тал,  веселясь
собственной пошлой шутке.
   - Стало быть, ты отказываешься от дальнейшего сотрудничества?
   Похоже, Антон  ни на  шутку испугался  такой перспективы. Он даже
привстал и протестующе замахал руками.
   - Ни в  коей мере,  дружище, - с  жаром произнес  он. - Ни в коей
мере. Ты не только растлитель малолетних мальчиков, но и совратитель
взрослых, вполне гетеросексуальных маклеров.
   - Рад это слышать, - и я кокетливо подмигнул ему.
   Стоича, примерного семьянина, отца троих детей, передернуло.
   - Ты хищник, Пит, кровопийца. Твои сведения - как наркотик. Я уже
прочно сел  на иглу,  и теперь,  когда подолгу  не вижу твою мерзкую
рожу, у меня начинается ломка.
   Я хмыкнул.  Весьма своеобразный  комплемент - но  вполне  в  духе
наших отношений с Антоном Стоичем.
   - Вот и  ладненько, - произнес  я с довольным видом. - Кстати, ты
продолжаешь скупать акции "Итальянских Астролиний"?
   - Естественно. Все идет как по маслу.
   - И никаких подозрений?
   - Никаких. Я  бы почуял  неладное. Ты  был прав -  этот  Макартур
оказал нам  неоценимую услугу.  Рынок  до  сих  пор  лихорадит.  Все
продают,  все   покупают -  в   такой  неразберихе   работать   одно
удовольствие.
   - Значит, договорились?
   - Договорились. Я  продаю  ньюалабамские  доллары,  а  затем  жду
обвала. Надеюсь, он произойдет.
   - Не сомневайся, - ответил я и, попрощавшись, прервал связь.
   С чувством глубокого удовлетворения и с изрядной долей отвращения
я вытер  с губ  помаду и  снова поглядел  в  зеркало.  Стоич  прав -
мерзкая рожа. Педик поганый. Как мне надоела эта игра!
   Я  вернул  свой  естественный  облик  и  облегченно  вздохнул.  В
сущности, Кевин Макартур парень что надо... правда, живет он во лжи.
Много   фальши,   притворства,   лицемерия -   сколько   так   может
продолжаться? Последние четырнадцать лет я веду не двойную и даже не
тройную жизнь,  а N-ную,  где N -  целочисленная переменная, которая
варьируется в довольно широких пределах.
   Перед следующим  сеансом связи  я позволил  себе расслабиться. На
этот раз  мне не нужно притворяться, не нужно играть, а нужно просто
быть самим  собой. Собой  изначальным - тем, кем я есть от рождения.
То бишь Кевином из Авалона, сыном Артура и Даны.
   Я набрал  с клавиатуры  имя "Малкольм"  и  нажал  клавишу  ввода.
Внутри голокуба  заклубился густой  молочно-белый туман. Это явление
поставило бы в тупик любого специалиста по оптоэлектронике. Терминал
жалобно заскулил,  не в  силах понять, что происходит, его процессор
тщетно пытался  восстановить контроль  над вышедшей  из  повиновения
видеосистемой. Чтобы  успокоить  его,  я  варварски  надавил  кнопку
сброса.  Привычный   к  таким   штучкам  ноутбук,   воспользовавшись
моментом, полностью  перехватил  управление  стереомонитором.  После
перезагрузки терминал оказался в подчиненном режиме и больше не стал
протестовать.
   - Это ты, Кевин? - раздался вопрос из тумана.
   - Да, я. Во всяком случае, мне так кажется.
   - Судя по  всему, это ты, - подтвердил мой собеседник. - Подожди,
сейчас я перейду в другую комнату. Здесь слишком много народу.
   Я подождал.  Спустя минуту туман расступился, и я увидел высокого
стройного парня  со светло-каштановыми  волосами и голубыми глазами.
Он был  одет в  алую с  золотом  мантию  и  костюм  из  темно-синего
бархата; на  его голове красовался щегольской берет с белым пером, а
на широком,  шитом серебром  поясе висела  шпага в  инкрустированных
ножнах.
   Его звали  Малкольм, короче -  Мел,  и  он  был  моим  двоюродным
братом. Даже  больше, чем  двоюродным,  поскольку  его  мать  Бренда
приходилась родной сестрой моему отцу, а его отец Колин Лейнстер был
сыном  брата   моей  бабушки   по  материнской   линии.  Впрочем,  в
аристократических кругах запутанные родственные связи явление весьма
распространенное.
   - Привет, Мел, - произнес я. - С какой стати ты так нарядился?
   - По случаю об®явления о помолвке. Жаль, что ты не с нами.
   - А что за помолвка? - поинтересовался я.
   Мел был удивлен:
   - Разве Дэйра не оставила тебе сообщения?
   - Оставила. Что собирается придушить твою мать.
   - Ага. Видно,  она сильно  расстроилась, опять нарвавшись на твой
чертов автоответчик.
   - Похоже, что так, - согласился я. - А чью помолвку вы отмечаете?
   - Мою.
   - Вот здорово! Наконец-то ты решил остепениться. Поздравляю, Мел,
взрослеешь.
   Он фыркнул:
   - Чья бы  корова мычала!  Готов поспорить,  что  в  спальне  тебя
дожидается очередная блондинка.
   - Даже если так, - парировал я, - то она одна.
   Мел смутился:
   - Ну, знаешь...
   Он  был   вроде  нашей  семейной  достопримечательности -  этакий
придворный  плэйбой.   Однажды,  когда   Мелу  еще   не  исполнилось
четырнадцати лет,  его матушка решила поцеловать сыночка перед сном,
вошла  в   спальню...  и  застала  своего  малыша  в  обществе  двух
молоденьких девушек,  с которыми  он мило  развлекался в  постельке.
Бренда была  в шоке,  да и Колин не очень-то радовался, когда узнал,
что его  сын уже  мужчина. С  тех пор  Мел перестал  таиться  и  так
загулял,  что   вскоре  переплюнул   даже  дядюшку   Амадиса  с  его
многовековым опытом  соблазнения женщин.  Признаться, я полагал, что
это всерьез  и надолго,  а потому  был несколько удивлен известием о
помолвке.
   - И кто же твоя суженая? - спросил я.
   Лицо Мела  расплылось в  улыбке. Я  просто обалдел - это было то,
что я называл улыбкой влюбленного идиота.
   - Она необыкновенная женщина! - восторженно сообщил он.
   - Не сомневаюсь. Ведь ей удалось укротить тебя.
   Видимо, Мелу  надоело стоять перед зеркалом. Он пододвинул стол и
уселся на него, свесив ноги.
   - Не укротить, а покорить, - уточнил он.
   - Тем более. Я сгораю от желания познакомиться с ней.
   - А вы знакомы. С самых пеленок. Ведь она твоя сестра.
   - Крошка Ди?! - воскликнул я.
   По понятным  причинам Мел  содрогнулся. Челюсть  его на мгновение
отвисла.
   - Нет, что ты! Такое еще скажешь... Тоже мне, остряк нашелся!
   Я и  сам видел,  что пошутил  неудачно. Наверное,  правы те,  кто
говорит, что  у меня  своеобразное чувство  юмора. Крошка  Ди  была,
пожалуй, самой  красивой из  моих  сестер -  очень  похожа  на  тетю
Бренду, только  с рыжими  волосами и зелеными глазами, - но, увы, ее
изящная красота  не предназначалась  для мужчин.  В детстве Мел и Ди
были неразлучной  парочкой, сверстники  даже дразнили  их женихом  и
невестой, впрочем, совершенно напрасно. Наши родители придерживались
единодушного мнения,  что Мел  и Ди  оказали друг  на  друга  плохое
влияния, правда,  расходились в  том, кто из них виноват больше - то
ли Мел  пристрастил Ди  к девчонкам,  то ли под влиянием Ди Мел стал
таким от®явленным бабником. Кстати, Колин и Бренда отстаивали первую
версию, а мои отец и мать были приверженцами второй. Лично я считал,
что все четверо неправы и дело, скорее, в наследственности, нежели в
чьем-то дурном влиянии. Мел - это второй дядя Амадис; а если копнуть
глубже в  прошлое, то  так и  просится сравнение  с нашим  прадедом,
королем Эмрисом Пендрагоном, который оставил после себя свыше дюжины
внебрачных отпрысков.  Что же  касается Ди, то и в ее случае имеются
семейные прецеденты. За примерами далеко ходить не надо: в Солнечном
Граде сплетники  поговаривают, что  в период  между своим  первым  и
вторым замужеством  Бренда была  не прочь  прошвырнуться по  голубой
стороне улицы.  При всей  моей любви  к тетушке я сильно подозревал,
что в этих сплетнях есть доля сермяжной правды.
   Болезненная реакция  Мела на мою сомнительную остроту об®яснялась
очень просто.  Четыре года  назад, вконец  измученный незаслуженными
упреками родителей, он загорелся идеей "перевоспитать" крошку Ди. Не
знаю, как  ему удалось  уломать ее (слово "соблазнить" здесь явно не
подходит), но  ничего хорошего  из этого не получилось. После первой
же ночи,  проведенной с  Мелом, Ди  откровенно заявила мне, что она,
цитирую, "лишний  раз убедилась, что все мужчины - грубые животные";
а Мел,  прежде не терпевший ни единого поражения и оттого сверх меры
самоуверенный, в  одночасье обзавелся  целым букетом  комплексов, от
которых мучительно  избавлялся в  течение  двух  месяцев,  ежедневно
проводя по  сорок минут  на мягкой  удобной кушетке  в кабинете дяди
Брендона,  по   совместительству  исполнявшего   обязанности  нашего
семейного психоаналитика.
   - Это Алиса? - уже серьезно спросил я.
   Алиса была  еще молоденькой  и не  блистала красотой,  но  в  ней
присутствовало какое-то своеобразное очарование, которое действовало
на мужчин  почти безотказно.  И так же безотказно действовали на нее
мужчины. Погуливать  она начала с одиннадцати лет (короче, семейка у
нас что  надо!), и  к своим  шестнадцати годам  уже обладала немалым
опытом. Совсем  недавно отец  с мрачной  иронией заметил,  что Мел и
Алиса - два  сапога пара,  вот бы  им пожениться.  Неужто он попал в
точку?..
   Однако Мел отрицательно покачал головой:
   - Опять мимо. Это Дэйра.
   От неожиданности  я икнул.  Потом икнул  еще раз.  Потом выдвинул
ящик стола и демонстративно принялся рыться в нем.
   - Что-то ищешь? - осведомился Мел.
   - Веревку и кусок мыла, - ответил я. - Чтобы повеситься.
   - Завидно, да?
   Я резко  задвинул ящик  и уставился  на Мела.  Он  не  шутил,  он
спрашивал на полном серьезе. С ума сойти!
   - Черт возьми, Мел! Как же тебя угораздило?
   Он пожал плечами:
   - Сам не  знаю. Вернее, сейчас я удивляюсь, что не влюбился в нее
раньше.
   - Раньше ты называл ее тетей.
   - Это было давно.
   - Она старше тебя.
   - Всего лишь на полтора года.
   - По времени  Авалона. А  на самом деле... Послушай, Мел, кому ты
мозги  пудришь -  себе  или  мне?  Когда  ты  был  младенцем,  Дэйра
частенько меняла тебе пеленки.
   - Тем лучше.  Она знает меня, как облупленного, и не ждет никаких
сюрпризов.
   - Но ведь вы родственники по обеим линиям.
   - Так же,  как и  Эрик, - парировал Мел. - Он тоже родственник по
обеим линиям,  да еще на восемь лет младше меня. Однако в его случае
ты не возражал и даже огорчился, когда они разошлись.
   Эту карту  мне крыть  было нечем.  Поэтому я  пропустил мимо ушей
последнее замечание и спросил:
   - Как отреагировали на это родители?
   Легкомысленное выражение  напрочь исчезло  с лица  Мела. Он мигом
посерьезнел и даже занервничал.
   - Здесь  что-то   нечисто,  Кевин,   я  нутром  чую.  Мои  предки
поартачились немного,  но только  ради проформы. Главным образом, их
смущала разница  в возрасте.  Что же  касается твоих, то... В общем,
после того  как Дэйра  поговорила с  ними, они  вроде бы смирились с
неизбежным. Но теперь твоя матушка  т а к  смотрит на меня...
   - Как?
   - Ну, сочувственно,  что ли.  Понимающе. Как  будто все, наконец,
стало на свои места.
   - Интересно - что? Ты спрашивал Дэйру об их разговоре?
   - Она уклонилась от прямого ответа и тотчас сменила тему. Но ведь
я не  дурак, Кевин.  Пусть Источник  для меня  закрыт,  это  еще  не
значит, что я безнадежно глуп.
   - У тебя есть какие-то соображения?
   - Боюсь, что да.
   - Ага, ясно. Поэтому ты обратился ко мне?
   Он молча кивнул.
   - Хочешь, чтобы я все выяснил?
   Несколько секунд  Мел в  нерешительности покусывал  губы. Он явно
чувствовал себя не в своей тарелке.
   - Не  думаю,   что  хочу.   Просто  мне   нужно  было   с  кем-то
поговорить... А ты всегда понимал меня.
   - Да, Мел. Я понимаю тебя.
   - Все равно Колин мой отец. Даже если окажется, что я... что я не
его сын.
   - Ты его сын, Мел. В любом случае, ты его сын.
   - Но кровь...
   - Плевать  на   кровь!  Мы   чересчур  много   внимания   уделяем
к р о в и . Роемся в грязном белье, судачим, кто с кем и когда спал.
Противно... И  вообще, разве  Колин давал тебе повод усомниться, что
он твой настоящий отец?
   - Нет. Он - нет. Зато мама... Порой она делала странные замечания
в мой адрес...
   - Какие же?
   - Ну, например,  что я  весь в  своего отца.  А ведь  я совсем не
похож на...  на   о т ц а . По крайней мере, что касается женщин. Но
т о т ,  д р у г о й , - с ним у меня действительно много общего.
   Т о т ,   д р у г о й , был Морган Фергюсон. Мы оба недолюбливали
его: я - из-за Монгфинд, а Мел - из-за матери. В Авалоне ни для кого
не секрет, что в свое время у Бренды был роман с Фергюсоном, но даже
самые злые  языки признают,  что их  связь прекратилась  еще  до  ее
замужества. Если  же подозрения  Мела подтвердятся, налицо будет тот
редкий случай,  когда сплетники  ошибались  насчет  людей  в  лучшую
сторону.
   Правда, мне  с трудом в это верилось. Сколько себя помню, Колин и
Бренда всегда были образцовой супружеской четой. Иногда я по-доброму
завидовал той  семейной идиллии,  в которой  воспитывались Мел и его
младший брат  Бриан. В  моей же  семье идиллия была разрушена, когда
мне стукнуло десять лет...
   - Если это  окажется правдой, -  произнес Мел,  нарушая тягостное
молчание, - ты не возненавидишь меня?
   - С какой стати?
   - За то, что я сын...
   - Для меня ты сын Колина, Мел.
   - Да, но  в моих  жилах,  в о з м о ж н о , течет кровь человека,
который причинил тебе боль.
   - Прежде  всего,   я  сам  причинил  себе  боль.  По  собственной
глупости, - отрезал  я; мне был неприятен такой поворот разговора. -
Давай оставим это.
   Мел кивнул:
   - Извини.
   - Ладно уж. Так когда ваша свадьба?
   - Семнадцатого.
   - Так скоро?!
   - Нет,  в   следующем  месяце.   Соберется  толпа  родственников.
Надеюсь, ты тоже будешь?
   - Ясное дело. Если, конечно, к тому времени вы не одумаетесь.
   - Не одумаемся. Мы просто созданы друг для друга.
   - И давно вы это поняли?
   - На  прошлой   неделе. -  Заметив   мою  ухмылку,  Мел  поспешил
добавить: - Только ты не подумай, что это несерьезно.
   - Я так  не думаю, -  ответил я, хотя думал именно так. - Судя по
всему, озарение пришло к вам в постели. Или я ошибаюсь?
   Мел опять  смутился. При  всей своей  распущенности он  был очень
застенчив, что,  как ни  странно, только способствовало его успеху у
женщин.
   - Ну... В общем, ты угадал.
   - И кто кого соблазнил? Держу пари, что Дэйра тебя.
   - В яблочко! - послышался знакомый голос.
   Мел посмотрел  в сторону  и спрыгнул  со стола.  Секунду спустя в
поле   моего    зрения   появилась    красивая   девушка-шатенка   в
восхитительном платье  из  золотой  парчи.  Ее  бойкие  карие  глаза
лучились весельем и озорством.
   - Привет, Кеви, -  весело произнесла она. - Чертовски рада видеть
твою мордашку.
   - Здравствуй, сестренка, - сказал я нежно.
   Я любил Дэйру. Впрочем, ее любили все - несмотря на то, что порой
она бывала  невыносима. У  нее был потрясающий дар выводить людей из
себя, а потом, с помощью одной лишь улыбки, заставлять их забыть обо
всех обидах. По натуре своей она была музыкантом, но, к сожалению, в
детстве родители  проглядели ее  талант  и  не  позаботились  о  его
развитии.  В   результате  Дэйра   умела  играть   только  на  одном
инструменте - человеческих  нервах - и  играла упоенно, подчас теряя
чувство меры.  Мало кто  мог выдержать  до конца ее затяжные сольные
концерты, и, может быть, потому три предыдущих брака Дэйры распались
в рекордно короткие сроки. Последний ее муж, так сказать долгожитель
(он протянул  почти полтора  года), доверительно  поведал мне, что в
небольших количествах  Дэйра - об®еденье, но когда ее слишком много,
начинается изжога. Я бы еще поспорил с терминологией, но какой смысл
придираться к словам, если они достаточно верно отражают суть.
   Дэйра подошла к Мелу и прижалась к нему, как кошечка. Он обнял ее
за талию.  Я вынужден был признать, что они хорошо смотрятся вместе.
Обычно Дэйра  выглядит старше, взрослее, но сейчас она снова приняла
облик совсем  молоденькой девушки -  еще один  признак того, что она
влюбилась.
   - Несмотря на  дурные предчувствия, -  с мрачной торжественностью
изрек я, - от всей души поздравляю вас и желаю многих часов счастья.
Сестричка, ты каждый раз самая прекрасная невеста в мире.
   - Ты неисправим,  братец, - сказала  Дэйра,  впрочем,  ничуть  не
обидевшись. - Все  тот же  казарменный отцовский  юмор... Кстати,  у
твоей новой блондинки отвратительный вкус.
   Я немного растерялся:
   - С чего ты взяла?
   - Та помада,  что осталась  у  тебя  на  губах,  выглядит  просто
ужасно. Грубо и вульгарно.
   - Ага. - Я тщательно вытер губы. - Это... это не ее помада.
   - А чья?
   - Моя.
   - Что ты с ней делаешь?
   - С помадой или с блондинкой?
   Дэйра рассмеялась:
   - Однако ты  шут, Кеви! Что ты делаешь с блондинкой, я как-нибудь
сама догадаюсь. Но зачем тебе помада?
   - Я  ем   ее.  Очень   полезно  и  питательно,  кстати.  Никакого
холестерина.
   - А серьезно?
   Я потупился:
   - Мне так  стыдно, друзья!  Вы поймали  меня с поличным. Я тайный
гомосексуалист. Моя жизнь разбита...
   - Прекрати, несносный!
   - Хорошо. Это остатки грима. Я играл роль в театре одного актера.
Сюрреалистическая пьеса  с элементами  гротеска. Называется "Голубая
мечта".
   - Ключевое слово, как я понимаю, "голубая"?
   - Разумеется. Но и "мечта" несет определенную смысловую нагрузку.
   - Ладно, - отозвался  Мел, который  моментально затосковал, когда
мы с  Дэйрой  начали  свою  обычную  словесную  разминку.  Он  сразу
почувствовал  себя   в  нашей  компании  третьим  лишним. -  Вы  тут
поболтайте,  а   я  пойду.  Постараюсь  отвлечь  матушку -  она  уже
спрашивает, где мы запропастились. Пока, Кевин. Надеюсь увидеть тебя
на нашей свадьбе.
   - Если она состоится.
   - Не каркай. Ворон!
   Когда Мел вышел, я укоризненно сказал Дэйре:
   - Сестричка, тебе не стыдно совращать малолетних?
   Она внимательно посмотрела на меня:
   - Это шутка, или ты говоришь серьезно?
   - И то, и другое.
   - Я люблю его, Кеви.
   - Я вижу. И это меня беспокоит. Мне больно, когда ты страдаешь.
   - Сейчас я счастлива. С Мелом будет все по-другому.
   - У тебя  каждый раз  по-другому. И  с Эриком  было по-другому. А
конец всегда один и тот же - твое разбитое сердце.
   Дэйра покачала головой:
   - Мел прав. Ты - ворон.
   - Зови меня Кассандрой, - сказал я. - Поверь, милая, мне хотелось
бы ошибиться. Ведь я желаю тебе только добра.
   - Знаю, Кеви.  Я тоже  люблю тебя. - Она немного помолчала, затем
добавила: - Не  беспокойся. С  Мелом действительно  все будет иначе.
Раньше у меня были сомнения, дурные предчувствия - но сейчас их нет.
Кто знает, может быть, я нашла своего принца.
   - Дай-то Бог... Кстати, как это получилось?
   Дэйра лукаво улыбнулась:
   - Всему виной  "Дом Периньон".  Неделю назад я выпила лишнего и с
бухты-барахты заявила  Мелу, что  уже несколько  лет жду не дождусь,
когда он  соизволит подвалить  ко  мне  с  нескромным  предложением.
Бедняжка прямо-таки  обалдел, и мне чуть ли не силой пришлось тащить
его в  постель. А  на следующее  утро мы поняли, что просто не можем
жить друг без друга.
   - Очень романтическая  история, - заметил  я. - Могу представить,
как радовались родители.
   - Я их успокоила.
   - Но грубо сработала. Теперь Мел полон подозрений. Ты недооценила
его проницательность.
   - Я недооценила  глубину  его  внутренних  сомнений, -  возразила
Дэйра. - Достаточно  было слабого толчка, чтобы его подозрения стали
осознанными.
   - Так он действительно сын Моргана?
   - Да.
   Я удрученно вздохнул:
   - Рушится еще один идеал.
   - Ты о чем?
   - О мнимой верности Бренды.
   - Зря ты так думаешь. Она никогда не изменяла Колину.
   - А как же Мел?
   - Это весьма  занимательная история.  Бренда забеременела  еще до
того, как  Колин женился на ней. В то время он тайно боготворил ее и
мечтал свернуть  Моргану шею.  А когда  выяснилось, что  Бренда ждет
ребенка, Колин воспользовался ситуацией и сделал ей предложение.
   - Но ведь Мел родился... Ах, черт!
   - Сообразил, наконец?
   - Да, - кивнул я. - Помню, отец еще шутил