свое начало там, в Среднем Мире, куда он должен сейчас вернуться.
     Прощальный жест.
     "Навсегда?"
     "Надолго!"

     Колдун сидел в той же позе, скрестив ноги, спиной касаясь березового ствола. Лишь правая рука его разжалась, и Девственный кинжал лежал на коленях. Очнувшись, Колдун убрал его назад, в кожаный мешок. Предстояло иное. Приведя в порядок свою одежду, он стал ждать.

     Теперь его восприятие становилось иным. Возвращалась Сила, Колдун ощущал это всем своим существом - и менялся сам Средний Мир, и невидимые, играющие в сиянии Одноглазой, скрывающиеся во тьме, в стволах, в листве, переставали быть невидимыми - для него, и, робея, они это понимали и уже ни за что не решились бы сейчас затевать свои жестокие игры с человеком. Сейчас Колдун мог бы их призывать, расспрашивать, грозить... Но сейчас они ему не нужны, сейчас он ждет другого.

     Зверь возник у его ног словно из ниоткуда. Не дух, не невидимый, принявший чей-то облик, - живой зверь. Волчица. Совсем молодая. И не по волшебству, не из Иного Мира возникла она здесь, - просто за все эти страшные дни и ночи одинокого выживания она научилась быть скрытой. Бесшумной.
     Белое сияние ясно освещало ее шерсть, остроносую морду, поднятые уши. То ли в этом колдовском свете, то ли и в самом деле Колдуну показалось, что окрас ее шерсти какой-то не такой... необычный для волков. Не злобясь и не страшась, она легла, прильнув к его ногам левым боком, и бесстрашно посмотрела прямо в лицо человеческим взглядом. Глаза совсем человеческие, а вокруг глаз - темные круги. Такие круги, только белые, рисуют посланцы детей Мамонта, несущие в дальние общины особо важные вести.
     "Привет!" - сказала волчица. Конечно не вслух, не словами.
     "Привет, - так же ответил ей Колдун. - Я - Безымянный, Колдун детей Мамонта... Бывших детей Мамонта, - поправился он. - А ты кто?"
     "Я - Олина. Посланница".
     И начался долгий, непостижимый для обычного слуха разговор. Разговор между человеком, ставшим в эту ночь подлинно Великим Колдуном, и зверем, которого послали Те, кто пожелал спасти отверженных от неминуемой гибели, кто даст им новое имя, новых покровителей и новую тропу, ради великой жертвы, принесенной лучшими - для всех остальных.

НОВАЯ ТРОПА

(Эпилог)

     Как и год назад, была поздняя весна, веселое солнечное утро. Но община готовилась не к свадьбам - к погребению. И в такое утро здесь, на чужбине, все казалось другим. Чужим, неприветливым, а может быть, и враждебным. Большая вода? Как не похожа она на ту далекую! На ту, что безоглядно разливалась ранней весной, почти скрывая за дымкой испарений и дальние леса, и ближние деревья, еще голые, безлиственные, - чтобы потом вдруг открыть в солнечном сиянии Поляну празднеств, покрытую сочной густой травой, окаймленную молодыми березами... Здесь берез мало - низкие, чахлые, одинокие... Здесь болотистая долина поросла кустарником. Сколько видел глаз, подступы к Большой воде были перекрыты зарослями камышей... Хохотали лягушки и зловеще кричали утки. А лебединого крика так никто и не услышал. Не прилетела Айя проститься со своим мужем. Видно, далеко теперь от этих мест ее гнездовье...
     Община готовилась к погребению. И мужчины и женщины - в траурных нарядах: кожаных штанах и юбках, окрашенных красной охрой. На лицах и обнаженных по пояс телах - траурная раскраска: белые и черные круги и линии. Волосы распущены, украшения сняты - кроме амулетов-оберегов.
     Плач не смолкал второй день, но руки делали все необходимое. Еще накануне женщины обмыли тела погибших и обрядили в парадные одежды. В этом мире сейчас тепло, но тропа мертвых - ледяная тропа, и по ней не пойдешь в летнем платье. На Арго были надеты меховая рубаха с глухим воротом и длинные штаны, сшитые у щиколоток с меховыми мокасинами. На голове - шапка. Весь наряд, как положено, сверху донизу обшит множеством костяных бус. Дрого уходил в своем парадном охотничьем наряде, впервые надетом меньше года назад, после Посвящения. Замша не так тепла, но от ледяных ветров тропы мертвых голову молодого вождя надежно защитит шапка, почти такая же, как у отца, ноги - высокие теплые сапоги, завязанные выше колен, а тело - меховой плащ-накидка. А его девочке-брату оказалась как раз впору та самая ни разу не надеванная одежда, заботливо приготовленная руками Айи для своего сына - будущего охотника, из которой мальчик Нагу так неожиданно вырос. Пожалуй, она была украшена еще богаче, чем та, которую впервые надел молодой охотник Дрого и в которой он покидал этот Мир. Вот - пригодилась... Как и у Дрого, наряд Анго дополняли высокие меховые сапоги и плащ. Только головной убор был иным: не шапка, а капор, - да кожаный пояс, немного широковатый для тонкой талии, пришлось закрепить второй пряжкой.
     Тела с вечера лежали в Обиталище Мертвых. Его разберут и сожгут перед тем, как община покинет эти места. Или если вдруг задержатся здесь, то на девятый день после похорон. А жилище, где совершено убийство, уже разобрано; на месте очага мужчины копают двойную могилу, деревянный же каркас, еловые постели, шкуры - все догорает на костре. Именно эти угли должны будут устлать дно могил.
     Работа закончена. Последнее прибежище Арго уже ожидает своего хозяина в четырех-пяти шагах от могилы его детей. Теперь здесь собралась вся община. Плакали в голос, кричали женщины, до крови царапали свои груди. Плакали дети. Мужчины молчали. Смерть - всегда горе, всегда слезы. Смерть вождя - тем более. Но сегодня, сейчас это была не только смерть вождя. Самые проницательные понимали: это смерть самой общины! Арго привел их сюда, уводя от той страшной, неведомой силы, что так внезапно обрушилась на их Род, неустанно преследовала на всем их тяжелом пути. Привел вопреки ей, неведомой, даже одолел ее в последней смертельной схватке - и все же был повержен! Погиб, ушел вслед за сыном, передав ему, умирающему, свою власть! Нет больше вождя! И Колдуна нет: солнце высоко, а он так и не пришел! Дети Мамонта одиноки, как никогда. Предки отвернулись от них, духи отказались помогать!.. Что теперь? Остаться здесь, в чужом, неприветливом мире? Идти дальше, неведомо куда и зачем?.. Значит, конец? Дети Мамонта обречены?

     Колдуна уже и не ждали, не надеялись, когда на тропе, ведущей из леса, от жилища Колдуна, появился он сам! КОЛДУН!! Уже готовый к обряду, в красном траурном облачении, с траурной раскраской лица... И не один! Послышался удивленный говор, даже женщины на мгновение перестали рыдать. Рядом с Колдуном шел молодой волк необычного бурого окраса. Шел спокойно, неторопливо, шаг в шаг, как человек, как равный, как знающий: его место - здесь!
     Колдун остановился между двух могил. Волк лег, положив голову на передние лапы. В его глазах не было ни злобы, ни угрозы, ни страха.
     - Дети Мамонта! - заговорил Колдун. - Духи и предки долго молчали, и мне нечего было вам сказать. Но в эту ночь я получил ответ.
     Все замерло. Прекратились не только плач и вопли - ни единый шепот не нарушал молчания застывших общинников.
     - Дети Мамонта, - продолжал Колдун, - после всего, что случилось, мы не можем оставаться теми, кем мы были, и сейчас я в последний раз назвал вас этим именем! Но покровители нас не оставили, ради тех, кто принес себя в жертву, кто не пожалел себя! Мы не сироты. Нам дан другой Родич и другое Имя. От наших новых Родичей, новых предков, пришла ко мне посланница - Олина... Мы больше не дети Мамонта! Отныне, с этого дня, мы - дети Волка!
     Посланница лежала неподвижно. Ее карие глаза, совсем человеческие, смотрели серьезно и строго. Колдун продолжал:
     - Наша новая тропа - здесь; нам не нужно идти дальше, чтобы отыскать ее! Наша новая родина - вот она, вокруг! Теперь это наша земля, и завтра Олина покажет мне ее, и откроет Священные места. Потом мужчины начнут готовиться к новому Посвящению, его должны пройти все, рожденные как сыновья и дочери Мамонта... Но среди нас есть первый, рожденный в эту Великую ночь. Он изначально, по рождению - сын Волка! Где же он, Первый?
     Нага выступила вперед:
     - Великий Колдун! Новорожденный вместе с матерью, но Туйя очень слаба! Она хочет проводить своего мужа, и Нага пообещала ей помочь прийти сюда, когда настанет срок... Но Нага боится, что Туйя пойдет за Дрого слишком далеко. По ледяной тропе и дальше... И не оставит нам своего сына!
     - Идем, веди нас! - сказал Колдун. - Остальные пусть ждут.
     Волчица поднялась и пошла вместе с Колдуном, почти прижимаясь к его ноге.

     В жилище за завешенный полог почти не проникает дневной свет. Только сверху, через дымовое отверстие, падают солнечные лучи, обесцвечивая и без того слабое пламя очага. Туйя, до пояса прикрытая оленьей шкурой, в забытьи. Ее новорожденный сын рядом, у груди. Спит или...
     Колдун склонился над женщиной и ее сыном. Чуткие руки, источающие Силу, не касаясь, снова и снова пробегают вдоль тела. Темно, но Колдун знает: сейчас прильет здоровая кровь, и на лице Туйи проступит хороший румянец... Она не уйдет на ледяную тропу, хотя и очень туда стремится. Но нет, не уйдет, Дрого не даст! Дрого сейчас помогает Колдуну - оттуда. А с малышом все хорошо, малыш просто спит.
     Волчица сидит подле и внимательно следит за руками Колдуна. Нага посматривает на нее с нескрываемой опаской, но молчит.
     - Туйя!
     Дрогнули ресницы, и из глубин сна она устремилась сюда, в этот Мир, еще сопротивляясь, но не в силах противостоять его воле.
     - Туйя!
     Глаза открылись, и рука невольно, как бы стремясь уберечь, прикрывает ребенка. Она узнает Колдуна, но говорить не хочет.
     - Туйя, ты должна собраться с силами! Я видел Дрого. Он не хочет, чтобы ты шла за ним - сейчас. Он хочет, чтобы ты и сын проводили его - здесь!
     Она молчит. Собирается с мыслями. И с силами.
     - Туйя, я знаю: ты можешь. Ты должна сделать это - для Дрого! Он тебя ждет.
     Она попыталась сесть. Нага и Колдун помогли ей. За-гулькал малыш, и, забыв обо всем остальном, Туйя поднесла его к своей груди. Пока малыш ел, ее взгляд скользнул вниз. Заметив волчицу, Туйя вопрошающе взглянула на Колдуна. Она все еще молчала.
     - Это Олина, - пояснил старик. - Посланница тех, кто дал нам новую Родню. И новую жизнь. Мы больше не дети Мамонта, Туйя! Мы дети Волка. И твой сын - Первенец нашего нового Рода!

     Колдун осторожно подвел Туйю с сыном. Усадил на приготовленной шкуре белой кобылицы, расстеленной подле вырытых могил. Туйя подчинялась безропотно, по-прежнему молчала.
     По знаку Колдуна Вуул, Донго, Аун и еще трое мужчин пошли за телами. Их несли на шкурах белых кобылиц и положили у края могильных ям.
     - Туйя! - заговорил Колдун. - Знаю: тебе тяжело! Но ты должна не только проститься со своим мужем! Ваш сын - первый, кто начинает Род детей Волка. При его отце, завершающем тропу нашего прежнего Рода детей Мамонта, ты должна дать ему детское имя!
     Туйя не отрываясь смотрела на мертвого мужа. Можно было подумать, что она ничего не слышит, ничего не понимает. Но при последних словах Колдуна ее губы разжались, чтобы произнести первое слово за весь этот многострадальный день:
     - НАГУ.
     Колдун ничего иного и не ждал.
     - Так покажи малыша Нагу его отцу! И пусть посланница приветит первого сына Волка!
     Туйя развернула на коленях мягкую замшу, в которую был завернут малыш. Ее глаза по-прежнему смотрели на Дрого, губы что-то шептали.
     Олина, подчиняясь руке Колдуна, приблизилась к женщине, внимательно посмотрела в ее лицо своими совсем человеческими, такими же карими, такими же печальными глазами. Ее жаркий язык несколько раз коснулся красного сморщенного тельца. Маленький Нагу не заплакал.

     Вновь заговорил Колдун:
     - Круг замкнут, и новая тропа открыта - для детей Волка. Проводим же наших братьев, последних детей Мамонта, на ледяную тропу, ведущую к их предкам. Наши тропы разошлись, но покидающие нас навсегда останутся у развилки: в Конце и в Начале. Теперь Великий Мамонт будет посылать нам в пищу своих детей, как он делал для наших прежних соседей, - через тех, кто вступает сегодня на ледяную тропу.

     Из костра, тлевшего подле раскрытых могильных ям, мужчины лошадиными лопатками выгребли угли и ровным слоем покрыли дно каждой могилы. Колдун достал мешочек из оленьей замши, доверху наполненный крошевом заветного белого камня, соскобленного со Священной стены, перед тем как они навсегда покинули свою родину. Порошок покрыл тонким слоем горячие, еще дымившиеся угли. Затем с груди Арго был снят белый мешочек поменьше, хранящий порошок, использовавшийся прежним вождем во время весенних и летних свадеб, тот самый, с помощью которого привлекались на празднества духи веселья, любви и согласия. Там, куда уходят трое, помощь этих духов будет нужна не меньше, чем здесь: Арго - чтобы легче встретиться со своей Айей, его детям... Кто знает, как распорядятся духи и предки, приняв их к себе, в Землю сновидений?.. Из этого мешочка на дно могил легло не больше половины содержимого, остаток аккуратно завязан. В своем горе Арго забыл передать сыну, последнему вождю детей Мамонта, вместе со Священной костью и порошок веселья, и готовившие тела к погребению оставили его на месте. Колдун исправил ошибку и повесил белый мешочек на шею Дрого.
     И вот - последнее, самое важное. Колдун осторожно взял с груди молодого вождя Священную кость, наполненную сухой кровью Рода, и засыпал дно меньшей ямы. Затем так же бережно вернул ее на место. Сухой крови требовалось много, и запас ее был принесен в двух вместительных кожаных мешочках. Но первая порция должна быть взята из Священной кости - осколка бедра их далекого предка, передававшегося из поколения в поколение на протяжении не сотен, многих тысяч лет! Колдун пел заклинания, обильно усыпая смертное ложе кроваво-красным порошком. Затем обратился к тому, кто был готов занять свое последнее в этом Мире пристанище.
     - Арго, ты ушел последним, вслед за своими сыновьями. Но сейчас мы первым проводим тебя, великий вождь, спасший свой народ от нежити! Ты достойно завершил свой путь - здесь. Ты уходишь в Землю сновидений - к Первопредкам, к Началу Начал. Скажи им: по их воле меняем мы Имя и встаем на новую тропу. Но закона мы не меняем!.. Теперь и твоя тропа, Арго, - иная, и знать ее мы не можем. Удачи тебе на твоем новом пути. Доброй охоты!
     Вуул и старый Гор опустили тело в могилу. Арго уходил в своем парадном наряде, с бивневыми, кожаными и бусинными браслетами на руках - каждый из них отмечал какую-то веху его долгого земного пути, - но безо всяких инструментов и без оружия. Все это брали с собой последний вождь общины детей Мамонта, Дрого, и его верный брат Анго... Лишь несколько кремней и осколок кости, случайно задетые концом лошадиной шкуры, упали на дно могилы, перед тем как в нее лег на спину тот, кто ценой своей жизни смог победить нежить.
     И снова - сухая кровь... Вдруг послышался испуганный ропот. Колдун оглянулся. Ола, обряжавшая Арго, забыла надеть последнюю деталь его одежды: короткий плащ, расшитый крупными бивневыми бусами!.. Колдун принял из трясущихся рук меховую накидку, бережно, как одеялом, укрыл ею тело и еще раз посыпал сухой кровью.
     И раздался еще один голос - далекий, идущий с самого неба. Люди подняли головы. Большая птица, распластав свои мощные крылья, одиноко кружила высоко в небе. Невозможно было ее не узнать, хотя в ослепительных лучах солнца она казалась не белой - черной. И крик был иной: громкий, трубный, не похожий на привычное "клпип-анг"... Айя все же прилетела - то ли проститься со своим мужем, то ли сопровождать его на ледяной тропе...
     Мужчины начали сыпать землю лошадиными лопатками и по знаку останавливались, ожидая, пока Колдун, не прерывая пения, рассыпал красный порошок. Кровь предков, возрождающая покойного к жизни в ином мире, должна пропитать всю могилу насквозь... Не засыпав яму до конца, работы остановили по новому знаку и перешли ко второй могиле.

     Покрыв ее дно сухой кровью, Колдун обратился к последнему вождю общины детей Мамонта и его брату:
     - Дрого! Ты и Анго замкнули Круг. Дальше пути расходятся, но ты, Дрого, последний вождь нашего прежнего Рода, стоишь и у Конца, и у Начала. Дрого, сын Арго! Идя своим путем, ты будешь и с нами, на нашей новой тропе.
     На груди юного вождя висел охотничий амулет: плоская фигурка жеребой кобылы - та самая, что была дана Колдуном в день, когда Дрого, пройдя Посвящение, вернулся в свой дом. Теперь Колдун достал еще один амулет - вырезанную из бивневой пластины фигурку мамонта - и положил ее под плащ, на левое плечо покойного:
     - Поблагодари Великого Мамонта и Первопредков за то, что нас не бросили, не оставили сиротами, но показали новую тропу. Скажи Великому Мамонту: пусть не забывает своих бывших родичей! Пусть посылает для них своих детей, как посылал их детям Куницы!
     - Анго, Найденыш! - продолжал Колдун. - Мы не ошиблись, приняв тебя в наш Род. Ты был верным другом своему обретенному брату. В том, что случилось, твоей вины нет.
     Он немного помолчал.
     - Ваш новый путь для нас закрыт: тропы мертвых - не наши тропы. Но знаю: по этому пути ты и Дрого пойдете нераздельно!
     И нераздельно, голова к голове, легли они на красное, словно залитое их собственной кровью, ложе. Дрого, как и его отца, положили головой к ручью, на север, ногами на юг, откуда все они пришли в этот край. Ноги его брата-девочки, так и не прошедшего полный обряд Посвящения, обращены в противоположную сторону. В эту общую могилу были положены богатые дары. Прежде всего - два тяжелых копья из распрямленного бивня: большее - у Дрого, меньшее - у Анго, - те самые, которыми был убит тигролев... Его когти - знак победителя опасного хищника - оставались при них, вместе с остальными амулетами: два у Дрого, один у Анго. Кроме копий, в дорогу были даны бивневые и деревянные дротики и надежные костяные кинжалы. Отец Дрого отправился в путь налегке, но следовало позаботиться и о нем: никто не знает, что может приключиться на неведомой тропе, ведущей к Первопредкам, в Землю сновидений. Дополнительное оружие - четыре дротика и запасной кинжал - было поручено Анго.
     Ни один охотник не покинет стойбища без инструмента, которым можно при необходимости поправить оружие. Два выпрямителя древков дротиков - куски оленьих рогов с отверстиями необходимого размера - были даны Анго: его не по годам сильные руки хорошо справятся с этой работой. А кремневые ножи - Дрого: он лучше знает, как ими пользоваться, и обучит своего брата в дороге... Один такой нож Колдун вложил ему в правую руку, второй, запасной, - в накладной карман, нашитый на обувь.
     Последней в могилу, рядом с Дрого, легла Священная кость, вновь наполненная свежей сухой кровью. Знак Рода, вместе с его именем, навсегда уходил туда, откуда он пришел, - к Первопредкам.
     И вновь, перед тем как сыпать красный порошок и землю, прозвучали традиционные слова прощания:
     - Удачи вам на новом пути. Доброй охоты!

     И эта могила не была закрыта до конца. Предстояло еще одно, последнее дело. Колдун распорядился:
     - Принесите голую лашии.
     Ее тело никто не готовил в последний путь. С раной в груди, нанесенной ударом Арго, почерневшей и уже облепленной мухами, лежало оно там, куда было брошено накануне.
     Тропы мертвых и тропы живых в этом мире не должны пересекаться. Когда такое случается - нечасто, гораздо реже, чем об этом шепчутся ночами, в уютных отблесках костра, - плохо бывает и живым, и мертвым. Даже если эти мертвые - друзья, ушедшие без зла, без желания мстить. Убитый враг тем более опасен. И хотя перемена Родового имени должна помешать голой лашии отыскать тех, кому она захочет мстить... Колдун еще ночью, беседуя с посланницей, понял, что он должен сделать сейчас.
     Читая заклинания защиты, он положил шею лашии на специально приготовленный камень и тем же самым Девственным кинжалом, которым она была убита, отрезал голову. Крови не было, это хорошо. Две части тела должны быть похоронены порознь. Голова, вместилище зла, даже отделенная от рук и ног, более опасна - ее следов