ва солнце...

     Но ЭТО длилось долго. Очень долго, а сколько? Кто бы смог на это ответить... Только не они, сбившиеся в тесную кучу около костра, лепечущие заклинания в истовой надежде на защиту Круга, своих измятых венков, стеблей чеснока, оберегов... И в страхе, что все это может оказаться тщетным...
     Занятые делом, они уже надеялись: худший страх позади! Большего ужаса не будет! Но нет: когда Тьма объяла все, им пришлось пережить такое, о чем после всю оставшуюся жизнь никто из них не мог вспомнить без содрогания. ЭТА ночь среди дня была беззвездной. Какие там звезды! Тьма, пожравшая небо и солнце, казалось, налегшая на самые вершины деревьев, рокочущая, дрожащая от почти непрерывных, но ничего не освещающих сполохов, разродилась странным, невиданным снегом. Непрерывной, тягучей, искрящейся пеленой опускался этот летний снег на деревья, на траву, на костер, на головы и плечи жмущихся к огню охотников. Мир утонул в рокочущей, мерцающей мгле, и только отчаянные крики зверей и птиц, прорывающиеся даже сквозь голос Тьмы, сквозь этот невероятный сухой, скрипучий снег, говорили о том, что еще не все погибло!
     Позднее Дрого не мог понять, как они выдержали, почему не умерли, не сошли с ума... Видимо, в конце концов ЭТА Тьма сменилась настоящей ночью. Рассеялась пелена, прекратил падать этот жуткий, этот невероятный снег, - он лежал вокруг, неглубокий, все так же искрящийся и не тающий даже вблизи от огня. Да, костер продолжал гореть, но Дрого никак не мог вспомнить, кто и когда подкармливал пламя. Уже различимы в отблесках пламени стволы деревьев и кусты; небо снова отступило ввысь и проклюнулись звезды... А они сидели без слов и движения и только дрожали мелкой дрожью. Холод? Страх? Сейчас им было безразлично. Четверо их было; пятый, Каймо, лежал ничком, закрыв руками голову. Без сознания? Спит? Мертв? Не было сил даже проверить...
     Впадали ли в забытье они сами, Дрого не знал. Отупение было столь сильным, что, когда за пределами Круга обозначилась темная фигура и голос, низкий, скрипучий, как этот летний снег, и чем-то странно знакомый, попросил их "пустить на ночлег", - Дрого почти машинально вытянул в защитном жесте левую руку и пробормотал даже не заклинание, одно лишь слово: "Уйди!" И даже не обернулся на хлопанье гигантских перепончатых крыльев, раздавшееся после того, как Донго острием своего копья сделал Знак и пробормотал Слово. (Ах да! Колдун же учил...) И прощальное: "Еще увидимся!" - оставило его равнодушным. Сегодня он уже отбоялся!
     По-видимому, с остальными было то же самое. Во всяком случае, наутро (ибо утро все же наступило!) никто и словом не обмолвился о ночном госте. А может, и гостя-то никакого не было, только померещился?..

     Тихое, солнечное утро, словно и весь вчерашний кошмар - только сон или бред. Но нет, вот он, странный, нетающий снег... Дрого с отвращением отряхивал свою одежду. Да снег ли это? Подсохнув, он стал похожим на какую-то тончайшую, сверкающую пыль - на солнце даже пальцы от нее искрятся.
     Каймо очнулся, но все еще подавленно молчал. Вуул уже принял решение. Впрочем, оно было очевидным.
     - Возвращаемся. Так быстро, как только можем. Надо успеть до заката.

Глава 13

ДНЕВНАЯ НОЧЬ
(Окончание)

     В ту ночь, которую молодые охотники провели в низине, прислушиваясь к непонятному волчьему вою, Колдун безуспешно пытался посетить Скрытые Миры, В этот раз путей не было совсем; искрящаяся завеса заполняла все. И что самое странное - она проникла и в Средний Мир! Даже путь на юг был закрыт ею! Колдун сумел лишь увидеть молодых охотников, спящих после долгого перехода. И, прислушиваясь вместе с ними к волчьему вою, он внезапно понял, не только своим внутренним зрением и слухом: здесь, наяву, в его жилище проникает такой же вой! Окончательно вернувшись, он убедился: так оно и есть!
     Колдун вышел из своего жилища и долго стоял в непроглядной тьме, прислушиваясь к этому заунывному предвестию близкой беды. Неведомой беды! Да. Разговор с вождем дольше откладывать нельзя, даже если ему нечего будет поведать, кроме смутных предвестий грядущих бед... И в конце концов, эти слухи... Пора прекратить делать вид, будто они безразличны, - пора объяснить вождю. Быть может, Колдун виноват перед своим Родом, но совсем не в том, о чем болтают общинники...
     Колдун прождал все утро молодого Куницу или вестника от него. Прождал напрасно: видимо, и его попытки остались без результата.

     Утро было неожиданно солнечным, словно все тучи унесло далеко на север. Похоже, что день будет теплым. Арго с нетерпением поглядывал на тропу (не появится ли вестник от детей Куницы?), на тени (что-то медленно укорачиваются!). Людей в стойбище было не много, почти все разошлись по делам: женщины и дети - по грибы и ягоды, мужчины - кто силки ставить, кто на склоны холмов, поискать подходящие кремневые желваки или плитки, вымытые дождями.
     Направляясь к жилищу Колдуна, Арго отметил по вершинам деревьев, что ветер вновь усилился, хотя небо над головой было по-прежнему чистым.
     Колдун ждал вождя. Встретил у входа, предложил войти. После обязательных приветствий начал первым:
     - Вождь! Мне очень жаль, но я не могу ничего сказать. Духи молчат.
     - И все же у вождя много вопросов к могущественному Колдуну нашего Рода, ученику великого Хорру.
     - Пусть великий вождь детей Мамонта спрашивает. Колдун готов ответить... если сможет.
     ("Пусть спрашивает!" Легко сказать. Кажется, все было продумано - и прежде, и ночью, и утром, а вот начать трудно!)
     - Беда пришла ко всем. Такая, что и самые могучие колдуны отвести ее не могут. Люди спрашивают: отчего это случилось? Люди ищут виновного. Люди верят: если виновный будет найден и наказан, беда уйдет. Что думают об этом наш могучий Колдун и его собрат, колдун Детей Куницы?
     - Мы говорили. Молодой Куница знает о нежити больше меня, старого, от своего наставника. Великий Хорру об этом молчал. Но и Куница не знает точно, что такое нежить, о том же, как она проникает в наш Мир, ему и вовсе неведомо. Можем ли мы указать виновного?
     Колдун помолчал, затем продолжил, глядя прямо в глаза вождю:
     - Но мы, колдуны, не столь уж беспомощны и никчемны. Мы не смогли отвести первый удар: он был нанесен там, где не ждали. Но зло не распространилось... Знает ли великий вождь, что погибший от нежити сам может стать как нежить?
     - Да.
     - Но этого не произошло, благодаря Кунице. И смертей больше нет: наша защита не бесплодна. И молодой Куница надеется: нежить, лишенная добычи, может отступить... Или даже уйти совсем. Сгинуть.
     - Верит ли в это наш мудрый Колдун?
     Колдун сказал правду:
     - Нет!
     Хозяин и гость сидели рядом, по одну сторону от очага, вполоборота друг к другу. Свет нежданно яркого дня проникал сверху, сквозь дымовое отверстие, свободно лился во вход с откинутым пологом. Низкое ровное пламя очага, почти невидимое в солнечном сиянии, давало о себе знать мягким, уютным теплом.
     Арго продолжил:
     - Колдун! Старый! Ты сказал: "Первый удар был нанесен там, где не ждали". Значит, вы ждали беду! Но почему? И почему я ничего не слышал об этом?
     - Да, это правда. И Куница, и я, старый Колдун, - мы ждали беду, хотя и надеялись на лучшее... Как иначе? Нарушен Закон крови, - помнит ли великий вождь такое? ...Все, что должно было быть сделано, - сделано в срок, но поколеблены устои. Кто может знать, чем это чревато?..
     Помолчав, Колдун продолжил:
     - Но великий вождь ошибается или забыл. Старый Колдун предупреждал его, и не раз, о том, что нужно остерегаться, намеками, это так. Но мог ли говорить яснее тот, кому было неведомо, чего именно нужно остерегаться? Откуда исходит угроза? Пусть вождь поверит: предки и духи темнили, а сейчас они вообще молчат.
     - И сына твоего я предупреждал, - почти прошептал Колдун. - Неужели вождь не помнит и этого?
     Нет, Арго помнил. И предостережения Колдуна мимо ушей не пропускал. Но потом показалось: опасения напрасны, все прошло, все наладилось...
     - Я не знал, чего именно нужно опасаться, - повторил Колдун, - вот и приходилось ждать и следить за всем! Это было нелегко... Помнит ли вождь, когда пошли разговоры о Крылане? Он показывался многим, но только не мне.
     - И не мне! - усмехнулся Арго.
     - Вождь думает, это пустая болтовня? Не знаю, едва ли... Разве мы скрывали хотя бы на миг, когда поняли, что явилась нежить! Но я и сейчас не знаю: Крылан и нежить - одно и то же или нет?
     - Исток всему - нарушение Закона крови. Но как же искупить вину перед предками? Мы сделали все, что могли, что знали. А теперь - как добиться прощения и избавиться от этой нежити? Может ли мудрый Колдун дать совет?
     (Великий вождь! Как объяснить тебе, что дело уже не в предках, не в наших духах. Все гораздо хуже... Ты мудр, но даже ты не поймешь, не услышишь... Как не услышал тогда, на Суде.)
     - Великий вождь! Арго! Разве я молчал бы, если бы имел ответ? Если бы предки могли помочь!.. Само преступление запутывает и рвет наши связи с ними - до сих пор! Действует посторонняя сила, чуждая всему... Я упоминал о ней во время Суда над лишенным имени, помнишь?
     Арго молча кивнул в ответ. (Да, он помнит. Темная речь о каком-то неведомом колдуне, одновременно и всесильном и бессильном. Якобы он навел порчу на их лучшего охотника, но выследить и наказать за это невозможно... Колдовская невнятица!)
     - И я боюсь, на Род наш обрушатся худшие беды! Если бы их можно было отвести, предки бы сказали. Но их придется изжить. И выстоит ли Род...
     Арго протянул руки к огню: он чувствовал озноб во всем теле. (Странно! Пламя очага уже другое, как будто... Неужели они проговорили так долго, до вечера?! Не может быть!)
     - Итак, - горько проговорил Арго, - причина всему - нарушение Закона крови, а виноват в этом, получается, не столько даже лишенный имени, сколько какая-то неведомая сила... Зато расплачиваться за все должны мы, те, кто и не помышлял о нарушении законов... Людям этого не понять! ("Да и мне не понять этого, старый Колдун, Безымянный! Хотел бы я тебе верить, но...")
     Колдун ничего не сказал в ответ. Арго продолжал:
     - Известно ли мудрому Колдуну, о чем говорят люди? Не чужие, нет, - дети Мамонта. Не женщины, не ползунчики - взрослые охотники!.. Они давно догадались, почему появилась нежить, хотя и не понимают, отчего она сразу на нас не обрушилась. Всякое бывало у нас, но такого, что произошло на свадьбах, еще не было! И старики такого не помнят! И спрашивают друг друга: почему такое вообще могло случиться? Почему Колдун не предотвратил этого, ведь он сам признал, что знал о замыслах? А еще вспоминают времена, когда великий Хорру был жив и пестовал своего юного наставника. И смерть великого Хорру вспоминают, и то, что потом произошло, хоть и по-разному говорят об этом. Никто ведь ничего не знает толком - даже я, немолодой... Сейчас они еще боятся и говорят между собой, но скоро...
     (Странно! Колдун улыбнулся - невесело, но улыбнулся.)
     - Но скоро придут к своему вождю - за ответом. Тем более если обрушатся новые беды. И я, Арго, вождь детей Мамонта, должен буду или защитить старого Колдуна, или вынести ему приговор. Вождь хочет верить Колдуну, но он должен знать правду, иначе не сможет дать ответ. Правы ли люди в своих подозрениях? Что думает сам мудрый Колдун: есть ли доля его вины в том, что произошло? И в том, что происходит?
     Колдун ответил не сразу. Похоже, он сам с недоумением приглядывается к дневному свету. И прислушивается.
     - Вождь говорит: "Они еще боятся!" Нет. Осторожничают - да, быть может... Но что такое "бояться" Колдуна - они не знают... Даже ты, великий вождь, не знаешь этого; ведь во времена Хорру ты был ползунчиком. Но в главном - ты прав. В годину бедствий вождь должен услышать из моих уст то, чего никто еще не слышал. И решить: виноват ли старый Колдун в этих бедствиях и чего он заслуживает. Я расскажу тебе все. Но рассказ будет долгий и трудный, ведь начать придется с тех времен, когда...
     Колдун прервал речь на полуслове. Да, уже не было сомнения, дневной свет меркнул, прямо на глазах, и внизу, в стойбище, слышался шум, голоса, выкрики, плач...
     (Быть может, снова сильная гроза, как та, в начале лета?)
     На тропинке послышались шаги - торопливые, спотыкающиеся... Много... Старый Гор, охотники... Таких лиц вождь еще не видел!..
     - Вождь! Колдун! Скорее!.. Конец, всему конец! Небо закрывается!
     Собеседники бросились наружу.

     Когда началось медленное падение этого безумного летнего снега, скрывающего своим мерцанием окрестности, Колдун понял, что за пелена препятствовала его общению с духами и Скрытыми Мирами. До этого была слабая надежда, что солнце померкло ненадолго. (Колдун помнил: так уже случилось однажды при его жизни. Да и его наставник, великий Хорру, говорил: такое бывает, хотя и очень редко.) Но вязкий, тягучий, скрипящий на пальцах нетающий снег показал: происходит небывалое, невиданное и неслыханное. Никем. Никогда...
     Столь же невиданной и неслыханной была паника. К счастью, большинство женщин забились в жилища и кричали там, прижимая к себе детей в тщетной попытке защитить их от неведомой, неизбежной гибели. Несколько человек метались в центре стойбища, то ли потеряв свои жилища, то ли вообще ничего не соображая. Один... два... трое распластались на земле, и их тела уже начал покрывать сероватый налет. И зловещее черное небо, изрыгающее этот непонятный снег, отвечало на крики и плач насмешливым рокотом и каким-то подмигивающим мерцанием...
     - Мужчины! Охотники! - кричал Арго. - Кто не обезумел, сюда, ко мне!
     Собрались человек десять. Почему-то не было Йома.
     - Женщин и детей - в жилища! - командовал Арго. - Потерявших память - в жилища! Проверить, все ли здесь? Жечь костры!
     Взгляд его упал на Колдуна. Тот прошептал лишь одно слово:
     - Защита!
     Арго кивнул. Да, теперь это самое важное; если сейчас прорвется нежить...
     За делом постепенно приходили в себя и другие, даже женщины. (Но где Йом?)
     - Нага! Нага!
     Йом вынырнул внезапно, из крутящейся тьмы, в нервные отблески разгорающихся костров.
     - Вождь! Отец! Я не могу найти жену и сына!
     - Что ты говоришь?!
     - Я ничего не понимаю; жене вот-вот рожать... Они не должны были уходить из стойбища! Но я вернулся - их нет. Ни дома, нигде...
     Вождь огляделся вокруг. Его жена была рядом: держала на коленях голову упавшего подростка и хлопала его по щекам, приводя в чувство.
     - Айя! Обойди вместе с Йомом все жилища, - быть может, кто-то видел его жену и сына перед тем, как началось ЭТО! И присмотрись: все ли в стойбище?

     Выяснить хоть что-нибудь не так-то легко: мужчины ничем не могли помочь, а большинство женщин от испуга, казалось, утратили дар речи. Остальные женщины не знали ничего: Нага не пошла ни за грибами, ни к Большой воде за съедобными раковинами. Оставалась в стойбище, готовилась к родам... Почему же, когда и куда она ушла?
     К счастью, маленькие дети не были так испуганы происходящим, как взрослые. Им все внове; для них самым страшным оказалась не дневная тьма с нетающим снегом, а паника, охватившая взрослых... От детей-то Йому и удалось кое-что узнать о жене и сыне.
     - Ойми просился к деду, в стойбище Серых Сов. А Нага говорила: "Подождем отца!" А он не хотел. Просился-просился, а потом убежал.
     Так говорили Йому приятели его пятилетнего сынишки, остававшиеся в стойбище. - А Нага?..
     - Мы ей сказали, и она очень рассердилась. Пошла за Ойми... Только он, наверное, уже тогда через ручей перешел.
     - А когда Нага пошла, еще было светло?
     - Да... А потом стемнело, взрослые прибежали, стали кричать...
     Айя тихо сказала:
     - Может, они дошли?..
     Надежда была, но очень слабая.
     - Пойду и я. Если не найду по дороге, доберусь до детей Серой Совы. Если мои там, останусь с ними.
     - Понимаю. Предупреди вождя.

     Большинство общинников укрылось в своих жилищах, за спущенными пологами. Кто - на постели под шкурой, в забытьи или полудреме, кто - бормочет заклинания у своего домашнего очага... Здесь может на миг показаться: всё в порядке, ничего не случилось, просто ночь... Но даже сюда, сквозь дымовое отверстие, сквозь щели наносит этот проклятый нетающий снег.
     Снаружи слепящая тьма, казалось, еще сильнее сгустилась. Но уже разрывало ее неровное пламя общих очагов уже просвечивала сквозь тьму узкая полоска пламени - там, где Колдун наводил Огненный круг... Несколько мужчин во главе с вождем оставались у очагов, поддерживая костры. Отряхивая время от времени налипающую на их одежды сероватую грязь, они пели. Пели одно из самых священных песнопений Рода детей Мамонта, повествующее о том, как их великий прародитель раздвинул своими могучими бивнями Великую Тьму, как разделил тело свое...

     И вот стали вода и суша, И густая шерсть стала травой и лесом, И могучие бивни стали белыми скалами, А из двух глаз возникли два Первобрата...

     Йом и Айя приблизились к вождю с рассказом о том, что произошло. Услышав о намерении Йома немедленно выступать, мужчины переглянулись. Даже у них, самых храбрых, замерли сердца при мысли о том, что сейчас, в одиночку...
     Поднялся старый Гор:
     - Вдвоем веселее. И надежнее.
     Еще кто-то из тех, что были вместе с Йомом во время погони, поспешно выступили вперед, но Гор остановил их решительным жестом:
     - Нет. Если это в человеческих силах, мы справимся и вдвоем. Если нет... Храбрые мужчины нужны Роду.
     - Возьмите факелы! - сказал Арго.

     Колдун почти замыкал Огненный круг у тропы, когда с удивлением заметил два светящихся пятна, плывущих прямо к нему от костров...
     Он скорее угадал, чем узнал Йома и Гора. Но когда прозвучали роковые слова: "Моя жена и сын пропали. Я иду на поиск. Гор согласился помочь", Колдуну показалось, что он видит лицо рыжебородого так же ясно, как если бы оно не маячило неопределенным пятном, а было бы освещено лучами скрытого (или, быть может, пожранного?) солнца.
     - Колдун, как нам быть? - вопрошал Йом. - Ты замкнешь Круг, и мы не сможем вернуться до света, так?
     - Нет, не так, - твердо произнес Колдун. - Я не замкну Круг, оставлю проход здесь, у тропы, и останусь сам. Ждать вас.
     - Но, быть может...
     - Я дождусь. Если же вы достигнете стойбища детей Серой Совы и найдете там Нагу и Ойми, обернитесь лицом к нашему стойбищу и крикните: "Колдун! Все хорошо! Мы все в безопасности!"
     - Крик не долетит!
     - Вы должны очень захотеть, чтобы я услышал, - и я услышу! А теперь...
     Колдун снял свой заветный оберег. Тот самый.
     - Йом, этот оберег однажды уже спас - и не только тебя и твоих спутников. Думаю, нас всех. Пусть же он поможет тебе еще раз.
     - Но, Колдун, ты здесь на страже - один...
     - Я выстою.

     Тьма и мерцание; знакомая тропа ощущается наитием: под мокасинами не земля, не стоптанная трава - невыносимый, вязкий и скрипучий нетающий снег.
     - Нага! Ойми!
     Факелы почти ничего не освещают: дрожащее, зыбкое марево перед глазами - не больше. Все изменилось вокруг; обыденное, привычное стало неузнаваемым... Неужели слева - тот самый старый пень, на котором он отдыхал еще подростком?!
     - Нага! Ойми!
     Спуск к ручью. Слышно, ручей еще дышит, еще живет... Но опусти факел пониже - увидишь: вода задыхается под той же серой гадостью, чуждой этому Миру, враждебной всему живому, что извергает из себя нависшая Тьма.
     - Нага! Ойми!
     Подъем. Идти тяжело, ноги скользят, а над головой - насмешливый рокот. Тьма подмигивает, Тьма вещает: "Не найдешь! Сгинешь!"
     - Нага! Ойми!
     Кажется, слева - то самое корневище, засада лишенного имени... Левая рука непроизвольно сделала защитный жест.
     - Нага! Ойми!
     Где же вы? Может быть, в безопасности, у детей Серой Совы? Йом дойдет, дойдет обязательно! А если вас там не будет, он пойдет назад и будет искать вас до тех пор, пока... Вот только старого Гора нужно будет уговорить остаться.
     - Нага! Ойми!