а моя глупая болтовня о Джереми, что не могло не напомнить Ксандру о всей нелепости его женитьбы.
     Я взяла его за руку.
     - Как Памела? - спросила я.
     - Не слишком весело в данный момент. Она проводит уик-энд с Джоан и Рики у Грейстонов, а я отказался. Достаточно того, что я провожу со своим любимым тестем пять дней в неделе. Должен я отдохнуть хоть в выходные? А Джоан я еще больше не выношу. Здоровая визгливая корова! Вот уж в чем меня невозможно упрекнуть, так это в том, что я женился на Памеле ради ее мамочки.
     Я засмеялась.
     - Чем она провинилась на сей раз?
     - Алиса беременна.
     - О, Господи, сочувствую!
     Алиса была младшей сестрой Памелы, только недавно вышедшей замуж.
     - И теперь дорогая Джоан все время тычет Памелу носом, напоминая ей о том, что та запаздывает, - продолжал Ксандр.
     - А что по этому поводу думает ее гинеколог?
     - Он не находит у нее никаких отклонений. Джоан хочет, чтобы она показалась другому специалисту. В общем, вина целиком ложится на меня. Памела каждое утро измеряет температуру. Предполагается, что в случае ее повышения я должен немедленно приступать к исполнению своих супружеских обязанностей. Но я вечно то просплю, то сил нет с похмелья, то вообще дома не ночую, как в прошлую ночь. Вряд ли что-то произойдет, пока я лежу на своей половине кровати, читая Дика Фрэнсиса, а она на своей, просматривая книги по садоводству.
     Он говорил сейчас возбужденно. Я понимала, что он абсолютно не создан для семейной жизни.
     - Совершенный ад? - спросила я.
     Он пожал плечами.
     - В подготовительной школе было еще хуже, но там хоть каникулы были подлиннее.
     - Не волнуйся, она скоро забеременеет.
     Ксандр был занят тем, что заказывал кофе с коньяком, а я - тем, что извлекала застрявший в зубах кусочек бекона, когда, подняв голову, я увидела появившегося в дверях юношу лет двадцати трех: темные волосы, длинные как у Шелли, огромные томные черные глаза и средиземноморский загар. На нем были синие брюки в тонкую полоску. На плечи небрежно наброшен пиджак. Распахнутая на груди светло-голубая рубашка позволяла видеть в зарослях черных волос множество золотых медальонов. Короче - вид кинозвезды. На секунду верность моя Джереми была поколеблена.
     - Ты только посмотри, - выдохнула я, обращаясь к Ксандру.
     - Уже смотрю, - сказал Ксандр.
     Легкий румянец неожиданно проступил на бледных щеках Ксандра, когда смуглый юноша, оглядевшись вокруг и заметив Ксандра, помахал ему рукой и ленивой походкой направился к нашему столу.
     - "Костюм в полоску ты надень и будешь счастлив целый день", - пробормотал Ксандр.
     - Привет! - сказал смуглый парень. - Я боялся, что не застану тебя. Жуткие пробки!
     Он говорил с сильным иностранным акцентом. Парень бросил на меня откровенно неприязненный взгляд, который несколько смягчился, когда Ксандр представил нас друг другу.
     - Это моя сестра, Октавия. Дорогая, а это - Гвидо. Он из Флоренции. Должен признаться, что всего за одну поездку во Флоренцию я узнал больше, чем за все время, проведенное в Редли.
     Подсев к нам, Гвидо заметил, что ему следовало предположить, что у Ксандра такая красивая сестра. Мрачное настроение Ксандра улетучилось. Он заметно повеселел.
     - Гвидо работает в галерее "Веллингтон", - сказал он. - В данный момент он, правда, впал в немилость, так как, спасаясь от назойливого внимания владельца галереи, попятился и наступил на одно из творений Сислея.
     - Еще порцию виски и кофе, - обратился он к официанту.
     Гвидо совершенно открыто уставился на Ксандра. Его взгляд скользнул мимо меня, не задержавшись. Так мужчины обычно равнодушно пропускают в газетах страницу для женщин, зная, что для них там нет ничего интересного.
     - Как поживает твоя милая жена? - спросил он.
     - Мило. Торчит в бассейне. Ты должен зайти к нам в уик-энд.
     Почувствовав вдруг себя лишней, я встала.
     - Мне надо идти. - сказала я.
     - Ну, если надо, - охотно согласился Ксандр.
     Вдруг он вспомнил.
     - Я ведь собирался дать тебе денег. Пойдем, поговорим с Фредди. Я сейчас вернусь, - сказал он, обращаясь к Гвидо.
     Мы нашли Фредди в баре.
     - Послушай, - сказал Ксандр, глядя Фредди прямо в глаза, - ты не мог бы обналичить чек на небольшую сумму?
     - Конечно. На какую сумму?
     - Двести фунтов.
     Фредди, не моргнув глазом, вытащил из кармана толстую нераспечатанную пачку денег и выложил на стойку двадцать десятифунтовых банкнот.
     - Я выпишу чек каким-нибудь числом в начале месяца. Можно?
     - Пожалуйста, - невозмутимо ответил Фредди, - я всегда могу возбудить против тебя дело.
     Ксандр вручил мне деньги и проводил до дверей. Я горячо его поблагодарила.
     - Не думай об этом, - сказал он. - Веселись со своим Джереми-Рыболовом, только оставь за собой право выбора и блюди себя. Не сбрасывай со счетов и Гарэта Ллевелина, от него многое может зависеть в нашей жизни. Тебе не кажется, - кивнул он в направлении ресторана, - что это одно из восхитительнейших существ, которое ты когда-нибудь встречала?
     - Безусловно, - сказала я, упав духом. - Только, ради Бога, будь осторожен, Александр.
     - Ты тоже, дорогая. Позвони, когда вернешься.
     И он ушел, стараясь не показывать вида, как торопится взбежать по лестнице.
     Почувствовав себя совершенно опустошенной, я решила зайти в "Хатчхард" - купить несколько книг с претензией на интеллектуальность, чтобы поразить Джереми на яхте.

Глава пятая

     К вечеру пятницы я была бронзовой от загара и готовой к действиям. Поразмыслив, я поняла, что Ксандр был прав: мне следовало взять курс на примирение с Гарэтом. Необходимо расположить его к себе. В пять тридцать я уже ждала его с тремя набитыми чемоданами. Я надела дико дорогой блейзер в розовую и белую Полоску, под которым ничего не было, белые брюки и вишневые ботинки. Конечно и блейзер, и ботинки были не для такой жары, но я полагала, что в машине не успею запариться. Я была очень довольна своим видом.
     Время шло. Часы показывали шесть, полседьмого, без четверти семь. Я испытывала противоречивые чувства. С одной стороны - злость, подозревая, что Гарэт мог вести себя так преднамеренно, с другой - беспокойство, что он мог потерять мой адрес.
     В половине восьмого прорезался телефон.
     - Это Аннабел Смит, - раздался хрипловатый голос. - Я звоню по поручению мистера Ллевелина.
     - Куда он, черт возьми, пропал? - раздраженно спросила я.
     - Боюсь, заседание с его участием задерживается дольше, чем предполагалось. Не могли бы вы поймать такси и добраться сюда? Наш адрес: Ллевелин-хаус, улица Грейт Ситон. Я встречу вас внизу и возмещу расходы на такси.
     О, ненавистный мне, ужасный, проклятый тип! Черт, ну почему надо было так случиться, что я разбила свою машину? Вызвать такси по телефону мне не удалось: не оказалось ни одной свободной машины. Заказы на такси-малолитражки на ближайший час тоже не принимали.
     От жары начал плавиться мой макияж. Нешуточное дело - перетащить три чемодана на улицу и полчаса ловить такси. Я умирала от жары в своем блейзере и новых ботинках. К тому времени, как я добралась до Ллевелин-хауса, меня трясло от злости. Миссис Смит уже поджидала меня. От нее, одетой во что-то зеленое, исходила прохлада, как от джина со льдом и лимоном.
     - Поднимайтесь. Вы, наверное, замучились. Ваш багаж переложат в машину мистера Ллевелина. Какая прекрасная погода для речной прогулки! - говорила она, пока мы поднимались в лифте на пятнадцатый этаж. У меня было такое чувство, что возникшая ситуация ее очень забавляет.
     Меня ввели в ультрасовременный офис. Вдоль стен, украшенных неплохими полотнами современных художников, размещались кожаные кресла с хромированными ножками. Одна стена была уставлена книжными полками, противоположную занимало огромное, во всю стену окно, из которого открывалась широкоэкранная, как в кино, панорама города с видом на Сейнт Пол. Неужели кто-нибудь в состоянии работать в такой комнате? Гарэт, очевидно, был из их числа. Он сидел, развалившись, за огромным, покрытым черной кожей, столом с неизменной телефонной трубкой в руке и что-то говорил на чудовищном французском языке.
     Усмехнувшись, он ткнул какой-то бумажкой в сторону одного из кресел. Не обращая никакого внимания на его жест, я подошла к окну. По Флит-стрит ползли совершенно игрушечные автобусы.
     С подносом в руках появилась миссис Смит.
     - Хотите что-нибудь выпить?
     Мне противно было прикасаться к чему-либо, имеющему отношение к Гарэту, но пить хотелось нестерпимо.
     - Пожалуйста, джин с тоником.
     Она сделала мне коктейль со льдом и лимоном и напила большой бокал виски для Гарэта.
     Он положил трубку и улыбнулся мне.
     - Привет, прелесть! Очень сожалею, что все тебе испортил. - В голосе его не было и намека на раскаяние. - Выглядишь потрясающе. Тебя увидеть - все равно, что провести день на свежем воздухе.
     - Я ждала почти три часа, - прорвано меня. - Мы едем или нет, в конце концов?
     Не выпуская бокала с виски из рук, он направился к двери.
     - Сначала я приму душ. Чувствуй себя, как дома.
     Миссис Смит принесла мне кипу журналов. Я начала со злостью их листать, не понимая ни слова.
     Было уже девять часов, когда он, наконец, изволил появиться, в джинсах и красной рубашке, еще больше, чем всегда, похожий на шофера грузовика. Когда мы выходили, он нежно поцеловал миссис Смит.
     - Я смотрю, ты прекрасно совмещаешь приятное с полезным, - резко сказала я, когда мы спускались в лифте.
     - Естественно. Я что, по-твоему, должен целый день уныло любоваться какой-нибудь толстухой? Какой милый на тебе блейзер! Готовилась к поездке в Хенли?
     - Этот? Да он старый, как мир.
     Будь я проклята, если сознаюсь, что купила его только сегодня утром.
     Он протянул руку мне за спину и что-то оторвал от воротника.
     - Не прикасайся ко мне, - зашипела я.
     Он протянул мне ценник с обозначенной на нем суммой в сто фунтов.
     - Если это квитанция химчистки, дорогая, боюсь, что тебя ограбили.
     Я разозлилась на себя, почувствовав, что краснею.
     На улице нас ждала самая пошлая машина, которую только можно было вообразить: огромный открытый "кадиллак" переливчато-синего цвета. Странно еще, что с зеркала переднего вида не свисали какие-нибудь песики.
     Должна признать, что водителем он был классным. Он виртуозно провел такую огромную махину по забитым улицам в считанные минуты. Вскоре мы уже выехали из города и катили по шоссе в сторону Оксфорда.
     Солнце село, окрасив клочья облаков на западе в розовый цвет. Широкие лучи света угасали. Все это напоминало какую-то библейскую картину. Если сегодня Бог вершит там, наверху, правосудие, надеюсь, он воздаст Гарэту по заслугам. Ну а мне, в то же самое время, он мог бы и даровать Джереми.
     Стрелка спидометра приблизилась к ста милям.
     - Когда тебе станет страшно, скажи, - проговорил Гарэт, - я поеду еще быстрее.
     Я с каменным лицом смотрела вперед.
     - Хватит тебе, прелесть. Кончай дуться! Поскольку нам предстоит провести вместе уик-энд, мы могли бы заключить перемирие.
     - Почему ты помешал мне уехать раньше?
     - Потому, что не мог устоять перед соблазном позлить тебя. Ладно. Я угощу тебя сейчас отличным ужином.
     - Не хочу никакого ужина.
     - Как хочешь. Тогда можешь посмотреть, как ем я.
     Он свернул к отелю в сторону от дороги на Хенли.
     Совершенно очевидно, это был очень дорогой отель. Повсюду сновали угодливые официанты, в меню не были проставлены цены. Я вдруг осознала, что целый день ничего не ела, и почувствована, как у меня потекли слюнки.
     Глядя на меня, Гарэт усмехнулся.
     - Давай, присоединяйся.
     - Пожалуй! - ответила я.
     Вынуждена признать, что кухня была отличной.
     - Люблю вкусно поесть, - сказал он.
     - Заметно, - ответила я, взглянув на его живот.
     Он захохотал.
     - Подозреваю, что тебе нравятся субтильные узкобедрые юнцы. Но, как однажды сказал Фредди Труман: "Чтобы вбить большой гвоздь, требуется и большой молоток".
     - Не будь таким противным, - остановила я его.
     Он совершенно не умел вести себя за столом. Ел он очень быстро, умудряясь при этом не переставая говорить. Сейчас он втягивал соус, поглощая устрицы и производя такой шум, который может сравниться разве что с шумом воды, вытекающей из ванны. Боже, как же жарко было в ресторане, я совершенно взмокла. Но не могла же я снять блейзер!
     - Вчера я обедал с Джереми, - сказал Гарэт, вытирая жирный подбородок.
     - Как это ты нашел для этого время?
     - Я всегда нахожу время для важных дел. Кажется, я нашел для них квартиру.
     - Очень мило с твоей стороны. И где?
     - На Кенсингтон, прямо за углом от меня.
     - Разве они могут себе это позволить? У Джереми нет таких денег.
     - У Гасси есть. Она собирается купить этот дом.
     - Джереми не согласится на это.
     - Согласится. Я убедил его в том, что это очень разумно. Они могут сдать нижний этаж, что позволит им выплатить ссуду, а это значит, что они смогут пожениться в следующем месяце, вместо того, чтобы ждать до ноября.
     Его лицо приняло отстраненное выражение. Так затихает вулкан после того, как стер с лица земли целые поселки. Я готова была убить его, но мне приходилось сдерживаться, чтобы не выдать себя.
     - Они, наверное, вне себя от радости, - сказала я.
     - Конечно. Думаю, что Гасси попросит тебя быть подружкой невесты.
     От злости я не могла произнести ни слова. К счастью, тут к нам подошла хорошенькая официантка.
     - Все в порядке, сэр? - улыбнулась она, глядя на него с обожанием.
     - Просто чудесно.
     Он окинул ее таким взглядом, что я разозлилась еще больше.
     - Сколько нам еще осталось ехать? - спросила я, когда мы сели в машину.
     - Миль двадцать-тридцать. Не больше.
     Звезды теперь сияли со средиземноморским великолепием. Сладко пахло свежескошенным сеном. Легкокрылые мотыльки крутились в ярком свете фар, не в силах вырваться из плена. Воздух, казавшийся прохладным, когда мы неслись на большой скорости, снова становился горячим, как только Гарэт придерживал машину на поворотах. Мы въехали на эстакаду Ридминстера.
     - Посмотри, - сказал Гарэт, показывая вверх.
     На огромном ярко освещенном плакате было выведено слово "Ллевелинс".
     - Ты? - удивленно спросила я.
     - Я. В один прекрасный день я стану более знаменитым, чем Тейлор Вудроу.
     - Ты меня удивляешь. Зачем же тебе работать? У тебя уже и так куча денег. Неужели тебе этого недостаточно?
     - Прелесть моя, у тебя, наверное, что-то не в порядке с головой. Разве ты не стремишься выиграть в любой игре?
     - Для тебя так важен выигрыш?
     - Безусловно. Почему бы не иметь Роллс-Ройс и приличный дом в Лондоне, и виллу во Франции? А если добавить к этому еще и парочку хороших картин, скаковых лошадей да яхту в Средиземном море - вы просто молодец!
     - Значит, для тебя так важны все эти атрибуты шикарной жизни?
     - И для тебя тоже, - сказал Гарэт. - Тебе больше, чем кому бы то ни было, важно чувствовать себя сибариткой, иметь воздыхателей, которые бы водили тебя по роскошным ресторанам, дарили меха и отправляли самолетом на модные курорты. Ты никогда не решишься связать свою жизнь с человеком несостоятельным.
     Я открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне и слова вставить.
     - Джереми такой же, как ты. Ему повезло, что он женится на Гас, у которой есть деньги.
     - Джереми может сам заработать на жизнь писательским трудом, - поспешно сказала я.
     - Чепуха! Какой из него писатель! Держу пари, что ты не поняла ни слова в этих его поэмах, от которых ты, по твоим словам, без ума. И знаешь почему? Потому что в них нечего понимать.
     - Я думаю, ты говоришь это из зависти к его таланту, - со злостью сказала я.
     - Не надо быть такой неискренней, милая. В его синих глазах значительно больше поэзии, чем в его стихах.
     - А мне казалось, что ты его друг.
     - Да, конечно. Но предпочитаю сделать для него что-нибудь конкретное, например, найти жилье, вместо того, чтобы проливать слезы умиления над его "поэзией".
     От возмущения я не могла произнести ни слова.
     - Мы будем на месте через десять минут, - сказал Гарэт.
     Я начала подкрашиваться.
     Он включил свет в машине, чтобы мне было лучше видно, а потом сказал: "Поосторожней с боевой раскраской!"
     - Почему? - спросила я, подрисовывая соблазнительный изгиб на нижней губе.
     - Потому что Джереми принадлежит Гасси.
     - И?
     - А ты едешь с единственной целью - оторвать его от нее.
     - Не понимаю, о чем ты говоришь.
     - О, нет. Прекрасно понимаешь. Чего стоит этот спектакль, который вы оба недавно разыгрывали, не общаясь друг с другом, если кто-нибудь находился поблизости и бросаясь друг к другу, как только оставались одни. Я же слышат: "О, дорогой, нам придется контролировать себя".
     Он мастерски скопировал мой голос.
     - Гасси - моя давнишняя подруга, - сказала я спокойно.
     - В этом-то и проблема. Ты ей завидуешь.
     - Завидую? Я? Гасси? Ты, наверное, шутишь.
     - Завидуешь, потому что, несмотря на твою внешность, ее все любят больше, чем тебя.
     - Не правда, - сказала я, стиснув зубы. - Гасси моя подруга, и меня совершенно не интересует Джереми.
     - Ну и прекрасно, - примирительно заметил Гарэт. - И продолжай в том же духе. Вот мы и приехали!
     Он свернул с дороги в длинную тенистую аллею. Сжав кулаки, я пыталась сдержать подступившую злость. "Спокойно, - говорила я сама себе, - Джереми без ума от тебя, а Гарэт просто проверяет твою реакцию". Гарэт потянулся.
     - Какая превосходная перспектива: целых три дня для сна, секса и солнца!
     - Что касается секса, на меня можешь не рассчитывать.
     - Вот уж и не собирался.
     Как раз в то самое время, как я готова была к сокрушительному ответу, мы выскочили из аллеи и оказались почти у самой кромки воды. Небо было похоже теперь на усыпанное звездами знамя. На воде чернели корпуса яхт. Вдали смутно вырисовывались очертания мрачных остроконечных башен Оксфорда.
     С ближайшей яхты к нам навстречу спешил Джереми. Никогда и никому в жизни я так не радовалась. Мне хотелось броситься со слезами к нему на грудь.
     - Привет! - сказал он. - Нормально доехали? Я помогу с чемоданами.
     - Мне ужасно неудобно, что мы так задержались, - сказала я.
     - Ничего страшного. Гарэт звонил днем и предупредил, чтобы мы не ждали вас раньше полуночи.
     Свет фар выхватил из темноты яхту. Ярко-красная, она, как цыганская кибитка, была разрисована голубым, желтым и зеленым. Латунные детали сверкали. За окнами салона пламенели алые занавески. Золотыми буквами, окаймленными голубым, было выведено ее название: "ЛЕДИ ГРИЗЕЛЬДА".
     - Хороша! - воскликнула я.
     Помогая мне подниматься по трапу, Джереми не только не сжал мою руку, но и не прореагировал на мой шепот о том, как я рада снова его видеть.
     Гасси была на кухне. В старых джинсах и в замазанной машинным маслом блузе. Я вдруг подумала, что, должно быть, выгляжу очень глупо со своими тремя чемоданами.
     - Тави! - воскликнула она, обняв меня, - как здорово! Хорошо добрались?
     - Да, чудесно, - солгала я, высвобождаясь из ее объятий. Не хватало еще, чтобы мой новый блейзер украсился масляными пятнами.
     - Ты, наверное, устала. Иди, взгляни на свою каюту, а потом я тебе налью чего-нибудь.
     Мы прошли через каюту, в которой было две койки.
     - Здесь располагаемся мы с Джереми, - сказала она и распахнула дверь в соседнюю. - А здесь вы с Гарэтом.
     "О, Господи, - подумала я, - придется провести весь уик-энд, отражая его атаки".
     Наши чемоданы уже стояли на одной койке. В стеклянную банку из-под джема Гасси успела поставить букет таволги, лютиков и увядшего шиповника.
     - Туалет и умывальник рядом за дверью. Боюсь, что они несколько примитивны. А дальше - салон, - сказала она. - Приходи, когда будешь готова.