му на Иразе. - Она повернулась ко мне. - Я надеюсь, вам понравится наш остров, cheri, хотя зимы там ужасные и такая скука, все время одни и те же люди и все эти овцы. Бастер поэтому и встречается сейчас со своим другом.
     - Почему это - поэтому?
     - Он хочет договориться насчет покупки самолета. Бастер надеется приобрести его дешево. Тогда мы сможем сбегать оттуда в Лондон, в Париж или на Ривьеру когда захотим.
     Рори возвел глаза к небу.
     - Он нам нужен, милый, - сказала Коко умоляющим тоном.
     - Кто тебе сказал, что мы здесь?
     - Марина. Она позвонила мне в Канн и сообщила новости.
     - Стерва, - сказал Рори.
     - Кто такая Марина? - спросила я.
     - Марина Маклин, - сказала Коко. - Во всяком случае, бывшая Маклин. Теперь она Марина Бьюкенен. Она только что вышла замуж за Хэмиша Бьюкенена. Он ужасно богат и больше чем вдвое ее старше. Она тоже живет на острове. Я видела ее перед отъездом, Рори. Вид у нее не очень счастливый, какой-то сумасшедший. Она потратила целое состояние на туалеты и драгоценности.
     - Так всегда бывает, когда муж тебе в дедушки годится, - произнес Рори без всякого выражения.
     - Хэмиш тоже выглядит ужасно, - продолжала Коко. - Отрастил волосы, не ест мяса, танцует современные танцы - старается не отстать от Марины. С виду постарел лет на двадцать. Впрочем, Марина не стоит сочувствия. Как это говорится в поговорке, сама стелила постель, в ней ей и спать.
     - А теперь она собирается влезть в чужую, - сказал Рори.
     - А вот и Бастер.
     - Я должна одеться, - жалобно простонала я.
     - Ради Бастера никто не одевается, - возразил Рори.
     Появившийся Бастер Макферсон принадлежал к тому типу мужчин, от которого моя мать сошла бы с ума. Блондин, со сверкающими голубыми глазами, он походил на героя из детской книжки. Зубы у него были как у кинозвезды.
     Это был совершенно не мой тип. У него не было кошачьей грации Рори, но на Коко он явно производил впечатление. Хотя она выглядела от силы на тридцать пять, ей было, наверное, под пятьдесят, а Бастер был лет на десять ее моложе.
     - Поздравляю, ребятки, - сказал Бастер. В полумраке спальни он старался рассмотреть меня под простыней. - Можно поцеловать новобрачную?
     - Нет, - сказал Рори. - Ты с Бастером поосторожнее, Эмили. У него как раз критический период.
     Бастер бросил на него недобрый взгляд, налил себе шампанского и сел.
     - Ах, медовый месяц, - повторял он, качая головой.
     - Ты купил самолет? - спросил Рори.
     - Я полагаю, да.
     Коко раскудахталась от восторга.
     - Где же ты его посадишь? На главной улице? - раздраженно спросил Рори.
     - У нас на острове есть теперь маленькая взлетно-посадочная полоса, - поспешила ответить Коко. - Я забыла тебе сказать, милый, Финн Маклин вернулся.
     Глаза Рори сузились.
     - Куда он теперь свой нос сует?
     - Он бросил свою шикарную практику на Харли-стрит и вернулся на Иразу в качестве главного врача всех соседних островов, - сказал Бастер. - Он убедил Управление здравоохранения Шотландии перестроить под больницу старый дом при церкви и купить самолет, чтобы он мог летать с одного острова на другой.
     - Наш летучий доктор, - сказал Рори. - За каким чертом он вернулся?
     - Мне кажется, он просто хотел уехать из Лондона, - заметил Бастер. - Они с женой разошлись.
     - Меня это не удивляет, - пожал плечами Рори. - Ни одна женщина в здравом уме его бы не потерпела.
     - Финн Маклин - старший брат Марины, - объяснила мне Коко. - Они, видите ли, не ладят с Рори. Финн и с отцом Рори был не в ладах - он постоянно обвинял его в том, что тот грабит своих арендаторов.
     - Спесивый сукин сын, - сказал Рори. - Он тебе не понравится, Эмили.
     - Мне-то он, пожалуй, нравится, - задумчиво сказала Коко. - Обходительным его не назовешь, но зато он настоящий мужчина.
     Да, подумала я, на Иразе не соскучишься. Непредсказуемая Марина с престарелым мужем; Рори, враждующий с "настоящим мужчиной", Финном Маклином, да еще Бастер с Коко, водевильная парочка.
     - Миленький отель, - сказала Коко, нюхая мои духи. - Ты нам с Бастером не можешь снять здесь номер, Рори?
     - Не могу. Я, между прочим, провожу здесь медовый месяц и хотел бы хотя бы на это время обойтись без вашего участия.

Глава 5

     Две недели спустя Рори овладело беспокойство, и он решил вернуться в Англию. Мы прилетели в Лондон и остановились в "Ритце". Должна сказать, мне нравилось быть богатой - такое блаженство, когда не нужно смотреть на цены в меню.
     Мы сидели за ужином. Я смаковала восхитительный десерт, Рори, заканчивающий вторую бутылку вина, мрачно глядел в окно на Грин-парк, где желтые листья, кружась, облетали с черных мокрых ветвей платанов.
     Внезапно он подозвал официанта.
     - Принесите счет, - сказал он и добавил, обращаясь ко мне, - кончай этот отвратительный пудинг, мы сегодня едем домой.
     - Но мы же зарезервировали здесь номер, - возразила я.
     - Не имеет значения. Если мы поторопимся, успеем на ночной экспресс.
     - Но сегодня пятница, мы не достанем билеты.
     - Хочешь пари? - предложил он.
     Мы помчались на такси по опустевшим уже улицам и приехали на Юстонский вокзал за пять минут до отправления поезда.
     - Мест нет, - сказали нам в кассе.
     - Что я тебе говорила? - заворчала я. - Будем спать в вагоне для скота.
     - Кончай скулить, - сказал Рори, осматривая помещение вокзала. Неожиданно его взгляд упал на приближавшуюся к нам автоматическую багажную тележку. Рори поднял руку. Управлявший тележкой парень был настолько поражен, что затормозил и с изумлением наблюдал, как Рори громоздит на тележку чемоданы.
     - Ты соображаешь, что ты делаешь, приятель?
     - Платформа номер пять, экспресс в Глазго, вагон первого класса, - сказал Рори.
     - А больше тебе ничего не нужно?
     - Давай, давай, - спокойно сказал Рори, - а то мы опоздаем.
     Он влез на тележку и втянул меня за собой.
     - Нельзя, - шептала я в ужасе, - нас арестуют.
     - Замолчи, - рявкнул Рори. - Поехали, не весь же вечер нам тут торчать.
     Что-то особенное в манере Рори, сочетание высокомерия и уверенности, что малейшее его желание будет тут же выполнено, ломало всякое сопротивление. Ворча, что его за это уволят, парень двинул тележку с места.
     - А побыстрее нельзя? - холодно спросил Рори.
     Водитель скосил глаза на пятифунтовую банкноту в его руке.
     - Не получишь ни пенни, если мы опоздаем.
     Мы набрали скорость и без задержки вылетели на платформу. Когда мы оказались у спального вагона, двери закрывались.
     - Погрузи багаж, - сказал Рори водителю и небрежной походкой подошел к проводнику, проверявшему в последний раз списки пассажиров.
     Я держалась в стороне, ожидая неминуемого скандала.
     - Очень сожалею, у нас полно, сэр, - услышала я голос проводника.
     - А разве из "Ритца" не звонили? - Голос Рори приобрел надменно-уничижительный аристократический тон.
     - Боюсь, что нет, сэр.
     - Безобразие. Ни на кого положиться нельзя. Это ваши тут, должно быть, забыли передать.
     Проводник съежился под его ледяным взглядом. Сняв фуражку, он поскреб себе затылок.
     - Ну и что вы собираетесь делать по этому поводу? Я возвращаюсь из свадебного путешествия, моя жена устала. Мы забронировали купе, а вы мне теперь заявляете, что продали наши билеты кому-то другому.
     Проводник взглянул в мою сторону, я поспешила зайти за стоящую рядом телефонную будку.
     - Право же, не знаю, что и сказать, сэр.
     - Если вы дорожите своей работой, постарайтесь что-нибудь сделать.
     Двумя минутами позже взбешенную пожилую пару в пижамах переводили в другой вагон.
     - Я очень сожалею, сэр, - говорил проводник.
     - Ты бы мог отблагодарить его, - сказала я, любуясь великолепием купе.
     - Эту публику не благодарят, - отвечал Рори, стягивая с себя галстук.

Глава 6

     До парома, на котором нам предстояло переправиться на Иразу, мы добирались на машине. Я поглядывала на согнувшегося над рулем Рори. Он гнал так, словно все демоны ада преследовали его по пятам. Мрачное облако легло на его прекрасное лицо. Его настроение ухудшалось с каждым часом.
     Наконец мы подъехали к парому. Под темно-серым небом с грохотом, стоном и ревом вздымались огромные волны, с грязной пеной на гребне.
     - Здравствуйте, мистер Бэлнил, - приветствовал Рори человек у пристани. - Жаль, что вы не привезли с собой погоду получше. На Иразе уже шесть недель льет дождь, так что даже чайки надели дождевики.
     Во время переправы небо еще больше потемнело, в воздухе похолодало, и чаек носило ветром, как старое тряпье.
     Боюсь, что Шотландия не по мне, подумала я, когда мы тряслись по узким дорогам. Между скалами виднелось угрюмое море.
     Слева возвышался в тумане огромный величественный замок.
     - Неплохой загородный домик, - сказала я.
     - Там живут Бастер и Коко, - сказал Рори, - а мы здесь.

***

     Я полагаю, некогда это был дом замкового привратника - довольно большой двухэтажный каменный дом, увитый плющом и окруженный заброшенным одичавшим садом.
     Я начала цитировать Суинберна, но Рори бросил на меня такой взгляд, что я сразу же умолкла.
     Я также сочла за благо не отпускать шуточек о том, как молодую жену обычно вносят в дом на руках. Рори был в ужасном напряжении, как будто ожидал, что каждую минуту может произойти нечто страшное.
     Его ожидания оправдались. Я в жизни не видела такого беспорядка: разбитые бутылки, опрокинутые лампы, перевернутые столы, разбросанные по полу стаканы, повсюду пыль и паутина. Спальни походили на полные окурков пепельницы, внутренность холодильника - на доисторическую растительность, а на зеркале кто-то написал помадой "Прощай навсегда".
     В доме была огромная студия, гостиная, где стены были сплошь заставлены книгами, две спальни наверху, кухня и ванная; все в жутком виде.
     - О Боже, - сказал Рори, - я же просил мать найти кого-то убираться.
     - Ничего, лет сто-двести - и все будет в порядке, - сказала я.
     - Я не желаю, чтобы ты возилась тут как Белоснежка. Сегодня мы ночуем в замке, а завтра я найду кого-нибудь.
     В спальне я выглянула из окна. Вид был фантастический. Дом возвышался прямо над морем на восьмиметровом утесе.
     - Надеюсь, что часто падать нам не придется, - сказала я и вдруг заметила на постели цветы в целлофановом пакете.
     - Посмотри, кто-то все-таки вспомнил о нас.
     Но я тут же в ужасе замолчала, увидев, что это был похоронный венок из лилий. В конверте лежала карточка с черной каймой с надписью: "Добро пожаловать домой, мои милые".
     - Чудовищно, - сказала я дрожащим голосом. - Кто бы это мог сделать?
     Рори взял карточку.
     - Какой-нибудь шутник, у которого на меня зуб.
     - Но это ужасно.
     - И совершенно не имеет значения. - Он порвал карточку и, открыв окно, выбросил венок, который, покружившись в воздухе, рухнул на скалы.
     Я с изумлением взглянула ему в лицо, вдруг вспыхнувшее каким-то непонятным злорадством.
     - Иди ко мне, - сказал он неожиданно мягко.
     Притянув меня к себе, так что моя голова оказалась у него на плече, он одной рукой сжимал мою руку, а другой гладил плечо.
     Улыбнувшись, он обхватил длинными пальцами мою кисть там, где отчаянно бился пульс.
     - Бедная крошка, - прошептал он. - Пошли. - Он потянул меня в соседнюю пустую комнату с огромным окном, выходившим на дорогу, и начал меня целовать.
     - Не задернуть ли шторы? - пробормотала я. - Нас видно с дороги.
     - Ну и что? - прошептал он.
     Вдруг я услышала на улице шум колес. Быстро повернувшись, я увидела, как мимо пронесся синий "Порше". В огромных глазах сидевшей за рулем рыжеволосой женщины были ненависть и отчаяние.

***

     Мне понравилась жизнь в комфорте и великолепии замка, и я с удовольствием познакомилась с Вальтером Скоттом. Так звали черного Лабрадора Рори, жившего во время его отсутствия у егеря. Это был очаровательный пес, добродушный, прожорливый и не так хорошо воспитанный, как хотелось бы Рори.
     Через несколько дней мы вернулись к себе (прибранный дом выглядел очень мило), и началась наша супружеская жизнь.
     Для меня она оказалась нелегкой. Я твердо вознамерилась стать чудесной маленькой феей домашнего очага, оставляющей повсюду следы своего волшебного прикосновения, но, как заметил Рори, мои единственные следы были чулки и белье, с которых капало в ванной, да еще следы туши для ресниц на полотенце.
     Я пробовала и готовить. Однажды я взялась приготовить мясо с сыром и баклажанами и провозилась до часу ночи. На Рори, привыкшего к французским изыскам Коко, оно не произвело никакого впечатления.
     Часами я занималась стиркой. Прачечной на Иразе не было, и белье долго лежало в наволочках, пока я собиралась его выгладить; у Рори никогда не оказывалось чистых трусов, когда они были ему нужны.
     Через пару недель он сказал вполне миролюбиво:
     - У нас здесь столько паутины, что хоть паучий заповедник открывай. Домашняя работа явно не для тебя, поэтому я нанял женщину, она будет приходить четыре дня в неделю и заодно гладить мои рубашки. - Я испытала ужасную неловкость, но в то же время и облегчение.
     Миссис Мэкки оказалась весьма сомнительным благом. Убиралась она отлично, но была страшная сплетница и явно безумно раздражала Рори. С ее появлением он начал исчезать в горы на этюды, а мы с ней сидела, болтая и попивая сидр.
     - У меня нога разболелась, - сказала она однажды утром. - Придется мне пойти к доктору Маклину.
     - Финну Маклину?
     Она кивнула.
     - А что представляет собой его сестра Марина?
     - Она немного не в себе, хоть мне и не подобает так говорить. У Маклинов никогда не было денег. Ее отец был хороший врач, но деньги беречь не умел. Марина вышла за этого старика из-за его богатства и теперь вгоняет его в гроб. Быть может, раз молодой доктор вернулся, он ее приберет к рукам.
     - Почему он вернулся, если он так преуспевал в Лондоне?
     Она пожала плечами.
     - Ираза к себе притягивает. Все они сюда возвращаются.

Глава 7

     Ираза - остров блаженных или проклятых. Я могла понять, почему никому не удавалось избежать его волшебного очарования и почему только здесь Рори находил вдохновение.
     От окружающей природы захватывало дух, словно осень решила развернуться вовсю, прежде чем уступить суровой северной зиме. Склоны холмов опалял рыжий, как шерсть сеттера, папоротник, пламенели желтизной каштаны, пронзительно зеленели акации.
     Поскольку Рори целыми днями рисовал, у нас с Вальтером Скоттом была бездна времени для прогулок. Как у морской звезды, у острова выдавались лесистые оконечности. На одной из них жили мы, на другой - Бастер с Коко, на следующей Финн Мак-лин и еще на одной - Марина и Хэмиш. Между ними белели домики местных жителей.
     Однажды под вечер, в конце октября, я пошла в Пенлоррен, крошечную столицу острова.
     Пенлоррен - странный сонный городок, изысканно красивый, вроде северного Сен-Тропеза. Залив окаймляют покрытые лесом холмы, но главная улица представляет собой полумесяц разноцветных домов, темно-зеленых, розовых, белых и синих. В лодках рыбаки раскладывали в ящики свой клейкий серебристый улов.
     Проходя по улице, я почувствовала, что за мной следят. Неожиданно повернувшись, я увидела припаркованный у тротуара синий "Порше". Та же самая рыжая женщина наблюдала за мной огромными глазами с каким-то беззащитным выражением. Я улыбнулась ей, но она включила мотор и помчалась по улице, распугивая прохожих.
     - Кто это? - спросила я стоявшего поблизости рыбака. Я почему-то уже знала, что он ответит "Марина Маклин".
     Я забыла купить картошки и вернулась в магазин. Болтавшие там три кумушки не слышали, как я вошла.
     - Вы видели молодую женушку Рори Бэлнила? - спросила одна.
     - Бедная девочка, такая хорошенькая, и надо же ей было выйти за такого дьявола.
     - Быть беде, - сказала третья. - Ведь доктор Маклин-то вернулся.
     Тут они увидели меня, закашляли и начали проявлять оживленный интерес к мешку с репой.

Глава 8

     Чувство беспокойства, испытываемое мной с моей первой брачной ночи, нарастало. Прошло еще две недели. Мне пришлось перестать притворяться, что у нас с Рори все в порядке.
     Я была от него в таком умопомрачении, что мне все время хотелось до него дотронуться и не для секса, а просто взять его за руку или лежать ночью, прилепившись к его спине, как ложка к ложке в коробке со столовым серебром. Но у Рори, по всей видимости, не было ни малейшего желания прикасаться ко мне, разве только когда мы занимались любовью, что случалось все реже и реже.
     Я пыталась утешить себя мыслью, что он увлечен своей работой. Эти гении из другого теста, чем простые смертные, скрытные, темпераментные, легко ранимые. Я пробовала заговаривать с ним о живописи, но он сказал, что я в этом ничего не понимаю и что говорить об этом значило бы в корне задушить все его творческие замыслы.
     Однажды утром я была в кухне. Я приучилась замирать, когда работа у него не спорилась, одно звяканье посуды могло привести его в бешенство. Рори вошел, зевая и проводя рукой по волосам. Он был так хорош с его сонным надутым лицом, что у меня прямо-таки все внутри свело.
     - Хочешь кофе?
     - Да, пожалуйста.
     Чувствуя себя больше похожей на настоящую жену, я начала варить кофе, проклиная про себя те дни, когда мы с Ниной жили на растворимом кофе. Я вспомнила о красавице в синем "Порше".
     - Я часто встречаю Марину Бьюкенен, - сказала я невинным голосом.
     - Ну и что? - Рори взглянул на меня.
     - Я с ней не разговаривала, - пролепетала я. - Она - замечательная красавица. Давай пригласим их на ужин.
     - Я уверен, они будут в восторге от твоих кулинарных способностей.
     Я прикусила губу. Мне не хотелось затевать ссору.
     - Мне очень жаль, что у меня плохо получается. Я стараюсь.
     - Лучше бы ты поменьше старалась.
     - Рори, скажи мне, в чем дело? Что я такое сделала? Ты уже четыре дня до меня и пальцем не дотронулся.
     - Неужели ты умеешь считать до пяти? Скажите пожалуйста.
     - Большинство новобрачных только этим и занимаются.
     - И мы могли бы, будь у тебя побольше воображения в постели. Удивляюсь, как это твои бывшие этим довольствовались.
     Я вскочила, как будто он меня ударил. Иногда от него исходила страшная разрушительная сила.
     - Какой же ты сукин сын, - прошептала я. - Пойди ты мне хоть немного навстречу, у меня хватило бы воображения. А если я тебя не устраиваю, какого черта ты дурил мне голову?
     - Наверное, был слишком пьян, чтобы что-нибудь заметить.
     - Я тебя ненавижу! - взвизгнула я.
     Я вылетела из комнаты, бросилась наверх и, разрыдавшись, упала на кровать. Пять минут спустя я услышала, как хлопнула дверь и машина Рори отъехала. Я плакала несколько часов подряд. "Это он меня нарочно мучает", - успокаивала я себя. Я встала, умылась и задумалась, чем бы мне заняться.
     Я полистала журнал. Музыку я люблю, но нельзя же весь день слушать музыку. Может быть, мне надеть шляпу и пойти пройтись?
     Мне скучно, вдруг с ужасом осознала я. Никто лучше меня не понимал, что скука есть признак внутренней несостоятельности. Богатые натуры никогда не скучают. Нет, как и обнаружил Рори, я мелко плаваю. Я достала из холодильника картофельный салат и съела пол-упаковки.
     В дверь постучали. Я в восторге кинулась открывать. На пороге стояла Марина Бьюкенен. Ее сотрясала нервная дрожь. Вид у нее был хотя и затравленный, но обворожительный. В красном пальто и высоких черных сапогах она выглядела потрясающе. Ее блестящие развевающиеся на ветру тициановские волосы были созданы для рекламы шампуня. Она была бледна как смерть, уголки большого рта опущены, под изумительными глазами лежали тени. До меня дошло, что говорила мне когда-то мать о Грете Гарбо. Я пожалела, что съела салат.
     - Привет, - сказала она. - Я Марина Быокенен.
     - Я знаю. Я Эмили Бэлнил.
     - Я знаю. Коко присла