у самой Джанго? Ничего криминального в  этом
нет, простое любопытство, - в  конце  концов,  семь  лет  назад  "Таис"  был
довольно раскрученной группой, даже из интернетных ошметков можно  составить
цельную картину, даже из них. Конечно, они слегка подгнили  эти  ошметки,  и
первозданный рисунок разглядеть почти невозможно, но... Крошки Ло были одним
целым, если верить статейке, одним целым полотном  -  батистовым,  атласным,
кисейным - невыразимо белым полотном... Невыразимо прекрасным.
   И Джанго была невыразимо прекрасной.
   Устрашающе прекрасной.
   - ...Никита, да что с вами, милый мой?
   - Что? - Никита нехотя оторвался от своих мыслей  и  посмотрел  на  Нонну
Багратионовну невидящими глазами.
   - Вы  смотрите  в  монитор  двадцать  минут...  И  не  мигаете.  Я  прямо
беспокоиться начала...
   - Простите... Простите...
   Никита медленно выплывал из мутных канализационных вод истории семилетней
давности.   Нонна   Багратионовна...   Зачем-то   ему   нужна   была   Нонна
Багратионовна... Зачем? А-а.. Бестиарий. Бестиарий, который лежит сейчас под
пассажирским   сиденьем,   завернутый   в   Мариночкин   платок.   А   Нонна
Багратионовна,  эта  бескорыстная  поклонница  Филиппа  Танского,  могла  бы
пролить свет...  Если  не  на  этот  конкретно  бестиарий,  то  хотя  бы  на
пергаментнокрылых представителей того лее семейства. Да, именно затем она  и
была нужна.
   - А что вы искали в Интернете, Никита? Если не секрет? Вы ведь никогда не
пользовались Интернетом... Во всяком случае - на моей памяти...
   - На вашей - нет, - согласился Никита.
   - Так что?
   - Вам что-нибудь говорит название "Дэ бестиис эт аллиис ребус"?
   Косноязычная интерпретация латыни навела  такого  шороху  в  секретарском
загоне, что Никита даже завертел головой в поисках традиционного  для  таких
случаев стакана  с  водой.  Лицо  Нонны  Багратионовны  пошло  разноцветными
пятнами, эдакий карманный Луна-парк, от багрового до фиолетового и  обратно;
плюс  мелькающие  рубиновые  огоньки  карусели,   плюс   ярко-алые   сполохи
американских горок.
   - А вам откуда известно это название, Никита? - выдохнула наконец-то она.
   - Слышал где-то...
   - Слышали? Где?
   - Не припомню... Так что скажете, Нонна Багратионовна?
   - Э-э... Традиционное  название  бестиариев...  Тринадцатого  века,  плюс
минус десятилетие... К сожалению, их почти не осталось... У нас,  во  всяком
случае... да и в Европе их можно  по  пальцам  пересчитать...  Один  есть  в
Нью-Йорке,  в  частной  коллекции...   Это   я   знаю   точно...   Бесценные
экземпляры...
   - Насколько бесценные?
   Нонна Багратионовна непонимающе уставилась на Никиту.
   - Вы о чем? О рыночной стоимости?
   Никиту вовсе не интересовала рыночная стоимость книги, в гробу  он  видел
ее и вовсе не на  рынок  с  ней  собирался,  но  и  разговор  с  секретаршей
поддержать не мешало.
   - Ну... Хотя бы...
   - В зависимости от издания... В зависимости от издания цена колеблется от
полумиллиона долларов... И выше...
   - А... верхний предел?
   - Верхнего предела не существует, молодой человек.  В  частную  коллекцию
его можно приобрести и за несколько миллионов... Но, насколько мне известно,
ни на Сотбис, ни на Кристи бестиарии в обозримом прошлом не выставлялись...
   - Ясно... Спасибо за экскурс, Нонна Багратионовна...
   - А... Почему вы все-таки спросили?
   - Просто так... Просто так.
   Секретарша недоверчиво стрельнула в сторону Никиты шрапнелью  взглядов  -
один выразительнее другого.  Но  шрапнель  Нонны  была  детским  лепетом  по
сравнению с ковровыми бомбардировками мыслей о Джанго, Мариночке... И теперь
вот - о бестиарии. В свете Джанго цена  бестиария,  какой  бы  она  ни  была
изначально,  удваивалась  и  утраивалась.  Бестиарии   обязательно   зацепит
строптивую собачью богиню, обязательно. Ведь он  связан  с  газовым  платком
Мариночки, а Мариночка была частью давно забытой истории Джанго. Так же, как
и  Джанго  была  частью  давно  забытой  истории  Мариночки.   Возможно,   и
бестиарии...  Хотя  не  факт...  Но  им  всегда  можно  воспользоваться  как
предлогом. Как совершенно беспроигрышным лотом. Почему нет? И его, Никитину,
ставку на этот лот перебить будет невозможно..
   - Ладно, я поехал, Нонна Багратионовна... Если шеф вернется, скажите, что
вещи я привез...
   - А вы разве его не дождетесь?
   - Дела...
   - Хорошо, я передам. А... если вы ему понадобитесь, где вас искать?
   Где его искать, действительно? Может быть, в доме Джанго, ведь сейчас  он
отправится именно туда. Именно. От этой мысли у Никиты заухало совой  сердце
и  появилась  сладкая  тяжесть  в   паху.   И   распространяться   об   этой
благословенной тяжести он вовсе не хотел.
   - Если я ему понадоблюсь... Если... Я на связи, мобильный со мной...
   Нонна Багратионовна догнала его возле лифта. Никита уже собирался войти в
кабину, когда секретарша в несвойственной ей манере решительно ухватила  его
за полу куртки.
   - Послушайте, Никита... Мне нужно поговорить с вами...
   - Нонна Багратионовна...
   - Может быть, это просто случайное совпадение... Почему вы меня  спросили
о бестиарии?
   - Просто... Поинтересовался,  -  Никите  вовсе  не  хотелось  вступать  в
утомительные прения с секретаршей.
   - Нет, вы не поняли... Почему вы спросили меня именно об этом  бестиарии.
Вы ведь никогда не проявляли должного почтения к культуре Средневековья...
   - Почему же? Мы ведь говорили с вами о Филиппе Танском... И о бестиариях.
И не единожды... Разве вы не помните?..
   Вот черт, очевидно, память  секретарши  Кора-бельникоffа  страдала  самой
обычной возрастной дальнозоркостью: форму ступней средневековых  поэтов  она
помнила гораздо лучше,  чем  утомительно-летние  разговоры  с  Никитой  -  о
гиенах, ворожбе и волшебных камнях во рту.
   - Да нет, помню, конечно...  Но  мы  говорили  абстрактно.  А  теперь  вы
спросили о конкретной  книге.  О  конкретной,  понимаете?  Известной  только
узкому кругу специалистов и любителей...
   -  Не  знал,  что  о  ней  известно  лишь  узкому  кругу...  Нужно   было
предупреждать заранее...
   - Не юродствуйте, молодой человек, - неожиданно рассердилась Нонна.
   - Вовсе нет...
   - Вы ведь не только  о  книге  спрашивали...  Вас  интересовала  рыночная
стоимость бестиария...
   Надо же, дерьмо какое! Никиту вовсе не  интересовала  рыночная  стоимость
бестиария. Во  всяком  случае,  не  больше,  чем  курс  национальной  валюты
Доминиканской Республики. Но все же он спросил:
   - А что, в этом есть что-то криминальное?
   - Нет, но... Дело в том, что в наш отдел редкой книги... В тот самый, где
я когда-то работала... Так вот, в него обратились за консультацией. Как  раз
по вопросу рыночной стоимости "DE BESTIIS ЕТ ALIIS REBUS".
   - Кто обратился?
   - Откуда же я знаю... Был один-единственный телефонный звонок...
   - И?
   - И все. В тот раз абонент пожелал  остаться  неизвестным.  И  больше  не
перезванивал. А теперь вот вы, Никита...
   -  Совпадение,  случайное  совпадение,  Нонна  Багратионовна,  -   Никита
ободряюще пожал секретарше запястье. - Извините, мне пора...
   ...Спустя несколько минут Никита уже перетаскивал бестиарий из "мерса"  в
свою куцую "девятку", стоявшую на открытой парковке "Только для а/м концерна
"Корабельникоff". А  еще  через  сорок  минут  (проклятые  пробки!)  он  уже
подъезжал к дому Джанго на Пятой Продольной. Это было нарушением правил,  но
ведь и бестиарий был нарушением правил, еще одним мячом, запущенным в  игру.
А второй мяч автоматически посылает к черту все правила, только потому,  что
игроки не знают, что с ним делать... Никита - совсем другое дело,  Никита  -
не игрок. Играть с Джанго - означает обречь себя на проигрыш изначально, так
что лучше уж он побудет в стороне, и, если удастся, - выскочит исподтишка на
поле, и пользуясь суматохой, подует в выстриженный девичий затылок. И, может
быть, ему удастся задать ей  вопрос...  Вернее,  несколько  вопросов,  сорок
минут в пробках ни для кого даром не проходят. Не факт, что Джанго  ответит,
она умеет не отвечать. Прямо, бескомпромиссно, глядя в глубь зрачков,  -  не
отвечать.
   Но он их задаст. Обязательно.
   Больше всего Никита опасался собак, главным из которых  был  демонический
короткошерстный Рико. Если Никита попытается проникнуть  в  дом  Джанго  без
всякого на то приглашения - ему может крепко не поздоровиться. Хотя Джанго и
укротила пса коротким и доверительным "Свои", но рассчитывать на это -  себе
дороже. У таких своих легко хрустят кости и легко отделяется  мясо  от  этих
самых костей, - стоит им только не с должным выражением взглянуть  в  желтые
собачьи глаза. А нужного выражения Никита не знал, он вообще  не  знал,  как
вести себя с Джанго и ее песьеголовой джазовой свитой.  Всего  лишь  раз  он
почувствовал ее - тогда в раскалывающейся от любви ванной. И все.
   Дальше - тишина.
   Тишина была и в доме, вернее - в его окрестностях. Не было  ни  Рико,  ни
"Форда", который так поразил воображение Никиты в  тот,  первый  раз.  Да  и
калитка оказалась незапертой, - и Никита расценил это как приглашение войти.
   Никто не остановил его,  никто  не  вышел  к  нему  навстречу,  а  спустя
некоторое время оказалось, что и в самом доме никого нет.  Если  не  считать
Дани, которого Никита обнаружил спящим, - в гостиной на  кушетке.  Некоторое
время  он  рассматривал  слегка  тронутое  всеми  возможными  пороками  лицо
саксофониста.  И  что  только  такая  девушка,  как  Джанго,  нашла  в  нем?
Обыкновенный хлюст, жалкое существо, даже  саксофон  бессилен  придать  Дане
хоть какой-нибудь значимости. Эти  мысли  вселили  в  Никиту  уверенность  в
собственном превосходстве, и он без всякого почтения потряс Даню за плечо:
   - Эй?
   Но чертов Даниил даже не собирался просыпаться. Он  причмокнул  губами  и
демонстративно повернулся на другой  бок,  что  вовсе  не  входило  в  планы
Никиты. Он снова принялся трясти спящего, пока тот наконец не открыл глаза.
   - Здоров! - как можно более приветливо сказал Никита.
   - Привет, - бойфренд Джанго почему-то не выказал  никакого  удивления  по
поводу Никиты. - Курево есть?
   Никита молча  протянул  саксофонисту  полупустую  пачку  "Веста"  и  даже
услужливо щелкнул зажигалкой.
   - Мне нужна Джанго.
   - Всем нужна Джанго... -  нагло  просипел  хлюст,  затягиваясь  дармовыми
сигаретами. - Но сегодня ты ее точно не увидишь.  Или  тебе  здесь  до  ночи
куковать придется.
   - Раз придется - значит, буду куковать.
   - Э-э... Большой вопрос. Кто же тебе это позволит? Здесь -  частный  дом,
так что занимай очередь с утра. Прям за оградой. Глядишь, и увидишь ее. Нашу
королеву...
   - А сегодня? Сегодня... где я могу ее найти?
   - Где обычно, - легко сдался Даня. - Слушай, если у тебя  сигареты  есть,
то может и косячок за подкладку завалился? Пыхнуть  хоцца...  Сил  нет...  А
чертова девка... свалила и ничего не оставила...
   - Так где я могу ее найти?
   - Под Токсово... - колонулся наконец Даня. - Возле озера...  Черт...  Как
же его... Тупое финское название... Писсала, каккала, пуккала...  нах...  О!
Хепоярви. Там бывшая спортбаза... там ее и найдешь. И передай ей... От  меня
лично... Что так порядочные люди не поступают.
   Только теперь Никите стало ясно, почему сонный псевдоархангел  так  легко
сдал свою подружку:  очевидно,  Джанго  не  снабдила  его  тем,  чем  обычно
снабжала, было отчего прийти в такую же заспанную  ярость.  Сукин  сын...  И
этот сукин сын спит с девушкой, которая так ему нравится, опасной  девушкой,
безумно притягательной девушкой. С девушкой, которой  и  мизинца  не  стоит.
Интересно, почему  Джанго  живет  с  таким  ничтожеством?  Или  ей  нравится
экстерьер и этот его саксофон, который так  легко  становится  прохладным  и
легким?..
   Впрочем, думать о сукином сыне не хотелось. Хотелось думать о Джанго.
   Мысли о ней заняли весь путь до Токсово, куда он приехал уже в  сумерках.
На то, чтобы найти спортбазу, ушло еще добрых полчаса американских горок  по
холмистой местности вокруг озера. Наконец Никита нашел то, что  искал:  база
располагалась в метрах ста пятидесяти от  воды,  к  ней  прилагался  пирс  с
несколькими лодками и самой настоящей яхтой, площадка для пляжного волейбола
и два открытых теннисных корта. Сверху, с узкой, почти гоночной, трассы база
казалась необитаемой, но  стоило  только  Никите  подъехать  ближе,  как  из
сумерек стали проступать целые гроздья иномарок: ни  одной  машины,  классом
ниже,  чем  BMW,  Никита  так  и  не  нашел.  Ай-ай;  старая   автомобильная
классификация: BMW - "Big Money Works" ...
Далее в классификации  следовали  SAAB  ("Sad  Attempt  at  Beauty"  )   и   Volvo   ("Very   Odd   Looking   Vehicular
Object").
   Раритетный "Форд" расшифровывался как "Fix or  Repair  Daily"  . Но кто посмеет так нелестно  отозваться  о
пригнанной из 60-х без всякой растаможки машине Джанго?  Даже  здесь  "Форд"
смотрелся открытым вызовом  плебейскому,  вздувшемуся  от  показной  роскоши
сообществу тачек. Ничего удивительного,  Джанго  и  была  такой  -  открытым
вызовом.
   Всем и всему.
   Никита остановил "девятку" чуть поодаль, под купой сосен, а  затем  вылез
из машины и направился к полутемному входу. Здесь-то его и поджидала  первая
неожиданность: необитаемая дверь спортбазы  приоткрылась,  и  из  нее  вышел
Кора-бельникоff. Kopaбeльникoff, собственной персоной.
   Очумевший  Никита  едва   успел   схорониться   за   ближайшим   к   нему
"Лэндровером". Вот  так  номер!  Интересно,  что  здесь,  на  богом  забытой
спорт-базе, делает его шеф? Шеф, оказавшийся в одно время и в одном месте  с
Джанго. Не исключено - что подругой его покойной жены...
   Дождавшись, пока джип Kopaбeльникoffa отчалит, Никита выбрался из укрытия
и направился к двери, из которой несколько минут назад появился его босс.
   В полутемном вестибюле его встретила мощная фигура охранника.
   - Чего нужно? - охранник, как и полагается  охраннику,  был  не  очень-то
вежлив.
   - Не чего, а кого, - огрызнулся Никита. Все еще не  проходящее  удивление
по поводу шефа придало ему рассеянной смелости.
   - Кого? - тотчас же согласился с такой постановкой вопроса охранник.
   - Джанго. Мне нужна Джан...
   Закончить фразу Никита не успел. А все потому, что он узнал охранника.  И
это  вызвало  в  нем  не  меньшее  удивление,   чем   поздний   визит   сюда
Kopaбeльникoffа. Толян - вот кого он никак не ожидал здесь встретить...
   - Толян? - спросил Никита.
   -  Толян...  -  видеолюбитель  пристально  посмотрел  на  Никиту   из-под
насупленных бровей. - А что?
   - Не узнаешь?
   - Вывеска, в общем, знакомая...
   - Этим летом, во Всеволожске... Я - Никита. Шофер Корабельникова...
   - А-а... - Лица Толяна  коснулась  улыбка  узнавания.  -  Точно.  Никита.
Теперь узнал. А ты что здесь делаешь?
   - А ты?
   - Работаю... У дамы под крылом, - Толян понизил голос.
   - А что, прошлая работа...
   - Прошлая работа едва боком не вылезла... Но теперь -  ни-ни...  Никакого
баловства, - Толян благоговейно закатил глаза. - У нее не забалуешь...
   - Оставил прежние занятия?
   - Не... Но только в свободное от работы время...
   После того как меня прошлая хозяйка  попалила,  царствие  ей  небесное...
Теперь - ни-ни... Тем более с нынешней...
   - Строга? - Никита подмигнул охраннику.
   - А-а, - Толян только рукой махнул. - А ты к ней?
   - Да. Она меня ждет. Назначила... Слушай, а что здесь шеф делает?  Они...
они знакомы?
   - Не мое дело, - неожиданно нахмурился Толян. - Да  и  не  твое  тоже,  я
думаю... Меньше знаешь - крепче спишь.  Так  что  лучше  по  стеночке...  От
греха... А то еще неизвестно, на кого напорешься...
   - Ладно... А куда идти-то? По стеночке?
   -  Видишь  центральную  лестницу?  -  Толян  вытянул  прямо  перед  собой
лопатообразную длань. - Поднимаешься по ней  на  второй  этаж,  по  коридору
налево, до конца. Сразу упрешься в дверь. Ясно?
   - Чего уж не понять, - прогнусил Никита.
   Широко разрекламированная охранником дверь вела в  небольшой  коридорчик,
стены которого были выкрашены казенной "морской волной";  верхняя  их  часть
была забрана в матовые стекла, легко пропускающие звук. Это  был  тот  самый
звук, который Никита смутно ожидал услышать.
   Звук собачьего боя.
   Казалось,  стены  слегка  раскачиваются  от  глухого  хрипа  и   азартных
возгласов; казалось, их просто распирает от жаркого напряжения.  И,  постояв
секунду перед еще одной дверью, Никита толкнул ее. И оказался  в  помещении,
отдаленно   напоминающем   спортзал.   Вернее,   это   и    был    спортзал,
переоборудованный теперь под  площадку  для  собачьих  боев.  От  Никиты  ее
отделяла теперь живая, потная и  возбужденная  человеческая  масса.  Человек
девяносто - сто, никак не меньше.
   В центре зала возвышалась грубо сколоченная  арена,  больше  напоминающая
квадратный ящик и крытая брезентом. Размер ее был  невелик  -  что-то  около
четырех метров или чуть поменьше. По самому центру ямы проходила  очерченная
белой краской диагональ. Именно  по  ней  сейчас  и  катался  живой  клубок,
подбадриваемый гулом человеческих голосов. В яме,  кроме  собак,  находилось
двое парней с полотенцами через плечо.
   В другое время это зрелище впечатлило бы Никиту, но сейчас ему явно  было
не до схватки мохнатого кавказца с ротвейлером. Он искал  Джанго  и  наконец
нашел ее - в самом  дальнем  углу,  восхитительно  спокойную,  восхитительно
нейтральную,  восхитительно,  пугающе  красивую.  Несколько   минут   Никита
простоял,  не  в  силах  отвести  взгляда  от   лица   Джанго   Происходящее
по-настоящему увлекало ее, в нем было нечто большее, чем  банальные  выкрики
зрителей, чем банальные подбадривания и подначивания, чем  банальные  ставки
на тотализаторе. А когда кавказец одолел-таки  обрюзгшего,  отяжелевшего  от
боя ротвейлера и на загривке пса показалась кровь, - лицо Джанго  потемнело,
а рот приоткрылся, Она по-детски была увлечена боем, она желала проигравшему
смерти, никак не иначе. И эта детская жестокость, детская преданность  крови
была так нестерпима, что Никита даже зажмурился.  А  когда  открыл  глаза  -
откровения  смерти  на  лице  девушки  перестали  быть   актуальными   собак
благополучно растащили.
   Человек средних лет, стоящий у самого края ямы с  секундомером  в  руках,
дал отмашку. Похоже, что бой был закончен.
   Самое время подойти.
   И Никита подошел. И встал  за  спиной  Джанго.  И  набрал  полные  легкие
воздуха - только для того,  чтобы  шепнуть  фразу,  которую  репетировал  от
самого Питера. Вернее, не фразу - слово. Вернее, не слово - имя.
   Одно-единственное имя.
   - Дина.
   Ничего не произошло. Ровным счетом ничего: позвонки  на  шее  девушки  не
сдвинулись ни на миллиметр, волосы так и остались безмятежными, она даже  не
повернула головы - неужели выстрел оказался холостым?.
   - Как ты меня нашел? - негромко спросила она.
   И неизвестно, к чему это относилось:  к  прошлому  или  к  настоящему,  к
"Дине" или "Джанго".
   - Твой парень... твой парень сказал мне об этом..
   - Да. Я должна была догадаться... на него иногда находят просветления. Но
в общем, это к лучшему...
   - Ты полагаешь?
   - А ты нет?
   Неожиданно у Никиты возникло странное ощущение,  что  они  барахтаются  в
липкой  тине  подтекстов,  что  они  говорят  подстрочником...  Всего   лишь
подстрочником - и хорошо понимают друг друга.
   - А ты нет? Ты ведь хотел посмотреть собачьи бои?
   - Хотел.
   - Ну и как?
   - Я мало что видел... Но в общем... Ты ведь знала ее.
   - Кого?
   - Мариночку. Ты ведь знала ее, правда? Казалось,  прошла  целая  вечность
прежде, чем Джанго ответила.
   - Знала. Это что-то меняет?
   - Нет. Ничего...
   - Пойдем отсюда... - все так же не  оборачиваясь,  она  нашла  его  руку.
Пальцы Джанго  были  холодными...  Нет,  они  были  прохладными,  такими  же
прохладными, как и ее чертов c