сенных неслыханной вестью! Остаток пути к стойбищу детей Серой Совы он прошел с надежной охраной.

     Алем торопился изо всех сил. Нижняя тропа поднималась вверх, на пригорок, откуда слева открывались вершины тех елей. Самое страшное место, даже в этот рассветный час! Алем выставил указательный и средний пальцы левой руки в направлении Проклятой ложбины - знак, отводящий беду. Скорее, скорее!
     Спускаясь с пригорка вниз, он облегченно перевел дыхание: миновало! И в этот момент ему показалось: кто-то с силой толкнул его в спину, бросая вперед, на тропу. Сосновая шишка, валявшаяся в двух шагах впереди, вдруг оказалась прямо перед глазами; два муравья испуганно спешили в разные стороны...
     Алем, скорее раздосадованный, чем испуганный, попытался подняться - и тут пришла боль. Она началась с левой стороны груди, быстро распространялась по всему телу, становилась все нестерпимее... Шишка и муравьи вдруг завертелись в стремительном водовороте, навсегда увлекая быстроногого Алема в черную воронку, прочь из этого Мира, на ледяную тропу смерти.

     Лишенный имени смотрел на труп горевестника. Мальчишку было немного жаль, но - это война, в которой нет пощады! Его-то самого не пожалеет никто! Поколебавшись, выдернул дротик. Было бы заманчиво оставить труп прямо здесь, со своим знаком! И он это сделает - потом, когда его дротик найдет дичь поважнее! Может быть, уже сегодня... Он оттащил тело в кусты, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть следы. Сегодня по этой тропе может пройти лишь случайный гость с севера, а тот - найдет ли убитого, нет ли - и так все узнает, достигнув одной из общин... Или не узнает, если раньше натолкнется на Мала! Но такого гостя не будет: с севера приходят нечасто, не на второй день после общих свадеб!
     А теперь - нужно спешить назад, к стойбищу детей Серой Совы, полюбоваться на начало погони. Берегитесь, охотники; дичь опаснее, чем вы думаете! Смотрите, не ткнуться бы и вам носами в землю, как вашему горевестнику!

     Арго стоял у входа в мертвое жилище, тяжело опираясь на свое копье (сегодня оно для него - посох, костыль... Если бы он только мог!..). Айрис и Киику лежали там, где застала их смерть. Их не могут готовить к погребению до тех пор, пока убийца не будет схвачен, - этот обычай соблюдался не всегда, но здесь преступление было слишком страшным, чтобы пренебречь традицией. Нарушение Закона крови несет опасность всем.
     Айрис лежала на спине, в разорванной рубахе. Ее запрокинутое вверх лицо не было видно, только узкий подбородок да черные волосы, разметавшиеся по лапнику, по смятым шкурам. Откинутая в сторону правая рука покоилась на теле Киику, завалившемся лицом вниз к самой стене. Даже в полумраке на его белоснежной рубахе угадывалось черное пятно засохшей крови. Арго вспоминал совсем недавнее: "Я вижу, Айрис будет прекрасной хозяйкой очага! Наверное, не хуже, чем ее мать, Айя". А он-то радовался их старой дружбе! Тому, что у его дочери такой надежный защитник! Слепой червяк, безмозглая колода!..
     Дружеская рука легла на его плечо.
     - Арго, вождь детей Мамонта! Гарт, вождь детей Серой Совы, понимает и разделяет твое горе. Но нас ждут избранные охотники!
     Да, он попусту теряет время!
     Арго обернулся. Полукольцом стояли охотники двух родов. Анук уже снял траурную раскраску горевестника и сейчас, в полном облачении воина, возглавлял своих. Кажется, он готов был приплясывать от нетерпения!

     Мужчина - прежде всего охотник. И воин - если придется. Боевые и охотничьи копья и дротики почти неразличимы, только сами мужчины распознают их по специальным знакам. Мало чем отличается одежда: воины обычно не надевают рубах, чтобы встретить смерть обнаженной грудью, но это не в лютый мороз, не зимой... Впрочем, зимой войны случаются редко. Воина больше всего отличает раскраска. Бело-красная у сыновей Серой Совы, черно-красная у сыновей Мамонта, она должна наводить на чужаков ужас и отводить их удары.

     - Дети Серой Совы! Дети Мамонта! Вы - видите! Наш Род опозорен не только убийствами - нарушен Закон крови! Враг отлучен от нашего Рода и лишен имени. Чтобы смыть позор, чтобы восстановить равновесие, враг должен быть взят живым! Своим я могу приказывать, сыновей Серой Совы - только просить. Что скажете? Предупреждаю: враг хитер и опасен!
     Вмешался Гарт:
     - Наше горе - одно! Наши охотники - мужья дочерей Мамонта! Неужели они не помогут их братьям смыть позор?! Горевестники посланы в соседние стойбища; нарушивший Закон крови и лишенный имени не уйдет далеко... Но он должен быть взят в срок нашими посланцами!

     По неписаным законам, убийцу в течение трех дней преследуют только посланные той общины, в которой совершилось убийство. За это время весть о преступлении, как пожар, распространяется от стойбища к стойбищу, во все концы. Преступнику не дадут приюта; не будет ему и пощады, если его встретят охотники, извещенные о том, что случилось. Но только через три дня его начнут специально искать все те, кто заинтересован в возмездии.
     Для тех, кто пострадал и выслал преследователей, очень важно, чтобы именно они, посланные, взяли своего врага. Конечно, им передадут врага и другие, живого или мертвого. В этом случае... в этом случае честь и слава достанется другим, не им, не посланным. Порой это не так уж и важно, но только не сейчас, когда нарушен Закон крови, когда речь идет о чести и достоинстве Рода, а может быть, и о самом его существовании!

     Ответ был единодушен:
     - Пусть наши вожди верят и знают: мы не вернемся без врага, связанного по рукам и ногам! Лишенный имени лишится и свободы и жизни!
     Вновь заговорил Арго:
     - Враг очень коварен! Выслушайте советы мудрых колдунов!
     Колдуны готовились - каждый по-своему. Толстый Узун уже с полчаса крутился, расставив руки, вокруг общего костра. Бормотание сменялось гудением, гудение - завыванием. Раза два он опрокидывался на спину и колотил ногами землю, изображая корчи. Как бы то ни было, человек старался изо всех сил: пот струился по его лицу, рубаха прилипла к телу. Зрелище было внушительным, особенно в сравнении со старым Колдуном детей Мамонта. Тот просто сидел, усталый, на коряге, должно быть, такой же старой, как он сам. Он скинул мокасины - сухие ноги в синих венах, со сведенными пальцами наслаждались росой, руки поглаживали до блеска отполированную поверхность посоха. Колдун думал.
     В эту ночь, вернувшись с Поляны празднеств, он почти не спал - так, прилег отдохнуть, собраться с силами для еще одной попытки. Он был уверен: после отражения должна ослабнуть защита того, кто вслепую, на ощупь пытался в него проникнуть (а кто это мог быть, кроме как Мал, почувствовавший свою Скрытую силу?). Колдун давно не готовился с таким тщанием, давно не прилагал таких усилий, раскрывая свое Внутреннее око в поисках Мала. И что же? Непреодолимая стена! С тем же успехом он мог попытаться сейчас подойти вот к этому огромному холму, сложенному из мягкого белого камня, поросшему соснами, и попытаться своим старческим плечом сдвинуть его в Большую воду! Нет! Это была не скрытая сила сколь угодно могучего колдуна! Это была иная, нечеловеческая сила, и он, Колдун, кажется, догадывался какая! Догадывался по той вечной, неистощимой, всепоглощающей злобе, с которой он столкнулся в ту роковую ночь, много лет назад... И еще потому, что теперь часть этой злобы была явно направлена именно на него - червя, козявки, сумевшей избежать уготованной участи!.. А он-то надеялся: все кончено! Ведь столько лет прошло - вся жизнь!.. Глупец! Жалкий отрезок кольца Великого Червя, вечно кусающего свой хвост, - что значит он для Того, существующего вне этих бесконечных колец?! Ничто! Его ненависть и злоба вечны, как вечен Он сам!
     И тогда Колдун понял: проиграл! Не Мал обвел его вокруг пальца, нет, - Тот, кто стоит за ним, кто его направляет! Не важно, как заполучил Он лучшего охотника, далекого от скрытых сил и тайных знаний; важно - заполучил! Понял Колдун и то, что непоправимое уже произошло. Что именно, он еще не знал, но - произошло. И когда до его слуха донесся дальний крик, когда появился горевестник, Колдуну казалось: он уже готов к худшему... Но нет. Такого он все же не ожидал!
     Колдун опустил подбородок на рукоять посоха и прикрыл глаза, чтобы не видеть кривляний Узуна. Его Потаенное око жестоко пострадало: оно и собственное стойбище не могло ощупать, не то что проникнуть в кого бы то ни было или обозреть окрестности! Обессиленный, он не мог ни пройти над ледяной тропой, ни проникнуть в Верхний или Нижний Миры, к Предкам. Духи ускользали, даже самые послушные... Быть может, мог бы помочь взгляд сквозь воду в глаз Небесной Старухи, но Колдун еще тогда, еще будучи юнцом (правда, уже умудренным юнцом) поклялся не делать этого ни для себя, ни для другого. В эту тяжелую ночь - впервые за всю жизнь! - он нарушил бы свою клятву, но специальная посудина Хорру раскололась, а новой не изготовить: не из чего!
     ...Что ж, пусть он сейчас бессилен. Дать совет он сможет - не колдовской, человеческий! Но - хороший совет, быть может, единственно верный! Вот только будет ли он принят?..

     - Великие колдуны! - заговорил Гарт. - Кто из вас первым скажет свое слово тем, кто пойдет сейчас на поиски врага, лишенного имени?
     Колдун, тяжело вставая с насиженного места, молча указал посохом на Узуна.
     Колдун детей Серой Совы приближался к вождям и охотникам боком, вприпрыжку, продолжая что-то бормотать себе под нос. Видимо, никак не мог расстаться со "своими духами". Наконец принял величественную позу и заговорил:
     - Мои духи сказали мне: "Тот, кто лживо называл себя первым охотником детей Мамонта, обезумел!" Его след вы найдете там, за жилищем Киику!
     (О Великий Мамонт! А я-то думал, что враг пошел себе спокойно через все ваше стойбище!)
     - Дальше этот лживый трус, назвавшийся первым охотником, пошел туда! - Неопределенный жест в направлении ближайшего холма. - Он бежит прочь, он меняет тропу в надежде спасти свою презренную жизнь! Но наши храбрые охотники, посланные в погоню, найдут и схватят этого сына Мамонта!
     (Бывшего сына Мамонта! Бывшего!)
     - Пусть только они остерегаются наступать на мышиный помет! Это может сбить со следа! Так сказали мои духи!
     (А ты, оказывается, не так уж глуп, толстый Узун! Твоя лень кое-чему тебя научила!)
     - Вожди благодарят великого колдуна детей Серой Совы за помощь и советы. - (Не понять, говорит ли Гарт серьезно.) - Что скажет охотникам великий Колдун детей Мамонта?
     - Немногое. - Колдун выступил вперед, всем телом опираясь на посох. (Такой неимоверной усталости он не испытывал очень давно. Больше всего хотелось лечь, прямо здесь и сейчас.) - Немногое! Духи молчат, и я ничего не могу сказать ни о намерениях, ни о путях врага.
     Недоуменная тишина.
     - Но посланные в погоню должны знать: лишенный имени очень опасен! Безумен или нет, он защищен! И когда посланные встанут на его след... - Помолчав, Колдун добавил: - На след, указанный духами моего великого собрата, колдуна детей Серой Совы, - они должны быть чутки, как тигролев, и осторожны, как лисица! Ни на миг не упускайте друг друга! Ни на миг! Если нужно разойтись, перекликайтесь; ни один из вас не должен терять связь с остальными! Теперь - мой главный совет...
     Колдун вновь помолчал, обдумывая слова.
     - Быть может, лишенный имени пытается укрыться вдали от наших земель. Тогда - все хорошо, тогда вы его настигнете в срок - не сегодня, так завтра! Но если вы сегодня почувствуете, что враг здесь и кружит, - тогда завтра на самом рассвете идите в Проклятую ложбину! Там вы найдете того, за кем посланы!
     Среди мужчин пробежал легкий шум. В замешательстве переглянулись не только охотники, но и вожди. Последний совет был непонятен... и страшен! С незапамятных времен Проклятую ложбину обходили стороной, даже в самый яркий, самый веселый день, все охотники окрестных стойбищ! Почему? Говорилось разное; лишь одно имя повторялось неизменно: Великий Хорру! И даже самые храбрые знали: сунуться туда - все равно что полезть безоружным в логово тигрольва, где его жена выкармливает детенышей!
     Вперед выскочил Узун:
     - Совет моего собрата безумен! Сыновья Серой Совы никогда не пойдут в Проклятую ложбину! Я наложил на нее табу!
     (Так, мой "великий собрат"! От страха ты совсем заврался... и зарвался!.. А почему ты так трусишь? Ведь ТЕБЯ САМОГО туда никто не приглашает!)
     - Колдун детей Серой Совы воистину велик и могуч, если он сам налагает табу... да еще на то, что находится на земле, принадлежащей другому Роду! Но Арго, вождь детей Мамонта, не налагал табу на это место. Я - тем более; сыновья Мамонта просто обходят его стороной... Я повторяю свой совет сыновьям Мамонта: если враг не покинул наши земли, ищите его в Проклятой ложбине! Если она табу для сыновей Серой Совы, идите туда втроем, но не позднее завтрашнего рассвета! Большего я сказать не могу!
     Арго подошел к Йому и положил ему руки на плечи:
     - Йом, сын мой! Прошу тебя: не отвергни совет нашего Колдуна!
     Йом твердо ответил:
     - Пусть мой вождь и отец будет спокойным! Мы не испугаемся Проклятой ложбины!

     Повисло неловкое молчание. По закону, налагать табу должен не колдун - вождь. Обычно это происходит в хорошо известных ситуациях, как это было сегодня, на стойбище детей Мамонта. В отдельных случаях табу может быть наложено по совету колдуна, но никак не им самим и уж конечно не на место, принадлежащее соседям! Такое "табу" слишком напоминает воровство - у своих! А сейчас, вдобавок ко всему, посланным в погоню от Серых Сов выпадала незавидная роль - оказаться трусами!
     Заговорил Гарт:
     - Вождь детей Серой Совы ничего не знает о том, когда, как и почему его колдун наложил табу на то, что нам не принадлежит! Вождь верит: его охотники не подвергнут наш Род худшему позору!
     Анук чуть не плакал:
     - Сыновья Серой Совы никогда не оставят своих собратьев в опасности! Если дети Мамонта пойдут в Проклятую ложбину - пойдем и мы!
     И совсем по-детски добавил:
     - Только пусть он снимет табу!
     Колдун смотрел на Анука. Молод! Слишком молод и горяч! Как хорошо, что Нагу сейчас в Потаенном доме! Если бы Посвящение сыновей Мамонта происходило в то же время, что и у сыновей Серой Совы, именно он, а не Йом возглавлял бы сейчас посланных от их Рода! И что было бы тогда? Два вчерашних мальчика против...
     Узун уже все понял. Красный и насупленный, он изо всех сил пытался загладить свою ошибку:
     - Пусть вождь детей Серой Совы простит своего колдуна! Этой ночью духи сказали мне: "Проклятая ложбина опасна для детей Серой Совы!" Я хотел сказать своему вождю, чтобы он попросил великого вождя детей Мамонта разрешить наложить на нее табу для нашего Рода. Но не успел: Ана закричала, и началось... А сам я табу не накладывал, нет! Меня не так поняли...
     Гарт не выдержал, бросил:
     - Лучше бы твои духи предупредили тебя о другой опасности, грозящей нашему Роду!

     Все было сказано, все решено. Колдун подошел к Йому и снял со своей шеи амулет, который был на нем еще той ночью в той самой ложбине и с которым с тех пор он не расставался ни на миг. Очень не хотелось передавать его другому, особенно сейчас, когда опасность, быть может, совсем рядом... Но там будет хуже; Йому амулет сейчас нужнее. А он сам... Что ж, в худшем случае он свое пожил!
     - Йом, сын Арго! Это - самый сильный из моих оберегов! Надеюсь, он защитит тебя и там, в Проклятой ложбине! И помни: враг очень опасен!
     - Йом, сын Арго, благодарит великого Колдуна! Йом запомнил и принял его слова и советы!
     И опять - этот Узун!
     - У колдуна детей Серой Совы тоже есть могучий амулет, который защитит храброго Анука, отведет от него любую беду!
     ("Любую беду"! Что ты делаешь, толстый дурак?! Ты надеваешь на шею охотника родильный оберег! Хорошо еще, что рядом нет женщин!)

     Посланные в погоню уже собрались выступать, но Гарт подозвал Анука:
     - Анук! Послушай своего вождя. Ты храбр, и ты хочешь отомстить. Ты не отступишь и не оставишь сородича в беде. Но пообещай своему вождю: не перечь Йому! Он опытен, и он лучше знает нашего врага.
     - Хорошо, вождь, Анук обещает! - ответил молодой охотник, подавляя вздох.

     Шестеро охотников скрылись в кустарнике за мертвым жилищем. Оставалось одно - ждать! Гарт обратился к Колдуну:
     - Вождь детей Серой Совы видит: великий Колдун детей Мамонта очень устал. Жилище вождя пусто, но в нем не остывает очаг, постели свежи, вода в бурдюке холодна и чиста, еды вдоволь. Быть может, великий Колдун не откажется разделить кров Гарта, вождя детей Серой Совы, со своим вождем, Арго?
     Колдун был искренне благодарен. Если бы не это предложение, ему бы пришлось до самого возвращения посланных делить с Узуном бывшее жилище его предшественника. Прежде Колдун там бывал не раз, но лишь однажды посетил его с тех пор, как в нем обосновался новый хозяин. Этого оказалось достаточно: даже сейчас он был бы не в состоянии заснуть в этом логове, захламленным отбросами, насквозь провонявшим мочой, на засаленных шкурах, месяцами не знавших чистого воздуха, брошенных на старый, загаженный лапник.
     Узун ушел к себе - кажется, он был рад неожиданному избавлению от непрошеного гостя не меньше, чем сам гость. Арго не захотел прилечь и остался у общего очага. Гарт отвел Колдуна в свое жилище, указал гостевую лежанку, предложил еду и питье. От еды Колдун отказался, но с наслаждением сделал несколько глотков бодрящего травного настоя. Пожелав "хорошего отдыха, доброго сна", Гарт ушел к своим, и Колдун с наслаждением растянулся на постели. Действительно, лапник был свеж и пахуч, шкуры чисты, хорошо проветрены, а в изголовье (Колдун отметил это с особым удовольствием - не каждый так делает!) - умело подобранные травы, навевающие дрему. Ох! Теперь - спать, спать! Все равно он больше ни на что сейчас не способен; сделано все возможное, и советы приняты... Духи бежали от его вопросов и просьб, но во сне могут прийти и подсказать...
     Уже уплывая в сон, борясь с бесплодными сожалениями о вчерашнем дне, Колдун вздрогнул от неожиданно ясной мысли, почему-то лишь сейчас возникшей впервые:
     "Если не Мал, то кто же пытался так неумело проникнуть в его "я"? И зачем? От кого он защитился вчера, во время свадебного обряда?!"

     Арго сидел на той же самой коряге, которую недавно занимал Колдун. У ног лежало бесполезное копье. И в этом стойбище привычная жизнь была нарушена. Никто из мужчин не уйдет охотиться, не покинет стойбища - они наготове. Общий плач прекратился, большинство женщин занимались обычными домашними делами, но не было обычной болтовни, привычного смеха и шуток... Даже дети не бегали, не визжали; вон, сидят, сбившись в кучки, и шепчутся. Сейчас по традиции плакали только старухи, готовившие все для того, чтобы начать погребальный обряд сразу же, как только будет можно... Да еще из одного жилища слышался плач, тихий, совсем не обрядовый... А! Это - у Навы...
     Казалось, Арго отдыхает, слушая птичьи переклички. Даже плач не мог заглушить этот радостный, переливчатый щебет, цоканье, клекотание. И он действительно вслушивался в эти утренние голоса, казавшиеся сейчас такими неуместными. Вслушивался холодно и внимательно: не вплетется ли в них перекличка шестерых охотников? Пока - нет, он бы отличил сразу... Значит, пока все хорошо: след взят и не потерян!
     Дорого бы дал вождь детей Мамонта за то, чтобы быть сейчас там, среди них, рядом со своим новым сыном. На Йома - вся надежда! Остальные... Нет, только на Йома!
     Покончив с делами, Гарт подошел к Арго и сел рядом:
     - Не обижен ли вождь детей Мамонта на то, что я пригласил под свой кров и Колдуна?
     - Нет. Вождь детей Серой Совы поступил правильно и мудро.
     Гарт сорвал травинку, задумчиво пожевал:
     - Странные слова, странный совет! Но вождь Арго сразу его принял. Быть может, он что-то знает?
     Арго заставил себя улыбнуться, хотя бы губами:
     - Вождь Гарт! Мы знаем друг друга много лет. Сейчас - не обряд, не со