После  того,  как  коляска
опрокинула несколько торговых палаток с разным тряпьем и  прочей  ерундой,
лошадки застряли во всем этом. Однако, на одной из улиц пошире,  прямо  из
стены какого-то дома выбрался автомобиль и припустил следом за тарантасом,
стремительно  сокращая  расстояние.  Сидящий  рядом  с  водителем  человек
выстрелил, и пуля свистнула над головами, вжавшимися в плечи. Это уже была
серьезная заявка на убийство.
     Несмотря на то, что повозку страшно бросало, Индиана попробовал взять
на мушку водителя. Вначале ничего не  получалось.  Но  профессор  вспомнил
первую заповедь лучших стрелков древности - таких как Арджуна. Надо видеть
одну лишь цель, больше ничего. Когда все, кроме переносицы преследователя,
покрылось туманом, когда она соединилась светящейся  ниточкой  со  стволом
"Де Люкс" калибра 0.45, тогда археолог дожал спусковой  крючок.  Возможно,
за секунду до того, как сам заработал пулю.
     Обмякшее тело водителя упало на руль, и автомобиль врезался в  стену,
примерно такую же, из которой появился.
     - Тормози, мелкий.  Нашим  скакунам  пора  отдохнуть,  -  скомандовал
Индиана и подбежал к автомобилю для проведения диагностики.
     Опавший под руль водитель надавил коленом на  тормоз,  а  глинобитная
стена смягчила удар. Все в порядке, можно ехать дальше. Индиана  выковырял
тело на мостовую, затем уселся на его место, переключил коробку передач на
заднюю скорость и отъехал от стены. Вдруг стал мешать стрелок, который  до
того выглядел по меньшей мере бессознательным. Он не только очнулся, еще и
заехал Индиане ребром ладони по горлу  -  с  полуоборота.  Археолог  успел
сместиться, вернее упасть на бок, потому что "задним подсознанием"  ожидал
подвоха, он вообще привык не доверять так называемым бесчувственным телам,
в том числе и трупам. И  уже  воспользовавшись  своим  лежачим  положением
выпихнул вредного пассажира из машины. Затем подкатил к тарантасу.
     - Пересаживайтесь, пока из-за того угла не появился танк.
     - Можно я порулю? - неожиданно попросился  мальчик.  -  Я  умею,  вам
понравится. Кроме того, вы даже не знаете, куда мчаться.
     - Действительно, - несколько растерялся человек в шляпе и обратился к
женщине. - Где тут дорога на Катманду?
     - Я же вас отвезу!  Попадете  куда  надо,  -  вновь  встрял  активный
ребенок.
     - По сравнению с гужевым транспортом возникают новые проблемы, малыш.
У тебя, например, ноги до педалей не достают, - выразил  сомнение  Индиана
Джонс.
     -  Это  предусмотрено,  -  пацаненок   показал   большие   деревяшки,
приделанные к его пяткам.
     - Ну, тогда ты и впрямь сгодишься.
     Новый водитель, - довольный, нетерпеливо ерзающий, - уселся  за  руль
под возмущенный вопль Лилиан:
     - Но этот карлик не может управлять автомобилем...
     - Малыш знает, о чем говорит.  Мне  так  кажется,  -  утешил  женщину
доктор Джонс. - Он такой забавный, даже интересно, чем это кончится.
     И автомобиль лихо  рванул  с  места.  Через  двадцать  минут  беглецы
очутились на небольшой взлетно-посадочной полосе, смахивающей  на  простую
лужайку,  где  расположился  двухмоторный   самолет   скромных   размеров.
Летательный аппарат прогревал двигатели.
     Из ближайших кустов высунулся Билл Питерс.
     - Доктор Джонс, я ожидал неприятностей, поэтому  отправился  нанимать
самолет, но не думал, что они наступят так быстро.
     - И вы называете это "неприятностями", - с  максимальной  ядовитостью
осведомился Джонс.
     Не обращая внимания на яд, разведчик буднично разъяснил.
     - За кем-то из нас ведется плотная слежка... Что, впрочем, теперь  не
столь уж важно. "Медальон" у вас? Я его изымаю.
     - Это еще зачем? Я не привык так быстро делиться. Кроме того я должен
за него еще две тысячи долларов.
     - Но мы же договаривались! - искренне возмутился майор.
     - Только не с тем, с кем надо, -  выступила  вперед  Лилиан.  -  Пять
бананов, и ни монетой меньше.
     - Ладно, ладно. Это мы потом обсудим, - торопливо сказал Билл  Питерс
и, замяв вопрос, переключился на  более  важные  дела.  -  Слежка,  скорее
всего, ведется за вами, господа, я же, напротив, пока  в  тени.  Из  этого
следует, что реликвия побудет у меня.
     Заметив огонь протеста в глазах археолога, майор поставил точку:
     - Три тысячи долларов, которые  вы  за  него  отдали,  мистер  Джонс,
получены  от  правительства  Соединенных  Штатов.  Приятного  путешествия,
господа.
     Разочарование по поводу прощания с реликвией  у  Индианы  было  смыто
волной удивления.
     - Мы разве отправляемся не вместе?
     - Опять же соображения конспирации. Сейчас вы должны лететь  в  Дели,
там вас встретят. С вами отправится Клопик, он везде пригодится.
     - Какой еще "клопик"?
     Майор ответил дребезжащим смехом.
     - Это главный номер нашей программы... Ага, не поняли, что  мальчишка
- тоже агент? Причем свой, американский.
     Агент скромно ковырял что-то носком своего ботинка.
     - Тогда  не  возражаю,  -  Индиана  кивнул  Лилиан,  и  она  послушно
рассталась  с  "медальоном".  После  встречи  с  нацистом-очкариком,  даже
представители родной спецслужбы  вызывали  у  нее  оторопь.  Затем  Питерс
обратился к мальчишке.
     - Ты опознал кого-нибудь в гостинице?
     - Да, сэр. Того типа в очках, которого вы называли Хорхером.
     - Да, РСХА не дремлет... Ну, вперед  с  ветерком,  доктор  Джонс.  Не
расстраивайтесь особо, вам предстоит еще повстречаться  с  "медальоном"  в
Стамбуле. Также как и со мной.
     Это последнее, что услышал Индиана, прежде  чем  очутиться  в  салоне
самолета вместе со своими попутчиками.
     Там уже было изрядное количество других пассажиров, а именно - кур  в
клетках,  для  перевозки  которых,  собственно,  предназначался  воздушный
транспорт. Оказывается, в ипостаси  бизнесмена  Билл  Питерс  увлекался  и
этими полезными птичками.
     Вскоре после взлета Индиану сморило, также как Лилиан и юного  агента
Клопика. Все они погрузились в  сон  под  занудливое  хоровое  кудахтанье,
которое способствовало расслаблению мозга.
     Очнулись же пассажиры из-за сильной болтанки  и,  кроме  того,  из-за
перьев, лезущих в лицо. Мисс Кэмден сразу рванулась в кабину, чтобы вздуть
пилотов за беспечность и низкую квалификацию.
     - В кабине никого нет! Пилоты удрали с этого дерьмолета!
     Женский визг окончательно вырвал доктора Джонса из морфейных объятий.
     Вот так номер! Он бросился вперед, упал  в  свободное  кресло  левого
пилота и схватился за рулевую колонку. Крепко, как за бейсбольную биту.
     Самое главное для начала - угомонить женщину,  мечущуюся  из  носа  в
корму: мол, ничего страшно, Лили, просто полет временно осуществляется без
участия пилотов.
     Нелепые слова, как ни странно, усадили мисс Кэмден в  кресло  правого
пилота.
     Теперь надо удержать курс,  указатели  дифферента  и  горизонта.  Эти
сведения  выползли  из  дальнего  уголка  памяти,  похожей   на   огромную
захламленную квартиру. Как раз приборные стрелки удачно попались на глаза.
     - Инди, ты разве умеешь водить самолет?  -  спросила  Лилиан  надеясь
неизвестно на что.
     - Нет. А ты?
     Наверное, это не так  уж  и  трудно.  Вот  альтиметр,  вот  указатель
скорости. Ага, есть понимание! Высота и скорость очень быстро падают.  Раз
это ясно, то уже неплохо. Киль и рули высоты нужно  поставить  так,  чтобы
сигнальные лампочки на верхней панели прекратили мигать.  Они  прекратили!
Появился повод для оптимизма. Далее - индикатор горючего...
     - Ну, дерьмо! - мысли не удержались внутри и выскочили наружу в  виде
грубых слов.
     Стрелка дрожала около нуля. Буквально  на  глазах  винты  пропеллеров
стали задыхаться.
     - Похоже, у нас большие проблемы, - пришлось признать археологу,  что
в его устах звучало почти синонимом смертного приговора.
     - Парашютов нигде  нет,  -  подскочил  с  очередной  плохой  новостью
Клопик. - Наверное, пилоты взяли их с собой.
     - Значит, из транспортного средства даже не выйти.
     Превратить самолет в планер? Если бы кто-нибудь и умел это делать, то
ничего  бы  не  добился.  Внизу  только  заснеженные  склоны,  нет  ровной
горизонтальной площадки  размером  даже  в  два  на  три  ярда.  А  высота
стремительно тает. Минуту назад самолет был на тысячу футов ближе к небу и
дальше  от  земли.  И  скорость  -   сто   тридцать   узлов.   Индиана   с
неудовлетворением вспомнил, что когда скорость падает  ниже  ста  двадцати
узлов, то самолет просто заваливается.
     - Я нашел спасательный плот,  -  запищал  Клопик,  и  в  этот  момент
самолет со всеми пассажирами чуть не  впилился  в  скалу,  торчащую  вверх
наподобие шпиля.
     - Какой спасательный плот? Здесь нет  моря!  -  забилась  в  истерике
Лилиан.
     - Может, и пригодится, - осторожно произнес профессор, еще не понимая
смысла своих слов.
     Впрочем, его быстро осенило.
     - Клопик, тащи наши вещи в плот. Только кур не надо.
     - Мы же не  тонем,  -  еще  раз  попробовала  запротестовать  Лилиан.
Кажется, она решила, что мужчина с мальчиком на пару ополоумели.
     Рулевая колонка дрожит в руках, поворот на пять  градусов,  крохотный
самолетик  в  указателе  горизонта  клонится  на  левое   крыло.   Самолет
снижается... или уже падает?.. Главное, не дать ему клюнуть носом и уйти в
штопор, из которого возврата нет.
     Вот там, милях в десяти впереди -  широкий  снежный  склон.  Надо  не
упасть, а снизиться, то есть лететь на  бреющем,  впритык  к  поверхности,
чтобы был смысл выбрасываться на плоту.
     За счет своей бредовости идея казалась достаточно привлекательной.
     Скорость сто двадцать, сто десять... Выравниваем руль поворота,  чуть
поднимаем  нос,  устраняя  дифферент   рулем   высоты.   Получился   почти
горизонтальный полет, вернее полуполет-полупадение. Ну, пора...
     Индиана Джонс рванулся из пилотского кресла,  подхватывая  по  дороге
очумелую Лилиан, а Клопик уже был ко всему готов, вернее, наготове.
     Горе-пассажиры  прыгнули  в  развернутый,  похожий  на  матрас  плот,
Индиана оттолкнулся сильно, как на  соревнованиях  по  санному  спорту,  и
одновременно дернул за тросик газового наполнителя.
     Матрас выскользнул в  распахнутый  люк.  Пути  профессора  с  группой
товарищей и гибнущего самолета с глубоко несчастными курами разошлись.
     И вот  уже  прыгуны  оказались  в  состоянии  свободного  падения,  в
невесомости. Иначе говоря, перестали  давить  на  подставку  и  натягивать
подвес.
     Продлись, продлись мгновенье. Или, наоборот, закончись, ибо с  каждым
мгновением скорость неотвратимо становится страшнее. Наконец - удар, кости
стремятся к центру земли, а следом за ними и мясо. Но, кажется, упавшие  с
неба не превратились в пюре, кажется, живы. Только что это  дает?  Плот  с
угнетающим свистом мчится вниз по гималайскому  ледяному  склону,  набирая
ускорение, которое не снилось ни одному горнолыжнику.
     Где-то вдалеке грохот. Наверное, воткнулся в гору самолет - его  путь
закончился. Неуправляемый плот съезжает по Непалу. Там и  сям  выпрыгивают
из-под снега деревья. Они напоминают метеориты. Одно  столкновение,  и  от
беспечных  (печься  не  о  чем)  ездоков  останутся  лишь  половинки.  Или
четвертушки. Вот подневольные саночники наехали на одно  из  них  боком  -
резкий толчок, который однако никого не высадил, - и  команда  осталась  в
полном составе. Вот закончилась полоса снегов, дальше  мох,  снизу  что-то
дерет днище, достаточно двух-трех острых камушков,  чтобы  превратить  все
шесть ягодиц в месиво.
     А это еще что? Наверное, конец земли, обрыв, пропасть. И нет  никакой
надежды, не в чем проявлять волю и мастерство.  Преодолен  край.  Опять  -
свободное падение. Опять в падающих телах накапливается  энергия,  которая
при первом удобном случае освободится и расплющит их.
     Помолиться бы. Жаль, в голове все спуталось и скаталось: неоплаченные
счета, письма кредиторам и меценатам, а также христианские,  вишнуистские,
шиваистские молитвы. Какую же предпочесть? Ох, как визжит Лилиан. И вдруг.
Взрыв. Очень много света. Тот свет или этот?.. Этот! Не  осталось  никаких
сомнений, потому что в лицо лупят струи ледяной воды, а  внизу  холодно  и
зыбко. Со всех сторон бесится пена. Пошел сплав по  горной  (других  здесь
нет) реке. Причем, без весел и руля.
     - Я ненавижу воду! - кричит Лилиан,  избавившись  от  ступора.  Такое
купание ненавидит и профессор. Уже через пару минут они не просто вымокли,
но пропитались острыми брызгами.
     - Опять не везет... - сострадал сам себе упавший с неба. Все вещи,  с
любовью собранные в дорогу и  провезенные  через  половину  земного  шара,
оказались утрачены! Кроме кнута, револьвера и шляпы. - Вот непруха...
     - Я ненавижу тебя, Джонс! - развивает  тему  Лилиан.  -  Я  не  люблю
погибать по десять раз на дню!
     - Можешь выйти и идти спокойно пешком!
     Часа  три  спустя  течение  становится  куда  слабее,  декорации   из
серебристых елок и сосен по берегам сменяются дубами и  кленами,  а  потом
начинают мелькать первые магнолии и фикусы. В реке уже плещутся и булькают
рыбы. Голосят, создавая  шумовой  фон,  дрозды,  где-то  маячит  головенка
фазана, махнула хвостом лиса, не ставшая еще горжеткой.
     Несколько раз вдали показывались двуногие  существа.  Путешественники
махали им, те удивлялись, но особого желания познакомиться  не  проявляли.
Индиана понял, что спуск происходит по одному из  многочисленных  притоков
Ганга, который по кратчайшей соединяет царство вечного холода  и  султанат
вечной жары.
     Течение  сделалось  совсем  хиленьким.  Берега  принялись   зарастать
бананами и лианами,  источать  шакалий  лай,  испускать  резкие  противные
крики. Затем появились и авторы криков - обезьянки, вернее, красные фонари
их задниц. Над самой шляпой профессора пролетел зеленый попугай. Подгребая
ладошками, можно причалить в тихой заводи...



                   5. ВСТРЕЧА С ТРУДЯЩИМИСЯ ВОСТОКА

     На этот раз  была  организована  встреча.  Высокий  по  южным  меркам
старикашка в рваном дхоти, откровенно похожий на чучело, застыл  у  кромки
воды без всякой улыбки. Но Индиана Джонс сразу понял, что  тот  застыл  по
его душу.
     Предчувствия вскоре стали оправдываться. Старик, не говоря ни  слова,
махнул длинным пальцем в сторону зарослей.  Означает  ли  это  что-нибудь?
Пристальный взгляд позволил рассмотреть в зарослях тропу, куда-то ведущую.
     - Будем считать это приглашением на бал, -  провозгласил  Индиана,  и
вся группа путешественников двинулась в неизвестном направлении.
     Когда  они  выбрались   из   прибрежных   зарослей,   перед   глазами
обозначилась местность, типичная для непальских  тераев,  где  на  джунгли
намекали  только   чахлые   останки   прежнего   великолепия.   Все   было
вспахано-перепахано тысячу  лет  назад,  редкие  деревья  скудно  оснащали
пейзаж, пеньков оказалось больше, чем деревьев. Вялые буйволы  со  скучным
видом отрабатывали свои трудодни, тощие коровы, окруженные аурой  из  мух,
уныло лежали в грязи и  о  чем-то  думали,  наверное,  о  своей  связи  со
сверхъестественными  силами.  Кое-где  виднелись  крестьяне,  не   слишком
энергично двигающиеся, или вовсе застывшие, словно бы от полного оскудения
сил. Профессору было ясно, что сезон муссонных дождей  кончается,  впереди
сухая зима, уже пожелтели фикусы, они же баньяны. Ясно, что живут здесь не
буддисты, а индуисты, скорее всего шиваиты.
     Среди соломы показалась  деревня,  ничем  не  отличающаяся  от  сотен
других деревень, усеивающих плодородную полосу тераев. Глинобитные  стены,
вместо окон дырки, тростниковые крыши. Только  круглые  белые  башенки  на
сваях - хранилища зерна - несколько живописали вид.
     То  ли  оттого,  что  любого  белого  человека  принимали  здесь   за
начальство, то ли оттого, что селяне уже друг другу надоели,  все  местные
жители, и стар, и млад, потянулись к вновь прибывшим. Обступили  с  разных
сторон и стали жаловаться на жизнь, применяя  один  из  диалектов  бихари.
Индиана худо-бедно знавший санскрит, различал лишь отдельные  слова.  Было
заметно, что причины для жалоб имеются, население деревни находилось  явно
не на подъеме.  Лица  больше  походили  на  обернутые  папиросной  бумагой
черепа. Ноги казались позаимствованными у голенастых птиц. В воздухе пахло
бедой, потому что в нем почти  не  присутствовали  запахи  еды,  отбросов,
навоза.
     Скоро внимание народа стало переходить все  рамки  приличия,  а  сами
путешественники очутились на покрытой пылью  площадке,  где,  как  понимал
профессор, умещается целиком поголовье деревни и работает сельский  совет,
прозываемый в этих краях панчаятом. Аборигены норовили  потрогать  гостей,
причем,  женщины  щупали  преимущественно  доктора  Джонса,  маленькие  же
грязные мужчины активно гладили мисс Кэмден.
     Наконец гостей усадили на драную подстилку под навес, стали  угощать.
Угощение состояло из нескольких разваренных зерен  на  больших  листьях  и
чего-то похожего на саранчу, обжаренную в масле.
     - Я это не буду,  -  зашептала  Лилиан.  Она  повернулась  к  народу,
который  пристально  наблюдал,  выстроившись  полукольцом.  -  Спасибо,  я
отказываюсь в вашу пользу.
     - Это больше, чем они съедают за неделю, - пристыдил в  ответ  доктор
Джонс. - Ты же видишь, они  все  сплошь  голодные.  Но  своим  отказом  ты
оскорбляешь их и ставишь меня в неловкое положение.
     Напрягшись, Лилиан сумела, почти не  скривив  физиономии,  проглотить
свое угощение под веселое жужжание мух. И окружающие радостно заулыбались.
Однако проницательный Клопик процедил:
     - Готовьтесь к плохим новостям.
     Индиана и  без  того  понимал,  что  надо  действовать  в  темпе.  Он
обратился к ближайшему старичку, улыбающемуся и чистенькому, скорее всего,
деревенскому старосте.
     - Я - профессор, мне пора возвращаться в университет. Вы  дадите  мне
проводника до ближайшего города?
     - Санджи проводит вас до Билаури,  -  отозвался  старичок  на  вполне
приемлемом английском.
     - Спасибо.
     - По дороге в  Билаури  вы  остановитесь  в  Дхангархи,  -  вклинился
предыдущий старец.
     - Дхангархи не совсем по дороге в  Билаури,  то  есть  совсем  не  по
дороге,  -  Индиана  вежливо  попытался  отклонить  странное   предложение
мудреца. Археолог сам удивился тому, что назвал этого человека "мудрецом".
Он не верил во всякие там озарения, приходящие к безграмотным говночистам.
Но этот человек явно не был безграмотным, хотя бы потому, что имел  шнурок
брахмана.
     - Вам НАДО остановиться во дворце раджи, - уточнил брахман.
     - Насколько мне известно, сейчас дворец пустует.
     - Уже не пустует,  -  непреклонно  произнес  старый  брахман.  -  Там
поселился молодой раджа. - Взгляд его полетел куда-то вдаль. Помедитировав
чуток, брахман добавил. - Дворец властвует  над  черными  силами.  Темнота
изливается через дворец на мир, и мир-пракрити становится таким, каким его
хочет видеть дворец. Похожим образом действуют те  стеклянные  глаза,  что
лежат у тебя в кармане. Тебе понятно?
     - Ясно, что вам открыты тайны моих карманов.  Лежат  там  очки,  если
уцелели, - Индиана несколько поежился от прозорливости старца. Также как и
от его параноидального упорства. - Вы всерьез, достопочтенный?  Какие  еще
"черные силы"? Насколько мне известно, согласно вашей прекрасной вере злом
являются лишь оковы материального мира. Наш мир целиком -  зло,  поскольку
мешает соединению личной души-атмана со вселенской душой Шивы,  танцующего
на вершине Кайласы. И лишь отрешившись от мира, можно обрести добро.
     - Дворец властвует над "черными силами", -  упорно  долбил  старец  и
тогда Индиана понял, что деревенскому брахману  не  до  высот  религиозной
философии, народные массы требовали от него не  пропаганды  потустороннего
образа  жизни,  а  борьбы  с  неурожаем  и   голодом.   Естественно,