за плечи. - Может, так лучше. Взрослая Айрис хочет говорить с тобой так же свободно, как Айрис-малышка!
     - Я рад.
     - Мал, я не верю, что ты - закрытый!
     - Ты права! - усмехнулся охотник. - Но почему ты вдруг заговорила об этом? Уж если мне самому нет дела до бабьих пересудов...
     - Но тогда... Мал, пожалуйста! Отец говорил мне, что ты хочешь какую-то Куницу! Ну зачем тебе эти Куницы? Они все такие же тощие, как Айрис. - Она грустно провела рукой по своим стройным ногам. - А Нава... Ты ведь знаешь ее? Все неженатые мужчины нашего Рода только и мечтают сделать ее хозяйкой своего очага. А она хочет только тебя, Мал! Пожалуйста, возьми ее! Ты знаешь... я завтра стану хозяйкой очага - (КАК?!), - и я была бы так рада, если бы завтра женился и ты! Нава очень хорошая; она тебя не опозорит, и тебе не стыдно взять ее в жены, ведь все наши охотники только ее и хотят! Ну пожалуйста, Мал!
     (А чего другого можно было ждать? Чего?! Все правильно! ...Нужно что-то ответить. "Порадоваться!" Но как разлепить свои губы?)
     - Что ж, Айрис, наверное, самое время. А мне-то все казалось, ты еще малышка!.. Кто он, твой жених? Надеюсь, достойный охотник?
     - Не Куница, нет! Серая Сова. Киику - ты его знаешь?
     - Да... Кажется, знаю. Прошлым летом он убил мамонта, нашего брата, так?
     - Да. И почти один; только младший брат ему помогал... Мал, ну женись на Наве! Она такая хорошая!
     Айрис теребила его плечо, совсем как та Айрис! И Мал не выдержал: тоже обнял ее, одной рукой, очень осторожно...
     - Может быть, взрослая Айрис, та, что завтра станет хозяйкой очага, хочет послушать напоследок рассказы Мала-охотника?
     - Да! Да! - Девушка захлопала в ладоши и прилегла на его колени, совсем как раньше...
     - Ну так слушай... Давным-давно, когда Айрис была малышкой, Мал стал взрослым охотником. И он пошел в лес, один, чтобы добыть еду для Рода и для себя. И он увидел: на поляне тигролев терзает убитого оленя. И тигролев увидел Мала, и сказал: xxa! Но Мал не испугался. И когда тигролев хотел прыгнуть, Мал упал на колено и выставил копье. И тигролев попал на копье. Но Мал был еще неопытен, и зверь достал его лапой (Айрис погладила рукой зарубцевавшиеся шрамы). Но Мал храбр, он достал кинжал и сцепился с раненым зверем. И Мал убил тигрольва. И принес его домой. И сложил у входа в дом, где жили малютка Айрис, ее отец и мать. И отец Айрис, вождь детей Мамонта, сказал: "Мал, ты - герой!" И малышка Айрис увидела мертвого тигрольва и очень испугалась... А потом засмеялась!..
     Старые, сказанные-пересказанные охотничьи истории, которые так любила малышка Айрис, нанизывались одна на другую; быль мешалась с вымыслом и старыми сказками... Голова Айрис доверчиво покоилась на коленях охотника, и Мал тихо гладил ее вьющиеся волосы. (А что плохого в том, если брат ласкает свою сестру?!) И говорил, и говорил...
     Но - всему приходит конец, даже рассказам бывалого охотника. Девушка поднялась (НЕХОТЯ!) и нежно потерлась щекой о его щеку.
     - Мал, спасибо тебе! Айрис... Я снова стала малышкой Айрис. Это так хорошо!..
     И тогда... Мал и сам не понял, как вырвались у него эти слова:
     - Айрис, а тебе-то самой зачем эти Серые Совы? Почему бы тебе не стать хозяйкой моего очага?
     Она отпрянула с таким ужасом, как если бы ее старый друг внезапно превратился в громадного паука. (Улыбнись! Скорее! Это же шутка, хотя и неосторожная!)
     Встретив смущенную, немного растерянную улыбку, Айрис облегченно перевела дыхание и сама улыбнулась в ответ:
     - Мал! Ты чуть было все не испортил!.. Ну можно ли так шутить? Говорят, так и несчастье недолго накликать.
     - Пусть моя добрая, дорогая сестренка простит своего большого и глупого старшего брата! Я вовсе не хотел тебя испугать или обидеть. Просто... Мне и в самом деле хотелось бы, чтобы хозяйка моего очага была не хуже Айрис!
     - Так женись на Наве - уж она-то не хуже меня! Ну пожалуйста! Ради твоей сестры! А если все же... Я сама приготовлю для Колдуна рубаху, хочешь? И Нава даст все, что нужно! Мы тебя так любим!
     - Не тревожься о Колдуне. У Мала есть все, что нужно. Мал думает... Пойдем домой? Мне пора готовиться к охоте.
     И они пошли в стойбище, рука об руку - брат и сестра.

Глава 2

ОХОТА НА БОЛЬШЕРОГОГО

     Мужчина должен терпеть без звука любую боль. Мужчина не должен показывать свою боль никому. Это - закон! И горе тому, кто посмеет этот закон нарушить: лучше бы такому слабаку и вовсе не рождаться на свет. Жизни у него все равно не будет.
     Этому закону Мал следовал неуклонно, всю свою жизнь. Когти тигрольва, разорвавшие его грудь? Ха! Это пустяк; об этом и говорить нечего! А знает ли хоть кто-нибудь, что он чувствовал, когда, вернувшись в родное стойбище уже мужчиной, узнал: ни сестры, ни матери! Никого! Та, кто шила его мужскую рубаху, кто одним взглядом, без слов, попрощалась со своим сыном, уходящим в мужской дом, не встретила его, ставшего взрослым. Вместе со своей дочерью лежала она под полом их родного жилища... Даже проститься не дали. Закон!
     Но его лицо - не дрогнуло. Поклонился вождю, поклонился старикам - и ушел. К себе! Где и живет до сих пор - один!
     Мал рос без отца. Того унесла на разливе Большая вода. Как? Почему? Никто не знает. Кажется, кого-то обвиняли в колдовстве, кажется, кого-то даже убили... Давно было; забылось. У отца не было братьев, значит - некому брать его мать второй женой. А первой... Кому и зачем нужна неприметная вдова, если много молодых Серых Сов? Нет, они не голодали; положенную долю от охотничьей добычи к их входу приносили всегда: Закон! И все же он, Мал, не знавший ни отцовской ласки, ни отцовских шлепков, научился справляться с любой болью сам, задолго до того, как в день Посвящения кремневый нож отхватил на священном камне верхний сустав его левого безымянного пальца. Тебе больно? Иди, собирай улиток или речные раковины! Тебе плохо? Бери кремневый желвак, отбойники и ступай к трем соснам, сделай хотя бы десяток скребков для матери. Тебе очень больно? Проверь свое оружие - все ли в порядке. В порядке? Так ступай на опушку леса и добудь молодого жеребца! Или переправься на другой берег; там опять появились олени... Но главное - не хнычь, не расслабляйся, даже наедине с собой, и ни с кем не делись своим горем, своей болью, не проси и не жди ничьей помощи: ни людей, ни духов, ни предков! Помогут - что ж, спасибо, но надеяться можно только на себя самого. Чтобы выстоять, нужно быть сильным, нужно быть первым!
     Мала никто не учил всей этой премудрости. Он все понял сам. Давно понял; задолго до Посвящения.
     И он стал - первым! Сегодня - первый охотник всех трех Родов, завтра - вождь детей Мамонта! Разве можно в этом сомневаться? Разве не он носит на шее когти страшного хищника? Разве не он выследил лашии?
     Только одно, одно... Когда это началось?
     Как и положено первому мужчине, Мал хотел жениться - не сразу, не на первой же свадьбе, но и не поздно. Засидеться в холостяках - плохо, очень плохо; даже хуже, чем поспешный выбор. Его-то выбор должен быть обстоятельным, и он даже присмотрел себе красивую дочку вождя детей Серой Совы. Знал: дочь вождя не откажет тому, чья грудь отмечена лапой тигрольва. Но колебался: а может быть, попросить в жены одну из дочерей Куницы? Это - редкий брак, почетный брак: дочери Куницы почти никогда не выходят замуж за сыновей Мамонта! Он бы сумел добиться согласия. И вот...
     Когда же это началось?
     Теперь-то ему кажется: ВСЕГДА! С того самого мига, как эта крохотуля, оправясь от невольного испуга, опустилась на колени перед окровавленной гривастой головой, перед огромными клыками, устрашающими даже в мертвой пасти, и с восхищением посмотрела на героя, победившего такое чудовище... Да нет, конечно позднее... Сколько лет было Айрис в ту осень? Не больше, чем пальцев на одной руке. И все же...
     Они стали неразлучны: победитель тигрольва и малышка Айрис. Она с веселым смехом каталась на его плечах по стойбищу, она сидела рядом с ним у трех сосен, восхищенно любуясь, как из невзрачного кремневого осколка постепенно получается красивый наконечник дротика. (Осторожно, малышка! Кусочек кремня может отскочить и поранить тебя! Пересядь-ка лучше вот сюда...) А сколько раз ее голова (как сегодня!) лежала на его коленях и темные глазки восторженно смотрели в лицо Мала, пока тот рассказывал о лесах и полях, о Большой воде и. дальних озерах, о тех, кто там обитает... И само собой разумеется, о бесстрашных охотниках. Бывало, девочка засыпала на его коленях, и Мал на руках уносил ее в стойбище... Нет ничего плохого в том, что первый охотник любит одну из своих младших сестренок, развлекает ее и заботится о ней!
     Но чем дальше, тем больше его мысли о женитьбе становились какими-то нереальными. Нага, дочь вождя Серых Сов, носит уже четвертого ребенка (двое не выжили; Йому не везет). А Куницы... Да что ему эти Куницы! Мал понимал: дольше тянуть нельзя, он теряет лицо, становится смешным. Будь его охотничья слава хоть немного меньшей - и он давно бы стал всеобщим посмешищем, особенно после того, как перестал купаться с молодежью. Да, над выследившим лашии не потешаются, но шепотки, хотя бы и сочувственные... А все просто: Мал не закрытый; Мал не может видеть наготу взрослой Айрис!
     Многого может достичь первый охотник. Он может взять в жены самую красивую девушку из другого Рода (хотя бы и дочь вождя!). Может высватать дочь Куницы. Может, в конце концов, отправиться далеко-далеко и похитить для себя невесту из совсем чужой общины - дело опасное, ведущее к неприятностям. Но закончится война, закончатся переговоры, будут даны положенные дары, будет совместный пир, и слава храбреца, похитившего невесту, упрочится еще больше. И только одного не может никто - ни Мал, ни вождь, ни Колдун - взять себе жену из своего собственного Рода!
     Главный Закон Рода - Закон крови: "Все дети одного тотема - родные братья и сестры. Брат не может жениться на сестре. Никогда". Этот Закон нерушим. Ни один сын Мамонта не может сделать хозяйкой своего очага дочь Мамонта, свою сестру!
     Кто придумал этот Закон?

     Мужчина должен терпеть любую боль. Даже такую невыносимую, как эта... Сколько раз Мал твердил себе: Айрис скоро станет хозяйкой очага, и это хорошо! Он тоже женится. Не помогло: ее слова были как удар копья! Значит, завтра Айрис вместе с этим Киику подойдет к их вождю, и... и ему остается только взять за руку Наву и подвести ее к Арго!
     Если тебе больно, проверь свое охотничье оружие!
     Мал был уверен: оружие в порядке! Первый удар свадебному большерогому должен быть нанесен специальным, церемониальным дротиком, - что ж, вот он, сделанный из распрямленного куска бивня (секрет, которым владеют только дети Мамонта. Только они могут расчленить, а потом распрямить расчлененный бивень так, что из его частей делают не только метровые дротики, но и цельные тяжелые копья, в полтора человеческих роста!). Мал провел пальцем, а затем для верности и языком по рядам кремневых чешуек, приклеенных особой смолой к ударному концу. Хорошо! Остры и сидят прочно! Им-то и будет нанесена первая рана. Правда, на них - кровь лашии... Может быть, посоветоваться с Колдуном? Нет! Мал решительно опустил дротик в берестяной колчан, обшитый оленьей шкурой и украшенный песцовыми хвостами.
     Легкие деревянные дротики, оснащенные кремневыми наконечниками, тоже были в полном порядке. Теперь металка - отполированная до блеска рукоять (даже узор поистерся!) привычно легла в правую руку. Мал несколько раз махнул пустой металкой, затем прижал к ее загнутому крюком концу оперенное основание деревянного дротика, примерился... Хорошо, что еще не пришло время искать подходящий лиственничный или еловый сук для новой. Эта так привычна, так удобна!
     Можно выступать. Но Мал колебался; ему хотелось побыть еще наедине с самим собой, подумать... А вдруг найдется какой-нибудь выход? (КАКОЙ?!) ...Ну а вдруг? На охоте будет не до Айрис. А вот если сделать сейчас два новых дротика...
     Мал посмотрел на солнце. Еще на подъеме; время есть. У большерогих сейчас гон, они не так осторожны... Он успеет!
     Охотник отодвинул кусок коры, прикрывающий ямку, вырытую в полу жилища, в которой хранились его запасы кремня. Взвесил на руках два желвака. Этот, красный, он нашел сам, неподалеку - выковырял на склоне, где обнажается мягкий белый камень. Мал любил красные наконечники, но с этим кремнем больше возни: он трещиноват, тут следует точно рассчитывать каждый удар, и все же сломы неизбежны. А второй, темный, покрытый белой коркой, колется удивительно легко. Он принесен издали, сыновьями Куницы; Мал выменял этот желвак еще во время весеннего разлива и до сих пор его не трогал. Сейчас - самое подходящее время пустить его в дело!
     Красный камень вернулся в земляную кладовую, а дальний желвак был опущен в кожаный мешок, где хранились нужные инструменты. Прихватив два заранее подготовленных древка, охотник отправился к трем соснам.

     Уже припекало, но здесь, над оврагом, была тень и легкий ветерок обдувал грудь и свежие порезы на лице.
     Охотник устроился на своем любимом корневище, спиной к стволу, всей грудью вдыхая смолистый аромат. Разложил на коленях кусок кожи, положил на него кремневый желвак и выбрал подходящую гальку-отбойник.
     Руки делали привычную работу: скалывали белую корку, обнажая темную, глянцевитую поверхность. Теперь, чтобы снять скол, пригодный для будущего наконечника, нужно подготовить кромку, наметить точку удара.
     Отскочивший осколок царапнул и без того израненную щеку... Теперь он уже никому не скажет: "Осторожно, малышка! Кусочек кремня может отскочить и поранить тебя! Пересядь-ка лучше вон туда..."
     - Айрис! Айрис! Будь ты дочерью Серой Совы, ты бы с радостью стала хозяйкой очага первого охотника! Разве не так? Или будь он, Мал, сыном Серой Совы или Куницы!.. Но ведь ты - не дочь моей матери! Моя мать и моя сестра (моя настоящая сестра!) - там, в земле. И отец твой - не уплыл по Большой воде; он только сегодня уговаривал Мала жениться! Он меня любит, и ты любишь своего брата. Но почему же...
     Кто придумал этот Закон?

     Кусок кремня, зажатый коленями, перестал быть грубым желваком. Теперь на нем появились две поверхности: та, с которой будут сниматься нужные сколы, и расположенная к ней под углом площадка, предназначенная для скалывающих ударов. Нужно подготовить кромку. Мал отложил круглую гальку и взял другую, продолговатую. Легкими ударами выравнивал край.

     Может быть, увести Айрис подальше от этих мест? Так далеко, куда и Куницы не доходят! Где никто не будет знать... Неужели он, лучший охотник всех трех Родов, не найдет пристанища для себя и своей жены?
     - Нет, невозможно! Айрис никогда и никуда с ним не уйдет. Она и представить такого не может... - Мал вспомнил одну из песен, которую пели во всех общинах:
     Молодой охотник встретил в лесу девушку, которую раньше никогда не видел. Они так полюбились друг другу, что вместе легли и соединились. А потом узнали, что они - дети одного тотема - брат и сестра! И вот, чтобы отвести от своего Рода беду, девушка утопилась в реке, а охотник закололся своим дротиком.
     - Брат и сестра! Так зачем же ты, Айрис, приходишь в сны своего брата, да так, что он уже и купаться рядом с тобой не смеет! Если это преступление перед родом, перед Законом крови?

     Мал отложил гальку и взял продолговатый кусок оленьего рога. Примерившись, нанес точный удар. От куска отделился овальный скол, как раз подходящий для наконечника. Теперь - еще два-три таких скола, про запас...

     Кто придумал этот Закон? Духи? Первопредки? Но ведь тот, кто создал Закон, может его изменить?! Хотя бы один раз, ради него, Мала! И ради Айрис! Никто другой, никакой Киику, не сделал для нее столько, сколько он, Мал... Подумаешь, убил мамонта! Ха! Попробовал бы он выследить лашии, убить лашии, прежде чем они схватят кого-нибудь из его сестер. Лашии умеют прятаться! Лашии без добычи не уходят! А от него, Мала, сами не ушли, даже без добычи!
     ...А ведь туда направлялись не только Серые Совы! И Айрис могла стать жертвой лесной нелюди... Их было только двое - лашии-самцов, и они никого схватить не успели, только готовились в засаде, где и были настигнуты лучшим охотником. Но после этого... Много раз, возвращаясь знакомой тропой после удачной охоты, лежа на своей одинокой постели или на пути в Проклятую ложбину и обратно, Мал любил вновь и вновь вспоминать тот день. Не просто вспоминать: разыгрывалось воображение, и он представлял, будто там был еще один, третий лашии, самый сильный, действительно похитивший Айрис! Вот он бежит, сжимая в грязных лапах свою жертву, уже далеко... И Мал бросает свои дротики и, почти безоружный, преследует похитителя. Наконец лашии, поняв, что не уйдет, что преследователь один, бросает свою добычу наземь и поворачивается лицом к Малу... Гримаса, в которой нет ничего человеческого... Пасть растягивается в ужасающее подобие человеческой ухмылки... Страшные, могучие лапы протягиваются вперед. Лашии уверен в легкой победе. Но он имеет дело с лучшим охотником, отбивающим... да-да! свою невесту!
     Эту воображаемую схватку Мал в конце концов стал переживать почти как реальную: помогали еще и сны, в которых повторялось вновь и вновь: удушливая вонь ненавистного тела, почти сплошь покрытого рыжей шерстью, на плечах лапы, оказавшиеся намного сильнее, чем он думал... Спасительный удар коленом, после которого лашии воет от неожиданной, нестерпимой боли и ослабляет хватку... И вот уже его, Мала, пальцы стискивают жилистую шею и безжалостно давят, давят... А потом - в дело идет кинжал: охотник снова и снова вонзает его в тело своего врага и никак не может остановиться...
     Но самое дорогое, самое восхитительное и в мечтах, и особенно в снах - это возвращение со спасенной Айрис на руках. Вот она приходит в себя, узнает своего спасителя... "Мал, это ты? Какое счастье!" - и ее руки обнимают совсем не по-сестрински и не по-сестрински прижимается к его изрезанной щеке ее щека. И вот...
     ...Иногда Мал почти верил: так все оно и было! По крайней мере должно было быть...

     Под легкими, точно рассчитанными ударами овальный скол, зажатый в левой руке, постепенно превращался в тонкий наконечник дротика. Форма наконечников (да и не только наконечников), по сути дела, такой же Родовой знак, как и рубцы на теле. Говорят, сам Первобрат, великий дароносец, давший детям Мамонта и огонь, и одежду, и утварь, научил их делать такие тонкие, с двух сторон обтесанные треугольные острия. Мал полюбовался готовым изделием на просвет. В желваке кремень кажется почти черным, а наконечник - прозрачный! Ни сыну Серой Совы, ни сыну Куницы не сделать такого! ...Впрочем, и он, Мал, не сможет отщепить такой длинный скол, какие делают дети Куницы. Этому они научились от своих Первопредков.
     Отложив в сторону готовое орудие, охотник взял второй скол и принялся неторопливо его обрабатывать.

     Есть выход! Если Закон установили Первопредки и духи, то пусть они изменят его - ради Мала и Айрис! Он, Мал, выследил и убил лашии, не знающих Закона. Он спас от них Айрис. Пусть же Первопредки скажут: Айрис должна стать хозяйкой очага своего спасителя! Никто не посмеет противиться воле Первобрата, воле Великого Мамонта! ...Но как добиться их согласия? Да, да, он, Мал, никого ни о чем не просивший, сейчас готов просить, готов умолять... Но кого?..

     Тонкие сколы поочередно покрывали то одну, то другую сторону заготовки. Кажется, второй наконечник будет еще лучше!..

     Мал никогда не встречал ни духов, ни Первопредков. Во сне? Но он давно понял: сны могут лгать! Посвящение? Оно было так давно, что само стало сном. Но есть же Колдун, ученик великого Хорру! Все говорят: он сам велик и могуч. Он общается с Предками, он передает их волю, он даже может приказывать духам. Пусть же он передаст им просьбы Мала. Пусть убедит выполнить эту просьбу! Как? Он должен знать! Говорят, духи любят дары...
     - Духи или колдуны?
     Мал вздрогнул. Ему показалось - кто-