ool джаз.
   - Уже? - удивился Никита.
   - Смотреть больше не на что. Ты на машине?
   - Да.
   - Подождешь меня?
   - Конечно...
   Они с Джанго расстались у лестницы: девушка направилась в противоположное
крыло комплекса, а Никита спустился вниз,  дружелюбно  кивнул  охраннику  и,
выйдя на улицу, закурил. Сигарета  отдавала  травой,  почему-то  -  болотным
осотом. Острые узкие стебли - именно так. Джанго пронзила его сердце  узкими
острыми стеблями, сразу в нескольких местах,  и  сопротивляться  этому  было
бесполезно. Бесполезно и не нужно. Чтобы ни случилось...
   Додумать Никита не успел: появилась Джанго. Не одна - с Рико.
   - Поедем ко мне? - самым будничным голосом спросила она.
   - А... твой парень?
   - Он не помешает... На моей машине, если не возражаешь... Рико  ненавидит
чужие тачки, он тебе ее просто разнесет, в щепы...
   Рико, почувствовав, что говорят о  нем,  зевнул,  обнажив  острые  клыки:
такой и вправду в щепы разнесет. И не только тачку.
   - А? - Никита бросил взгляд в сторону  "девятки",  и  Джанго  перехватила
его.
   - Не волнуйся, утром я тебя заброшу, здесь с ней ничего не  случится.  Мы
ведь не в Питер поедем...
   - А куда?
   - Здесь недалеко, в Сярьгах. У меня небольшой  дом,  не  бог  весть  что,
конечно, но есть камин и вино. Ты не возражаешь?
   Как он мог возражать?
   Как?..

***

   ...Она сидела на вытертой шкуре  перед  зажженным  камином,  сложив  ноги
по-турецки и зачарованно рассматривала бестиарий. На ее голых плечах  играли
блики - никогда еще она не была такой прекрасной, никогда. Никита смотрел на
нее, втянувшись на кровати и подложив под  подбородок  оба  кулака.  Прошлой
жизни не существовало -  была  только  эта  девушка,  подарившая  ему  такую
страсть, от которой до сих пор неистово колотилось сердце.
   Наконец она оторвалась от книги и  взглянула  на  него  глазами,  полными
слез.
   - Ты сделал меня счастливой, - сказала  наконец  она.  -  Никому  это  не
удавалось... Почти-почти никому... Но ты сделал меня счастливой.
   - Ты ведь останешься со мной? - осторожно спросил Никита.
   - Конечно... Только это ты останешься со мной... Не боишься?
   - Нет. Я люблю тебя...
   - Я тоже, - рассеянно ответила она. - Зачем ты  отдал  мне  книгу?  Я  не
спрашиваю, где ты ее нашел, но зачем ты мне ее отдал?
   Никита пожал плечами и улыбнулся: он и сам не знал - зачем.
   - Это ведь плата за правду, которую ты хочешь услышать? Я права?
   - Не знаю... Я не думал об этом... Нет...
   - Думал, - уверенно сказала Джанго. - Ты просто забыл.
   - Может быть...
   - Майкл Фрэнке или Дюк Эллингтон? Под какую музыку  ты  предпочитаешь  ее
услышать?
   - Что?
   - Правду, - мягко напомнила она.
   - Мне все равно... Пусть будет Фрэнке.
   Джанго щелкнула пультом музыкального  центра,  и  разлившийся  в  воздухе
мягкий  джаз  вдруг  напомнил  Никите  об  одиноком  дурачке  с  саксофоном,
оставшемся в нереальном сейчас Питере.
   - А твой парень? - бросил Никита  со  снисходительностью  победителя,  со
снисходительностью самца, выигравшего битву за самку.
   - Он теперь не более, чем воспоминание...  Он  с  самого  начала  был  не
более, чем воспоминанием. Он бесподобно исполняет "Порнокартинки для веселой
компашки с музыкой"... Знаешь такую вещь?
   - Нет.
   - Жаль. Очень симпатичная... Рико  ведь  тоже  воспоминание...  О  другой
собаке, которую звали так же... так же...
   - Правда? - широко улыбнулся Никита. - А что бесподобно исполняет он?
   - Кое-что... Кое-что... Возможно, тебе повезет, и ты это увидишь...
   - Горю желанием...
   - Хорошо... Я сейчас приду...
   Она действительно  вернулась  в  комнату  довольно  быстро,  Никита  даже
соскучиться не успел. Она  вернулась  и  снова  уселась  напротив,  перекрыв
тонким телом часть камина: теперь Никита видел только силуэт, от которого  у
него сладко сжималось сердце.
   - Я и правда знала Мариночку... Вот только тогда ее по-другому звали.
   - Да. Я догадываюсь...
   - Боюсь, что нет, - он скорее  почувствовал,  чем  увидел  ее  улыбку.  -
Поверь, это был не самый лучший человек... не самый...
   - Я тебе верю...
   - Когда-то она очень круто меня подставила. Очень. Забрала вещь,  которая
никогда ей не принадлежала. Никогда.
   Джанго отпила глоток вина из стоящего на полу бокала  и  перевернула  еще
одну страницу. И  тихонько  присвистнула,  и  улыбнулась.  И  взяла  в  руки
какой-то листок.
   - Черт возьми... Никогда не думала, что увижу ее  еще  раз...  "Мы  любим
всех, кто нас когда-то любил. Мы любим всех,  кто  нас  когда-то  ненавидел.
Прощайте и простите  нас".  Черт  возьми...  Она  не  уничтожила  его...  Не
уничтожила.
   - Что это? - спросил Никита.
   - Ничего, просто еще одно воспоминание...
   - Я понимаю...
   - Нет... Не понимаешь... А она... Это был не самый лучший человек... Хотя
поначалу... поначалу она могла взять кого угодно. Голыми  руками...  Устоять
перед ней было невозможно. Ты ведь тоже... Ведь она тебе нравилась?
   - Нет... Это по-другому называется, - невольно струхнул Никита.
   - Я знаю, как это называется. Знаю. Твой шеф тоже попался... попался, да?
А когда попался - развязаться с этим  было  невозможно...  Вот  тогда  он  и
обратился ко мне.
   - О чем ты? - до Никиты с трудом доходил смысл сказанного Джанго. Вернее,
совсем не доходил. - О чем ты?
   - Я и раньше выполняла поручения деликатного свойства...  Не  только  для
Корабельникова, для  некоторых  других...  Достаточно  влиятельных  людей...
Влиятельные люди любят сомнительного свойства развлечения... Собачьи бои они
тоже любят... Собаки познакомили меня с людьми, а люди... Людям иногда нужна
помощь, даже влиятельным... В решении некоторых проблем... Это  было  своего
рода посредничество... Но он впервые обратился ко  мне  с  личной  просьбой,
твой шеф. Это не касалось его бизнеса. Это было - личное...
   - Личное?
   - Убрать жену.
   - Что?..
   - Убрать  жену...  Мало  того  что  она  наставляла  ему  рога  со  своей
телохранительницей... Эта грузинка была не единственной в  списке...  Боюсь,
что и ее она просто использовала. Как использовала всех остальных...  А  для
души существовали еще и мальчики по вызову... Мальчики и девочки.  Иногда  -
мальчики и девочки вместе... Не знаю, каким образом Корабельников  узнал  об
этом... Но узнал. И достаточно долго следил за ее похождениями...  Насколько
мог - долго, насколько у него хватило любви и терпения... а  потом  к  этому
подключилась я... Я ведь совсем неплохо ее знала, так мне тогда  казалось...
Сейчас - не кажется... Она еще запустила лапы в его счета, с головой  у  нее
всегда было хорошо, всегда. А начинала-то ведь с мелочи в чужих сумках, боже
мой... Мы... - Джанго неожиданно осеклась. - Впрочем,  это  совсем  неважно,
совсем... Она была умна,  чертовски,  но  умела  косить  под  дурочку,  если
нужно... А что она делала со  своим  лицом!..  Большой  мастер...  Я  просто
восхищалась ею, когда мы познакомились... В Барсе, в дурацкой  закусочной...
Она  была  неподражаема...  Русская  провинциальная  девочка,  сбежавшая  из
борделя, без документов и денег, сколько было таких  случаев,  сколько  было
таких девочек... Вернуться на Родину было  невозможно,  она  жила  тем,  что
тибрила кошельки у туристов и иногда пела в Готическом квартале -  в  минуты
просветления... Когда она рассказывала мне о своем чертовом борделе и о том,
что с ней произошло, - я рыдала вместе с  ней...  Я  рыдала...  Представь...
И... Я любила ее... - Джанго сглотнула и покачала головой. - Я  готова  была
отдать ей все... Но она взяла вещь,  которая  никогда  ей  не  принадлежала.
Никогда. За это стоило возненавидеть. И я возненавидела... Так что тут  наши
с Корабельниковым интересы совпали. И я могла бы пристегнуть  к  этому  делу
кого-нибудь из своих  парней...  Но  лучше  меня  никто  бы  не  смог  этого
сделать... Никто...
   Слова Джанго все еще не доходили до Никиты. Они плавали в плотном воздухе
комнаты, потрескивали в камине, обнимали голые плечи Джанго, но все  еще  не
доходили до Никиты.
   - Это сделала я, Никита... Это сделала я.
   - Что? Что сделала?
   - Это я убрала ее... всего-то и понадобилось, что ключ от квартиры... Его
отдал мне твой шеф... Не знаю, чего это ему стоило. Не знаю и знать не хочу.
Ему тоже было все равно, к какой схеме я прибегну, ему нужно было, чтобы эта
его молодая жена перестала существовать...
   - И ты придумала схему?
   - Я часто придумываю  схемы,  я  люблю  быть  другими  в  этих  схемах...
Отсутствие света в комнате и светлый парик - вот и все, что понадобилось для
расслабившейся телохранительницы... Справиться с ней оказалось легче, чем  я
думала... Знание повадок, хорошая реакция... Все остальное было  нетрудно...
Нетрудно сыграть себя саму... Совсем нетрудно, Никита.
   Джанго поднялась с пола и подошла к кровати.  Присела  на  ее  краешек  и
коснулась пальцами подбородка замерзшего Никиты. А Никита... Никита  не  мог
отвести взгляда от лица Джанго. Что-то неуловимо изменилось  в  нем.  И  это
"неуловимо" вдруг сделало ее совсем другим человеком. Совсем. И лишь  спустя
секунду он понял, что именно изменилось.
   Глаза.
   Они больше не были золотисто-карими.
   Они были светлыми... светло-серыми, с подтаявшей синевой.
   - Ты ошибся, Никита, - ласково сказала Джанго. - Из нас двоих ты поставил
не на ту... не на ту... Я не Динка, я Рысенок...
   - Рысенок?..
   - Ну да... Именно так называл меня Ленчик... Рысенок, Рената... Не так-то
много удалось тебе выудить о прошлом? О моем... О нашем...
   Никита молчал.
   - Я ведь не хочу  его  вспоминать...  И  все  равно  вспоминаю...  Каждый
день... когда смотрюсь в зеркало и вставляю эти чертовы контактные линзы...
   - Но зачем? Зачем?
   - Другая  жизнь  показалась  мне  более  перспективной,  Никита...  Более
страстной... и я присвоила ее себе. Вот и все. Вот и все...  Тебе  не  стоит
знать большего,  не  стоит...  А  бестиарий...  Ты  и  вправду  сделал  меня
счастливой, малыш... Я хотела получить бестиарий  от  нее...  Это  ведь  она
украла его у меня... Та, которую и ты, и твой  шеф  называли  Мариночкой.  Я
знала ее настоящее имя, но теперь сомневаюсь...  Было  ли  оно  настоящим...
Если и было - то я благополучно забыла его... Когда она смылась вместе с "DE
BESTIIS ЕТ ALIIS REBUS" и кредитками...  После  месяца  страстной  испанской
любви с тигровыми орхидеями в изголовье... Тебе нравятся тигровые орхидеи?
   - Что? - не понял Никита.
   - Мне - очень... Я послала ей их в день рождения, не удержалась, но  даже
это  ее  не  взволновало...  Глупая   самоуверенность,   она   всегда   была
самоуверенной... Как самоуверенно она тогда смылась... С паспортом,  который
я сделала для нее. Она ждала этот хренов паспорт, мне нужно было  сообразить
это сразу... Я не искала ее,  я  знала  ее  повадки...  На  нее  можно  было
наткнуться лишь случайно... Вот я и наткнулась,  спустя  семь  лет...  Я  не
получила книгу от нее, но получила от тебя... Я не спрашиваю, как  ты  нашел
ее... Скорее всего - случайно, на такие  вещи  тоже  можно  наткнуться  лишь
случайно. Спасибо... Спасибо... Мне жаль,  ты  столько  сделал  для  меня...
Но... Я не хочу неприятностей... ты слишком хорош... А  от  слишком  хороших
всегда одни неприятности... Наверное, тебе не нужно было  сегодня  приезжать
ко мне... История забылась бы, и, может, тогда... Нет... Все равно бы у  нас
ничего не получилось... Ты ведь не играешь на саксофоне...
   - Нет... - задушенным голосом сказал Никита. Он не мог отвести взгляда от
глаз Джанго. Почему, почему она вдруг показалась ему безумной.
   - И твой шеф... Вряд ли ему понравились  бы  эти  мои  откровения...  Но,
черт... Я бы и не рассказала никогда... Бестиарий... Бестиарий развязал  мне
язык... - она нагнулась и поцеловала окаменевшего Никиту в уголок рта. - Это
простительно... Мы столько  лет  не  виделись...  Столько...  Что  я  успела
прожить другую жизнь.  А  тебе  просто  не  повезло...  Просто  не  повезло,
Никита...
   Джанго поднялась с кровати и тихонько свистнула. И Никита уже  знал,  что
означает этот свист.
   Рико.
   Живой бойцовый пес, совсем не воспоминание.
   Нагнувшись к собаке, девушка  что-то  прошептала  ей  на  ухо...  Чертова
латынь,  ну  да,  это  была  чертова  латынь,  потроха  чертова   бестиария.
Холодноватая прямая спина Джанго мелькнула в черном провале двери,  и  дверь
захлопнулась.
   И Никита остался наедине с ощетинившимся и притихшим Рико. Но  он  больше
не боялся пса - странное дело, не боялся... Быть может, потому, что в глазах
собаки стояло дно озера. Того самого, в котором утонул Никита-младший...
   И еще...
   То, что не увидела Джанго. То,  что  он  сам  увидел  лишь  в  пробке  на
Светлановском проспекте, когда руки его сами потянулись к  бестиарию.  Когда
книга вдруг раскрылась на миниатюре "Canis" - четыре собаки, одна из которых
смахивала на Рико. Но он понял это чуть позже.  Чуть  позже,  когда  к  нему
вернулась способность соображать. И собак он увидел чуть  позже,  а  сначала
была фотография. Совсем не  та,  которая  болталась  в  Интернете.  Но  один
персонаж из интернетовского снимка перекочевал и сюда, не  забыв  прихватить
шкиперскую бороденку.
   Продюсер Леонид Павловский, Никита хорошо запомнил это имя.
   И надпись на обороте фотографии: "8  августа.  Мы  в  гостях  у  Ангела".
Ангелом,  очевидно,  был  молодой  красавчик-испанец.  А   "мы",   очевидно,
относилось к продюсеру и... Инге.
   Инга.
   Когда Никита увидел фотографию, он не поверил  своим  глазам.  Но  это  и
вправду была Инга. Его жена,  когда-то  бывшая  женой  другого  человека.  О
котором предпочитала никогда не вспоминать. Как предпочитала не вспоминать о
своей прошлой жизни. А он никогда и не расспрашивал о ней, идиот...
   Инга, Инга...
   Смотреть на "мы" было нестерпимо, пробка все не рассасывалась, - так  что
он уткнулся в "Canis",  вернее,  в  малопонятную  латынь  -  "Quocienscumque
peccator....... Он хватался за эти слова как за соломинку, он  повторял  их,
как  школьник  повторяет  таблицу  умножения,  только  чтобы  не  думать   о
фотографии и  о  странном  повороте  судьбы,  которая  спустя  столько  лет,
завязала в причудливый узел его и Джанго.
   В любом случае - они должны были встретиться, должны. Вот  только  Никита
не предполагал, что встреча их закончится  вот  так,  безжалостными  глазами
бойцовой собаки. Нет, Никите не было страшно, впервые  -  не  было.  Немного
грустно, - да.
   Но не страшно.
   - Ну что, - он посмотрел в собачьи глаза, - Жрать меня будешь?..  Чертова
тварь... Quocienscumque peccator...
   Никита сказал это негромко, совсем негромко. Но пес...
   Пес, изготовившийся было к прыжку, вдруг отступил, втянул клыки в пасть и
улегся на пол.
   - Эй? - тихонько позвал Никита. - Передумал? Ну...  раз  ты  передумал...
Будем ждать хозяйку, Рико... Времени у нас навалом... Подождем...

ЭПИЛОГ
РЕНАТА

Октябрь 199... года

   ...Только сейчас я  поняла,  что  соскучилась.  Только  сейчас,  когда  в
маленькой закусочной на углу Санта Каталины увидела себя. Вернее,  это  была
не совсем я,  просто  -  блондинистая  длинноволосая  девчонка  со  светлыми
глазами, каких полно. Но ведь я такой и была - каких полно.
   Теперь  я  совсем  другая,  теперь  я  коротко   стриженная,   теперь   я
темноволосая... Вот только глаза остались светлыми,  но  и  этот  недостаток
можно  будет  со  временем  исправить.   Стоит   только   озаботиться   этим
по-настоящему. Но этим я займусь не сейчас, потом. Потом...
   Денег у меня  достаточно  для  того,  чтобы  целый  день  сидеть  в  этой
закусочной на углу Санта  Каталины,  с  рюмахой  "гаранча  бланка"  (чертову
"Риоху" я теперь и в рот  не  возьму!);  и  для  того,  чтобы  повизжать  на
аттракционах в Порт-Авентура, и чтобы наконец-то  увидеть  корриду,  увидеть
десятки коррид... И для того, чтобы выправить новый паспорт тоже. Мой  новый
парень Педро пообещал свести меня с нужными людьми. С ним я познакомилась  в
"Пипе...", он совсем неплохо загонял шары в лузу, совсем неплохо. Я положила
руку ему на зиппер через две минуты после знакомства, чего же еще ожидать от
пьяной в матину русской девки? Трах с Педро потрясающ, настолько  потрясающ,
что я не могу удержаться от парочки ругательств, когда кончаю. А после  курю
с Педро одну сигарету и думаю: как хорошо, что я теперь Динка.
   Динка, а не Рысенок.
   Рысенку было бы трудно привыкнуть к мужчинам.  К  их  собачьим  шерстяным
языкам, к их жестким пальцам, к их жестким членам. Да и ко всему  остальному
тоже. Рысенок просто сложил бы лапки и умер. Вместе со  всеми,  в  испанском
доме. Но Динка - Динка выкрутится,  вылезет,  опасность  лишь  раздувает  ей
ноздри,  заставляет  блестеть  глаза.  Но  самое  главное  -  колоться   она
перестала.
   Черт, черт, черт... Не она - я.
   Ведь я теперь Динка.
   Той, старой, Динки теперь больше нет. Но ведь она все равно  не  осталась
бы со мной... Она не осталась бы с  Рысенком.  Никогда,  никогда,  она  сама
сказала мне об этом, в  неясном  свете  начинающегося  дня,  перед  тем  как
заснуть. Она сама сказала мне об этом, рассеянно целуя меня в  затылок.  Она
ушла бы в любом случае, рано или поздно, - но разве  Рысенок  мог  допустить
такое? Остаться одному...  Остаться  одному  после  вишневого,  черешневого,
земляничного вихря? Вихря, который пронесся по всему моему телу,  смял  его,
как сминают в пальцах лепестки жимолости, "honeysuckle rose",  вот  как  это
звучало бы в переводе на саксофон Ангела...  Этот  вихрь  вышиб  все  двери,
вынес все стекла, вычистил все затхлые трусливые углы...

***

   В ту нашу единственную ночь он так прочно застрял у меня на губах, он так
долго не хотел уходить, что я решила присвоить  его.  Чтоб  уже  никогда  не
расставаться с Динкой. С Динкой, которая никому и  никогда  не  принадлежала
полностью. Не могла принадлежать.
   По определению.
   Но мне так хотелось, чтобы она принадлежала... А  для  этого  нужно  было
только одно: стать ей. Стать ей - только и всего.
   Хорошо,  что  в  дурацком  пистолете  остался  один  патрон.  Хорошо.   А
застрелить спящую  Динку  не  составило  особого  труда.  После  всего,  что
произошло  с  нами,  -  ничто  не  составит  особого  труда.  Трудно   стать
сумасшедшим, если до этого  ты  был  абсолютно  нормален,  но  если  с  ходу
перемахнуть это досадное обстоятельство, - уже  ничто  не  составит  особого
труда.
   Поджечь дом, например. В нем полно старой мебели, которая отлично  горит.
А вместе с ней сгорит и то, что осталось от Ленчика, от Динки, от меня...
   А потом выпустить из клеток собак, взять  Рико  и  бестиарий  и  покинуть
Ронду Литорал навсегда.
   Чтобы, уже будучи Динкой, спустя пару недель встретить  эту  девчонку  на
углу Сайта Каталины.  Светловолосую,  светлоглазую,  совсем  не  похожую  на
испанку. А похожую на меня, когда я еще не стала Динкой. Вот  хрень,  она  и
вправду на меня похожа, как похожи все блондинистые глупые овцы...  Впрочем,
овцой она вовсе не выглядит. Она забавная, действительно  забавная:  джинсы,
порванные на коленях, вылинявшая  ковбойка,  старенькая  замшевая  куртка  и
ботинки без шнурков на босу ногу. Я наблюдаю за ней уже час, я сама  видела,
как она запустила руку в сумку сидящей  за  соседним  столиком  скандинавки.
Шведки или норвежки, на юге их всегда выдают приклеившиеся к  щекам  красные
пятна. Шведская сумка беспечно висела на спинке стула,  и  девчонка  так  же
беспечно запустила туда  руку.  Ловко  у  нее  получилось,  нечего  сказать.
Наверное, точно так же получилось бы и  у  меня,  если  бы  мне  нужны  были
деньги. Но мне не нужны  деньги,  Ленчиков  бумажник  с  кредитками  надолго
избавил меня от этого, надолго. А у девчонки и  правда  ловкие  пальцы,  ими
можно только восхищаться. Я  бы  и  не  заметила  ее  маневра,  если  бы  не
наблюдала за ней. Но я заметила,  -  и  она