х светильников, -
комната погрузилась в сумрак.

- Сгинь! - повторила Польгара.

Губы Сенедры исторгли мучительный вопль, который как бы отделился от тела и
теперь исходил, казалось, из пустого пространства над кроватью. Свечи и
светильники окончательно погасли. Вопль пронесся по комнате, постепенно
стал затихать, пока наконец не превратился в едва уловимый шорох,
доносящийся неизвестно откуда.

- Зандрамас сгинула? - спросил Гарион дрожащим голосом.

- Да, - спокойно прозвучал из темноты ответ Польгары.

- Что мы скажем Сенедре? Я имею в виду, когда она проснется?

- Она ни о чем не вспомнит. Придумайте что-нибудь. Зажги свет, дорогой.

Пытаясь нащупать свечу, Гарион задел ее рукавом и, прежде чем она упала на
пол, проворно подхватил. Он был горд своей ловкостью.

- Не играй с ней, Гарион, просто зажги.

Ее голос прозвучал так буднично, что он засмеялся, поэтому волна энергии,
которую он послал, чтобы зажечь свечу, получилась неровной. Золотое пламя,
вспыхнувшее на фитиле, в ответ безмолвно и весело засмеялось.

Польгара взглянула на веселящуюся свечу и прикрыла глаза.

- Эх, Гарион, - вздохнула она с упреком.

Он прошел по комнате, зажигая свечи и раздувая светильники. Все они горели
ровно и спокойно, лишь пламя первой зажженной свечи продолжало танцевать и
подпрыгивать в жизнерадостном ликовании.

Польгара повернулась к закутанной в капюшон далазийской знахарке.

- У вас на редкость хорошее чутье, Андель, - сказала она. - Такие вещи
трудно распознать, если вы точно не знаете, что ищете.

- Это не моя заслуга, госпожа Польгара, - ответила Андель. - Я получила
указание о причине болезни ее величества.

- От Цирадис? Андель кивнула.

- Все умы нашего народа объединены ее разумом, потому что мы не более чем
орудия для выполнения той задачи, которая возложена на нее. Забота о
здоровье королевы побудила ее вмешаться. - Андель замялась. - Святая
пророчица попросила меня также поговорить о том, чтобы вы заступились перед
вашим мужем за Тофа. Его гнев доставляет вашему смиренному проводнику
невыразимые страдания. А его боль - это и ее боль. То, что произошло в
Веркате, должно было произойти - иначе встреча Дитя Света и Дитя Тьмы
отодвинулась бы еще на века.

Польгара кивнула.

- Я предполагала что-то в этом роде. Передайте ей, что я поговорю с
Дарником по поводу Тофа. Андель с благодарностью поклонилась.

- Гарион, - прошептала Сенедра сквозь дремоту, - где мы?

Он тут же повернулся к ней.

- С тобой все в порядке? - спросил он, взяв ее за руку.

- М-м-м, - пробормотала она. - Мне просто очень хочется спать. Что
случилось и где мы?

- Мы в Рэк-Хагге. - Он бросил быстрый взгляд на Польгару, затем снова
повернулся к постели. - У тебя был всего лишь легкий обморок, - произнес он
преувеличенно небрежным тоном. - Как ты себя чувствуешь?

- Все в порядке, мой дорогой, но сейчас мне бы хотелось поспать. - И глаза
ее закрылись. Затем она снова приоткрыла их и произнесла сонным голосом: -
Гарион, что такое со свечой?

Он нежно поцеловал ее в щеку.

- Об этом не волнуйся, дорогая, - сказал он ей, но она уже спала крепким
спокойным сном.


Было далеко за полночь, когда Гариона разбудил легкий стук в дверь.

- Кто там? - спросил он, садясь в постели.

- Посланник императора, ваше величество, - ответил голос за дверью. - Он
дал мне поручение просить вас оказать любезность и составить ему компанию.

- Сейчас? Посреди ночи?

- Таково поручение императора, ваше величество.

- Хорошо, - сказал Гарион, откидывая одеяло и спустив ноги, - его ступни
ощутили холодный пол. - Подождите минутку, я должен одеться.

- Конечно, ваше величество.

Бормоча себе под нос, Гарион стал натягивать одежду в тусклом свете
горевшего в углу светильника. Одевшись, он плеснул в лицо холодной воды и
провел пятерней по волосам, пытаясь более или менее привести их в порядок.
Уже собираясь уходить, он вспомнил про свой меч и, просунув голову и руку в
ремень, привязанный к ножнам, подвинул железную рукоять к левому боку.
Затем открыл дверь.

- Все в порядке, - сказал он посланнику, - пошли.

В кабинете Каль Закета стояли полки с книгами, несколько обтянутых кожей
стульев, большой полированный стол. В очаге потрескивали торящие поленья.
Император, все еще одетый в простую полотняную мантию, сидел за столом и
при свете масляной лампы перебирал кучку пергаментных рукописей.

- Вы хотели меня видеть, Закет? - спросил Гарион, войдя в комнату.

- Ах да, Бельгарион, - сказал Закет, откладывая пергаменты. - Хорошо, что
вы пришли. Насколько я понимаю, ваша жена поправляется.

Гарион кивнул.

- Спасибо, что прислали Андель. Она нам очень помогла.

- Рад был помочь, Бельгарион. - Закет протянул руку к лампе и прикрутил
фитиль - в углах комнаты стало темно. - Я подумал: не побеседовать ли нам
немного, - сказал он.

- Вам не кажется, что уже несколько поздно?

- Я не так много сплю, Бельгарион. На сон уходит треть жизни. День наполнен
ярким светом и отвлекает от дел; ночь темна и спокойна и позволяет лучше
сосредоточиться. Пожалуйста, садитесь.

Гарион отстегнул меч и прислонил его к книжному шкафу.

- Вы знаете, я не столь уж опасен, - сказал император, глядя на грозное
оружие гостя.

Гарион улыбнулся, устраиваясь поближе к огню.

- Я принес его не из-за вас, Закет. Просто привычка. Это не такой меч,
который можно бросить где попало.

- Я думаю, его никто не украдет, Гарион.

- Его нельзя украсть. Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал,
случайно дотронувшись до него.

- Вы хотите сказать, что это тот самый меч? Гарион кивнул.

- Я некоторым образом обязан его охранять. Большую часть времени это обуза,
но в некоторых случаях я бывал рад, что он при мне.

- Что же на самом деле произошло в Хтол-Мишраке? - внезапно спросил Закет.
- Чего мне только об этом не рассказывали...

Гарион криво усмехнулся.

- Мне тоже. Во всех этих россказнях только имена соответствовали
действительности, да и то не всегда. Ни я, ни Торак ситуацией не владели.
Мы сражались, и я вонзил меч ему в грудь.

- И он умер? - спросил Закет.

- В конце концов, да.

- В конце концов?

- Сначала он изверг огонь и заплакал языками пламени. Затем закричал.

- И что же он выкрикнул?

- Мамочка, - коротко ответил Гарион.

У него не было никакого желания об этом говорить.

- Как это на него не похоже. А что же все-таки случилось с его телом? Мои
люди полностью прочесали развалины Хтол-Мишрака, чтобы найти его.

- За ним явились другие боги и забрали его. Вам не кажется, что мы могли бы
поговорить о чем-нибудь ином? Эти воспоминания причиняют мне боль.

- Но ведь это был ваш враг. Гарион вздохнул.

- Это был еще и бог, Закет, а когда приходится убивать бога - это ужасно.

- Вы до странности мягкий человек, Бельгарион. Мне кажется, я уважаю вас за
это еще больше, чем за ваше несокрушимое мужество.

- Вряд ли несокрушимое. Мне было все время страшно, и Тораку, я думаю,
тоже. О чем же вы хотели со мной поговорить?

Закет откинулся на спинку стула и задумчиво постучал пальцами по плотно
сомкнутым губам.

- Вы знаете, что рано или поздно нам придется стать противниками, так ведь?

- Нет, - возразил Гарион. - Это не обязательно.

- У мира может быть только один король. Взгляд Гариона исказился мукой.

- Я управляю одним маленьким островом, и мне хватает проблем. Я никогда не
хотел быть королем мира.

- Но я хотел - и хочу. Гарион вздохнул.

- Тогда, возможно, рано или поздно нам предстоит борьба. Я думаю, мир
создан не для того, чтобы им управлял один человек. Если вы попытаетесь это
сделать, мне придется вас остановить.

- Меня нельзя остановить, Бельгарион.

- Торак тоже так думал!

- Сказано недвусмысленно.

- Это поможет избежать непонимания в дальнейшем. Вы пока не пытались
завоевать мое королевство - или королевства моих друзей, - вам хватает
своих забот. Не говоря уже о том, что здесь, в Хтол-Мургосе, вы зашли в
тупик.

- Вы хорошо проинформированы.

- Королева Поренн - мой близкий друг. Они держит меня в курсе, к тому же
Шелк тоже собирает информацию, занимаясь своими делами.

- Шелк?

- Извините. Я хотел сказать - принц Хелдар. Шелк - это нечто вроде
прозвища.

Закет пристально посмотрел на него.

- В чем-то мы очень схожи, Бельгарион, а в чем-то очень различны. Но тем не
менее мы оба делаем то, к чему нас принуждает необходимость. Часто мы
полагаемся на волю событий, над которыми не властны.

- Как я понял, вы говорите о двух пророчествах? Закет усмехнулся.

- Я не верю в пророчества, я верю только в силу. Однако забавно, что в
последнее время мы оба занимались одинаковыми проблемами. Недавно вам
пришлось подавлять мятеж в Алории - кажется, восстала кучка религиозных
фанатиков. У меня сейчас нечто очень похожее происходит в Даршиве. Религия
- это бельмо в глазу любого правителя, согласны?

- Мне почти всегда удавалось обходить эту проблему.

- Тогда вы счастливчик. Торак не был ни хорошим, ни добрым богом, а его
гролимское духовенство просто отвратительно. Если бы я не был занят делами
здесь, в Хтол-Мургосе, я заслужил бы, думаю, любовь и уважение
тысячи-другой последующих поколений тем, что стер бы каждого гролима с лица
земли.

Гарион усмехнулся.

- Я бы охотно к вам присоединился. Может, заключим союз? - предложил он.

Последовал короткий смешок, затем лицо Закета снова помрачнело.

- Имя Зандрамас о чем-нибудь вам говорит? - спросил он.

Гарион не знал, что было известно Закету о настоящей цели их пребывания в
Хтол-Мургосе, поэтому ответил очень осторожно.

- До меня дошли кое-какие слухи, - сказал он.

- А Ктраг-Сардиус?

- Слышал.

- Вы не слишком разговорчивы, Бельгарион. - Закет пристально поглядел на
него, затем устало провел рукой по глазам.

- Мне кажется, вам нужно немного поспать, - сказал ему Гарион.

- Я лягу спать, как только закончу работу.

- Как вам будет угодно.

- Что вам известно о Маллорее, Бельгарион?

- Я получаю информацию - иногда несколько хаотичную, но достаточно свежую.

- Нет, я имею в виду прошлое.

- Боюсь, что немногое. Западные историки попытались обойти даже сам факт
существования Маллореи.

Закет криво усмехнулся.

- Мельсенский университет так же близорук по отношению к Западу, - заметил
Закет. - Но как бы то ни было, за последние несколько веков - после
происшествия под Bo-Мимбром - маллорейское общество стало почти светским.
Торак лежал без сознания, Ктучик претворял в жизнь свои извращенные идеи
здесь, в Хтол-Мургосе, а Зедар скитался по свету как бродяга без роду и
племени, кстати, что с ним случилось? Мне казалось, что он был в
Хтол-Мишраке.

- Да, он там был.

- Но мы не нашли его тела.

- Он не умер.

- Не умер? - ошеломленно спросил Закет. - Где же он тогда?

- Под городом. Бельгарат разверз землю и замуровал его в скалу под руинами.

- Живьем? - От изумления Закет чуть не поперхнулся.

- Это было оправдано, - сказал Гарион.

По телу Закета пробежала дрожь. Придя в себя, он продолжил:

- Итак, в Маллорее оставался один Урвон, все остальные были устранены. А
его занимали лишь заботы о том, чтобы его дворец в Мал-Яске превзошел в
роскоши императорский дворец в Мал-Зэте. Он изредка читал проповеди, где
нес всякую чушь о поклонении богу, но в остальное время о Тораке, казалось,
и не вспоминал. Ни самого бога, ни его учеников поблизости не было, и
гролимская церковь потеряла влияние. Ну, конечно, священники болтали о
возвращении Торака, пустозвонили о том, что однажды спящий бог проснется,
однако воспоминания о нем все больше стирались у людей из памяти. Власть
церкви все слабела, а власть армии - а значит, и императорского трона -
крепла.

- В маллорейской политике много темного, - заметил Гарион. Закет кивнул.

- Я думаю, так уж мы устроены. Во всяком случае, наше государство
развивалось, и темные времена для него стали уходить в прошлое - медленно,
но верно. Затем неизвестно откуда появились вы и пробудили Торака и тут же
снова усыпили его навеки. С этого и начались наши проблемы.

- Я всегда считал, что на этом они вроде бы должны закончиться.

- Мне кажется, вы плохо разбираетесь в природе религиозного сознания,
Бельгарион. Пока Торак - пусть спящий - существовал, гролимы и все
остальные фанатики чувствовали себя спокойно, уютно и уверенно, так как
верили в то, что однажды он проснется, накажет всех их врагов и вновь
установит полное господство грязного и разлагающегося духовенства. Но, убив
Торака, вы сокрушили это чувство уверенности. Они должны были признать тот
факт, что без Торака они ничто. Некоторые из них сошли с ума от огорчения.
Другие впали в полное отчаяние. А кое-кто и принялся создавать новую
мифологию - взамен той, что вы разрушили одним взмахом меча.

- Я этого совсем не хотел, - заметил Гарион.

- Важны не намерения, Бельгарион, а результат. А результат был таков, что
Урвону пришлось оторваться от погони за роскошью и вместо того, чтобы
купаться в лучах лести и подхалимства, снова взяться за дело. Какое-то
время его захлестнул приступ активности. Он откопал все быльем поросшие
пророчества и исказил их до такой степени, что они приняли нужный ему вид.

- Какой именно?

- Он пытается убедить людей, что явится новый бог и будет править
Ангараком, или сам Торак воскреснет, или его дух вселится в новое божество.
У него уже есть кандидат на должность этого нового ангараканского бога.

- Да? И кто же это?

- Он видит своего нового бога каждый раз, когда смотрится в зеркало, -
ответил Закет, усмехнувшись.

- Не может быть!

- Еще как может. Урвон пытается убедить самого себя, что он по крайней мере
уже несколько веков полубог, возможно, он проехался бы по всей Маллорее в
золотой колеснице, если бы не боялся покинуть Мал-Яск. Насколько я понимаю,
за ним уже тысячелетия охотится какой-то отвратительный горбун, чтобы убить
его, вроде бы один из учеников Алдура.

Гарион кивнул.

- Бельдин, - сказал он. - Я с ним встречался.

- И он действительно так ужасен, как о нем рассказывают?

- Возможно, даже ужаснее. Если он когда-нибудь настигнет Урвона, я не
пожелал бы оказаться рядом и увидеть, что он с ним сделает.

- Я желаю ему удачной охоты, но Урвон - не единственная моя проблема.
Вскоре после смерти Торака из Даршивы стали поступать новые сведения.
Гролимская жрица - по имени Зандрамас - также стала пророчествовать
появление нового бога.

- Я не знал, что она из гролимов, - с удивлением сказал Гарион. Закет
кивнул.

- В прошлом она пользовалась в Даршиве очень плохой репутацией. Затем у нее
открылся так называемый дар провидения, который ее внезапно изменил.
Теперь, когда она говорит, никто не может противиться ее словам. Она
проповедует миллионам и зажигает их огнем непобедимого пыла. Ее пророчество
о приходе нового бога с невероятной быстротой распространилось по Даршиве и
достигло также Ренгеля, Воресебо и Замада. Ей принадлежит практически все
северо-восточное побережье Маллореи.

- А какое отношение имеет к этому Сардион? - спросил Гарион.

- Я думаю, что это ключ ко всему, - ответил Закет. - И Зандрамас, и Урвон,
по-моему, полагают, что тот, кто найдет его и завладеет им, победит.

- Агахак - иерарх Рэк-Урги - тоже так считает.

Закет угрюмо кивнул.

- Я должен был это понять. Гролимы есть гролимы - и в Маллорее, и в
Хтол-Мургосе.

- Мне кажется, вам, может быть, следовало бы вернуться в Маллорею и навести
там порядок.

- Нет, Бельгарион, я не могу прекратить кампанию здесь, в Хтол-Мургосе.

- И все ради личной мести? Закет был поражен.

- Я знаю, почему вы ненавидели Таур-Ургаса, но он умер, а Ургит совсем на
него не похож. Не могу поверить, что вы готовы пожертвовать всей империей
только ради того, чтобы отомстить человеку, который этого даже не
почувствует.

- Вы знаете? - ошеломленно спросил Закет. - Кто рассказал вам?

- Ургит. Он поведал мне все, что произошло.

- Наверное, с гордостью. - Закет сжал зубы, лицо его побледнело.

- Вовсе нет. С сожалением и с презрением к Таур-Ургасу. Он ненавидел его
еще больше вашего.

- Это невозможно, Бельгарион. Я отвечу на ваш вопрос: да. Я готов принести
в жертву мою империю, а если понадобится, то и весь мир, чтобы пролилась
последняя капля крови Таур-Ургаса. Я не буду знать ни сна, ни покоя, пока
не сокрушу все, что станет у меня на пути.

"Скажи ему", - приказал вдруг Гариону внутренний голос.

"Что?"

"Скажи ему правду об Ургите".

"Но..."

"Сделай это, Гарион. Он должен знать. Он не сделает того, что должен
сделать, пока одержим этой мыслью".

Закет с любопытством взглянул на него.

- Извините, я получил указания, - не очень убедительно объяснил Гарион.

- Указания? От кого?

- Вы все равно не поверите. Мне было приказано кое-что вам сообщить. - Он
глубоко вздохнул и быстро произнес: - Ургит - не мург.

- О чем вы?

- Я сказал, что Ургит - не мург, по крайней мере не полностью. По матери -
да, но отец его - не Таур-Ургас.

- Вы лжете!

- Нет. Мы обнаружили это, когда были во дворце Дроим в Рэк-Урге. Ургит сам
об этом не знал.

- Я не верю вам, Бельгарион! - почти прокричал мертвенно побледневший
Закет.

- Таур-Ургас мертв, - устало произнес Гарион. - Ургит имел возможность в
этом убедиться, так как самолично перерезал ему глотку и засыпал землей. Он
также утверждает, что убил всех своих братьев - настоящих сыновей
Таур-Ургаса, - чтобы обеспечить безопасность своего трона. Теперь, думаю, в
мире не осталось ни капли ургасской крови.

Закет зло сощурился.

- Это подвох. Вы в союзе с Ургитом и несете эту чушь для того, чтобы спасти
ему жизнь.

"Используй Шар, Гарион", - подсказал голос.

"Как?"

"Сними его с рукояти меча и возьми в правую руку. Камень покажет Закету ту
правду, которую он должен знать".

Гарион поднялся.

- Я хочу показать вам правду. Вы будете смотреть? - обратился он к
взволнованному маллорейскому императору.

- Смотреть? На что смотреть?

Гарион подошел к мечу и снял кожаный футляр, прикрывавший рукоять. Он
протянул руку к Шару, и тот, издав сильный щелчок, отделился от меча. Затем
Гарион повернулся к сидящему за столом Закету.

- Я точно не знаю, как это происходит, - сказал он. - Мне говорили, что у
Алдура это получалось, но сам я никогда не пробовал. По-моему, вы должны
смотреть сюда. - На вытянутой вперед правой руке он поднес Шар к лицу
Закета.

- Что это?

- Люди называют его Ктраг-Яской, - ответил Гарион.

Закет в ужасе отпрянул.

- Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.

Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям
Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо
Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в
сторону светящийся камень.

- Не трогайте его, - снова предупредил Гарион. - Просто смотрите.

Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все
ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели.
Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем
пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.

- Они ускользнули от меня, - простонал он. Из глаз его хлынули слезы. - А я
напрасно убил десятки тысяч людей.

- Мне очень жаль, Закет, - тихо сказал Гарион, опуская руку. - Я не могу
изменить того, что уже произошло, но вы должны были узнать правду.

- Я не могу быть вам благодарен за эту правду, - произнес Закет, сотрясаясь
от рыданий. - Оставьте меня, Бельгарион. Уберите этот проклятый камень с
моих глаз.

Гарион кивнул, чувствуя прилив жалости и сострадания. Затем установил Шар
обратно на рукоять меча, прикрыл ее чехлом и взял оружие в руки.

- Мне очень жаль, Закет, - снова произнес он и тихо вышел из комнаты,
оставив императора безграничной Маллореи наедине с его горем.

Глава 3

Ну правда, Гарион, я уже совсем здорова, - снова возразила Сенедра. - Рад
это слышать.

- Тогда