оворим сегодня позже.
     Мне до смерти хотелось сказать Гарэту, как он великолепен. Но Аннабел Смит меня опередила, заговорив приглушенным голосом и тепло улыбаясь ему. Хищная хладнокровная дрянь.
     "О, пожалуйста, пусть он хотя бы скажет мне "до свидания", - молила я, направляясь к двери.
     Гарэт обернулся.
     - Мне надо поговорить с тобой, Александр и с тобой, Октавия, - коротко сказал он.
     - О, Господи! - вздохнул Александр. - Я так и знал. Нам предстоит выслушать нотации или единственный выход - порка?

Глава пятнадцатая

     Когда последний закрыл за собой дверь, Ксандр, тыча в нас дрожащим пальцем, очень медленно пересчитал миссис Смит, меня и Гарэта. Потом посмотрел на длинный полированный стол.
     - Если бы нам удалось найти сетку, - доверительно сказал он, - мы могли бы сыграть вчетвером в пинг-понг.
     Я засмеялась. Гарэт и миссис Смит хранили молчание. Ксандр, стащив у меня еще одну сигарету, отошел к окну. Он нервно барабанил пальцами по батарее. Слышно было, как звякает его кольцо-печатка.
     Гарэт выглядел измученным. Я вдруг осознала, как тяжело далось ему это совещание.
     - Интересно, как сложится пробный матч? - проговорил Ксандр, обращаясь к миссис Смит. - Вам нравится крикет? Наверное вам, как и мне, приходилось играть в школе. Ужасная вещь: можно все ногти обломать!
     - Довольно, - оборвал его Гарэт. - Я хочу поговорить о ваших расходах.
     Мы с Ксандром притихли, не решаясь взглянуть друг на друга. Кровь застыла в жилах. У меня заурчало в животе с такой силой, как будто загремел гром и, к тому же, довольно близко. Со вчерашнего дня я сидела на одном кофе.
     Гарэт взял из рук миссис Смит листочек бумаги.
     - Начнем с тебя. Александр. Только за последний месяц твои расходы здесь превысили две тысячи долларов, - сказал он.
     Ксандр машинально вынул жвачку изо рта и прилепил ее снизу к столу.
     - Ублажать арабов обходится невероятно дорого, - сказал он.
     - Каких арабов? - спросил Гарэт. - С Ближнего Востока не поступало ни одного заказа, оправдывающего такую сумму.
     - Ну, это еще в пути. Такие вещи требуют времени, вы же знаете.
     - Нет, не знаю, - резко сказал Гарэт. - Предварительные переговоры в большинстве случаев не были доведены до конца, некоторых вообще никогда не существовало. Миссис Смит выполняла в последние два месяца некоторую детективную миссию. Ты утверждаешь, что возил некоего шейха Мухаба три раза в Клермон и дважды в Тремп. А он утверждает, что никогда о тебе и не слышал.
     - Врет, - возмущенно сказал Ксандр. - Все они врут.
     - И на обеды Жана-Батиста Жиро из "Рено" ты и Октавия потратили за последние четыре недели около четырехсот фунтов.
     - Октавия неоценимый помощник в переговорах с заказчиками, - заявил Ксандр.
     - Охотно верю, - сказал Гарэт таким тоном, что я почувствовала, как краснею от унижения.
     - Но, к вашему несчастью, Жан-Батист оказался моим старым товарищем по Оксфорду. Достаточно было одного телефонного звонка, чтобы убедиться в том, что он встречался с тобой один-единственный раз во время ланча на Нил-Стрит, где расплатился сам, а Октавию вообще ни разу в глаза не видел.
     - Он, наверное, забыл, - сказал Ксандр.
     - Не говори глупостей, - ответил Гарэт. - Я не собираюсь оправдывать твою сестру, но она не из тех, кого старый козел Жан-Батист мог бы забыть.
     Я закусила губу. Аннабел Смит наслаждалась происходящим.
     - И так далее, - сказал Гарэт. - Одному Богу известно, на какую сумму ты надул акционеров: старушек, рискующих своими последними сбережениями, супружеских пар с детьми, еле сводящих концы с концами, и все это время вы брани от компании, сколько могли, относясь к ней, как к дойной корове.
     Ксандр начал играть на воображаемой скрипке.
     Гарэт вышел из себя.
     - Можешь ты, черт возьми, отнестись серьезно хоть к чему-нибудь? Ты никогда не задумывался, в какое незавидное положение ты ставишь Рики? Он не может вышвырнуть тебя, потому что ты его зять, а пользы от тебя, как от использованного пакетика чая.
     Подойдя к окну, он покосился вниз, на снующие машины. Его широкие плечи ссутулились. На фоне голубого неба вырисовывался сломанный нос. На воротник ниспадали густые кудрявые, черные с сединой, как у барсука, волосы. Я почувствовала непреодолимую страсть.
     Мы все замерли в ожидании.
     Когда он повернулся, выражение его лица стало еще строже.
     - Не помню, чтобы я встречал когда-нибудь более ненасытную пару, - произнес он быстро со странной резкостью. - Я думаю, что Массингэм потакал вам. Из чего делаю вывод, что он был неравнодушен к Октавии.
     - Не смей говорить ни единого слова против Хью, - резко сказала я. - Он стоит миллиона таких, как ты.
     Ксандр тяжело опустился в кресло. К своему ужасу, я вдруг увидела, что по его лицу потекли слезы. Я обняла его за плечи.
     - Все в порядке, дорогой, - сказала я.
     В Гарэте снова произошла перемена, при этом его лицо поразительно изменилось. Очень нежно он произнес:
     - Вы любили его. Я знаю. Простите меня.
     Откинув назад волосы, Ксандр заморгал.
     - Он был моим другом, преданным и верным, - медленно сказал он. - Рики считал его некомпетентным. А Рики - человек уважаемый. Вы все люди уважаемые. О, Боже, мне надо было позавтракать, - задыхаясь, добавил он, ища платок.
     - Ты можешь оставить его в покое? - закричала я, повернувшись к Гарэту. - Ты что, не видишь, что он не в том состоянии, чтобы его распекать?
     - Очень жаль, - сказал Ксандр, - но обычно, когда меня называют Александром, ничего хорошего ждать не приходится.
     Гарэт открыл окно и выбросил горящую сигарету, подвергая серьезной опасности прохожих по улице. Захлопнув окно, он заговорил деловым тоном, обратившись к Ксандру.
     - Мне видятся две альтернативы. Можно отправить тебя в тюрьму за твои деяния или наоборот, ввести тебя в правление, что улучшит твои финансовые возможности и позволит тебе начать выплачивать долги компании. К тому же мы сможем лучше контролировать твою деятельность. Тебе невероятно повезло, что у тебя богатая и верная жена.
     - Зять тоже на подъеме, - вздохнул Ксандр. - Я не думаю, что могу принять это предложение.
     - Не болтай вздор! - грубо сказал Гарэт. - Завтра в девять утра я жду тебя в офисе, чтобы мы могли пересмотреть экспортные планы. А сейчас я бы посоветовал тебе взять такси, поехать домой и отоспаться. Отправляйся!
     - Ехать прямо до Суссекса?
     - У тебя полно приятелей, готовых субсидировать тебя до заката твоих дней.
     Ксандр нетвердыми шагами направился к двери, стукнувшись по пути о стол, стену и два кресла. В дверях он остановился, с тревогой посмотрел на меня, явно намереваясь что-то сказать в мою защиту, но Гарэт помешал ему, сказав: "Давай, иди!"
     После его ухода воцарилась мучительная пауза.
     В моем желудке снова раздалось урчание, способное вызвать землетрясение. Я чувствовала, как внутри крутится мой утренний кофе. Я облизнула губы.
     - Теперь, - неумолимо произнес Гарэт, - как быть с тобой?
     И он посмотрел на меня так, что я сразу почувствовала себя маленькой, жалкой и сконфуженной.
     - Мне тоже можно идти? - спросила я, поднимаясь.
     - Сядь!
     Я села.
     - Аннабел, можешь дать мне те, другие данные? - спросил он.
     Аннабел Смит протянула ему розовую папку, одновременно вставляя в магнитофон чистую кассету. Господи, как же она упивалась всем происходящим!
     - Вам бы сходить на петушиный бой, - сказала я. - Это еще более захватывающее зрелище!
     - В данный момент, - заявил Гарэт, заглядывая в цифры, ты живешь в квартире, за которую платит компания. Кроме того, я понял, что, когда ты въехала в нее три года назад, компания выделила по меньшей мере три тысячи долларов на ее благоустройство. С тех пор "Сифорд-Брепнан" не только оплачивает твои телефонные счета и выплачивает твои налоги, но и платит за газ и электричество. А недавно Массингэм выделил тебе за счет компании тот "порше", который теперь стоит в гараже и ремонт которого будет стоить целое состояние. Кроме того, требует объяснений еще нерасшифрованная ссуда в сумме 3500 фунтов.
     Повисла еще одна ужасная пауза. Слышно было только шипение магнитофона.
     - Это не просто моя квартира, - запротестовала я. - Ею часто пользуются директора и клиенты.
     - Ну а ты, как я понимаю, обеспечиваешь обслуживание.
     - Ни черта подобного, - в ярости выпалила я, - за кого ты меня принимаешь, за проститутку?
     Я дрожала от злости. Я вся взмокла. Аннабел Смит посмотрела в окно и приняла другую позу, демонстрируя свои красивые ноги.
     - Она что, обязательно должна находиться здесь? - продолжала я. - Я полагала, что присутствие женщины-полицейского лишь практикуется при общении с арестованной. И нельзя ли выключить этот проклятый магнитофон?
     Я представила, как они проигрывают кассету друг другу, лежа в постели, попивая "Чарльз Хейдсик" и хохоча до упаду. Гарэт потянулся и выключил его. А потом сказал: "Аннабел, детка, пойди принеси нам кофе и проверь, удалось ли Ксандру благополучно сесть в такси".
     Она улыбнулась и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Я с отвращением констатировала, что на ее черном костюме не было ни единой морщины.
     С минуту побарабанив пальцами по столу, Гарэт произнес:
     - Последние три года твое роскошное существование целиком обеспечивала компания. Если даже исключить ваши совместные с Ксандром увеселения, за тобой остается около шести тысяч фунтов. Я хочу, чтобы к концу месяца ты освободила эту квартиру, и завтра же отдала ключи от машины, принадлежащей компании. А вот это - твои неоплаченные счета за последний квартал, в том числе 425 фунтов за телефон - они оказались в столе Массингэма. Я хочу, чтобы ты их оплатила. Срок истекает. А долг компании должен быть возмещен в ближайшее время.
     Похолодев, я готова была расплакаться, но сдержалась, впившись ногтями в ладони.
     Гарэт обошел вокруг стола и навис надо мной. Я невольно подняла глаза. Его взгляд был таким твердым, а глаза такими черными, как уголь, который его предки добывали из шахт. Я прочла в них лишь ненависть и абсолютное презрение, как будто он, наконец, отомстил за все содеянное мной: за разбитую жизнь Кэти и Тода, за попытку разбить жизнь Гасси и Джереми.
     - Сейчас ты обыкновенная тунеядка, - беззлобно сказал он, - а я собираюсь заставить тебя работать, красавица. Никакой больше жизни за счет чужих денег и мужчин тоже. Кончен бал. Ты будешь работать и честно зарабатывать, как все остапьные.
     Я не могла даже отвести взгляд. Я сидела, загипнотизированная, как кролик светом фар.
     - Как твой кредитор, - продолжал он, - я бы хотел знать, когда ты собираешься погасить долги.
     - На следующей неделе, - прошептала я.
     - А каким образом?
     - Я продам акции.
     Он сочувственно посмотрел на меня.
     - Неужели твоя глупая голова не понимает, что за "Сифорд-Бреннан" сейчас не дадут ни гроша? Мы навели справки и в "Инлэнд Ревенб". Ты прилично задолжала и этой компании.
     Замаячила долговая тюрьма. Я схватилась кончиками пальцев за край стола. И тут меня прорвало.
     - Проклятый выскочка, - тихо начала я, - ты, чопорный толстый уэльский блюститель нравов, заявился сюда и изображаешь из себя Бога. Но тебе до Бога далеко. Ты просто задира и головорез. Все здесь просто уйдут в отставку, если ты станешь их унижать. Посмотришь! И тогда ты будешь выглядеть чертовски глупо со своими торжественными заявлениями о том, что по мановению волшебной палочки превратишь нас в чудо века. Я ненавижу тебя, ненавижу! - Я уже почти перешла на крик. - Войти сюда строем, оскорбить Ксандра и Томми Ллойда с одобрения этого жирного растрепы Рики!
     Я замолчана. К горлу подступил комок.
     Тут неожиданно что-то на мне щелкнуло. Это была бретелька от лифчика. Какой ужас! Я почувствована, как часть меня вырвалась на свободу.
     Гарэт посмотрел с недоумением, потом разразился смехом.
     - По тебе плачет сцена, Октавия. Почему бы тебе не заглянуть на Биллингсгейт ? Я уверен, что они бы с радостью взяли тебя на роль торговки рыбой.
     - Не издевайся надо мной! - закричала я, нащупала позади себя пепельницу из граненого стекла и уже готова была запустить ему в голову, как он схватил меня за руку.
     - Не делай глупостей, - резко сказал он. - Не хочешь же ты отвечать еще и за оскорбление действием? Ну-ка брось это, брось!
     Я разжала пальцы. Пепельница с глухим стуком упала на ковер.
     Дико дрожа, я тяжело опустилась на стул.
     Гарэт протянул мне сигарету и дал прикурить.
     - Я расплачусь, - бормотала я, скрежеща зубами. - Если я поработаю фотомоделью, я смогу рассчитаться за шесть месяцев.
     - Времена изменились, красавица. Не так просто заработать и десять тысяч долларов в год. Работа не валяется. И тебе уже двадцать шесть, а не семнадцать, и это заметно. Кроме того, ты не настолько дисциплинированна, чтобы выдержать целый день, работая фотомоделью. Да и вряд ли тебе будет полезно смотреть час за часом в камеру. Станешь еще более самовлюбленной. Ради Бога, займись таким делом, где сможешь использовать свои мозги.
     Мои мысли закрутились, как паук в наполненной водой ванне, в поисках достаточно сокрушительного ответа. Меня спасло появление царицы бала - вошла приторно-сладкая миссис Смит с тремя чашками кофе. Она поставила одну мне.
     - Я не хочу, - холодно сказала я.
     - Не будь ребенком! - произнес Гарэт. - Если ты позвонишь Аннабел, она поможет тебе найти работу и подыскать жилье.
     Я вскочила на ноги.
     - Вот уж к кому я обращусь в последнюю очередь! - надменно сказала я, собираясь удалиться.
     Но не так-то просто достойно уйти всего лишь с одной бретелькой, да еще, когда надо перешагнуть через портфель, специально поставленный миссис Смит на дороге.
     - Я думаю, что у Аннабел найдется в сумочке английская булавка, если ты ее хорошенько попросишь, - заметил Гарэт.
     Я всхлипнула и выскочила из комнаты.

Глава шестнадцатая

     Начиная с этого момента мною овладела слепая ярость. Для меня существовало только одно - отдать долги "Сифорд-Бреннан" и доказать этой пронырливой лисе - миссис Смит и Гарэту, что я вполне способна найти работу и сама позаботиться о себе.
     На следующий день я продала все свои украшения. Почти все они, кроме жемчуга, доставшегося мне от бабушки, были подарены мне моими приятелями, которые оказались очень щедрыми. Я получила за все девять тысяч фунтов. По словам ювелира, времена пошли не те, но я, по крайней мере, могла хоть чуть-чуть успокоить налоговую инспекцию, а также заплатить за телефон и услуги по дому. Приглашенная мной оценщица из дорогого комиссионного магазина купила почти весь мой гардероб за шестьсот фунтов, хотя мне это обошлось раз в десять дороже. Когда она копалась в моих вещах, я почувствовала себя так, как будто с меня сдирали кожу и при этом еще посыпали солью. Я оставила себе несколько самых любимых платьев. Кроме кое-какой мебели, картины Котмана, подаренной мне Ксандром в день, когда мне исполнилось двадцать один год, и картины с изображением райского сада над моей кроватью, все принадлежало компании.
     Вечером позвонил Ксандр.
     - Дорогая, как ты там? Я собирался позвонить тебе еще вчера, но умирал от простуды, а сегодня не было ни минуты свободного времени. Как прошла твоя беседа с Гарэтом?
     - Я бы не сказала, что спокойно, - ответила я. - Радоваться нечему. А как прошло твое сегодняшнее утро?
     - Да тоже не сказал бы, что спокойно. Он, безусловно, знает, как бить лежачего. Я уж подумывал об уходе, а потом решил, что, пожалуй, стоит остаться и посмотреть, сможет ли он вернуть нам былую репутацию. Он производит впечатление, правда?
     - Гнетущее, безусловно.
     - Смотри, не скажи это в Гате или Клермоне, или где-нибудь еще, - сказал Ксандр. - Но должен тебе признаться, он мне даже нравится. Он такой откровенно безжалостный.
     - Et tu Brute , - сказала я. - Послушай, как скоро я могла бы выставить на аукционе "Сотбис" две свои приличные картины?
     - Через пару месяцев, но ты не можешь продавать картины - это богохульство.

***

     Потребовалось долго убеждать его в том, что это необходимо.
     Следующую неделю я провела в переговорах с управляющими банками, главными бухгалтерами, чиновниками налоговых служб, пока не убедилась в том, что сделала все возможное. Я даже, смирив гордыню, написала своей матери, но в ответ получила закапанное джином письмо, в котором говорилось, что она ничем не может помочь, потому что у нее самой проблемы с деньгами. "Ты не можешь запустить свои вороватые ручонки и в семейные деньги, - заключила она злорадно, - ими смогут распоряжаться только дети Ксандра или твои, если они когда-нибудь у тебя будут".
     Единственным выходом было забеременеть.
     Заплатив все, что можно, я осталась должна пару тысяч долларов налоговой инспекции и 3 400 фунтов "Сифорд-Бреннан". Те и другие снисходительно согласились на отсрочку.

***

     Жара держалась уже шестую неделю. В каждом выпуске новостей звучало обращение к населению с призывом экономить воду и предупреждение об угрозе засухи. Крупный рогатый скот перевозили через всю страну в наименее засушливые районы. В этой удушливой жаре я тащилась по Лондону, пытаясь найти работу и жилье. Никогда не думала, что это будет так сложно.
     Благодаря одному преданному бывшему любовнику, который, несмотря на мой вспыльчивый характер и отсутствие пунктуальности, снимал меня в рекламных роликах для "Ривсона", я была уверена в том, что легко смогу получить работу такого рода. Но оказапось, что "Эквити"  в последние два года постепенно прекратил свое существование, так что я не смогла бы получить работу в телевизионной или кинорекламе, даже, если бы десять миллионов умирающих от голода безработных актрис не искали себе работу.
     С работой фотомодели дело обстояло еще катастрофичней. Побывав в нескольких студиях, я везде получила отказ. Видимо, я утратила свой блеск. В ушах так и звучали слова Гарэта о том, что мне уже не семнадцать, и это заметно. Первый фотограф, с которым я договорилась о работе, отказал мне, потому что я явилась с часовым опозданием. Другой, заставив меня в течение четырех часов демонстрировать в духоте меховые шубы и требуя от меня выносливости дрессированной лошади, выгнал меня, когда я начала возражать. Третий уволил за то, что я слишком долго наносила макияж. Найдя еще одно агентство, я предприняла и там две неудачные попытки работать. В результате в рубрике светской хроники одной из газет появилась гнусная статейка о моей неспособности сосредоточиться на чем-то одном. После этого никто больше не собирался брать меня на работу. Так или иначе, но Гарэт был прав: целый день смотря в камеру, больное сердце не исцелить.
     Я переключилась на агентства, предоставляющие секретарскую работу. Я интересовалась тем, что они могут мне предложить. Они в ответ интересовались тем, что могу предложить им я. Постепенно я поняла, что абсолютно ничего не умею. Я нашла работу в одной из фирм, расположенных в Сити, где в мою обязанность входила регистрация документов. Но и тут - опять катастрофа: за два дня я совершенно разрушила их систему учета. После этого агентство предложило мне работу секретаря в приемной.
     - Все, что от вас требуется, мисс Бреннан, это быть приветливой и направлять посетителей на нужный этаж.
     Мне казалось, что я справлялась с этим, но на четвертый день моей работы меня вызвала заведующая кадрами.
     - Секретари в приемной должны быть дружелюбными, готовыми помочь. К тому же от них зависит первое впечатление от фирмы, которое получает посетитель. Боюсь, что вы слишком высокомерны, мисс Бреннан. В наше время нельзя смотреть на людей свысока. Все сходятся во мнении, что у вас плохие манеры.
     "Плохие манеры!" - сразу возникали ассоциации с пришедшим в упадок величественным домом. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что она выставляет меня. На третьем месте я улыбалась и улыбалась, пока у меня