эта озлобленная Анжелика, что я еле сдержалась, чтобы не разразиться истерическим смехом. Но это было недолго. В следующий момент Андреас повесил мне на шею громадный крест.
     - Встань на колени рядом с ней, Анжелика, - сказал он. - Хорошо, как можно ближе.
     У меня было такое чувство, что по мне ползут огромные жабы. Я посмотрела на крест, висящий на моей груди. Может быть, если протянуть его к Андреасу, он превратится в дряхлого старца и рассыплется в прах, как граф Дракула?
     - А теперь положи свою руку на плечо Октавии, - сказал он.
     Почувствовав ее пальцы, я отпрыгнула в сторону.
     - Нет! - закричала я. - Нет! Я не буду это делать, не буду!
     - Прекрати, - сказал Андреас. - Ты хочешь получить две тысячи или нет?
     Я посмотрела на него вызывающе, но тут вспомнила Ксандра и кивнула.
     Вид у Анжелы был такой же бодрый, как у кота, у которого болят зубы. Было совершенно очевидно, что она еще никогда не зарабатывала у него свой хлеб таким образом. Андреас взбил простыни вокруг нас и посмотрел в видоискатель.
     - Очень мило, - сказал он. - Немножко полюбезней, вы обе.
     Кай сделал снимок.
     - Положи свою руку на шею Октавии, Анжелика, - сказал он.
     Я сжалась, почувствовав напряженную ненависть в ее пальцах.
     Пот выступил у нее над верхней губой:
     - Отлично, - сказал Кай. - А теперь опусти свою руку немного ниже, Анжелика, еще ниже.
     Стерпеть такое, даже для Ксандра, я не могла. Я бросила на Андреаса взгляд, полный отчаяния и мольбы и была потрясена выражением подавляемого возбуждения на его лице. Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы.
     Вдруг снаружи раздался невероятный грохот. Все вскочили, когда забарабанили в дверь.
     - Это полиция, - выдавил Габриэл, приглаживая свои кудри.
     - Вы не можете войти сюда, - закричал женский голос. - Студия снята.
     - О нет, черт побери, могу, - откликнулся голос.
     Раздался еще один сокрушительный удар, дверь задрожала и поддалась. Я в изумлении открыла рот, наполовину с облегчением, наполовину с ужасом, потому что в дверях, разъяренный, как десять фурий, и грозный, как дьявол, стоял Гарэт. Он медленно обвел глазами комнату, увидев сначала Кая, потом Андреаса и нанятых им закадычных дружков и, наконец, меня, на кровати с Анжеликой. Всхлипнув, я закуталась в одну из атласных простынь.
     - Что здесь, к дьяволу, происходит? - взревел он, шагая через студию ко мне. - Ты проститутка! Проклятая дешевка! Я должен был догадаться, что ты этим кончишь. Одевайся!
     К нему спешил Андреас.
     - Спокойно, старина, - сказал он примирительно. - Не волнуйся ты так.
     Гарэт повернулся к нему.
     - Ты, паршивая рептилия, - зашипел он. - Я знаю, как давно ты подбирался к ней со своими грязными руками. Ты мне заплатишь за это.
     - Давай, - скривив рот, обратился он ко мне, - ради Бога, одевайся!
     Я встала, слишком напуганная, чтобы шевельнуться.
     - Как ты узнал, что она здесь? - спросил Габриэл, с восхищением глядя на него.
     - Андреасу не следовало бы бахвалиться по ресторанам, - сказал Гарэт, - кто-нибудь да услышит.
     - Послушай, мудрый парень, - заговорил Андреас, на сей раз медленно и терпеливо, как будто диктовал неопытной машинистке. - Ты незванно вторгся в очень важное дело. Я нанял на один день Кая и Октавию. И того, и другого не за орешки. Ей нужны деньги. Так ведь, Октавия?
     Гарэт посмотрел в мою сторону. Я грустно кивнула.
     - Поэтому ты не можешь вот так ворваться сюда и устроить шум, - сказал Андреас.
     - Ах, не могу? - спросил Гарэт со зловещим спокойствием.
     Последовала долгая пауза. И тут он обезумел. Повернувшись, он зашвырнул камеру Кая в дальний угол комнаты, потом, ударив его кулаком в лицо, отправил вслед за камерой. В следующую минуту он уложил апперкотом помощника Кая. Тут Вик, схватив искусственный цветок, запустил им в Гарэта, который, увернувшись, схватил другой цветок и запустил им в ответ.
     Завизжав, как резаный поросенок, все еще в монашеском головном уборе, Анжелика нырнула под кровать. За ней тут же последовали двое бессловесных помощников Габриэла и сам он.
     - О, Господи! - вздохнул Габриэл, когда в воздухе пронеслись еще два цветка. - Новое нашествие Бархэма Вуда в Дансинан.
     Пригнувшись, чтобы не попасть под летящие горшки, я стряхнула шелковые простыни, пересекла комнату, нырнула за занавеску и начала натягивать свою одежду.
     Гарэт продолжал наносить удары направо и налево, как разъяренный бык. Когда я выглянула, он боролся с Менни, который подсек его и с грохотом повалил на пол. Гарэт тут же вскочил на ноги и зашвырнул Менни в кучу оставшихся растений.
     - О, моя бедная жардиньерка, - донесся жалобный голос Габриэла из-под кровати. - Что скажут в цветочном магазине?
     Когда я осторожно высунулась из-за занавески, через комнату летели серебряный чайник и два стеклянных пресс-папье. К счастью, они не достигли своей цели.
     Гарэт перевел дух. Он тяжело дышал.
     Кай, стоя в углу, все еще потирал свой подбородок. Менни, как шпион, выглядывал из-за цветов. Вик, тряся головой, пытался прийти в себя. Ассистент Кая поднялся на ноги. Когда он начал неуверенно пробираться к двери, Гарэт схватил его за воротник.
     - Нет, не выйдет, - сказал он. - Где отснятые пленки? Давай сюда или я сделаю из тебя месиво.
     Он схватил парня за горло.
     - Там, на тележке, - задыхаясь от ужаса, произнес парень.
     Гарэт убрал пленки в карман. Я начала пробираться бочком вдоль стены к нему. Он посмотрел в мою сторону и кивнул в направлении двери. Сам он начал пятиться туда же, когда подскочивший Вик ударил его в правый глаз. Гарэт так дал ему сдачу, что тот пролетел через всю комнату, но сам он, пытаясь удержаться на ногах, зацепился за один из осветительных проводов и тяжело рухнул на кучу треножников. С каждой минутой картина все больше смахивала на сцену из "Тома и Джерри".
     В следующее мгновение Андреас, который до этого наблюдал за всем происходящим, не пошевелив и пальцем, схватил бутылку из-под шампанского и, разбив ее о раму кровати, понесся с невероятной скоростью через всю комнату к Гарэту. Прижатый в угол Гарэт, мотая головой, выкарабкался из треножников. Его правый глаз начал заплывать. На лбу, прямо над бровью, в том месте, куда пришелся удар золотого кольца Вика, кровоточило. Он попятился на Андреаса, упершись в стену.
     - А вот теперь, голубчик, - прошептал Андреас почти ласково, - я преподам тебе урок.
     Он взмахнул зазубренным краем бутылки прямо перед лицом Гарэта.
     - Верни мне пленку.
     Гарэт пристально смотрел на него. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
     - Ты паршивая дрянь, - сказал он.
     И тут я застыла от ужаса, увидев, как Менни, выбравшись из цветов и держа в руке сверкающий нож, неумолимо надвигался справа. Не задумываясь, я схватила роскошную лампу с ночного столика и запустила в него, попав в цель. Это на секунду отвлекло внимание Андреаса, дав Гарэту шанс броситься на него и свалить на пол. Они долго катались по полу, выкрикивая взаимные оскорбления. В конце концов Гарэт оказался наверху, молотя Андреаса кулаками по голове. На мгновение мне показалось, что он собирается его убить. Но он поднялся, схватил Андреаса и швырнул сквозь экран с изысканными обоями, как клоуна сквозь обруч.
     На мгновение все затихло. Гарэт медленно оглядел комнату. Все прижались, кто к стене, кто к полу. Вдруг раздались аплодисменты. Из-под кровати вылезла Анжелика в сдвинутом набекрень монашеском уборе.
     - Три года я ждала этого момента, - сказала она.
     Рука Гарэта была в крови. Наверное, он поранил ее о бутылку Андреаса.
     - Ты же истечешь кровью, - застонала я, хватая валявшуюся на полу шелковую нижнюю юбку.
     - Сейчас я его расцелую, - раздался из-под кровати слабый голос.
     Гарэт схватил меня за руку.
     - Идем отсюда!
     Я надеялась, что Гарэт полностью разрядил свой гнев, разгромив студию Кая. Но, когда мы мчались по Парксайду в сторону Лондона, оставив справа Уимблдон, весь шторм обрушился на меня.
     - Я пытался помочь тебе, - кричал он, - мы все пытались. Джеки нянчился с тобой, как с ребенком, все последние восемь недель и после этого, надо же было тебе устроить такое именно сегодня! Все разрушить как раз тогда, когда Джеки так нуждался в тебя. Я не понимаю тебя, Октавия. Что за разрушительный дух сидит в тебе! Неужели тебе на всех наплевать?
     Мы обогнали еще одну машину, двигаясь так близко, что между нами с трудом можно было бы просунуть лист бумаги. Слава Богу, мы двигались навстречу густому потоку. Возвращающиеся домой жители пригорода, ползущие нам навстречу, смотрели на нас с изумлением. Некоторые из них останавливались, чтобы поднять верх машин. Удушливая жара еще не наступила, но на смену безмятежной голубизне утра пришла угрожающая чернота неба.
     - Зачем ты это сделала? - спросил Гарэт, обогнав еще одну машину, - говори, я хочу знать.
     - Я не могу тебе сказать.
     - Естественно. Ну так я тебе скажу. Ты такая чертовская сибаритка, что не смогла устоять перед соблазном легкого заработка у Андреаса. Но, видит Бог, тебе бы это дорого обошлось. Он бы сломал тебя за пару месяцев.
     Мы миновали Уимблдон Уиндмилл. Я смотрела немигающим взглядом на высохший пруд и просторы выгоревшей травы, цвет которой приблизился к платиновому. Повсюду на ней виднелись следы многочисленных возгораний.
     Гарэт вернулся к волнующей его теме.
     - Представляю, как тебя грела мысль обо всех этих мужчинах, пускающих слюни над твоими журнальными снимками, выставленными в киосках; любующихся твоими формами, разглядывая запотевшие от дыхания витрины в Сохо, не говоря уже о тех, кто в спальнях, в плащах...
     - Вряд ли они в спальнях находятся в плащах, - возразила я.
     - Не дерзи, - прикрикнул он.
     Мы были уже на перекрестке с круговым движением около Тиббетс Корнер, но он так разошелся, что прозевал поворот на Путни и должен был три раза объехать вокруг, что отнюдь не способствовало улучшению его настроения.
     - Неужели тебе абсолютно наплевать на то, что о тебе думают?
     - Я об этом не думала. Мне надо было побыстрей получить деньги, вот и все. Ты настолько богат, что тебе таких вещей просто не понять.
     Гарэт в ярости повернулся ко мне.
     - Ты имеешь представление о том, как мы были бедны, когда я был ребенком?
     - Не хочу об этом слышать, - сказала я, закрыв уши руками. - Я читала Д. Лоуренса и уже достаточно знаю о том, как бедствуют шахтеры. Я сыта по горло тем, что ты постоянно следишь за моим поведением. Кем ты себя воображаешь, великий блюститель нравов из Уэльса?
     - Я уже слышал это однажды, - произнес он.
     - Что? - закричала я, все еще зажимая уши руками.
     - Не подслушивай, - прокричал он в ответ, схватив мою руку и оторвав се от уха.
     Я сидела очень тихо, наблюдая за тем, как оставленные его пальцами на моей руке белые отметины медленно краснеют. Тут краем глаза я увидела, что персиковая шелковая нижняя юбка, которой я перевязала его руку, совершенно промоют от крови, и на голубой клетчатой рубашке расплывается красное пятно. Гарэт был очень бледен. Неожиданно вся моя воинственность пропала.
     - Ради Бога, давай заключим перемирие и поедем в Рохемптон-Госпиталь. Тебе надо наложить швы на эту рану, - сказала я.
     - Не хочу я никаких швов, - заявил он, с визгом остановив машину у въезда на дорогу, ведущую к моему дому.
     Потянувшись через меня, он открыл мою дверцу.
     - А теперь выходи или я выкину тебя. И не вздумай проситься обратно к Джеки. С этого момента заботься о себе сама.
     И, развернув машину, он умчался в облаках пыли.
     Как только он уехал, меня снова начало трясти.
     Как мне сказать Ксандру, что я не достала денег? И за квартиру я еще не заплатила, и миссис Лонсдейл-Тейлор, безусловно, вышвырнет меня. Все происшедшее сегодня повергло меня в абсолютный шок. Оказавшись в своем пригороде, я в оцепенении пошла к реке. Сбросив туфли, я даже не почувствовала, как сухая острая трава колет мои ноги. На дорожку впереди меня упала тяжелая капля дождя. Может быть, наконец, закончится эта засуха. От внезапного порыва ветра зашелестели листья деревьев черного тополя, окружавших лужайку для игры в шары. Освещение было странным, как во время плавания под водой. Любители пикников и хозяева собак заторопились домой, с тревогой поглядывая на небо. Даже грачи притихли. Берег реки был усеян банками из-под коки, бутылками и обертками от мороженого. Две собаки, охлаждаясь, плескались в воде. Я пожалела, что со мной нет Манки.
     Крупная капля теплого дождя упала мне на лицо, за ней другая - на руку. Изменившее цвет небо вдруг прочертили молнии. Через три секунды последовали сокрушительные раскаты грома. Казалось, все вокруг закипело. Дождь все усиливался, барабаня по листьям над моей головой, отскакивая от твердой, как железо, поверхности земли. Еще одна вспышка молнии расколола небо, за ней другая, значительно более яркая, змейкой ударила в ствол громадного вяза всего ярдах в пятидесяти от меня и расколола его.
     И тут все небо взорвалось дождем.
     Мне было безразлично. Я хотела, чтобы удар пришелся в меня. Запрокинув голову, я почувствована, как дождь падает каплями мне на шею, стекает струями по лицу, смывая ужасный сценический грим. За две минуты я промокла до костей. Теперь молнии сверкали одновременно с раскатами грома. Может быть там, в небесах, Гарэт громил еще одну студию?
     Я не знаю, сколько времени я бродила вокруг, полубезумная от отчаяния, чувствуя себя, как король Лир, беззащитной беднягой, ждавшей живительного дождя от безжалостной бури.
     Неожиданно стало темнеть, буря удалялась, ворча, словно пьяница, которого выставили из паба. Дождь затихал. Надвигалась ночь. Вдали виднелся ярко-желтый свет уличных фонарей. Было, вероятно, около десяти.
     На меня неотвратимо надвигались встречи с Ксандром и миссис Лонсдейл-Тейлор. Я нехотя направилась к дому. Я замерзла и промокла. Было, наверное, градусов двадцать, но после недели жары в тридцать с лишним, казалось, что стоит середина зимы. Моя длинная розовая блуза, одетая согласно инструкции, полученной от Андреаса, подчинялась своей собственной инструкции, находящейся на этикетке, о том, что ее надлежало отдавать в сухую химчистку. Подвергнутая стирке, она невероятно села, задравшись до уровня мини-юбки, и прилипла к телу. Волосы повисли мокрыми сосульками. Люди, выведшие своих собак на последнюю прогулку перед сном, с удивлением поглядывали на меня, когда я босиком проходила мимо них. От земли шел пар, она была похожа на болото, в котором водились крокодилы.
     Я брела по улице. Пропитанные водой деверья склонились под ее тяжестью. Вода в сточных канавках бежала такими потоками, которые способны были привести в движение мельничные колеса. В мокрых тротуарах отражался свет уличных фонарей. Я помедлила у своей берлоги, стараясь набраться мужества, чтобы войти, смахнула с ресниц капли дождя. Железная калитка показалась мне холодной, как лед, когда я коснулась ее рукой.
     В следующее мгновение из передней двери выскочил Манки и бросился на меня, с истерическим лаем облизывая мои руки, скребя когтями по голым ногам. Я попыталась пробраться по лестнице так, чтобы меня не видела миссис Лонсдейл-Тейлор, но она уже стремительно неслась из кухни с выражением неодобрения на грубом, напоминающем ростбиф, лице.
     - Этот проклятый шторм переломал половину дельфиниумов, - сказала она.
     - О, я сочувствую. Какая жалость, и это после того, как вы выхаживали их всю засуху, - сказала я, продолжая подниматься по лестнице, но отделаться от нее было невозможно.
     - Где ты только пропадала? Весь день звонили с твоей работы, забегали какие-то люди. С тобой ничего не случилось, нет? Надеюсь, ты помнишь о квартплате.
     - Я заплачу завтра.
     Я была уже на повороте лестницы.
     - Мы договорились, что ты будешь это делать каждую четвертую пятницу, - крикнула она мне вслед. - Так что, я хочу, чтобы ты сделала это сегодня же. Там наверху тебя ждут. Я же говорила, что я против того, чтобы здесь находились мужчины после девяти вечера. Пусть он сейчас же уходит.
     С бьющимся сердцем я преодолела следующий лестничный марш. Должно быть, это Ксандр пришел за деньгами. Я распахнула дверь. В комнате было темно.
     Тут мое сердце екнуло. На фоне окна стоял человек. Эти широкие плечи невозможно было не узнать. Это был Гарэт.
     - Что ты здесь делаешь? - прошептала я.
     - Жду тебя, - ответил он.
     - Не понимаю.
     - Я люблю тебя, - просто сказал он. - И больше не могу.
     Я бросилась к нему:
     - Пожалуйста, обними меня.
     Он обвил меня руками. В его поцелуе было столько силы, тепла и любви!
     - Дорогая моя, - бормотал он, целуя меня в голову. - Боже мой, я так виноват. Я был так взбешен сегодня, но меня мучила ревность, и я не понимал, что происходит.
     - Я ничего не могла сделать, - сказала я, сотрясаясь от рыданий, - это был единственный способ быстро получить деньги.
     - Я знаю об этом. Успокойся, милая, успокойся. Я был у Ксандра после того, как он уехал от тебя. Я был в таком ужасном состоянии, что мне необходимо было поговорить с кем-нибудь. Он мне обо всем рассказал.
     - Господи, что же он собирается делать?
     - Он признался Памеле, а потом пошел в полицию. Это был единственный выход. Я отвез его в участок и первые полчаса не оставлял его одного. Все будет в порядке.
     - А как Памела и Рики?
     - Дорогая, это меня меньше всего волнует.
     - Я не могла отказать Ксандру, - бормотала я. - Он всегда заботился обо мне.
     - Знаю, знаю, звезда несчастная. Тебе следовало обратиться ко мне, а не к Андреасу. А сейчас, ради Бога, сними с себя все мокрое.
     Он отошел от меня и зажег свет.
     Ноги не держали меня больше, и я села на кровать, тупо уставившись на него. Его правый глаз теперь уже окончательно заплыл. Он все еще был в той же самой рубашке с пятнами крови, но, слава Богу, хоть руку ему кто-то забинтован. В следующее мгновение он снял со шкафа мой чемодан и покидал в него мои платья, сняв их с вешалок.
     - Что ты делаешь?
     - Укладываю. Ты уедешь отсюда.
     - Мне некуда уезжать, - прошептала я.
     - Ты едешь ко мне.
     - Но я не могу. Лорне это вряд ли понравится.
     - А при чем тут она?
     Он взял мое васильковое платье.
     - Ты была в нем, когда я тебя впервые увидел. Надень его сейчас.
     Он положил платье на кровать.
     - Но вы ведь с Лорной, - я подбирала слова, - разве вы не собираетесь пожениться?
     Он замер на секунду с охапкой моего белья в руках.
     - С чего ты взяла?
     - Она сказана. Она говорила, что ты и она.
     - Да не я, а Чарли.
     - Чарли, - глупо повторила я. - Чарли! Но каким образом?
     - Они познакомились у тебя, - сказал Гарэт. - В тот вечер, когда она у тебя гостила. Он пригласил ее зайти в его магазин, начал с ней встречаться, играть в бинго. Она говорит, что в тот вечер ты ей призналась, что в кого-то влюблена. Она решила, что речь идет о Чарли. Вот почему ей было так тяжело сказать тебе об этом.
     - О, Господи! - сказала я. - Речь шла о тебе. Я ни на минуту не переставала любить тебя с того самого вечера, когда мне стало плохо на яхте. Господи! Какая глупая путаница!
     Я начала смеяться, но тут что-то произошло, и я снова начала плакать. Гарэт забросил остатки моего белья в чемодан и обнял меня так крепко, что я стала бояться за свои бедные ребра.
     - Ну, а теперь, ради Бога, снимай это или придется мне самому это сделать.
     Я покраснела.
     - Я не могу, когда ты смотришь.
     Он усмехнулся.
     - После сегодняшнего дневного спектакля я не вижу особого смысла в фальшивой благопристойности.
     Видимо, прочитав что-то на моем лице, он тут же повернулся и стал разговаривать с Манки, который сидел, дрожа, в чемодане.
     Только я стянула мокрую блузу, как в дверь громко постучали. Я схватила полотенце, потому что в комнату влетела миссис Лонсдейл-Тейлор.
     - Мисс Бреннан, -