мы  не  кичимся  этим,  потому  как  не  принадлежим  к
новоявленной знати.  Мой предок  по мужской  линии был  произведен в
рыцари еще во времена Людовика Святого.
   - Внушительная родословная! -  сказал я, отдавая должное десяткам
поколений его  предков. - Так  что ж  это выходит? На Земле тридцать
второго века большинство стран - монархии?
   - По  всей   Земле -  нет,   но  в   Европе  почти  все  страны -
конституционные монархии.  Остальные шесть или семь, точно не помню,
нужно подсчитать... -  Он начал  разгибать пальцы,  а  потом  махнул
рукой: - Ай,  ну их  к черту!  В общем,  эти  страны  тоже  пытались
обзавестись королями,  но из-за  отсутствия каких-либо  традиций  не
преуспели в  своем начинании.  Исключение представляют  швейцарцы  и
исландцы, которые всегда были верными приверженцами республиканского
строя. Они  жуткие консерваторы...  Да, кстати,  насчет Швейцарии. У
нас в  Альпах есть  домик, который  почти все  время  пустует.  Если
сейчас там  никто не  живет, мы  можем обосноваться  в нем  до нашей
полной легализации. Как ты к этому относишься?
   - Хорошая идея, - сказал я. - Заметано.
   Морис обвел взглядом окрестности и наконец задал вопрос, которого
я ждал с самого начала:
   - Между прочим, что мы здесь делаем?
   - Страхуемся. Вернее,  перестраховываемся. Я  жду, не появится ли
"хвост".
   - Твой отец сказал, что за нами не следят.
   - Думаю,  он   не  ошибся.   Но  чем   черт  не  шутит.  Хотя  за
перемещениями адептов  проследить невозможно, тем не менее... Боюсь,
у меня начинается паранойя.
   Морис с сомнением хмыкнул:
   - Если в  Сумерках Дианы  ты ничего  не заметил, то почему ты так
уверен, что обнаружишь "хвост" здесь?
   - Потому что  здесь Формирующие  не потревожены,  они находятся в
естественном состоянии,  и я сразу же уловлю малейшее их возмущение.
Это как  ровная гладь  воды. - В  качестве наглядной  демонстрации я
взял крохотный  камешек и швырнул его в озеро. От того места, где он
упал, пошли  слабые концентрические  круги. -  Кто  бы  за  нами  ни
следовал, как  бы осторожен он ни был, он обязательно выдаст себя. И
если кому-то  удалось невероятное,  и он  вычислил перемещение отца,
этот "кто-то" должен появиться здесь в течении ближайшего часа.
   - Чтобы определить, куда мы дальше направились?
   - Вот именно.
   - Целый час,  это много, - заметил Морис, но потом уточнил: - Для
наших  детекторов.   У  нас,   если  преследуемый  корабль  опередил
преследователей  более   чем  на  двадцать  минут,  то  он,  считай,
оторвался  от   погони.  Интенсивность   следа  в   Тоннеле   первые
четырнадцать с чем-то минут снижается крайне медленно, а затем вдруг
резко падает по экспоненте. Я даже помню формулу.
   - Формул я  не знаю, - сказал я, - но это так. Правда, как-то мне
удалось догнать  одного парня,  дав ему полчаса форы, но тогда я шел
не по  следу как  таковому, а  скорее следовал  интуиции;  я  просто
угадал, куда  он умчался.  Фактически,  уже  через  полчаса  след  в
Тоннеле  полностью   исчезает.   Я   решил   обождать   час,   чтобы
перестраховаться. А  вдруг преследователь окажется столь хитроумным,
что разгадает  мой  план  и  рискнет  обождать  полчаса,  в  течении
которых,  как  он  полагает,  я  буду  его  поджидать,  после  чего,
убедившись, что  слежки нет,  продолжу свой путь. Но тут я перехитрю
его и буду ждать не полчаса, а целый час.
   - Лихо закручено, - произнес Морис без особого восторга. - Но вот
будет  незадача,   если  наш   преследователь  окажется   еще  более
хитроумным, чем  ты полагаешь,  и разгадает  этот твой  маневр. - Он
взял грудку  свежей земли  и с задумчивым видом бросил ее в озеро. -
Однако постой!  Что ты  там толковал  о непотревоженных Формирующих?
Разве твой отец не намутил воду своими квантовыми прыжками. Ведь он,
должно быть, поднял сущую бурю.
   Я лениво покачал головой:
   - Вовсе   нет.   Отец   адепт   Источника   и   для   перемещения
воспользовался более  глубинной силой.  Формирующие он  и пальцем не
тронул.
   Секунд десять Морис обдумывал мой ответ. Затем сказал:
   - Значит, он  мог только притвориться, что уходит по своим делам,
а на  самом деле  остаться здесь,  спрятаться неподалеку и незаметно
наблюдать за нами?
   - Мог, - ответил я. - Но не сделал этого.
   - Почему ты так уверен?
   - Потому что доверяю ему. Он это знает и ценит мое доверие.
   - Ну, ладно,  не буду  спорить. Но... А вдруг и в Звездной Палате
есть адепты?  Тот же Дионис, к примеру. Что если сейчас он следит за
нами? Прячется  где-то в кустах, слушает наш разговор и покатывается
со смеху.
   Я зябко передернул плечами:
   - Тогда у нас лишь одна надежда.
   - Какая?
   - Уповать, что он на нашей стороне.
   Морис внимательно посмотрел мне в глаза.
   - На  нашей  стороне,  говоришь? -  переспросил  он. -  Ну  я-то,
положим, знаю, на чьей я стороне. А как насчет тебя?
   Я не знал, что ответить.



        Глава 21. КЕВИН

Уже второй  раз за  этот день  Анхела наградила  меня  пощечиной.  В
отличие от  первой, вторую  пощечину я  не заслужил,  но  принял  ее
стойко, безропотно.
   Это произошло  сразу после  того, как  мы прибыли  во дворец. Рик
заявил, что  лично позаботится  об устройстве  гостей, а мне шепнул,
чтобы я  немедленно отправлялся  к  Анхеле.  Услышав  его  последние
слова, Дэйра мысленно прокомментировала:
   "Ждет тебя крутая разборка, братец".
   "Это уж точно, - согласился я. - Но ничего, стерплю".
   "Не сомневаюсь, что стерпишь... Гм. Я никогда не понимала мужчин,
которым нравятся кнуты, цепи, наручники и тому подобное. Разве могла
я подумать, что ты принадлежишь к их числу".
   "Ну, знаешь!.." - обиделся я.
   "Да, знаю!"  - отрезала Дэйра и обратилась к Рику: - Надеюсь, нас
поселят не очень далеко от Кевина и Дженнифер?
   - В непосредственной близости, сударыня, - заверил он.
   Дэйра кокетливо улыбнулась ему:
   - Будьте так любезны, зовите меня по имени.
   - С превеликим удовольствием, - просиял Рик, превратно истолковав
то, что со стороны Дэйры было всего лишь проявлением чисто дружеской
симпатии. - А  я для  вас просто Рикардо. Или же Рик - ведь вы... э,
британцы, обожаете сокращать имена. Не так ли?
   - Ну, это зависит от обстоятельств, - заметила Дэйра.
   - И каковы же эти обстоятельства в моем случае?
   - Определенно, благоприятные.
   В мыслях  я посочувствовал  Рику. Если  за четырнадцать  лет  его
манера ухаживания за женщинами не претерпела существенных изменений,
то вполне вероятно, что на днях у него появится "фонарь" под глазом.
Моя милая  сестренка обожает  нарываться на  неприятности -  правда,
страдают при этом другие...

   Когда я вошел в кабинет Анхелы и закрыл за собой дверь, она молча
поднялась из-за  стола, подступила  ко мне  и, прежде  чем  я  успел
изобразить на  своем лице виноватую улыбку, наотмашь ударила меня по
щеке.
   - Тебе все понятно?
   - Да, - ответил я, обнял ее и поцеловал. - Извини, дорогая.
   - В вашей семье у всех такое извращенное чувство юмора?
   - Нет, только у Джо.
   - И у тебя.
   - Я лишь подыгрывал ему.
   - И здорово  это делал,  даже меня  обманул. А  я не люблю, когда
меня обманывают, пусть и шутки ради. Я так волновалась за тебя.
   - С какой стати?
   - Ну да,  конечно! Теперь-то  мне ясно, что ни с какой. Просто я,
дура...
   Анхела не  закончила, высвободилась из моих об®ятий и вернулась к
столу. Сев  во вращающееся  кресло, она  нажала  какую-то  кнопку  и
обратилась к одному из двух стоявших на столе мониторов:
   - Саманта.
   - Да, Анхела? - раздалось в ответ мелодичное контральто.
   - Что нового о "тайных вечерях"?
   - Пока ничего существенного. Республиканцы и социалисты даже носа
не высовывают. Похоже, они и ужинать будут при закрытых дверях.
   - Понятно. И каков прогноз?
   - Сейчас еще  рано делать  выводы,  но,  судя  по  всему,  у  них
возникли   серьезные    разногласия.   Возможно,    я   подчеркиваю:
в о з м о ж н о  - это лишь мое предположение - дело идет к расколу.
Никакой конкретной  информацией, подтверждающей  либо  опровергающей
это, мы не располагаем. Нам остается только ждать.
   - Что ж, будем ждать.
   Когда Анхела отключила связь, я спросил:
   - К тебе все секретарши обращаются по имени?
   - Не все, -  ответила она. -  Это во-первых. А во-вторых, Саманта
не секретарша, она глава моей администрации. И, добавлю, моя близкая
подруга. Если тебя это так интересует, то я не поощряю фамильярность
среди  моих  подчиненных,  но,  с  другой  стороны,  в  неформальной
обстановке стараюсь  обходиться без  лишних формальностей. Похоже, у
тебя на родине все не так, и короля там почитают за бога.
   - А почему ты решила, что у нас есть король?
   - Потому  что   в  тебе,   несмотря  на   твои  свинские  манеры,
чувствуется аристократический  лоск. Особенно  это заметно, когда ты
перестаешь следить за своим поведением.
   Я пододвинул стул и сел напротив Анхелы.
   - Рик поделился с тобой своими догадками?
   - Да, и я уверена, что он не ошибся. У тебя есть титул?
   То, что  я не  ответил сразу,  уже было ответом. Я не хотел лгать
Анхеле, но  и не  мог сказать  ей всей  правды. Пока что не мог. Наш
разговор свернул  в то  опасное  русло,  когда  за  одним  следовало
другое, и  я чувствовал,  что уговор, заключенный в свое время между
мной  и   Дженнифер,  в  случае  с  Анхелой  не  пройдет.  Я  должен
выкрутиться,  не  солгавши,  и  впредь  должен  буду  выкручиваться,
утаивая часть  правды, самую  важную часть,  от любимого человека...
Боже, как я устал от притворства!
   - Ну, и какой же у тебя титул? - задала следующий вопрос Анхела.
   - Принц Уэльский, - после некоторых колебаний ответил я.
   Она фыркнула:
   - Очень остроумно!
   - Это не  шутка. - Я  даже обиделся:  ведь я  не  солгал,  сказал
чистую правду. -  Я действительно  принц Уэльский, только это не тот
Уэльс, что  на Матери-Земле. -  (Ах,  как  красиво  это  звучит  по-
испански: Terra-Madre!) -  На Земле  Артура тоже  есть Уэльс  и есть
Новый Уэльс. Я принц и того, и другого.
   - Твой отец король?
   - Это не  обязательно. Только  невежды считают,  что принц должен
быть сыном короля.
   - Кевин, не  хитри! Я  задала прямой вопрос и жду ответа - да или
нет.
   - Ладно, - вздохнул я. - Мой отец действительно король.
   - Тогда это многое об®ясняет.
   - Что именно?
   - Твое  стремление   к  власти   частично  порождено   комплексом
неполноценности. Очень  знакомая  ситуация.  Ты  решил  утереть  нос
старшему брату, прибрав к рукам ни много, ни мало, всю Галактику.
   - Думай, что  хочешь, -  сказал  я,  лихорадочно  соображая,  как
назвать несуществующего  старшего брата,  если Анхела спросит о нем;
разумеется, Джо  был не  в счет. -  Между прочим,  о  каких  "тайных
вечерях" ты говорила с Самантой?
   Анхела поняла,  что я  пытаюсь переменить  тему разговора,  но не
стала возражать.
   - Собрания  парламентских  фракций  накануне  открытия  сессии, -
об®яснила она. -  После  утверждения  правительством  окончательного
варианта доклада  они всеми  правдами и  неправдами  заполучили  его
текст, это всегда происходит, и собрались обсудить свое поведение на
завтрашнем  заседании -  когда  нужно  аплодировать,  когда  хранить
гробовое молчание,  а когда  дружно качать головами в знак неприятия
того или иного тезиса. В общем, обычная ситуация.
   - Но, в частности, имеет свои нюансы, - заметил я.
   - Что  верно,   то  верно.  Кроме  всего  прочего,  Рик,  как  бы
невзначай, сболтнул  кому нужно, что у тебя за душой не один десяток
миллиардов. Теперь многие считают, что наш брак готовился давно.
   - А это что-то меняет?
   - Нет, но  это подлило  масла в  огонь. Узнав  о  моем  намерении
поставить на  голосование поправку к конституции, республиканцы и их
союзники  по   коалиции  из  социалистической  партии  всполошились.
Разумеется,  они  сразу  сообразили,  что  в  случае  отрицательного
результата я назначу досрочные выборы, на которых их ожидает крупное
поражение. Для  лидеров фракции  это  не  так  смертельно,  как  для
рядовых членов.  Они-то будут  находиться в  самом верху  партийного
списка и при любом исходе получат места в парламенте.
   - Но что это им даст?
   - Они сохранят  верность принципам.  К тому  же риск  благородное
дело. Чем  черт не  шутит - а  вдруг  противникам  поправки  удастся
заполучить сто один мандат.
   - Разве это возможно?
   - Маловероятно, но  все же не исключено. Одним из преимуществ и в
то  же  время  недостатков  пропорциональной  избирательной  системы
является гарантированное  представительство оппозиции  в парламенте.
Причем,  за   счет  отсева   карликовых  партий,   не   преодолевших
трехпроцентный барьер,  обычно ей  достается больше  мест,  чем  она
этого заслуживает.
   - То же самое можно сказать и о правящем блоке.
   - Вот тут  ты ошибаешься.  Большинство мини-партий  у нас  крайне
правого  толка,   ультрароялистские.  Их   возглавляют  честолюбивые
представители влиятельных  аристократических семейств и региональных
кланов, которые таким способом обеспечивают свое избрание в Сенат. А
что касается  левых, то  они гораздо  более сплоченные  и  действуют
единым  фронтом.   Я  полагаю,   что  в   настоящий  момент   лидеры
республиканцев  пытаются   договориться  с   социалистами  о  созыве
внеочередных с®ездов своих партий, которые обязали бы всех депутатов
левой коалиции голосовать против поправки.
   - И они обяжут?
   - Можно  не  сомневаться.  Внеочередные  с®езды  тем  удобны  для
партийного руководства,  что из-за  крайне  сжатых  сроков  делегаты
обычно не  избираются, а  назначаются по  разнарядке свыше.  Но я не
доставлю им такого удовольствия. Поправка будет проголосована завтра
же.
   - Как? В нарушение процедуры?
   - Вовсе нет. Регламентом предусмотрена так называемая королевская
привилегия.  Я   вправе  требовать   немедленного   голосования   по
внесенному мной  законопроекту, минуя  предварительное обсуждение  в
комитетах и  фракциях и  без дебатов на пленарном заседании. Правда,
если поправка  будет принята  по  такой  упрощенной  процедуре,  она
вступит  в   силу  лишь   после  вердикта   Верховного  Суда   о  ее
непротиворечивости другим статьям конституции.
   - А если поправка не будет принята?
   - Это меня  не волнует.  Вернее, волнует  меньше всего.  Главное,
чтобы оппозиция не проголосовала дружно "против". Даже если поправка
не наберет нужного количества голосов, но часть республиканцев будет
"за", это приведет к внутрипартийному расколу.
   - Ага, - сообразил я. - Таким образом, накануне досрочных выборов
левые перегрызутся  между собой,  и ты получишь парламент фактически
без оппозиции.
   Анхела смущенно  улыбнулась, как  будто я  поймал  ее  на  чем-то
нехорошем.
   - Всякий, кто  находится у  власти, не в восторге от оппозиции, -
ответила  она. -   В  демократическом   обществе  права  меньшинства
охраняются законом,  и  оппозиция -  неизбежное  зло.  Но  никто  не
запретит мне бороться с этим злом, оставаясь в рамках закона.
   Я поднялся  со своего  места, обогнул  стол и подошел к креслу, в
котором сидела Анхела.
   - Солнышко. Ну,  признай наконец,  что мы  с  тобой  одним  миром
мазаны. Ты борешься с оппозицией, я борюсь с конкурентами...
   - Я борюсь честно, - возразила она.
   - Законно, - сделал  я маленькое  уточнение. - А насчет честности
можно еще  поспорить. Но  мы спорить  не будем.  Поверь, я  тоже чту
уголовный кодекс...
   - Вернее, читаешь  его после  каждой своей  сомнительной  сделки.
Особенно тебя интересуют пункты о смягчающих обстоятельствах. Теперь
я понимаю, как тебе удается выходить сухим из воды.
   - И как же?
   - Небось, тебя покрывает твой брат-полицейский. - Анхела встала и
всем телом прижалась ко мне. - Боже, за что мне такое наказание?
   - Какое?
   - Т ы , чудовище!
   - Я тоже  люблю тебя, - ответил я, поглаживая ее волнистые черные
волосы. - Пошли в постельку.
   - Ты сумасшедший!
   - Нет, я влюбленный.
   - Боюсь, это одно и то же.
   - Значит, мы оба не в своем уме.
   - Боюсь, что да.
   - Тогда пошли...
   Анхела застонала:
   - Прекрати, искуситель! Я занята.
   - Чем? Ожиданием?
   - Допустим.
   - Ждать можно  и в постели, - не отступал я. - Так время пробежит
быстрее. И, осмелюсь предположить, приятнее.
   Анхела мягко, но решительно оттолкнула меня.
   - Прошу тебя,  Кевин, уходи. Ступай к своим родным, посмотри, как
они расположились, побудь с ними до ужина.
   - А когда ужин?
   - Через час.  Точнее, через час и десять минут. Я уже передала им
приглашение.
   - А что будет после ужина?
   Прозвучал сигнал  вызова. По  знаку Анхелы я торопливо отступил в
сторону, и тогда она включила связь.
   - Что там, Саманта?
   - Свежие новости,  Анхела! - раздался  взволнованный голос  главы
королевской администрации. - Только что фракция социалистов в полном
составе покинула совещание левых.
   - Распад коалиции?
   - По всей  видимости, да.  Дон  Мигель  отказался  комментировать
происшедшее, но  другие депутаты  как раз  сейчас дают интервью. Они
очень осторожны в выражениях, однако смысл их высказываний предельно
ясен:  социалистическая   партия   никогда   не   была   противницей
королевской власти,  а  с  республиканцами  их  об®единяет  близость
экономических программ.  В настоящий  момент почти  все телекомпании
готовят экстренные выпуски новостей.
   - Стало быть,  мы можем  твердо рассчитывать  на триста семьдесят
четыре  голоса, -   подытожила  Анхела. -   Надо   полагать,   среди
республиканцев найдется двадцать шесть ренегатов.
   - Думаю, их  будет больше. По нашим последним сведениям, в черных
списках партии числится свыше тридцати человек. Их собирались лишить
мандатов на  ближайшем с®езде, но теперь, в случае распада коалиции,
они  получат   возможность  сохранить   свои  места   в  парламенте,
переметнувшись к социалистам.
   - Отлично, - сказала  Анхела. - Вот  что, Саманта, заходи ко мне.
Обсудим ситуацию более детально.
   - Хорошо, сейчас...  Ага! Только что получено еще одно сообщение.
Дон  Мигель  направляется  во  дворец.  Очевидно,  для  того,  чтобы
выразить свои верноподданнические чувства.
   Анхела  села  в  кресло,  откинулась  на  спинку  и  торжествующе
улыбнулась. В ее глазах вспыхнули огоньки.
   - Прекрасная новость!  Надеюсь, теперь,  порвав  с  этой  красной
бандой, он не откажется принять портфель министра труда... Так я жду
тебя, Саманта.  И кстати,  сообщи госсекретарю, что в девять часов я
собираюсь провести  короткое неофициальное заседание кабинета. Пусть
обеспечит явку всех министров.
   - Будет сделано.
   - Тогда поспеши.
   Закончив разговор с Самантой, Анхела повернулась ко мне.
   - Ты все еще здесь?
   Я отвесил церемонный поклон:
   - Да,  ваше   величество.  Покорнейше   прошу  извинить  мне  мою
дерзость, но не соблаговолите ли вы...
   - Прекрати паясничать, Кевин!
   - Ладно. Теперь  я знаю,  что ты  будешь делать  после  ужина.  А
потом?
   Анхела вздохнула.
   - К одиннадцати приходи ко мне.
   - Куда?
   - Я же сказала:  к о   м н е .
   - Прямо в твои покои?
   - Да.
   - Но что подумают... - я осекся, встретившись со взглядом Анхелы.
   Находись я  ближе к  ней, то  непременно заработал  бы  еще  одну
пощечину. Видимо,  это начало  входить у  нее в привычку... впрочем,
как у меня - нарываться.
   Покидая приемную,  я разминулся  в дверях с худощавой симпатичной
женщиной лет тридцати пяти. Мы поздоровались, и по голосу я узнал ту
самую Саманту. Она была белокурой и голубоглазой; чисто машинально я
посмотрел на  ее руку  и, увидев  на безымянном  пальце  обручальное
кольцо, украдкой  облизнулся. Все-таки  трудно избавиться  от старых
привычек!

        x x x
   В гостиной  наших апартаментов  Дженнифер,  полулежа  на  диване,
смотрела выпуск  новостей. Молодой  экспрессивный обозреватель  явно
правой  ориентации   восторженно  вещал  о