в иллюминатор на размытый жарой ландшафт. Было такое чувство, что вот-вот темные деревья надвинутся па нас.
     - Сегодня один из тех дней, которые обычно ассоциируются с концом чего-нибудь, - произнесла она. - Последний день перед войной, или день кончины короля.
     Гасси вплела еще одну ромашку.
     - Не пугай меня. Мне начинает казаться, что сегодня произойдет что-то ужасное.
     Багровое облако закрыло солнце.
     - Мне кажется, будет гроза, - сказал Джереми.
     Гасси водрузила венок ему на голову. Венок был слишком мал и смотрелся на светлых волосах, как корона. Джереми раздраженно скинул его.
     - Ой, ты же его сломал, - запричитала Гасси.
     Не в силах больше выдерживать напряжения, я встала и потянулась.
     - Ты куда? - спросила Гасси.
     - Пойду пройдусь вверх по течению.
     - Мы с тобой, - сказал Джереми, поднимаясь.
     - Нет! - резко ответила я, тут же попытавшись обратить это в шутку. - Сегодня я чувствую себя Гретой Гарбо: хочу прогуляться в одиночестве. Такое уж у меня настроение.
     - Мы собираемся к родителям Лорны на чай, - сообщила Гасси.
     Я с ними не пошла. Бродя по лугам, я пыталась разобраться в своих чувствах. "Это все жара и тесное общение, - говорила я сама себе. - Ты увлеклась Гарэтом потому, что он первый мужчина, который осадил тебя. Это - желание победить наперекор тому, что ты ему не нравишься. Точно так же было с Джереми, пока ты не добилась своего". Ну и что в этом хорошего? Стремление завоевать Джереми было ни чем иным, как детским капризом получить любимую игрушку. Но это ничего общего не имело с тем, как сильно я нуждалась в Гарэте.
     Я прошла несколько миль и села под деревом. Должно быть, я задремала, потому что, когда открыла глаза, тени уже удлинились. Не в силах выдержать чаепития у Гамильтонов с чашками на коленях и неизбежными воспоминаниями о вчерашнем вечере, я вернулась на яхту. Еще никого не было. Я упаковала свои чемоданы, привела в порядок салон и домыла обеденную посуду. Я вела себя так примерно, что вполне заслуживала награды.
     Тут я услышала шаги. Кто-то прыгнул на палубу. Я вздрогнула от волнения, когда в дверях возникла высокая фигура. Но это был всего лишь Джереми. Меня еще раз кольнуло разочарование.
     - Почему ты не пришла пить чай? Я беспокоился о тебе.
     В его взгляде было что-то хищное, что испугало и насторожило меня.
     - Я задремала, а когда проснулась, поняла, что уже поздно и пришла сюда.
     - Я вычислил это телепатически и пришел за тобой следом, - сказал он.
     - Остальные тоже возвращаются?
     - О, они еще не скоро придут. Гасси обнаружила рояль и бренчит в свое удовольствие, а Гарэт и Лорна отправились вдвоем погулять.
     Мои ногти впились в ладони. Прошлой ночью Гарэт поцеловал ее. Один Бог знает, что ему взбредет в голову в летний полдень. Я схватила несколько стаканов.
     - Куда ты собралась? - спросил Джереми.
     - Убрать их.
     Он на секунду преградил мне путь, потом отошел в сторону и прошел за мной в салон. Очень медленно я начала убирать стаканы в шкаф. Когда я обернулась, он стоял за моей спиной. Он взял меня за руки.
     - Нет, - резко сказала я.
     - Что нет? Я еще ничего не сделал.
     - Пусти меня.
     - Черта с два!
     Его пальцы впились в мои руки.
     - Я хочу тебя, - сказал он. - С того момента, как я впервые тебя увидел, я сгораю от желания.
     - А как же Гасси? - спросила я тихо. - Мы же собирались подождать до возвращения в Лондон.
     - А, перестань! Тебе больше, чем кому бы то ни было наплевать на Гасси, а в этот конкретный момент и мне тоже.
     Он наклонил свою голову и, с силой разжав мои губы, поцеловал.
     - Нет, - начала отбиваться я, чувствуя к нему полное отвращение. - Нет! Нет! Нет!
     - Замолчи, - сказал он. - Нечего лицемерить со мной. Ты сама меня хотела, не притворяйся, что это не так, и сейчас ты меня получишь во всей силе и красе.
     В отчаянии, я пыталась вырваться.
     - Пусти меня! - закричала я.
     Но он только смеялся. Толкнув меня на одну из скамеек, он закрыл мне рот поцелуем и начал рвать пуговицы на блузке.
     Дверь неожиданно распахнулась.
     - Прекратите, вы оба! - произнес ледяной голос.
     Джереми отпрянул от меня.
     - Какого дьявола...
     - Ради Бога, возьми себя в руки. Гасси идет сюда, - сказал Гарэт.
     Но было уже поздно. В салон влетела Гасси.
     - Дорогой мой, любовь моя, я соскучилась. Привет, Тави! Ты не потерялась?
     Тут с мучительной медлительностью она оценила ситуацию, посмотрев на мои растрепанные волосы и растерзанную блузку, пуговицы которой я в бешенстве пыталась застегнуть, размазанную на щеке Джереми помаду, перевернутый стул, разбросанные по всему полу газеты.
     Воцарилась мучительная пауза.
     - Октавия! - в ужасе прошептала она. - Как ты могла? Ты клялась, что тебя не интересует Джереми. Я тебя считала своей подругой. А что касается тебя, - повернулась она к Джереми, - неужели ты думаешь, что я собираюсь выйти за тебя замуж после всего этого?
     Она попыталась стащить свое обручальное кольцо, но оно не поддавалось. Всхлипнув, она выбежала из салона.
     - Беги за ней, - сказал Гарэт. - Проси прощения, скажи, что это ничего не значит - немедленно! - крикнул он Джереми.
     С бьющимся сердцем, закрыв лицо руками, я упала на стул.
     - О Господи! Какой ужас!
     - А ты помолчи! - рыкнул Гарэт. - Ты слишком много натворила для одного дня.
     - Я пыталась остановить его, правда пыталась.
     - Не надо! Мне не нужны твои объяснения. Ты слишком этого добивалась.
     И он вышел из салона, хлопнув дверью.
     Самым ужасным было то, что нам предстояло оставить яхту здесь, а Лорна должна была отвезти нас к тому причалу, где Джереми и Гарэт запарковали свои машины. Гасси настояла на том, чтобы сесть сзади, с Гарэтом. Всю дорогу она всхлипывала. Джереми и я, испытывая отвращение друг к другу, вынуждены были сесть на переднее сидение рядом с Лорной.
     Когда мы, наконец, доехали туда, где были запаркованы машины, Гасси наотрез отказалась ехать в Лондон с Джереми, а Гарэт даже не попрощался.
     "Господи, вот ирония судьбы, - подумала и печально. - Все случилось точно так, как я планировала. Гасси и Джереми порвали свои отношения, и Джереми везет меня в Лондон. Но вместо того, чтобы обнимать друг друга, мы готовы вцепиться друг другу в глотки".
     Джереми был бледен, несмотря на загар. От его бравады и рисовки не осталось и следа.
     Деревья вдоль дороги то отступали, то подступали группами.
     - Ты должна поговорить с Гасси, - произнес Джереми. - Скажи ей, что во всем виновата ты. Конечно, я должен признаться, что был сегодня груб, но, видит Бог, ты меня спровоцировала.
     - Да, я знаю, - апатично ответила я, - и очень сожалею. Я тебя добивалась, а оказалось, что мне это совсем не нужно.
     - Да, я чувствую то же самое. Я просто бредил тобой, а теперь понимаю, что мне грозит опасность потерять Гас. Все обернулось страшной ошибкой. Закон подлости. Нужна такая вот встряска, чтобы ты понял, как много на самом деле кто-то для тебя значит. Она такая искренняя, Гас.
     Не припомню, чтобы когда-нибудь я видела мужчину в таком жалком состоянии.
     - Скажи ей, что это из-за тебя, - умолял он. - Скажи, как настойчиво ты меня завлекала. Тебе же наплевать!
     - Хорошо, - ответила я. - Я поговорю с ней, но лучше это делать не сегодня.

Глава тринадцатая

     На следующий день после возвращения в Лондон я несколько раз пыталась дозвониться Гасси в офис. В конце концов там признались, что она не приходила, и я отправилась к ней домой. Это была типично холостяцкая квартира: повсюду немытые чашки и переполненные пепельницы. В гостиной стояли три наполовину распакованных чемодана. Сняв с одного из кресел белый лифчик не первой свежести и смахнув коричневое яблочное зернышко, я села.
     - Зачем ты пришла? - спросила Гасси.
     С лицом, припухшим от слез, она все еще была в халате.
     - Объясниться по поводу Джереми, - сказала я.
     - Не хочу больше слышать твоего вранья, - ответила она.
     - Нет, ты должна выслушать. Во всем виновата я, понимаешь? С самого начала, только взглянув на него в тот первый вечер в "Арабелле", такого красивого, я решила отбить его у тебя, чего бы это ни стоило. Никого еще я так сильно не желала в своей жизни. Я пустила в ход все: строила ему глазки, говорила в лицо, как он мне нравится, появлялась перед ним в одном сваливающемся полотенце, уговаривала его встретиться со мной на палубе, когда ты уснешь. Я не оставила ему ни одного шанса.
     Она в ужасе посмотрела на меня.
     - Ты действительно затратила столько усилий, чтобы добиться его?
     Я кивнула.
     - Последнюю попытку завоевать его я сделала на вечеринке у Гамильтонов, - продолжала я, теперь уже сочиняя. Я напилась и так ужасно себя вела только потому, что была зла на Джереми за то, что он не обращал на меня внимания.
     - А что произошло вчера?
     - Я была на яхте в ужасном настроении, когда появился Джереми, обеспокоенный тем, что я ушла так надолго, ну я и пыталась в некотором роде его обольстить.
     - Это, когда вошли мы с Гарэтом?
     - Ну да.
     Я встала и подошла к окну.
     - Любой мужчина был бы польщен, если бы за ним так настойчиво бегали. Во всем виновата жара и то, что мы долго находились в замкнутом пространстве. Бог мой, да он, между прочим, всего-навсего меня поцеловал! Он тебя любит, и это действительно так. Он был абсолютно невменяем вчера, когда мы возвращались домой.
     Гасси выдернула волосок из прически.
     - Да? - вяло спросила она.
     - Между прочим, - продолжала я, - ты как-то заявила на яхте, что готова к его изменам и собираешься всегда его прощать.
     - Да, я говорила, - всхлипнув, сказала Гасси, - но теоретически-то это легко, а практически совершенно ужасно.
     Я подошла к ней и обняла ее.
     - Пожалуйста, Гасси, не плачь!
     - Не дотрагивайся до меня! - разозлилась она. - Я всю ночь думала о тебе. Ты злая. Ты всегда была такой. Еще в школе ты всегда злилась на моих друзей и старалась оторвать их от меня. А сейчас ты украла у меня самое дорогое в жизни. Зачем ты это сделала? При твоей красоте тебе ничего не стоит завоевать любого мужчину, если захочешь.
     - Потому что я всегда завидовала тебе, - медленно сказала я, повторяя слова Гарэта, - потому что, несмотря на мои золотые волосы и длинные ноги, тебя всегда любили больше, чем меня.
     Воцарилось молчание.
     - Я ценю то, что ты пришла ко мне и все это сказала, - произнесла она тихим голосом. - Это кое-что меняет. Прошлой ночью у меня был долгий разговор с Гарэтом.
     - И что он сказал? - спросила я как можно безразличней.
     - Что Джереми по своей природе человек легкомысленный, и мне лучше всего выйти из игры и порвать с ним. Он сказал, что может быть ты и провоцировала Джереми изначально, но по размышлении он понял, что Джереми только и ждал такого случая, и что вчера инициатива принадлежала Джереми. Он сказал еще, что женитьба для Джереми была бы одной сплошной цепью супружеских измен, и что он собирался жениться на мне только из соображений надежности и ради моих денег.
     - Но это же жестоко, - выдохнула я.
     - Разве? Это как раз то, что я ценю в Гарэте: он всегда говорит правду.
     - Он ничего больше не сказал? - оцепенев, спросила я. - Я имею в виду обо мне?
     - Не слишком много. Он согласился со мной в том, что, если ты положила на кого-нибудь глаз, устоять перед тобой невозможно.
     Я закусила губу.
     - Я раскаиваюсь.
     - Для меня все не так просто, - сказала Гасси, играя кисточкой от халата. - Я не очень легко завожу приятелей. Джереми был первым мужчиной, который сказал, что любит меня. Я не могу, как ты, пойти завтра на вечеринку и немедленно приобрести нового друга. Идя по улице, я не ловлю на себе восхищенных взглядов мужчин. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что такое быть начисто лишенной сексуальной привлекательности. Для тебя это только вопрос времени, а я могу никогда больше не встретить мужчину, который захочет на мне жениться.
     Я почувствовала раздражение. Какого черта она не сядет на диету? Потом я почувствовала себя виноватой.
     - Ты сможешь когда-нибудь меня простить?
     - Не знаю, не сейчас. Возможно через пару недель я буду чувствовать себя по-другому.
     Я направилась к двери.
     - Ты захочешь видеть Джереми, если он придет к тебе?
     Она разразилась слезами.
     - Да, безусловно.

***

     Только уйдя от нее, я осознала всю безысходность своего собственного положения. С того момента, как мы оставили яхту, я пребывала в каком-то оцепенении от всех невзгод, словно положила свое сердце в холодильник до выяснения отношений с Гасси и Джереми. Теперь я вдруг осознала, что меня ждет - агония любви к человеку, который ненавидит и презирает меня и стал бы презирать еще больше, если бы услышал, что я наговорила Гасси.
     Следующие несколько дней я испытывала сильные душевные муки. Никогда не думала, что можно так страдать. Меня одолевали поочередно то гордость, то отчаяние, то страстное желание. Я плакала ночи напролет и по малейшему поводу и днем. Снова и снова я спускалась к реке с мыслями прыгнуть в нее. Тысячу раз я пыталась писать Гарэту оправдательные письма и рвала их. От безысходности я не могла даже забыться в мечтах.
     По вечерам я чаще всего одалживала у хозяина дома машину, ехала через весь город и сидела в ожидании возле дома Гарэта, но там никогда не зажигался свет, и я, выключив двигатель, безутешно плакала.

Глава четырнадцатая

     Изнуряющая жара продолжала терзать Лондон. Грин Парк у моего дома постепенно переставал быть зеленым. Платаны покрылись толстым слоем серой пыли. Выгоревшая трава стала безжизненно-желтой. На автобусных остановках молча страдали пассажиры, едущие в пригород.
     Во второй понедельник после нашего возвращения из путешествия меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Завернувшись в полотенце и шагая по ковру, заваленному разной корреспонденцией, в основном желтыми казенными конвертами, я заглянула в глазок, смутно надеясь на то, что это Гарэт. Но это оказался тощий юноша с усами и ушами-пропеллерами, в помятом костюме и с веером авторучек в нагрудном кармане. Кажется, он не собирался отрывать руку от кнопки звонка. Я открыла дверь. Он устало посмотрел па меня.
     - Мисс Бреннан?
     - Нет, - ответила я. Это был старый трюк.
     - Но мисс Бреннан здесь живет?
     - Да, конечно, но она сейчас за границей. Я могу быть вам полезна?
     - Это по поводу ее налоговой декларации. Мы постоянно ей напоминаем. Это довольно срочно.
     - Да что вы! - сочувственно сказала я. - Я уверена, что она не уклоняется от налогов. Скорее не имеет ни малейшего понятия об этой декларации.
     - Большинство людей прекрасно ориентируется, когда речь заходит о том, чтобы платить по ним, - ответил он, при этом его утомленные глазки забегали по моему телу.
     - Когда вы ждете ее обратно?
     - Она улетела на Багамы, оттуда собиралась в Нью-Йорк, где у нее множество друзей. А вот, когда вернется, она ничего не говорила.
     - Нас интересует сумма, которую она заработала, когда делала рекламу для Херберта Ривсона.
     Слава Богу, что он смотрел на мои ноги, а то бы заметил, как я позеленела.
     - Это же было три года назад, - заикаясь, сказала я, - и к тому же в Америке.
     - Да, но заплатили ей представители их фирмы в Англии и, естественно, декларировали это.
     - Бедная Октавия! - едва слышно произнесла я. - Вы случайно не знаете, сколько она задолжала?
     - Ну, - сказал он доверительно, - обычно мы не раскрываем цифры (очевидно, я его так потрясла, что мои он раскрыл), но я думаю, что это пятизначное число. А она случайно не оставила на всякий случай своего адреса, нет?
     - Нет, не оставила. Ой, телефон звонит, я должна ответить, - сказала я твердо и захлопнула дверь перед его носом.
     Десять тысяч фунтов! Где к дьяволу я достану такую сумму? Охваченная ужасом, я побежала к телефону, надеясь, что каким-то чудом это окажется Гарэт. Но оказалось, что это Ксандр. С момента своего возвращения я поговорила с ним только на лету. Он был занят, поэтому я не стала рассказывать ему о Гарэте. Да и не была уверена, что мне этого хотелось. Я бы не перенесла, если бы он отнесся к этому несерьезно.
     - Как хорошо, что ты позвонил, - сказала я.
     - Вряд ли ты так будешь думать, когда услышишь новость, - ответил он. - Умер Хью Массингэм.
     - Что?! - я села на постель.
     - В этот уик-энд. Сердечный приступ во время игры в теннис, - сказал Ксандр.
     - О, Господи! Какой ужас!
     Милый, красивый, вальяжный, чувствительный, покладистый Массингэм - босс и покровитель Ксандра, мой друг. Он был всегда таким великодушным по отношению к нам обоим. И заботился обо всех моих счетах! Нет, это просто невозможно.
     - Я этого не вынесу, - прошептала я, залившись слезами.
     - Ужасно, правда? Я по-настоящему любил этого парня. Но, дорогая, боюсь, что это еще не все. Еще одна неприятность. Рики, что-то учуяв, прочесывал книги, и вылезли наружу все семейные тайны. Итоги этого года катастрофичны, курс акций упал очень низко. Оплата по счетам снизилась, а расходы, к несчастью, особенно наши с тобой, повысились.
     Его голос звучал панически.
     - Рики назначил на завтра, на три часа дня экстренное совещание заведующих отделами. Он хочет, чтобы ты там присутствовала.
     - Зачем?
     - Да подняли шум насчет твоей квартиры, всех наших с тобой счетов. И по поводу машины тоже. Нам лучше встретиться с тобой сегодня и посмотреть, сколько счетов мы сможем разыскать, - продолжал он, пытаясь говорить ободряюще.
     - Хорошо, - сказала я. - Заходи после работы.
     Вряд ли было теперь уместно говорить с ним о моей налоговой декларации.
     - Откровенно говоря, - продолжал Ксандр, - хорошо, что бедный Хью отдал концы именно сейчас, Рики уже решил его заменить.
     - А Хью знал?
     - Не думаю. Но Рики это очень облегчило задачу. Он призвал знаменитую восходящую звезду помочь нам выпутаться.
     - Ты думаешь, это ему удастся?
     - Это ты должна знать, дорогая. Речь идет о твоем друге Гарэте Ллевелине.
     Я откинулась на постель, закрыв пылающее лицо руками, забыв о Массингэме, десятитысячной налоговой декларации и мелких счетах. Почему, ну почему Гарэт это сделал? Неужели ему мало того, что есть? Зачем ему еще одно директорство? Ради власти, финансовой прибыли или просто, чтобы запустить свои пальцы в еще один промышленный пирог? А может быть, чтобы увидеть меня снова? Или, что вероятнее всего, разорвать меня в клочья? Каковы бы ни были причины, но всего через двадцать четыре часа я вновь увижу его.

***

     Вечером мы с Ксандром бесплодно потратили два с половиной часа, пытаясь разобраться в наших расходах - потом сдались. Я поставила будильник на одиннадцать утра, чтобы у меня было время на подготовку. И все равно я нервничала, меряя одно платье за другим. Странно, как гардероб каждого человека выдает его прошлое.
     Вот это васильковое платье-миди я купила, чтобы обольстить Джереми. А это - черное платье с открытой спиной сразило наповал Рикардо. Это - золотая пижама, из-за которой Чарли, буквально стоя на коленях, сделал мне предложение. Внизу, на дне шкафа валялось отвергнутое с презрением и ни разу больше не надетое серое платье, которое не помогло прошлой зимой на балу в Париже отбить французского гонщика у его жены.
     Что бы такое мне надеть, чтобы завоевать Гарэта? Он говорил, что любит женщин нежных, неиспорченных и ранимых. Я выбрала белое платье, купленное в прошлом году для поездки в Аскот , но ни разу не надетое. Оно было предназначено для приема в саду. Пышная юбка, длинные рукава, глубокий вырез, отделанный оборкой, открывал мой загар. Как мне кажется, я выглядела в нем незащищенной и хрупкой. Мне пришлось проделать новую дырочку в поясе, чтобы затянуть его потуже. Единственная часть моего тела, которая не потеряла в весе, - это мои веки после двухнедельных рыданий. Я спрятала и