офи  подняла на  меня  взгляд,  в  котором,
наряду со  смущением, был  вызов и была насмешка. - Имейте  э т о  в
виду, если вздумаете приударить за мной... А что же касается Мориса,
то он  истолковал мое поведение, как молчаливый протест. И еще Морис
решил, что  я придерживаю  Алину в  надежде, что он снова вернется к
ней, а меня оставит в покое.
   - Вы так и не уладили ваши недоразумения?
   - К сожалению, не успели. Тогда я понятия не имела, что делаю все
не так.  А Морис  молчал, поскольку был уверен, что я выхожу за него
против собственной  воли, единственно  лишь из чувства благодарности
за свое  освобождение. - Она  коротко рассмеялась, как я подозреваю,
чтобы подавить  всхлипыванье. - Бедняга  так  и  умер,  считая  себя
подлецом... Если бы можно было повернуть время вспять!..
   "В твоем случае можно, - без особого энтузиазма подумал я. - Если
не  повернуть   время  вспять,   то  исправить  былые  ошибки.  Тебе
повезло... милая".
   Морису тоже.
   А мне - нет!..
   Между тем  Софи легко  вскочила с  кресла (ее  слабость,  отчасти
развязавшая ей  язык, видимо,  уже миновала) и подошла к дивану, где
лежали сумки  с моими  и Мориса  вещами. Разумеется,  ее внимание  в
первую очередь привлекла Грейндал.
   - Вот это  да! - сказала она, взяв шпагу в руки. - Какая тяжелая!
Небось настоящая,  боевая, не  из тех бутафорий, с которыми щеголяют
придворные олухи в Версале. Ваша, не так ли?
   - Фамильная реликвия, - ответил я.
   Софи стояла,  повернувшись ко мне боком, и я откровенно любовался
ее изящным  профилем.  Предупреждение,  что  она  немножко    э т а
нисколько  не   отпугнуло  меня.  Общаясь  с  крошкой  Ди  и  Браном
Эриксоном, которые  на все  сто процентов   э т и ,  я убедился, что
э т и  - такие  же люди, разве что со странностями. Ну а "немножко",
тем более у женщин, вообще не в счет.
   Еще я  думал о  том, что в самом начале свалял дурака. Нужно было
сразу, как  только Софи  представилась, сказать: "Очень мило, мадам.
Кстати, вы  всего лишь  на пять минут разминулись со своим мужем"...
Впрочем, боюсь,  и тогда уже было поздно. Анализируя свои чувства, я
пришел к  выводу, что  втрескался еще  в невесту  на экране, которая
раздевалась перед зеркалом в брачных покоях. Или, самое позднее, это
случилось, когда она переступила порог дома в своей легкой курточке,
припорошенной снегом,  обворожительно улыбнулась мне и произнесла со
своим дивным акцентом: "Bonsoir, monsieur"...
   Набравшись мужества, я встал с кресла и твердо заговорил:
   - Софи, пожалуйста, исполните одну мою просьбу, какой бы странной
она вам ни показалась.
   Озадаченная моим  тоном, Софи  положила на  прежнее место шпагу и
повернулась ко мне.
   - Смотря  какая   будет  просьба, -   заметила  она. -   Если  вы
предложите переспать,  то... Хотя  нет. Эта просьба не показалась бы
мне странной. Нахальной - да. Но ни капельки не странной.
   - Речь вовсе  не об этом, - торопливо сказал я, но боюсь, что мое
лицо выражало живейший интерес к затронутой теме.
   - А о чем? Что я должна сделать?
   - Немедленно садитесь в флайер и отправляйтесь к своему тестю. Он
у себя на вилле, где-то во Флориде. Знаете где?
   - Знаю, на Палм-Бич. Но...
   - Никаких "но"! -  Я резко, почти грубо, взял ее за плечи. - Либо
вы сейчас же улетаете, либо я за себя не отвечаю. Понятно?
   Я отпустил  Софи, и  она испуганно попятилась. Похоже, мой взгляд
был слегка  жутковат, а  может, и не слегка. Во всяком случае, я сам
далеко не  был  уверен,  что  это  лишь  пустая  угроза.  Сначала  я
собирался сообщить Софи, что Морис жив, но потом как представил, что
она, после  недоверчивых расспросов,  станет радоваться  у  меня  на
глазах, да еще от избытка счастья бросится мне на шею... вот тогда я
и озверел!
   Я сделал шаг вперед, Софи снова отступила.
   - Хорошо, -  сказала  она. -  Хорошо,  сейчас  я  улетаю.  Только
сначала свяжусь с Франсуа...
   - Свяжетесь в флайере! - рявкнул я и сделал еще один шаг.
   Софи вздохнула и взяла с кресла свою куртку.
   - Ладно, договорились. -  После  секундных  колебаний  она  робко
подступила ко  мне и  чмокнула меня  в  губы. -  До  свидания,  Эрик
Брендон. Извините, если я вас спровоцировала, но... Я еще не сказала
"нет".
   И боясь,  что ее  последние слова  послужат для  меня сигналом  к
действию, Софи  быстро выбежала  из  холла.  Затем  громко  хлопнула
входная дверь.
   Я наблюдал  в окно,  как Софи,  надевая на ходу куртку, подошла к
флайеру,  немного  постояла  в  нерешительности,  потом  оглянулась,
увидела меня  и помахала мне рукой. Впоследствии, вспоминая о ней, я
часто представлял ее именно такой - на освещенной посадочными огнями
заснеженной площадке  возле флайера,  с поднятой  в прощальном жесте
рукой и с развевающимися на ветру волосами... Наконец Софи забралась
внутрь, задвинула  за собой  прозрачную дверцу,  затем флайер плавно
поднялся и  так же  плавно устремился  вдаль, пока не исчез в ночной
мгле.
   Прощай, Софи...  До свидания.  Ты разбила  мне сердце и улетела к
Морису, которого  все еще  любишь. Но у нас впереди долгая жизнь; ты
даже не  подозреваешь, насколько  долгая. Когда-нибудь мы возобновим
наш сегодняшний  разговор. Но  это будет  нескоро.  А  пока  прощай,
Софи... До свидания.
   Морис... Ты  мне друг, но теперь ты мой соперник. Я не желаю тебе
зла,  живи  долго  и  счастливо...  если  сможешь.  У  меня  хватило
порядочности не воспользоваться тем, что Софи считает тебя погибшим,
однако  я  сильно  сомневаюсь,  что  мне  достанет  благородства  не
вмешиваться в твою личную жизнь. Ты хороший парень, жена любит тебя,
и мне  трудно будет  разрушить твой брак. Тем не менее я попытаюсь -
хотя не  уверен, что  моя попытка  не обернется  для всех  нас троих
мучительной пыткой. Извини, Морис...
   Радка... Над нашей любовью с самого начала довлел рок. Против нас
было  все -  наша  молодость,  соперничество  между  нашими  Домами,
глупость твоего  брата Зорана, самодурство твоего деда, моя гордыня.
Смерть Ладислава  сокрушила разделявшие нас преграды, но на их месте
образовалась  бездонная  пропасть,  а  мы  оказались  по  разные  ее
стороны... Что  ж, быть  по  тому.  Извини,  дорогая.  Прости,  если
можешь. Прощай...
   Я  вздохнул,   отошел  от  окна  и  достал  из  кармана  блокнот.
Благодарение Богу,  я не  записал  координаты  этого  мира,  целиком
полагаясь на свою память, а остальные заметки были вполне невинны по
содержанию. Даже  если деятели  из Звездной Палаты тщательно изучали
мой блокнот  в надежде  обнаружить хоть  что-то, проливающее свет на
гибель Ладислава,  вряд ли  их заинтересовал  внушительный  перечень
номерных банковских  счетов или список членов правления какой-то там
корпорации "Авалон".  А если  и заинтересовал, то откуда им знать, в
котором из  миров эти  счета действительны,  где  искать  тех  самых
членов правления и в каком именно Нью-Йорке проживает Антон Стоич.
   Вот с  этого самого  Стоича я  и решил начать. По всей видимости,
как раз  сейчас он  готовится закрыть свой офис, предвкушая приятный
вечер в  кругу семьи,  и не ожидает, что к концу рабочего дня к нему
нагрянет личный  представитель самого  загадочного из  его клиентов,
Пита Мердока.  Забудь, Антон,  о приятном вечере - тебя ждут великие
дела.
   Я мельком взглянул в зеркало и подумал, что Стоич, небось, примет
меня за  одного из  мальчиков Пита.  Проклятый Кевин! Почему бы ему,
разнообразия ради,  хоть разок не притвориться нормальным человеком?
Так нет же! Вестимо - извращенец...

        x x x
   В "домик  в Альпах"  я  вернулся  лишь  на  рассвете  с  приятным
чувством хорошо  выполненной работы.  В правом кармане моего пиджака
лежала пачка  наличных на  текущие расходы,  а в  новом бумажнике из
натуральной  крокодиловой   кожи -  десяток  кредитных  карточек  на
пред®явителя. Кроме  того, в  токийском отделении Транснационального
банка я  при содействии  Антона Стоича  открыл  счет  на  имя  Эрика
Брендона, уроженца  далекой и  экзотической планеты  Лендлайт[26]. А
вдобавок ко  всему, на  это же  имя был  задепонирован  внушительный
пакет акций разных компаний, которые Стоич скупил для Кевина, но еще
не успел  оформить их  на  фиктивных  держателей.  Признаться,  меня
потрясли масштабы деятельности кузена - а ведь это была лишь вершина
айсберга.
--------------------------------------------------------------
 26 Landlight - буквально, "Страна Света".

   Теперь я  прочно стоял  на ногах  в этом  мире; однако  в  данный
момент меня здорово покачивало от усталости и сильно клонило ко сну.
По  этой  причине  я  был  немного  рассеян  и  не  сразу  обнаружил
присутствие в доме постороннего человека.
   Он сидел  в кресле  в углу холла и держал в левой руке наполовину
скуренную сигару,  от которой в помещении распространялся ароматный,
но немного  едкий дым.  Это был  крупный,  коренастого  телосложения
мужчина лет  пятидесяти, со  светлыми волосами  и стального  оттенка
серыми глазами.  За мягкими  чертами его  чуть ли  не благообразного
лица угадывалась сильная, целеустремленная натура.
   На мое  появление он  отреагировал спокойно, без малейшего намека
на испуг,  а скорее  с любопытством,  как будто  я продемонстрировал
перед ним новый фокус.
   Он неторопливо  стряхнул пепел  с сигары в пепельницу, поднялся с
кресла и произнес:
   - Даже если  я не поверил удивительному рассказу Мориса, ваш трюк
развеял мои последние сомнения. Очень, очень эффектно.
   - Так вы месье Франсуа де Бельфор? - осведомился я.
   - Угадали, - кивнул  Бельфор-старший. - А  вы, как я понимаю, тот
самый Эрик из Света?
   - Точно.
   Он подошел ко мне ближе и протянул руку:
   - Приятно с вами познакомиться.
   - Мне тоже, -  сказал я,  и мы  обменялись рукопожатиями. - Стало
быть, Морис вам все рассказал?
   - Да. И самое странное, что я ему сразу поверил. Хотя по натуре я
скептик и  привык  подвергать  сомнению  даже  очевидные  факты,  но
внезапное появление  Мориса застало  меня врасплох. Это вы надоумили
его совершить кавалерийский наезд?
   - Нет, это  была его  инициатива. Я  как раз наоборот - предлагал
ему для начала связаться с вами.
   Бельфор-старший хмыкнул:
   - Что ж.  Как видно,  за полтора года отсутствия Морис начал кое-
что смыслить  в практической психологии. Да и вообще, беседуя с ним,
я не  мог отделаться  от впечатления,  что он повзрослел как минимум
лет на пять, а то и на все десять.
   - Оно и  понятно, - заметил я. - За эти полтора года Морис многое
пережил. Да, кстати, где он сейчас?
   - С женой. -  Франсуа де  Бельфор улыбнулся,  и  его  добродушная
улыбка   почему-то   вызвала   у   меня   раздражение. -   Празднуют
воссоединение семьи.  Морис несколько  раз пытался связаться с вами,
но вы  не отвечали,  поэтому он  попросил  меня  передать  вам  свои
извинения и  сказать,  что  освободится  лишь  после  обеда.  Вы  же
понимаете - как никак, полтора года разлуки с любимым человеком.
   - Да, конечно. Понимаю.
   Я с  трудом вымучил  улыбку, долженствующую  выражать  это  самое
понимание, и,  заложив судорожно  сжатые в  кулаки  руки  в  карманы
пиджака, прошелся  по комнате. Мысль о том, что сейчас Морис и Софи,
утомленные ласками, спят в одной постели, сводила меня с ума. А ведь
это только начало! То ли еще будет...
   Бельфор-старший с  неослабевающим  интересом  наблюдал  за  мной.
Ясное дело -  для него  я был  неким  экзотическим  существом,  лишь
внешне похожим  на  человека.  С  подобной  реакцией  я  сталкивался
неединожды.
   И кстати, о птичках. Насчет похожести. Морис ни капельки не похож
на своего  отца - или  того, кого  считает своим  отцом. Не  этим ли
об®ясняется его столь резкая реакция на мое предположение, что замок
в двери считывает структуру ДНК?..
   На сей  раз я  не допустил такой промашки, как с Софи, и послал в
направлении Бельфора импульс обычной мощности.
   Никакой реакции  не последовало. Впрочем, иного я не ожидал. Если
бы  и   Франсуа  де   Бельфор  оказался  Одаренным,  впору  было  бы
повеситься. Законы  вероятности и  так  взбесились,  что  дальше  уж
некуда. Слишком  много совпадений - до того много, что в здравом уме
поверить в них просто невозможно...
   Между тем  Бельфор подступил  к дивану  и взял  в руки  шпагу. Но
заговорил он не о ней:
   - Если не ошибаюсь, сейчас вы подумали, что, быть может, Морис не
мой сын.
   Это был не вопрос, а констатация факта. Я смутился:
   - Ну... По правде сказать...
   - Так вот, вы совершенно правы. Я не родной отец Мориса.
   Внезапно Грейндал  вырвалась из  рук Бельфора  и выскользнула  из
ножен. Ее  клинок  угрожающе  засиял.  Затем  она  дрогнула,  клинок
потускнел,  и   какая-то   чуждая   сила   грубо   швырнула   ее   в
противоположный конец холла.
   Озадаченный странным  поведением шпаги,  я  поначалу  не  обратил
внимания  на  стремительные  перемены,  происходившие  с  внешностью
Бельфора.  Когда  же  я,  наконец,  спохватился,  трансформация  уже
завершилась.
   Повсюду вокруг  меня царила  мощь  Хаоса,  а  передо  мной  стоял
высокий стройный темноволосый мужчина, очень похожий на дядю Артура.
Но это не был Артур!
   Я мгновенно узнал его, хотя прежде видел только его портрет.
   - Александр!..
   Он наградил меня гадкой ухмылкой:
   - Вот и  отлично, нет  нужды представляться.  Что же  ты молчишь,
племянничек? Не  рад встрече с дядюшкой? Ай-яй-яй, как это невежливо
с твоей стороны!
   Я попытался  дотянуться до  Формирующих, но  Александр  остановил
меня. Он  не применял  никаких чар,  а просто  огрел меня кулаком по
голове.
   Прежде, чем  потерять сознание,  я  успел  подумать,  что  законы
вероятности вовсе  не свихнулись.  Просто  им  до  чертиков  надоело
управлять этим  сумасшедшим миром,  и они  разом ушли  в  бессрочный
отпуск...



        Глава 23. КЕВИН

Открытие очередной  сессии Национального Собрания Астурии состоялось
на два  часа позже  назначенного времени. Задержка была вызвана тем,
что  утром  Верховный  Суд  огласил  промежуточное  постановление  о
конституционной   обоснованности   запроса   Сената   об   отрешении
царствующего  короля   Рикардо VII  от   престола  по   причине  его
невменяемости. Фактически  это означало, что смещение уже произошло,
хотя де-юре  еще требовало надлежащего оформления с соблюдением всех
процедурных формальностей.  Анхела была вторично приведена к присяге
в качестве  регента королевства,  на этот  раз с  формулировкой: "до
окончательного урегулирования  вопроса о  преемственности  верховной
власти".
   Поначалу я  даже не  оценил  всей  тонкости  этого  политического
маневра и  счел происшедшее лишь очередной психологической атакой на
строптивых депутатов.  Но позже  я узнал,  что таким  образом Анхела
сохранила за  собой статус  главы  государства  на  весь  переходной
период, поскольку  в момент  оглашения постановления  она,  согласно
действующей конституции,  еще не  могла претендовать  на престол.  А
закон ("во  избежание давления  на судебные  инстанции") не позволял
при возбуждении  дела о  смещении  монарха  назначать  регентом  его
возможного преемника,  которым формально был Рик. Если верить Анхеле
(а я не видел оснований не верить ей), Верховный Суд, состоящий, как
известно,  тоже   из  людей,  предпринял  этот  шаг  по  собственной
инициативе и,  строго следуя букве закона, сознательно пренебрег его
духом с  тем, чтобы  предотвратить возникновение  краткосрочного, но
все же  нежелательного правительственного  кризиса в  процессе смены
власти.
   Первое пленарное  заседание  нижней  палаты  парламента  началось
почти при  полном кворуме, отсутствовало лишь несколько депутатов от
оппозиции, которые, что называется, уже проголосовали ногами. Лидеры
парламентского большинства,  понимая, что  на  счету  каждый  голос,
буквально разбились  в лепешку, но обеспечили стопроцентную явку как
членов правящего  блока, так и представителей нейтральных фракций, к
которым после вчерашнего раскола присоединились социалисты.
   Спикер, об®явив  об открытии  сессии,  сразу  перешел  к  делу  и
поставил  депутатов  в  известность,  что  им  получено  официальное
уведомление    о     намерении    Короны    воспользоваться    своей
п р и в и л е г и е й   и   требовать   голосования   по   вносимому
правительством законопроекту  без его  предварительного  обсуждения.
Посему, в  соответствии  с  регламентом,  принятие  повестки  дня  и
решение процедурных  вопросов было перенесено на более поздний срок,
и парламентский пристав пригласил в зал заседаний королеву.
   Монархия  на  Астурии  не  была  декоративным  институтом,  глава
государства не  только  исполнял  представительские  функции,  но  и
обладал широкими  властными полномочиями.  Именно  по  этой  причине
появление Анхелы в парламенте не сопровождалось пышными церемониями,
все произошло  в будничной,  деловой обстановке,  без  помпы,  а  ее
выступление было  отнюдь не  ритуальным действом, не данью традиции,
не пустопорожней  болтовней на общие темы, это была программная речь
председателя правительства перед избранниками народа.
   Я слушал  доклад Анхелы, сидя в ложе для почетных гостей вместе с
Дженнифер, Дэйрой,  Джо  и  Риком.  Наша  ложа  привлекала  внимание
депутатов почти  в той  же мере,  что и трибуна, с которой выступала
Анхела. В  каждый момент  на нас  пялилось как минимум полторы сотни
пар глаз;  и смотрели-то главным образом на меня. А время от времени
к нам  поворачивались телекамеры,  и тогда  мою физиономию лицезрели
миллионы  граждан  планеты.  Мужчины,  небось,  пожимали  плечами  и
думали, а  может быть, даже говорили: "И что Анхела в нем нашла?"...
Я искренне  надеялся, что  женская часть  зрительской аудитории была
обо мне чуточку лучшего мнения.
   Очевидно, во  время вчерашних  "тайных  вечерь"  депутаты  забыли
решить, когда  дружно хлопать  в ладоши,  когда согласно  кивать,  а
когда качать  головами. Доклад Анхелы они слушали молча, не проявляя
в  организованном   порядке  никаких   эмоций,  кроме   откровенного
нетерпения. И  только в  самом конце,  когда речь зашла о поправке к
конституции, зал,  наконец, ожил,  одобрительно  зашумел,  раздались
аплодисменты.  Теперь,   по  выражению   лиц  парламентариев  я  мог
определить если не их партийную принадлежность, то, по крайней мере,
степень их лояльности к королевской власти. Кислые рожи были в явном
меньшинстве - но в достаточном ли меньшинстве?
   Накануне я  дал себе слово не влиять на решение депутатов, однако
сильно сомневался,  смогу ли устоять перед соблазном, если окажется,
что для  принятия поправки  недостает одного  или двух  голосов.  По
натуре своей  я заядлый  болельщик и, как все болельщики, страшно не
люблю, когда  моя команда  проигрывает. А  сейчас моей командой была
Анхела, и я болел за нее.
   Закончив свое  выступление напоминанием о  к о р о л е в с к о й
п р и в и л е г и и , Анхела  вернулась в  правительственную ложу и,
перекинувшись несколькими словами с министрами, стала спокойно ждать
дальнейшего развития  событий.  На  ее  бесстрастном  лице  не  было
заметно ни  малейших признаков  волнения или  неуверенности. Похоже,
она нисколько не сомневалась в том, что поправка будет принята.
   После короткой  перепалки  правых  с  левыми  депутатский  корпус
простым  большинством  принял  решение  не  уходить  на  перерыв,  а
немедленно приступить к поименному голосованию. Поскольку речь шла о
конституционном законе,  регламентом  предусматривалась  специальная
процедура его  принятия - не  только поименно,  но гласно и открыто.
Парламентский пристав  вызывал депутатов  в алфавитном  порядке,  те
поднимались и  говорили "за"  или "против",  причем "воздержался" не
допускалось.  Это   здорово  напоминало   мне  серию   послематчевых
одиннадцатиметровых ударов,  марафонскую серию -  из пятисот попыток
нужно  не  менее  четырехсот  раз  попасть  в  ворота,  иначе  будет
засчитано пораже