это  сказала  я?
Гаденьким, гиенистым, подлючим голоском.
   Динка   исподлобья   посмотрела   на   меня.   Если   бы    взгляд    мог
материализовываться, то  я  пала  бы  бездыханной  от  свинцовой  автоматной
очереди... Кой черт, автоматной, - зенитный комплекс СС-300  разнес  бы  мою
соглашательскую башку в клочья...
   - Ну что, пьем?
   - Только не думайте... - не договорив, Динка  взяла  шампанское-дубль  и,
морщась, выпила. Первой из нас троих.
   - Вот и лапонька... - Ленчик перевел дух. А потом вытащил из кармана  две
связки ключей.
   - Подставляйте стаканы, девчонки! Мы сдвинули свои стаканчики,  и  на  их
дно с одинаковым тяжелым стуком упало по связке.
   - Это еще что за ботва? - поинтересовалась Динка.
   - Это ключи. От вашей квартиры...
   - От нашей? - Я заглянула в стаканчик: ключи, как ключи, один  маленький,
другой длинный, с затейливой бородкой. Ничего особенного,  зато  брелок  мне
понравился: маленький потешный котенок серебристого цвета.
   - От вашей.
   - А зачем нам квартира? - Динка тоже сунула нос в пластмассовое днище.
   - Затем. Большую часть времени вы теперь будете проводить вместе, так что
удобнее, чтобы вы географически  находились  рядом.  А  ездить  за  вами  на
Ветеранов, а потом в Веселый поселок мне как-то не улыбается. К тому  же  на
транспорте сэкономим.
   - На чем еще собираетесь экономить?
   - Не на вас, не беспокойся.
   - Ну... не знаю... А где же располагаются апартаменты, Леонид Леонидыч? В
гостинице "Невский Палас"? - опущенная трюком с шампанским, Динка  запоздало
попыталась вернуть свои позиции.
   - Пока нет. Пока - скромнее. Жить будете на Северном проспекте.
   - Это еще где?
   - Гражданка. Не ближний свет, но надо же с чего-то начинать...
   Вот хрень! Отродясь не была на Гражданке, а если и была - то  забыла  как
страшный сон. Гражданка с отрезанным метро, удовольствие ниже среднего.
   -  А  квартира  двухкомнатная?  -  Динка   неожиданно   проявила   цепкую
пенсионерскую сметку.
   - Трех. Трехкомнатная. Со  всеми  удобствами  и  телефоном.  Еще  вопросы
будут? Или останетесь при своих халупах?
   Конечно, Гражданка - не лучший вариант, западло, между нами  девочками...
Но, с другой стороны, по сравнению с вечно пьяным папахеном, который  так  и
норовит заехать тебе в глаз...  А  потом  долго  плачется  и  полощет  мозги
байками из прошлой счастливой жизни... По  сравнению  с  этим  и  яранга  на
Крайнем Севере покажется пятизвездочным отелем...
   - Ну, я не против... - быстро сказала я.
   - Это вообще-то странно... - Динка не собиралась сдаваться так быстро.  -
Квартира какая-то... Может, кому-то так удобнее... Может, у кого-то  напряги
с жильем... А мне и дома неплохо.
   - Забудь. Теперь дома у тебя не будет еще долго, такая  уж  специфика,  -
аккуратно пояснил Ленчик. - Привыкай.
   - А я должна буду с ней жить? - Динка даже не смотрела на  меня,  все  то
время, пока мы общались с Ленчиком, она ни разу меня не взглянула.
   - Еще как жить, - по лицу Ленчика пробежала тень улыбки, смысл которой мы
поняли чуть позже. - Но вряд ли вы друг другу помешаете...
   - А можно посмотреть на эту квартиру?
   - Легко. Прямо сейчас туда и поедем...
   ...Дом, в котором Ленчик снял для нас квартиру, оказался не  затравленным
блочным  "кораблем"  с  узкими  окнами  (а  такого  от  вероломного  Леонида
Леонидовича Павловского  вполне  можно  было  ожидать)  -  напротив,  вполне
приличным краснокирпичным комплексом на  углу  Северного  и  проспекта  Шота
Руставели.  Окна  выходили  на  Руставели,  на  симпатичную,   как   детский
конструктор,  заправку  "Neste".  С  шестого  этажа  хорошо  просматривалась
трасса, забитая фурами и юркими легковушками.
   Да и сама квартирка оказалась вполне-вполне, тут даже  Динка  не  посмела
рта раскрыть.
   Комнат и вправду было три, вот  только  одна,  самая  большая,  оказалась
забитой какой-то музыкальной аппаратурой.
   В двух оставшихся все выглядело более-менее прилично: офисные  жалюзи  на
окнах, такая же офисная мебель со стандартным набором из дивана, двух кресел
и журнального столика, компьютер, музыкальный  центр,  большой  телевизор  и
видак. Аппаратура, судя по всему, была только что куплена: в  дальнем  углу,
сложенные друг на друга, стояли коробки.
   - Ну как? - поинтересовался Ленчик произведенным впечатлением.
   - Не хило, - разбежавшись, Динка прыгнула на диван. - А все работает?
   - Хочешь проверить?
   - Хочу...
   Ленчик кинул ей пульты от музыкального центра и телека, и Динка сразу  же
врубила  их:  по  телевизору  шел   какой-то   галимый   сериал   из   жизни
отечественного криминалитета, а на  волнах  такой  же  галимой  радиостанции
"Русское радио" жировала отечественная попсятина.
   - Ну и дерьмо, - поморщилась Динка.
   - Дерьмо, - согласился Ленчик. - Ну, ничего. Об  этом  дерьме  все  скоро
забудут. Потому что появитесь вы.
   - Угу-угу... Вот так сразу и забудут.
   - Сразу. Вы должны верить мне. Просто - верить и все. Если вы  не  будете
верить - ничего не получится.
   - Я вам верю, - быстро сказала я.
   Но мое мнение не интересовало Ленчика,  в  гробу  он  видел  мое  мнение,
мнение белой овцы, глупой и кроткой. Мнение черной овцы, умной и строптивой,
вот что интересовало его больше всего.  Короткое  "да",  вот  что  он  хотел
вырвать из ее глотки.
   - А ты? Ты веришь мне?...
   Вот хрень! Да он просто окучивал Динку! Лицо  Ленчика  стало  яростным  и
просительным одновременно. И беззащитным,  как  будто  от  Динкиного  ответа
зависела вся его дальнейшая жизнь. И если Динка сейчас скажет ему "нет",  то
он просто сиганет из окна, повесится на резинке от трусов или перепилит себе
вены рашпилем. Он не спрашивал, он умолял.
   - Ну-у... Вот если вы станете передо мной на колени, Леонид Леонидыч... И
поклянетесь, что так оно и будет... Тогда, может быть...
   Ничего себе овца! Вконец обуревшая наглая овца!  Сейчас  этот  цыганистый
парень развернется и так заедет ей по зубам, что придется менять  челюсть...
Или...
   Додумать показательную порку для Динки я  не  успела.  Ленчик,  до  этого
довольно  жестко  прессинговавший  нашу  брюнетистую   сучку,   просветленно
улыбнулся, кивнул головой и упал на  колени.  Натурально  упал,  без  всякой
подготовки, со всей дури, с оттягом, с  громким  стуком,  на  желто-восковой
паркет, - я даже испугалась, что  он  раздробит  себе  колени.  Но,  видимо,
Ленчик успел сгруппироваться - во всяком случае, просветленная улыбка с  его
лица не сошла. Наоборот, стала еще нестерпимее.
   - Клянусь... Клянусь тебе, Дина. Если бы у меня Библия была - поклялся бы
на Библии. Ты веришь мне, девочка?
   Сколько же она молчала, сучка? Сколько она молчала,  в  упор  разглядывая
Ленчика, с каким-то веселым ужасом? Три секунды, пять? А может быть, минуту,
две, десять? В любом  случае,  в  самом  конце  этих  бесконечных  секунд...
минут... Динка прикрыла глаза... и провела по губам кончиком острого  языка.
Круто же у нее получилось, надо запомнить эту фишку...
   - Ты веришь мне, девочка?
   - Да.
   Это ее короткое одинокое "да" было куда весомее  моего  заискивающего  "я
вам верю". Вот тут-то я и поняла, что  с  Динкой  у  меня  будут  сложности.
Похоже, я уже начинаю ненавидеть  ее.  По-взрослому,  по-волчьи.  Я  начинаю
ненавидеть ее, потому что у меня никогда не хватит смелости быть такой,  как
она. Я начинаю ненавидеть ее, потому что ее - строптивую  и  неуступчивую  -
всегда будут любить больше. Строптивым и неуступчивым  достается  все,  кому
нужна кроткая посредственность?... Проклятая Динка, и почему я не такая, как
она?...
   Почему, почему?...
   Пока я угорала от этих паскудных завистливых мыслишек, Ленчик  как  ни  в
чем не бывало поднялся с колен и подмигнул нам.
   - Ну что ж, показательные выступления закончены. Вернемся к  обязательной
программе. Как насчет  того,  чтобы  просмотреть  одно  кинцо?  Сиимпатишное
кинцо...
   - Про любовь? - поинтересовалась Динка.
   - В некотором роде... Про любовь.
   - А зачем?
   - А просто так. Посмотрите и скажете мне свое мнение. Идет?
   - Это тест? - осторожно спросила я. Надо же хоть в чем-то  проявиться,  а
заодно и свой умишко продемонстрировать, не так уж он у меня и плох...
   Ленчик посмотрел на меня с веселым одобрением:
   - Ну-у... Я бы так не сказал... Хотя в некотором роде...  Просто  -  кино
хорошее.
   - Ладно. Валяйте. Посмотрим, - снизошла Динка.
   ..."Си-импатишное кинцо" называлось "Тельма  и  Луиза".  И  я  подошла  к
просмотру со всей ответственностью:  для  начала  попыталась  запомнить  имя
режиссера и двух актрисулек, которые исполняли главные роли.  И  даже  вроде
как запомнила. Вот только к концу обе актрисульки  благополучно  вылетели  у
меня из головы, оставив за старшего режиссера. И то только потому,  что  его
сонэйм  удачно срифмовалась со словом "скот", - именно
так я думала о своем родном папахене после очередного фингала.
   Скотт, вот именно. Ридли Скотт.
   С душкой Брэдом Питтом дело оказалось проще, хотя в фильме он играл жутко
маленькую и жутко противную роль воришки, опустившего героинь  на  приличную
сумму. Брэд Питт мне нравился и раньше, кра-асавчик, если бы Стан был  похож
на него хотя приблизительно,  вопросов  с  парнем  у  меня  не  возникло  бы
никогда...
   А актрисульки от меня ускользнули, их  смыло  потоком  слез,  которыми  я
разразилась в финале, - тихих слез, я всегда была сентиментальной. Вот и над
ними всплакнула, упавшими в пропасть в своей открытой машине.
   Тельма понравилась мне  больше,  Луиза  -  меньше,  Тельма  была  забитой
красоткой (почти как  я),  а  Луиза  -  энергичной  дурнушкой,  в  приличном
возрасте и с мешками  под  глазами.  Обе  телки  отправились  на  уик-энд  -
оттянуться, а потом пристрелили по дороге одного парнягу, за дело, я бы тоже
пристрелила, - а потом все понеслось как снежный ком, уик-энд превратился  в
мышеловку, и за ними начала охотиться полиция, и уж тут-то они  развернулись
по полной. И в этом "по  полной"  они  были  крутыми  и  прекрасными,  нужно
сказать. Крутыми и прекрасными.
   И они выиграли.
   Даже когда упали в пропасть. Сами, хотя выбор у них был, чего уж там.  Но
они выбрали то, чего я точно не выбрала бы никогда, спасибо папахену, научил
спину гнуть... Они выбрали то, что редко выбирают в жизни, и почти всегда  -
в кино. Они просто нажали на газ, взялись за руки - и все.
   Они выиграли. Мне даже крышу слегка снесло, от того как они выиграли, как
красиво они обставили весь  мир,  как  элегантно  они  сделали  ему  ручкой.
Вернее, двумя руками, двумя сплетенными, сжатыми руками  -  рукой  Тельмы  и
рукой Луизы.
   Нет, кинцо было не просто симпатичным. Оно было самым настоящим.
   - Ну как? - спросил Ленчик, когда просмотр закончился.
   Я шмыгнула слегка распухшим носом, а Динка хмуро  поиграла  натянувшимися
скулами.
   - Супер, - тихо сказала я.
   - А тебе? - Ленчик уставился на Динку.
   - Да-а... - Динка снова выдержала паузу, хотя  именно  в  эту  секунду  я
поняла, что она меньше всего думает о  том,  как  бы  "выдержать  паузу".  -
Круто. Я бы тоже...
   - Что - тоже? - Ленчик прямо зубами ухватился за  неоконченную  фразу.  -
Что - тоже?
   - Я бы тоже так... Так поступила... Правда... Пошли они все...
   - Ну, да... Ну, да, ну да, -  почему-то  страшно  обрадовался  Ленчик.  -
Именно. Пошли они все. Очень хорошо. Я так и думал.
   - В каком смысле? - удивилась я.
   - В том, что это кино про вас. Про вас, какими я вас вижу.
   Заявление было достаточно неожиданным. В любом другом  контексте  оно  бы
удивило меня, страшно удивило, телки  из  фильма  были  взрослыми,  особенно
Луиза, почти старуха, но... Это и правда было лучше, для меня - лучше,  ведь
я выбрала Тельму.  Упавшую  в  пропасть,  но  не  побежденную  Тельму.  Быть
непобежденной - это вам не задницу разъесть через десять лет, как в Динкином
сортирном пророчестве.
   - Нас?
   - Ну, не вас, как Дину и Ренату... Я же не садист, хотя  похож,  -  тихая
улыбка Ленчика сразу же убедила меня в обратном.  -  В  пропасть  вас  никто
толкать не собирается. Но именно так я вижу вас как проект. Как проект...
   - Интересно, - протянула Динка. - Может, объясните популярнее?
   - Объясню... Одни против всех, как вам такая перспектива?
   - А других нет?
   - Других - полно. Но эта - самая выигрышная. Поверьте. Одни против всех -
это приключение. Самое настоящее. Русская рулетка, в которой барабан заряжен
полностью, никаких шансов. И все знают, что никаких шансов. Все  знают,  что
вы не выиграете. Никогда. Выиграть у мира невозможно. Все это знают, но  все
равно будут на вашей стороне...
   - А попроще нельзя? - Динка даже сморщила лоб от титанических  умственных
усилий.
   - Попроще?..
   Ленчик осекся, обхватил подбородок ладонью и задумался.
   - Попроще... Попроще - только вера. А  вы  обещали  мне  верить.  Закрыть
глаза и верить.
   - Все равно не совсем понимаю, - Динка даже обиделась. - А можно еще  раз
его посмотреть? Кино, в смысле...
   - Конечно...
   Ленчик отмотал кассету на начало,  и  Динка  снова  уставилась  в  экран.
Смотреть по второму кругу о страданиях героинь мне не очень хотелось,  фильм
был не только хорошим, но и тяжелым, из тех, что смотрятся один раз, а потом
долго вспоминаются...
   Нет, я все же не люблю плохих финалов.
   Не люблю.
   Динка -  другое  дело.  Динка  снова  воткнулась  в  экран.  Будь  у  нее
возможность, она наверняка просто влезла бы в  сам  фильм,  пристроилась  на
заднем сиденье и благоговейно бегала бы за пиццей и гамбургерами для главных
героинь. На  заправках.  А  в  перерывах  между  перестрелками,  погонями  и
тотальным  опускаловом  всех  встречных-поперечных  мужичков  делала  бы  им
маникюр. И педикюр тоже, с нее станется. Ленчик смылся после  первых  десяти
минут - в дверь требовательно позвонили, и он вышел из комнаты. Да так и  не
вернулся.
   Я посидела с Динкой еще немного. Вернее - не с ней: сама по  себе.  Динка
посчитала нужным меня не замечать, и вообще демонстрировала полнейшее ко мне
презрение.
   Сука.
   Я выползла в коридор как раз в тот момент, когда Тельма с Луизой грохнули
насильника   на   автостоянке,   -   выползла   с   заранее    заготовленным
сакраментальным вопросом для Ленчика: "А где здесь  туалет".  Но  так  и  не
задала его. И вообще, забыла и о туалете, и  обо  всем  остальном:  с  кухни
раздавались приглушенные голоса.
   Подслушивать нехорошо, сказала я себе, и на цыпочках двинулась в  сторону
кухни: тут же, с подветренной стороны, обнаружились сантехнические удобства,
для верности снабженные старорежимной крошечной чеканкой: писающий мальчик и
моющаяся  девочка.  Я  ухватилась  за  ручку  под  мальчиком   какая-никакая
конспирация. И выставила ухо.
   И через секунду поняла, что Ленчик разговаривает с Виксаном. Я узнала  бы
голос нашей (хех, уже "нашей", оперативно здесь делают  операции!)  поэтессы
из многих других, довольно  специфический,  нужно  сказать,  голос:  низкий,
вибрирующий и какой-то плывущий. Как будто  она  хотела  сосредоточиться  на
чем-то. Хотела и не могла.
   - ...значит, по второму разу, говоришь? - выдала Виксан.
   - Он им понравился. Он не мог им не понравиться, я так и знал...
   - Обеим?
   - Ну... Главное, что он понравился стриженой хамке. Он ее впечатлил.
   - А вторая тебя не волнует?
   Вот хрень, они говорили о фильме, точно. О  фильме  и  о  нас.  Стриженой
хамкой, естественно,  была  Динка,  ведь  я  до  самого  последнего  момента
демонстрировала длинноволосую блондинистую  лояльность.  Оч-чень  интересно,
что скажет Ленчик обо  мне?  И  будет  ли  эта  моя  чертова  лояльность  по
достоинству оценена?
   - Вторая... Вторая - нет. С ней проблем не будет. Она сделает все, что  я
скажу.
   - Все ли? - позволила себе усомниться Вика.
   - Абсолютно. В рамках проекта, разумеется. Я же не садист...
   - Садист, Ленчик. Садист...
   Ее голос был спокоен. Слишком спокоен. Абсолютно  спокоен.  Так  спокоен,
что я поверила  сразу:  садист.  Садюга.  Садюга,  каких  свет  не  видывал.
Карабас-Барабас  на  заре  туманной  юности.  Наплачемся  мы  с   ним,   ох,
наплачемся...
   - Это ведь только для тебя - проект. А для них это  будет  жизнью.  И  им
придется как-то справляться с ней. Девчонкам шестнадцать,  а  ты  хочешь  их
через колено сломать...
   - Шестнадцать - это не так мало... Вполне сложившиеся личности. У  них  и
паспорта  теперь  с  четырнадцати,  не  забывай...  Так  что  134-я   статья
Уголовного кодекса Российской Федерации не прокатит ни при каком раскладе...
   - Да статья-то тут при чем? - Голос у Виксана стал совсем безвольным.
   - Ну, ты же ведь об этом думаешь?
   - Ничего я не думаю...
   - Думаешь-думаешь... Этические соображения тебя гложут, мораль  опять  же
покоя не дает - и все прочее христианское дерьмо... Сразу видно  -  ширяться
пора...
   - Не твое дело...
   - Да ладно тебе... Ну что так переживать из-за этих  сосок?  Наверняка  в
полный рост с парнями спят... При нынешней-то вседозволенности...  Ну  скажи
мне... Чего они могут не знать? Чего?!
   - Да дело не в этом, - начала было Виксан, но Ленчик перебил ее:
   - Не трахай мне мозги! Я сам - психолог...
   - Недоучившийся психолог. Недоучившийся...
   - Какая разница. Все  ключевые  принципы  человеческой  психологии  можно
выгравировать даже на самом узком лбу... Я знаю, что делаю.
   - Кто бы сомневался...
   - Но ведь и ты в  это  ввязалась.  И  ты...  Ведь  это  была  твоя  идея,
Виксанчик, вспомни!
   - Моя? Ты называешь идеей  наркотический  бред?  -  тут  же  открестилась
Виксан. Ленчик расхохотался:
   - Да я ноги тебе целовать готов за этот бред. Возить героин караванами...
Самолетами, пароходами...
   - Ловлю на слове... А вообще и идеи никакой не было...  Ты  ведь  сам  ее
развил... До абсурда довел.
   - А что ты думаешь? Ведь абсурд  и  есть  гениальность.  Идея  гениальна,
потому что она абсурдна. Потому что такого еще не было... Во всяком  случае,
в нашем сифилитическом шоу-бизнесе...
   - Ты забываешь одно, Ленчик. Они - не идея... И даже не проект...
   - Пока не проект, Виксанчик. Пока... Но через несколько месяцев...
   - Они не проект... Они живые... Я очень хорошо это чувствую... потому что
сама уже... уже неживая... Почти...
   Я вдруг вспомнила серьги в бровях Виксана и ее проколотую губу. Тоненькие
серебряные колечки, на них так легко набросить тоненькие серебряные цепочки.
Или - не тоненькие. Или - цепи. Наверняка Ленчик так и делает,  когда  никто
не видит: приковывает к себе героиновую Вику серебряными  цепями...  А  ведь
она совсем неплохая, Виксан. Совсем... Хоть и почти неживая... Почти...
   -  Тебе  надо  слезть  с  иглы,  -  голос  у  Ленчика  был  на  удивление
безразличным.
   - Это совет?
   - Это пожелание.
   - Засунь его себе в задницу.
   - Очень  культурно...  А  еще  -  поэтесса!  Тебе  надо  слезть  с  иглы,
серьезно...
   - Уж не ты ли собираешься меня с нее стянуть?
   - Нет. Я - нет. Я уважаю свободный выбор человека.
   - Вот как! Ты уважаешь свободный выбор человека -  и  не  даешь  никакого
выбора этим девчонкам?
   - Я дам им гораздо больше, чем свободный выбор. Я дам  им  саму  свободу.
Славу, деньги... Да они молиться на меня должны,  малолетки!  Ничтожества...
Да на их месте мечтала бы оказаться любая шестнадцатилетняя писюха!...
   - Свобода, слава, деньги... Да они нужны прежде всего тебе...
   - Я не отрицаю... Мне все это нужно... Нужно... А разве тебе не нужно?
   - Нет.
   - Ну да... Тебе не нужно ничего, кроме твоей  вшивой  дозы.  За  дозу  ты
готова душу заложить, только вот никто ее не купит.
   - Ну ты ведь покупаешь?
   Вот хрень! Писающий мальчик мелко затрясся у самого моего виска: или  это
тряслась моя побелевшая ручонка, которая крепко ухватилась за косяк?...
   - Черт, ты же знаешь, у нас ничего нет, кроме этой идеи и этих  девчонок.
И ста тысяч на проект. Э