ень, подхватив меч,  метнулась  наперерез  гадине!  Рекордсменка  влупила
головой в эту странную, незапланированную никем "тень", но, наткнувшись на
лезвие, инстинктивно отдернула свое рассерженное мурло.
     - Доктор Джонс, я знаю, куда бежать!
     Да, это был Клопик. Не слишком вероятное появление, но все же это был
он. Маленький разведчик  повел  за  собой  Индиану  и  Лилиан  по  тесному
коридору.
     - Клопик, что ты делал в погребальной камере? -  несмотря  на  спешку
спросил Индиана.
     - Я в третьей нише спал, - затараторил мальчик на бегу.  -  В  других
комнатах крысы надоедают, щекочут очень. А двое воинов - они добрые,  хоть
и скелеты. Поэтому я поближе к ним держался, змеи до сих пор отчего-то  их
побаиваются.
     Коридор  закончился  в  камере  с  очень  низким  сводом  и  крысиным
столпотворением. Клопик провел старших товарищей в пещеру повыше, где  все
трое разместились на скальном выступе, согнав с него  писклявых  хвостатых
квартирантов.
     - Все, можно передохнуть, - объявил Клопик.
     - Что, отстала от нас подлая тварь? -  Индиана  вложил  в  эти  слова
чувство полного облегчения.
     - Нет, такая никогда не отстанет; особенно, если обижена. Обязательно
отомстит. Просто мы подождем ее здесь.
     -  Почему  здесь?  -  спросила  Лилиан.  -   Такая   вонища,   полная
антисанитария...
     - Потому что здесь крысиный король. Змея как приползет, сразу захочет
его съесть, и тогда вся крысиная рать бросится на нее.
     - И где же этот калорийный король?
     Клопик ткнул пальцем в угол, где копошилось что-то весьма непонятное,
смахивающее на огромного паука. Индиана  подпалил  зажигалкой  тряпицу,  в
результате  чего  было  высвечено  отвратительное  зрелище.  Десятка   три
здоровенных  крыс,  сцепившихся  хвостами.  Может,  на  них  действительно
замыкается сознание всей орды? - подумалось археологу.
     - Значит, теперь  это  наши  союзники,  -  доктор  Джонс  не  мог  не
согласиться с задумкой  мальчугана.  -  Ты  что,  такого  вот  короля  уже
встречал где-нибудь?
     - Конечно. В Кхорлаке, возле кладбища. У нас же,  знаете,  покойников
не закапывают, всяким животным скармливают, ну, и вообще...
     - Ничего  себе  союзнички,  -  неодобрительно  прошептала  Лилиан,  -
гадость какая.
     Наступила  томительная  пауза,  которую   профессор   прервал   давно
назревшим вопросом.
     - Ну, все-таки, что ты здесь делаешь, Клопик?
     - Я здесь прятался от немцев, после  того  как  перепилил  веревки  и
удрал. А попал сюда через щель рядом с их аэродромом.
     - Аэродромом?  Ты  видел  взлетно-посадочную  полосу?  -  всполошился
доктор Джонс.
     - Видел и трогал даже. Не беспокойтесь так, я  вас  туда  отведу.  Но
вначале еще предстоит помахать этой штукой. - И мальчик  протянул  мужчине
меч, который был утрачен в погребальной камере.
     Доктор Джонс машинально  окинул  оружие  "археологическим"  взглядом.
Изогнутое  лезвие,  прекрасный  металл,  похоже,  настоящая  нержавейка  -
качественная сталь с добавлением никеля или  молибдена.  Возле  хвостовика
насечка с изображением многорукого танцующего бога. Неужели Шива?  Значит,
клинок индийский. А вот еще одна насечка. Ивритскими буквами, но, кажется,
на раннегреческом. Более-менее понятно, что означает. "Даруй крепость Твою
рабу Твоему Питхору  Иосепту."  Замысловатый  расклад  получается  с  этим
мечом.
     Питхор Иосепт... Доктора Джонса  внезапно  охватил  приступ  дурноты,
схожий с тем, что помучил его в каморке каббалиста после  отравления.  Но,
по счастью, более слабый. Гнусное ощущение,  что  проваливаешься  куда-то,
потом свет впереди  и  просверки  по  сторонам.  Полет  продолжился  среди
пузырей, каждый из которых лопался и показывал сценку из  древнеегипетской
жизни. Тренированный доктор Джонс мог утверждать это наверняка.
     При свете полной луны  рабочие  в  замызганных  набедренных  повязках
спускаются в какую-то нору,  и  выбираются  обратно  с  корзинами  полными
земли.
     Неподалеку город. Сквозь жесткую листву акаций можно  различить  храм
Ра-Хорахти и вереницу жрецов, тянущихся с дарами к ночному молебну.  А  на
реке и при факельном свете  разгружаются  барки,  по  сходням,  на  холках
грузчиков, выплывают чередой пузатые приземистые сосуды с маслом и корзины
с хлебным зерном.
     Несколько начальственных, судя по золоченым посохам, людей  наблюдают
за работами. Они вооружены, в шлемах  со  смешными  гребешками  и  кожаных
нагрудниках с бронзовыми пластинами. У одного на  перевязи  знакомый  меч,
длинный и изогнутый, столь непохожий на короткие клинки египтян.
     Покрытые пылью мужики где-то под землей пробивают тоннели в осадочных
породах, долбят скалу, устанавливают крепежку, обмазывают глиной стены.
     И вот солдаты с характерными профилями Амона на нагрудниках прутся на
четвереньках в подземелье, их встречают люди с  гребешками  на  шлемах,  в
короткой сече опять отличается длинный меч.
     Порубленные  воины  бараноголового  бога  навеки  остаются  в  темных
коридорах, но и среди бойцов подземелья потери. Трое из них укладываются в
ниши  погребальной  камеры.  Руки  вытянуты  вдоль  тела,  полное   боевое
облачение - таков заморский ахейский обряд. Среди этих трех, один  мертвец
сжимает в костенеющих пальцах клинок с надписью. "Даруй крепость Твою рабу
Твоему Питхору Иосепту."
     Между телом воина, упокоившимся в одном  конце  Обители  и  золоченым
ящиком,  находящемся  в  другом,  пролегла  светлая  дорожка.   От   этого
энергетического  шнура  искорки  разлетались  по  подземелью  и  придавали
стойкость всему тому, что находилось в нем. Почти  всему.  Страж  навсегда
соединился с охраняемым сокровищем. Он надежно защитил Ковчег  от  дерзких
расхитителей и не забыл обеспечить свое многотысячелетнее уединение.  Змеи
охраняют вход от непрошенных гостей, и только тот, кто нужен  Ему,  сможет
проникнуть к святыне. Если же путь назад будет отрезан, вошедший спасется,
пройдя через подземелье к тайному выходу  -  если  вера  его  правильна  и
крепка.
     Однако  же  чьей  волей,  небесной  или  человеческой,  ловушки  были
устроены так,  что  ключом  к  ним  стало  выполнение  заповедей?  Древние
строители словно  бы  предвидели  обстоятельства  сегодняшнего  дня.  Чьей
волей?
     Накатила свистящая волна, разметав череду видений. Когда из соседнего
подземелья рванули скопом крысы, сознание  Индианы  немедленно  всплыло  в
реальном  мире.  Мстительница  вторглась  в  крысиную  цитадель.  Вот  уже
"молочный фонтан" забил в пещере. Как и  планировалось,  первым  делом  на
глаза ей попался ни в чем  не  повинный  крысиный  король.  Она  -  будучи
все-таки животным - решила подкрепиться им по ходу  дела.  Такой  наглости
верноподданный крысиный народ  не  стерпел  и,  забыв  внутренние  распри,
кинулся на битву с жуткой визитершей.
     Зрелище  было  малоприятным.  Даже  древние  римляне,  которые,   жуя
печенье,  наблюдали  в  Колизее  за  поеданием  идейной  оппозиции  дикими
зверями, не вытерпели бы такого шоу и убежали  к  гетерам.  Или  в  буфет.
Однако поблизости не было буфета. Крысы отчаянно хватались за мощное тело,
которое резкими изгибами сбрасывало  их  и  давило  об  пол,  расплющивало
своими витками. Пасть змеи работала, как ковш экскаватора,  сгребая  живую
еду и проталкивая ее в бесконечный пищевод.
     Крысы проявляли чудеса героизма, поэтому белокожий  мускулистый  враг
вскоре сплошь покрылся красными крапинками укусов.  Но  уже  через  минуту
стало ясно, что грызунам в одиночку не управится с агрессором.
     -  Что  ж,  пора  открывать  второй  фронт.  -   Индиана,   преодолев
естественное  отвращение,   решил   включится   в   войну.   Он   хлестнул
"Пацифистом", и кнутовище завязалось узлом на монстре - ближе к голове. Но
за это  был  сдернут  со  скального  выступа  и  улетел  в  гущу  побоища.
Оттолкнувшись от пола, он махнул  прямо  чудищу  на  спину.  В  те  гадкие
мгновения, пока древний клинок добирался  до  горла  твари,  она  шмякнула
археологом три раза об разные детали пещерной обстановки.
     Однако древняя сталь внесла свой решающий вклад.
     Крысиная армия в дружной атаке докончила смертельно раненную  гадину,
после чего, не отходя от трупа, пошел пир горой. От сотен  чавкающих  ртов
заложило уши. Не в силах терпеть такую эстетику, гости подземелья поспешно
двинулись навстречу солнцу, едва сдерживая рвотные позывы.
     Тем временем подруга той кобры, которая  пала  в  борьбе  с  крысиным
войском и Индианой, почувствовала, что понесла утрату.  Уловив  прощальное
излучение сестрицы - которую нахально сожрали чужие вместо своих -  сильно
озлилась и решила отомстить первому встречному. Гадина спустилась на  ярус
и очутилась в коридоре неподалеку от шахты,  ведущей  в  Обитель.  Первыми
встречными были обершарфюрер Кемпке и его пять оставшихся бойцов.
     Двумя бросками змея пробила грудные клетки пары солдат - так  быстро,
что не успела даже произвести на них впечатление в лучах фонарей.  Поэтому
смертельно пострадавшим показалось просто, что  их  сокрушительно  ударила
тьма. Третьего эсэсовца гадина  шлепнула  хвостом,  когда  тот  уже  начал
стрелять,  промазав  от  возбуждения.  Нацист,  получив   мощный   импульс
движения, улетел в стену, где его  череп  треснул,  как  голубиное  яичко.
Четвертый солдат не промахнулся, но все-таки угодил в змеиную петлю и  его
язык выпростался изо рта под хруст шейных позвонков.
     Обершарфюрер Кемпке добил гадину тремя очередями  из  "фольмера",  но
она успела перед  кончиной  царапнуть  его  ногу  своим  зубом.  Чуть-чуть
задела. Поэтому эсэсовец смог на карачках добраться  до  шахты,  где  змеи
помельче активно обработали его, как  будто  желая  потрафить  вышестоящим
товарищам. А когда Урбах  и  Мюллер  заглянули  вниз,  то  ознакомились  с
раздувшимся  сизым  телом,  где  только  пряжка  ремня  говорила  о  былом
фельдфебельстве.
     Руководство с чувством удовлетворения приказало затворить  отверстие,
ведущее в подземелье. Уже навсегда. Опытным путем было доказано, что жизнь
в Обители Умерших Душ невозможна.
     А Индиана, Лилиан и Клопик тем временем обозревали  из  щели  солдат,
суетящихся на немецком аэродроме.



                           11. ОТМЕНЕННЫЙ ВЫЛЕТ

     Бензин был  профильтрован,  авиационные  узлы  прочищены  и  смазаны,
Ковчег  готовился  к  загрузке  в  бомбовый  отсек  двухмоторного  боевого
самолета "Хейнкель-111". А пилот как раз прогревал моторы.
     -  Давайте  смочим  уста  за  очередной  успех  Германского  Духа,  -
провозгласил Мюллер, поднимая рюмку с шнапсом. - За Ковчег.
     Штандартенфюрер располагался напротив Урбаха -  за  столиком,  откуда
открывался вид на аэродром. Работы там благополучно заканчивались, солдаты
отсуетились и теперь попивали пивко в тени под навесом. В  голове  офицера
царила полная ясность, спина отличалась совершенной прямотой.
     - У вас саранча в рюмку упала, - возразил не слишком веселый Урбах. -
Знаете, я употребляю только сухое вино,  бордосское  или  рейнское.  Кроме
того, мне кажется, возлияния будут уместны уже в другой части света.
     Действительно личный археолог фюрера, который полчаса  назад,  оценив
состояние трупа шарфюрера, был убежден, что человеческая жизнь  в  Обители
Умерших Душ невозможна, теперь  крепко  сомневался.  Ох,  до  чего  живучи
масоны! Одновременно Урбах сознавал, что нервы у него похожи на  натянутые
струны.
     Конечно   же,   личный   археолог   Гитлера    страдал    болезненной
мнительностью. Но именно в минуту его  страдания,  некий  злоумышленник  -
легок на помине! - выскользнул из щели и на полусогнутых добежал  до  ряда
бочек с  бензином.  Потом,  улучив  момент,  нырнул  под  крыло  самолета,
стараясь  оставаться  подальше  от  работающего  винта.  Замотал  головой,
пытаясь определить, попал ли к кому-нибудь в поле зрения. Вроде  никто  не
шарил по нему грязным взглядом. Тогда он перескочил на крыло  и  пополз  с
недобрыми намерениями прямо к  кабине,  где  пилот  работал  за  приборной
доской...
     Конечно же,  принести  зло  нацистской  экспедиции  мог  только  один
человек - Индиана Джонс.
     Увы, пообщаться с летчиком археолог не успел. Невесть откуда, на  том
же крыле появился еще один  немец,  с  большим  гаечным  ключом  в  руках.
Очевидно, механик, который прежде находился  внутри  бомбового  отсека  и,
высунувшись из люка, принял  Индиану  за  вороватого  араба.  Но  не  смог
угостить "воришку" гаечным ключом по затылку,  потому  что  доктор  Джонс,
обладавший отменным задним зрением, вовремя обернулся. Бдительный  человек
заработал носком ботинка в челюсть и съехал с крыла на землю.  Индиана  не
отставал, потому что  свидетеля  нельзя  было  упускать.  Механик  слишком
сильно размахнулся своей железякой и хорошо  подставился.  А  профессор  с
помощью бокового удара в челюсть надолго успокоил потенциального ябеду.
     Можно было чуток передохнуть и спокойно  заняться  летчиком.  Однако,
очень некстати, возник другой недоброжелатель. Эталон эсэсовца, квадратный
мужик с бритой головой, похожий на  джинна.  Обогнув  самолет,  он  застал
конец боксерского поединка.
     - Гут, гут, комм цу мир, - воскликнул эсэсовец, сразу оживившись. Под
его песочного цвета курткой заходили огромные бицепсы.
     - Ах ты, нечистая сила...
     Индиана потянул из-за пояса меч, что было, по-видимому, лишним.  Пока
тянул, пропустил удар в скулу и  закачался  в  легком  нокдауне.  А  немец
пинком вышиб из его руки меч, который усвистал куда-то в пыль.
     -  Бокс,  бокс,  -  эсэсовский  джинн  довольно   вежливо   предлагал
встряхнуться и продолжить поединок.
     В ответ Индиана немного воспрял, взялся за кнут, но пудовый  немецкий
кулак выбил рукоятку "Пацифиста". Тяжелое оружие археолога тоже скрылось в
пыли.
     Доктор Джонс быстро  прокрутил  в  голове  ухватки  и  приемы  разных
народов, после чего нанес противнику окинавский  удар  ногой  по  среднему
уровню. Кованный ботинок встретился с мощным прессом эсэсовца и  профессор
просто отлетел.  Тем  не  менее,  приземление  было  удачным.  Он  задорно
подскочил к боксеру-нацисту и послал свою левую руку в массивную  челюсть.
Бритоголовый легко ушел от удара, ответив прямым в  голову.  Доктор  Джонс
нырнул под чугунный кулак, но несколько опоздал, поэтому опять оказался  в
нокдауне и теперь уже распростерся на земле. Ему очень хотелось отдохнуть,
звон и шум распространились по  всей  голове.  Настырный  джинн  не  давал
покоя, вздергивал за шиворот,  чтобы  закончить  краткосрочный  бой  одним
тычком в челюсть и бросить рассопливившееся тельце "спарринг-партнера"  на
взлетно-посадочную полосу.
     Кулак эсэсовского джинна попахивал смертью. Американский  горе-боксер
очнулся, повернул голову и укусил мощную немецкую руку за запястье.  Бычий
рев потряс воздух, пробил плотный гул моторов и достиг ушей пилота.
     Выкормыш Геринга, не зевая, включился еще одной переменной  величиной
в задачу, над которой ломал голову доктор Джонс. (За  неверное  решение  -
неудовлетворительная оценка в виде могильного бугорка).
     Пилот высунулся из кабины, чтобы применить оружие  системы  "вальтер"
по бандиту в кожаной куртке, однако широкая спина боксера-соотечественника
мешала произвести прицельный выстрел.
     Американец все-таки попал на мушку и вот-вот  должен  был  схлопотать
пулю, однако владелец "вальтера" неожиданно заболел. Дело в том,  что  его
двинули по шлему "стартовым  башмаком"  -  колобашкой,  выдернутой  из-под
самолетного шасси. Летчик, уронив пистолет на взлетную полосу, обмяк телом
на рулевую колонку, в результате чего самолет двинулся  с  места.  Вернее,
машина начала движение  по  кругу,  потому  что  одно  из  шасси  осталось
заблокированным. А долбанул  пилота  Клопик,  который  ловко  прокрался  к
кабине. Мистер  Лопсанг  лично  собрался  подготовить  самолет  к  старту.
Видимо, непальский полет доктора Джонса произвел  на  пацана  неизгладимое
впечатление.
     И в этот момент к аэродрому сыпанули  немцы.  Часть  из  них  бежала,
другая  мчалась  на  грузовике.   Ребенок,   однако,   не   растерялся   и
воспользовался  турельным  пулеметом,  установленным  тут  же,  в  кабине.
Вращение машины дало ему хорошую возможность обстреливать все  окрестности
простым нажатием гашетки, отчего пешие  враги  залегли,  а  моторизованные
выпали из подбитого грузовика,  который  в  свою  очередь  перевернулся  и
вспыхнул, как спичечный коробок.
     Не слишком управляемый самолет задел крылом  автозаправщик  и  пробил
цистерну. Горючее, рванувшись из заточения, принялось заливать аэродромную
площадку.
     От соударения с заправщиком фонарь кабины не только упал, но вдобавок
его заклинило.
     - Мистер Джонс, я попался! - донесся крик пацана.
     Укушенный бугай уже оправился. Для него время игры закончилось,  пора
было приступать к обычному  убийству.  Поэтому  было  обещано  на  корявом
арабском: "Твой тощий шея хрустнет, как солома".
     Вся гора мышц пришла в движение, чтобы ударом в  лоб  сломать  шейные
позвонки сидящего на земле археолога. Тот, впрочем, использовал знаменитый
дополнительный прием - запорошил зоркие глазки соперника горстью  древнего
египетского песка.
     Мальчик, попавший в плен к самолету, следующей очередью запалил  одну
из огнеопасных луж. Пламя пошло гулять по аэродрому. Оставались  считанные
секунды до всеобщего взрыва.
     Носок профессора достал пах ослепшего боксера. Когда эсэсовец отчасти
"поплыл",  доктор  Джонс,  оттолкнувшись  руками  и  ногами,  по-звериному
прыгнул к своему археологическому мечу. Немец  мужественно  проморгался  и
нашарил пистолет, оброненный летчиком. Упреждая выстрел, профессор швырнул
в эсэсовца клинок - как дротик, острием вперед, -  лезвие  легко  и  сочно
внедрилось в гору мышц.  Мгновение  спустя  Индиана  подхватил  "вальтер",
выпадающий из некогда крепкой руки,  двумя  мгновениями  спустя  пропеллер
превратил голову соперника в брызги, три мгновения спустя Индиана  вскочил
на  крыло,  отстрелил  заклинивший  замок  фонаря  и  вытащил  Клопика.  В
четвертое  мгновение  доктор  Джонс   с   мальчишкой   неслись   прочь   с
взлетно-посадочной площадки, которая взрывалась вместе со всем бензином  и
самолетом впридачу.


     Суматоха и паника  прокатились  по  немецкому  лагерю.  Сотни  арабов
бежали  и  скакали  в  разные  стороны.  Кто-то  торопился  посмотреть  на
полыхающий аэродром, кто-то пытался удрать, полагая, что гяуры  собираются
уничтожить их, чтоб не выплачивать зарплату. В свою очередь  многие  немцы
считали, что арабы  взбунтовались  и,  когда  местные  жители  оказывались
слишком близко, стреляли в воздух или на поражение.
     Когда Клопик и профессор прыгали за какой-то камень, Урбах впервые не
смог удержать себя в рамках приличия и сорвался. Он, брызгая слюной,  орал
Мюллеру в ухо.
     -  Говорю  вам,  Джонс   -   не   человек!   Это   демон,   проклятый
иудейско-масонский демон!
     - Не волнуйтесь так, партайгеноссе  Урбах.  Отправим  ковчег  в  Каир
наземным путем, на грузовике. А уже оттуда на самолете в Берлин.  Ни  одна
тварь не сможет нам помешать.  Даже  жидомасону  Джонсу  не  справиться  с
взводом моих солдат.
     Взвод солдат  окружил  то  место,  где  Ковчег  вынули  из  тщательно
охраняемой палатки и загрузили в мощный "Даймлер-Бенц".  В  кузов  уселось
восемь эсэсовцев. Вслед за грузовиком двинулся в путь джип сопровождения с
установленным в кабине крупнокалиберным пулеметом  фирмы  Генеля  и  пятью
солдатами. Впереди, поднимая тучи пыли, ехало двое  мотоциклистов.  Кортеж
возглавляли Урбах, Хорхер и Мюллер, разместившиеся в легковом "Порше".



                        12. ТРАНСПОРТНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

     Друзья повстречались уже за ограждением лагеря. Салех обнял  Индиану,
Лилиан и Клопика по отдельности, и всех вместе сразу.
     - Вот это да! Я с содроганием ожидал увидет