра займется приходящая работница.
     Взяв транзистор, Белла прошла по валявшейся на полу одежде, собрала лежавшую в холле дневную почту и направилась в спальню.
     Включив музыку, немного потанцевала и пропела несколько тактов, потом, увидев себя в зеркале с волосами, упрятанными в шапочку для душа, и красным, как у вареного рака, телом, подумала, ухмыльнувшись, что широкая британская публика испытала бы шок, увидев ее в таком виде.
     Она сняла с головы шапочку и осмотрела себя повнимательнее. Высокий рост, великолепная фигура, длиннющие ноги. Широкий рот, большие, несколько сонные, широко поставленные желто-зеленые глаза. Светло-рыжая грива рассыпалась по плечам. Общее впечатление - как от лоснящейся красивой породистой лошади в лучшей кондиции.
     Она вскрыла конверты. Одно из писем было от журналиста, который просил у нее интервью, другое от одного прежнего друга, пытавшегося к ней вернуться, и еще несколько - от поклонников, которые ей переправляла Би-би-си. В одном из них, написанном косым почерком, говорилось:

     ?Дорогая мисс Паркинсон, надеюсь, вы не будете ничего иметь против моего письма. Я знаю, что вы, должно быть, ведете очень занятую, светскую жизнь. Я считаю чудом, что с вашим именем никогда не было связано никакого скандала. Не могли бы вы послать мне вашу фотографию большого формата с подписью и некоторые биографические подробности??
     О, Господи, подумала Белла, если бы они только знали! Ей даже стало немного не по себе от этой мысли.
     Последнее письмо оказалось деловым. На листе стоял гриф театра ?Британия?, директор которого, Роджер Филд, писал:
     ?Дорогая Белла, Если ты еще раз опоздаешь, мне придется тебя уволить. Разве ты не видишь, как это нервирует всю труппу? Хватит быть такой чудовищно эгоистичной.
     С любовью, Роджер?.

     Белла знала, что Роджер слов на ветер не бросает. Посмотрев на будильник рядом с кроватью, она издала еще один стон. Было уже двадцать минут седьмого, а занавес поднимается в половине восьмого. Даже не успев как следует обтереться, она с невероятной скоростью оделась, выбежала за порог и, по счастью, почти тут же нашла такси.
     Театр ?Британия? был одним из самых успешных театральных предприятий последнего десятилетия. Он специализировался на Шекспире и более поздних классиках и давал три вечерних представления попеременно с тремя репетициями в неделю. Белла вступила в труппу год тому назад и за это время поднялась от статиста до небольшой роли в ?Венецианском купце?. Недавно она совершила свой первый настоящий прорыв, сыграв Дездемону в ?Отелло?. Критики исходили восторгами по поводу ее игры, и спектакль шел с аншлагом по три раза в неделю.
     Откинувшись на сиденье и глядя через окно такси на деревья Гайд-парка, разворачивавшиеся веером на фоне неба цвета ржавчины, Белла старалась успокоиться. Теперь вплоть до самого выхода на сцену она будет потеть от нервного возбуждения, и страх перед публикой будет держать ее за горло, как хищный зверь. Она нарочно укорачивала это время насколько возможно, и когда ей придется надевать сценическое платье и гримироваться в такой спешке, впадать в панику будет просто некогда.
     И все же, как ни странно, вполне спокойной она чувствовала себя только там, на сцене, когда представляла не себя, а какую-то другую личность.
     Такси подъехало к театру в пять минут восьмого.
     - Добрый вечер. Том, - отрывисто бросила Белла, проносясь мимо привратника.
     Тот отложил свою вечернюю газету и посмотрел на часы.
     - Вы как раз вовремя, мисс Паркинсон. Тут для вас письмо, а в вашей комнате новые цветы.
     Не удостоив письмо взглядом, Белла через две ступеньки взлетела наверх и ворвалась в гримерную, которую делила со своей лучшей подругой Рози Хэсселл. Рози играла Бьянку.
     - Опять опаздываешь, - сказала Рози, подкрашивая глаза. - Роджер уже заглядывал и поскрежетал зубами.
     - Бог мой, - побледнела Белла, - я никак не могла найти такси, - солгала она и, бросив меховое манто на кресло, облачилась в халат.
     - Я думаю, Фредди Диксон ко мне неравнодушен, - сказала Рози.
     - Ты думаешь так про каждого, - заметила Белла, накладывая на лицо жирный крем.
     - Я не... ну, во всяком случае, обычно я не ошибаюсь. Думаю, что насчет Фредди я права.
     Фредди Диксон был красивым актером, который играл Кассио. Белла и Рози, обе были им увлечены и слегка уязвлены тем, что он не выказывал интереса ни к одной, ни к другой.
     - Знаешь тот клинч , что у нас в четвертом акте? - сказала Рози, пришпиливая к концам волос черные колечки. - Так в прошлый раз он меня чуть не раздавил и до конца всей сцены не отнимал от меня рук.
     - А он и не должен был их отнимать. Полагаю, Роджер велел ему играть сексуальнее.
     - Это все, что ты знаешь, - самодовольно сказала Рози. - Посмотри, у тебя опять цветы от мастера Энрикеса, - добавила она, указав на огромный букет ландышей в банке из-под варенья на гримерном столике Беллы.
     - О, какая прелесть! - воскликнула Белла, только теперь заметив цветы. - Интересно, какие у него намерения на сегодняшний вечер?
     - Ты не собираешься читать его письмо? - спросила Рози.
     - Можешь прочитать его сама, если тебе так интересно, - сказала Белла, подрисовывая себе брови.
     Рози вынула листок из голубого конверта и начала читать:
     - ?Дорогая Белла?, - немного фамильярно, прошлый раз была ?дорогая мисс Паркинсон?. ?Желаю удачи. Буду сегодня вас смотреть. Ваш Руперт Энрикес?. Похоже, он от тебя без ума