сказали. Вечная жизнь даруется каждому, кто выпьет из Чаши.
     -  Сказочка...  -  прошептал  в  ответ  доктор  Джонс.  Но   тут   же
встряхнулся. - Неужели вы мечтатель, Эльза? - спросил он нарочито громко.
     - Вечная жизнь - это мечта  любого  нормального  человека,  -  твердо
улыбнулась она ему. - И ваш отец, Инди, не был  исключением,  уверяю  вас.
Вот вам и  объяснение,  зачем  он  ввязался  в  эту,  как  вы  выразились,
авантюру. Учитывая, что здесь детально описывается  место,  где  находится
чаша...
     - Чепуха, - решительно сказал Индиана. - Отличительная  черта  легенд
подобного рода - полный туман во всем, что касается конкретных  координат.
Спина Черепахи - это, судя по всему, какое-то  горное  плато,  потому  что
Зубы Дракона - какие-то горы. Какие? Плато, горы, ущелья... Несерьезно.
     - Плита доказала, что  манускрипт  по  крайней  мере  не  выдумка,  -
терпеливо возразила женщина. - Кроме того, в ней не хватает верхней части.
     - Я понимаю. Есть окончание, но нет начала. Кстати, где сама находка?
     - Здесь, в Венеции. Генри Джонс хотел сложить обе части воедино, и мы
решили пока не увозить ее.
     - Итак, - подытожил Индиана, - мой отец искал в  Венеции  недостающую
часть плиты. Почему именно в Венеции?
     Эльза вдруг смутилась.  Рассеянно  посмотрела  в  окно,  побарабанила
пальцами по поверхности стола и неохотно призналась:
     - Видите ли, Инди, ваш отец не посвящал меня в свои умозаключения.  Я
ведь не ассистентом была, а скорее администратором при нем.  Так  что  вам
бесполезно выспрашивать у меня, например, что он искал в библиотеке, зачем
ему понадобился древний план города, и так далее...
     - Не волнуйтесь, Эльза, я все выясню,  -  в  очередной  раз  пообещал
профессор и накрыл ее ладонь своей. - Моему отцу, как видно,  втемяшилось,
что он может завершить поиски, которые длятся вот  уже  почти  две  тысячи
лет, что до этого остался один шаг. Старый дурак... Ладно, придется и  нам
искать Грааль. Если, конечно, небо не сомкнется с землей...
     Снаружи вдруг грохнуло. Профессор вскочил, автоматически  сунув  руку
под пиджак, прыгнул, пригибаясь, к окну. Эльза осталась сидеть, спокойная.
     - Опять? - прошипел профессор.
     Он увидел канал. Разбегающихся людей - падающих, наступающих друг  на
друга. И горящий полицейский катер,  исторгающий  из  промасленных  глубин
багрово-черные  сгустки   огня.   По   палубе   катера   катались,   визжа
по-поросячьи, два тела в  красивых  синих  формах,  которые  тоже  горели.
Впрочем, тела нашли наиболее эффективный способ снять с себя хоть  немного
нестерпимого жара - попрыгали в воду, прямо в холодный декабрьский  канал.
Другие фигуры в  синем,  вполне  здоровые,  упругие,  целеустремленные,  с
автоматическими укороченными винтовками в руках, слаженно  рассыпались  по
обеим берегам, радуя глаз профессиональными экономными движениями.
     По кокетливо выгнувшемуся мостику бежали  двое  оборванцев.  Впрочем,
интерес вызывали отнюдь не  их  бедные  костюмы,  которые,  скорее  всего,
являлись маскарадом, а "Беретты", болтающиеся за спинами. В руках  одного,
помимо прочего, было грозное противотанковое ружье - очевидно,  именно  из
этого оружия и вывели из строя полицейский катер. И  еще  более  очевидно,
что карабинеры блокировали канал именно  с  целью  познакомиться  с  этими
людьми поближе.
     - Что у вас тут происходит? - спросил Джонс, расслабляясь. - Будто  в
Чикаго попали, честное слово.
     - В газетах пишут, что эфиопы никак не могут смириться с поражением в
войне, - объяснила Эльза, позевывая. - Нанимают боевиков, чтобы отомстить,
или чтобы запугать, не помню.
     -  Газеты...  -  презрительно  скривился  археолог.  -  Сладкоголосая
однопартийная пресса. Не люблю я "официальные мнения", исходящие от мелких
тиранов. А вы, милая Эльза?
     - А мне все равно, - сказала женщина  и  тоже  встала.  Впрочем,  она
вздрогнула, когда вдалеке лопнули автоматные очереди.
     Индиана устало вздохнул:
     - Тихая провинциальная Венеция...



                            2. КАНАЛЫ И МОСТЫ

     Рассказывать о Венеции еще более глупо,  чем  о  пути  из  Босфора  в
Адриатику. В этом полуреальном городе, которого не может быть, и  так  все
гостили хоть раз в жизни, не правда  ли?  Город,  как  материализовавшийся
сон, будто сошедший с шизофренических картин Босха, веками насмехался  над
здравым смыслом и законами природы.  Врут  завистники,  живущие  в  других
странах: мол, где-то есть Северная Венеция, стоящая на далекой реке  Нева,
где-то есть голландская Венеция на реке Амстел... Врут! Венеция - одна.
     Гондольер, неторопливо работая шестом, говорил по-немецки:
     - То, что вы видите, сеньоры, когда-нибудь уйдет под воду, и  с  этим
нужно примириться. Но останутся три принципа, три девиза, на которых вырос
этот город. Культура, как познание мира - один. Сосуществование всех наций
- два. Мир без насилия - три...
     - Бога ради, помолчите, - попросил наконец  доктор  Джонс,  -  и  так
тошно. Мы не заказывали экскурсию.
     Он посмотрел на  сопровождавшую  его  Эльзу  и  через  мгновение  ему
перестало быть тошно. Вероятно, зря он отказался от столь  заманчивого  и,
разумеется, совершенно невинного предложения.  Доктор  Шнайдер  предложила
ему пожить в ее квартире, в одной из трех комнат - все равно ведь пустует.
Он выбрал гостиницу. Он честно сказал Эльзе: я боюсь здесь оставаться. Она
вся прямо так и вскинулась: вы меня боитесь, Инди, но  почему?  Тогда  ему
пришлось объяснить: боится не за себя,  а  как  раз  за  нее,  потому  что
научные руководители, вроде археолога Джонса,  слишком  опасны  для  таких
прелестных женщин. Она мило посмеялась. Удивительная женщина. И вот теперь
его везут в  гостиницу  "Грандиозо",  бывшую  до  двадцать  девятого  года
"Грациозо". Эльза посоветовала - место не из дорогих, но и не стыдное. Там
же, кстати, жил и Генри Джонс.
     Гондола была избрана в качестве средства  передвижения  исключительно
ради экзотики. Нормальные люди, не туристы, ездят по Венеции на  лодках  с
моторчиками.
     - И эти люди еще говорят о культуре, -  проворчал  Индиана.  -  После
участия Италии в Мюнхенском  соглашении.  Они  говорят  о  сосуществовании
наций после пакта "ось Берлин-Рим", а о  мире  -  во  время  совместной  с
Германией  интервенцией  в  Испанию.  Смешно...  -  он  произнес  все  это
по-английски, и гондольер никак не отреагировал. Наверное, не понял.
     - Эльза, а как вы относитесь к доктору Ренару? - продолжил Индиана.
     - Почему вы спрашиваете? - удивилась она.
     - Он  ведь  тоже  работает  на  Джи-Си  Бьюкенена.  Или  совместно  с
Бьюкененом - не знаю, какие у них отношения. Мне было сказано,  что  Ренар
также принимает участие в проекте "Чаша".
     - Неужели ревнуете? - погрозила пальцем Эльза. - Так быстро?
     - Вас бессмысленно ревновать, потому что вы недосягаемы, как богиня.
     - Спасибо, Инди.  Ваши  роскошные  комплименты  -  моему  бы  жениху.
Поучили бы вы его, как следует обращаться с женщинами.
     - У вас есть жених?
     - О, у меня хороший жених. Прямой, как вот эти шесты, - она  показала
на длинные полосатые (красное чередуется с белым) палки, торчащие из  воды
возле домов.  К  этим  палкам  были  привязаны  лодки,  чтобы  не  уносило
течением.
     - Познакомите? - с фальшивым равнодушием осведомился Индиана.
     - Если будете на материке, обязательно познакомлю.
     - У вашего жениха, Эльза, прекрасный вкус, если он  выбрал  вас,  так
что я вряд ли смогу его научить  чему-либо  новому.  И  все-таки,  что  вы
скажете насчет Ренара? Я ведь серьезно спросил, мне же, наверное, работать
с ним придется.
     - Я практически не знакома с этим человеком, Инди. С  ним  общался  в
основном ваш отец. Кстати, именно Ренар свел  вашего  отца  с  Бьюкененом,
после чего, собственно, проект "Чаша" и был запущен. А в настоящий момент,
насколько мне известно, Ренар у себя во Франции. Он  работает  в  архивах,
пытается восстановить некоторые документы, которые пропали вместе с  Генри
Джонсом.
     - Какие документы пропали вместе с моим отцом?
     -  У  сэра  Генри  Джонса  был  дневник  с  выписками  из   различных
источников. А в дневнике была карта местности, где находится Храм Чаши.
     - Карта? - поразился Индиана.
     - Да, я сама видела.
     Археолог  надолго  замолчал,   и   женщина   через   какое-то   время
отвернулась. Мимо вереницей проплывали  дома  в  стиле  ренессанс,  крытые
красной  черепицей.  В  Венеции  все  средневековые  особняки  строили   в
три-четыре этажа, так же, как и во Флоренции, тогда как в  других  городах
северной Италии пришедшие из далекого прошлого здания  были  двухэтажными.
Изъеденные  временем  стены   с   многочисленными   пятнами   обвалившейся
штукатурки ясно дали понять, что начался район  трущоб.  Дряхлые  лодки  с
белыми цифрами на красных бортах,  обвешанные  автомобильными  покрышками,
дремали в символических загонах, сделанных при помощи кольев и веревок. На
многочисленных балконах сушилось  белье.  Бледные  дети  глазели  в  окна.
Неужели гостиница со звонким  названием  "Грандиозо"  расположена  в  этих
экзотических местах? - мельком подумал доктор Джонс. Экзотика,  откровенно
говоря,  ему  уже  изрядно  надоела  за  годы   профессиональных   занятий
археологией. Оказалось, нет - вскоре пошли типичные венецианские пейзажи с
гнутыми спинами мостов, с живописными тротуарами и лесенками,  с  цветными
праздничными фасадами. А затем, миновав несколько дворцов и церквей, щедро
украшенных мраморной мозаикой и бесчисленными львами,  гондола  выплыла  в
Большой канал.
     - Я все думаю о том, что вы мне сказали, - возобновил разговор доктор
Джонс.
     Эльза обратила к нему приветливую улыбку:
     - Я много чего вам говорила, Инди. Но самое хорошее,  самое  приятное
пока не решилась, придержала до более удобного случая.
     Ее воздушное  шелковое  платье,  выбившись  из-под  пальто,  эффектно
трепетало на ветру. Ее голубые, в тон неба глаза завораживали.
     - Я имею в виду дневник с картой, эта новость не дает мне  покоя.  Не
может ли инцидент со взрывом полицейского катера и стрельбой  быть  связан
не только с карабинерами, но и с нами?
     Брови женщины взлетели едва ли не до шляпки:
     - Вы что, так шутите?
     - Я не верю ни в какие эфиопские происки, - твердо произнес  Индиана.
- Совершенно нелепое объяснение.
     - Я только сказала, что  так  пишут  в  газетах,  -  обиженно  пожала
плечами женщина. - Я не говорила, что так есть на самом деле.
     - Вы разрешите, сеньоры? - неожиданно подал голос гондольер, который,
казалось,  твердо  решил  молчать  до  конца   прогулки,   выполняя   волю
пассажиров. Доктор  Джонс  даже  забыл  о  существовании  этого  человека,
свыкшись с мерным мельканием шеста перед своими глазами.
     - Пожалуйста, - перешел археолог на немецкий.
     - Нефть, сеньоры.
     - Что нефть?
     - Вы простите, что я слушаю ваши разговоры, но мне  некуда  деть  мои
уши...
     - Вы понимаете по-английски? - спросила Эльза.
     - Я все понимаю, сеньорита. В  бухточке  возле  Арсенала,  откуда  мы
плывем, появилась нефть. Почему на воде? Вода - не место для  нее.  Почему
возле Арсенала?  Вопросы.  Правительство  запасается,  боится,  что  нефть
когда-нибудь кончится. Но люди чести тоже хотят запастись,  чем  они  хуже
правительства? А наш великий могучий дуче не  любит  воровства.  Вот  так,
сеньоры.
     Умело действуя  шестом,  он  развернул  гондолу  и  направил  древнее
плавсредство в один из тесных боковых протоков. Сразу стало темно, будто в
каньоне.
     - Вы  уловили  хоть  какой-нибудь  смысл,  Инди?  -  после  минутного
переваривания информации спросила Эльза.
     - В целом картина ясна. Этот человек утверждает, что мафия занимается
хищением  нефти   в   крупных   масштабах.   Вероятно,   какая-нибудь   из
многочисленных групп, наподобие неаполитанской "Каморры". А  карабинеры  с
этим доблестно борются. Заодно он напомнил нам, что  правительство  Италии
усиленно проводит автаркические  мероприятия,  поскольку  это  официальная
экономическая теория фашизма. Вы знаете, что такое автаркия, Эльза?
     - Я не имею к фашизму никакого отношения, -  надулась  женщина.  -  Я
историк, к вашему сведению.
     - Это означает полную самоизоляцию. Высокие заградительные пошлины  и
так далее. Независимость от внешнего  рынка,  колоссальные  стратегические
запасы. А Венеция - самый крупный порт Италии, через  который  приходит  в
страну практически вся нефть из Ближнего Востока... Эй, парень, - окликнул
он гондольера, - если вы все понимаете, то правильно ли я говорю?
     - Все шепчутся, что у них есть подземные цистерны, - серьезно  кивнул
тот. - Тайные, о которых никто не знает.
     - У правительства или у мафии? - уточнил профессор.
     - Я человек маленький. Никто не знает, и я не знаю. И вам не советую.
Но слышали бы вы, какие бои шли на прошлой неделе.  Под  землей,  сеньоры.
Когда плаваешь, землю очень хорошо слышно,  земля  сквозь  воду  дышит.  К
Арсеналу теперь лучше не подплывать, лодку изгадишь.
     - Вот так, Эльза, - объявил доктор Джонс. - А вы говорили  -  газеты.
От народа ничего не утаишь, народ все видит.
     - Вы  ужасный  зануда,  -  проворчала  женщина  и  отвернулась.  -  В
точности, как ваш отец. Вон, кстати, гостиница, наконец-то приехали.



                          3. АРХЕОЛОГ БЕРЕТ СЛЕД

     Гостиница располагалась неподалеку от площади Сан-Тома. Это заведение
не дотягивало не только до "Грандиозо", но и до "Грациозо" -  короче,  оно
было именно таким, в каких привык обитать профессор Джонс.
     Отпустив  исполнительную  и  радушную  ассистентку  Эльзу,  профессор
занялся делами. Прежде всего  он  отправил  гостиничного  мальчишку,  сына
администратора, на главный почтамт,  чтобы  тот  оставил  на  Имя  Маркуса
Броуди письмо с приглашением зайти в гости.
     Затем он распаковался (при нем не было ничего, кроме шляпы  и  прочей
носимой  одежды,   кнута   и   экземпляра   коллекционного   американского
револьвера); обустроился (заглянул в лавку  на  площади,  где  купил  себе
некоторое количество вещей); привел себя в порядок (ванна, бритье,  стирка
носков). Когда он укладывал волосы, чтобы голова и  без  шляпы  выглядела,
как надо, пришел Маркус Броуди.
     - По-моему, здешние люди  сходят  с  ума,  -  объявил  он,  по-детски
удивленный. - До Рождества еще полмесяца, а они  уже  елки  выставляют  на
улицу. В смешных таких вазах - с песком.
     - Дорогой Маркус! - искренне обрадовался доктор Джонс. - Давно ли  вы
в Венеции?
     Он счастливо смотрел на гостя. Признаться, он  успел  соскучиться  по
рациональной чикагской жизни,  ему  не  хватало  хоть  одного  нормального
человека в бесконечных метаниях по планете, и этот старичок, явившийся  из
самого детства, был как нельзя более кстати.
     - Я в Венеции... - мистер Броуди пожевал губами, то  ли  подсчитывая,
то ли просто вспоминая. - Четыре дня, Инди.
     - Я не ждал вас так быстро. Едва успел письмо подготовить, как вы уже
здесь.
     - А я, Инди, познакомился с почтовым клерком. Симпатичный человек, он
мне сразу позвонил в гостиницу, когда ты передал письмо.
     Индиана Джонс закончил с волосами и тщательно одел шляпу.
     - Дорогой Маркус, - он протянул руку гостю, - я был почти уверен, что
вы не приедете, и собирался вечером сам идти на почту,  получать  послание
от вас. И вдруг -  такой  сюрприз.  Вы  садитесь,  пожалуйста,  вот  сюда,
отдыхайте...
     - Я бы, конечно, не полетел в Европу, - согласился Маркус.  -  Но  ко
мне явились какие-то вежливые молодые люди и дали денег  на  билеты.  Это,
наверное, твои друзья, Инди? Одного из них я знал, он был тем  клерком  из
Университета, который все выспрашивал, зачем мне нужен профессор Джонс.
     - Я бы таких друзей... - сказал профессор Джонс медленно. -  Впрочем,
очень, очень рад. Искренне поздравляю вас с прибытием на родину фашизма.
     -  Родина  фашизма?  -  неожиданно  озадачился  старик.  -  Разве  не
Германия?
     Индиана легко засмеялся:
     - Браво, Америка! Читайте "Чикаго-трибюн", Маркус, и будете знать  не
только археологию. Не хочется плохо говорить о незнакомых людях, но  некий
Бенито Муссолини двадцать лет назад был социалистом.  Даже  сотрудничал  с
красной газеткой "Аванти". Потом ему надоело впустую работать языком, и он
решил применить  свои  убеждения  на  практике,  для  чего  с  несколькими
товарищами  придумал  партию  с  красивым  латинским  названием...  Будете
что-нибудь пить?
     - Молоко, если можно.
     Индиана высунулся в коридор и крикнул тучной особе, дремавшей в конце
коридора: "Сеньора, можно у вас попросить стакан молока?"
     Маркус бормотал:
     - Фашисты... Социалисты... Коммунисты... Ненавижу политику,  Индиана.
Как ты ориентируешься во всей этой бессмыслице?
     - Профессия  такая.  Пока  гоняешься  за  тем,  что  любишь,  головой
приходится расшибать то, что ненавидишь.  Кстати,  народ  Италии  тоже  не
жалует  политику,  выставленные  на  улицах  елки  в  вазах  это  наглядно
показывают. Бога народ любит больше, чем дуче. Местные  фашисты  почему-то
не отменили христианство,  в  отличие  от  своих  коллег  в  Германии  или
коммунистов в России...
     Пришла девочка из обслуги и принесла на подносе  стакан,  наполненный
белой жидкостью. "Йогурт, сеньоры",  -  сказала  она  и  зачем-то  сделала
книксен. Наверное, чтобы понравиться гостям.
     - Я же просил... - сказал было Джонс, но девочка уже исчезла.
     - "Грандиозо"... - горько подытожил он и подал  йогурт  Маркусу.  Тот
покорно принял и отпил.
     - А теперь к делу, - предложил доктор Джонс. -  Не  то  время,  чтобы
болтать. У вас в запасе, я предполагаю,  есть  новости  из  нашего  милого
сердцу Старфорда?
     - Странная история, Инди... - начал Маркус.
     Впрочем, как оказалось, ничего странного. Новости были не столько  из
Старфорда, сколько от Генри. Точнее, от Генри Джонса, отца Индианы. Вскоре
после того, как фамильный домик Джонсов подвергся незаконному обыску - еще
в сентябре, помнишь, Инди? - Маркус Броуди получил  бандероль.  Именно  от
Генри. Почему-то не из Венеции, а из Стамбула. А в бандероли был дневник с
некоторыми научными результатами, и  крохотная  сумасшедшая  записка,  где
Генри  умолял  не  только  никому  не  показывать  дневник,  но  и  просто
рассказывать о его существовании. Что Маркус и делал с послушанием идиота,
непрерывно выставляя себя на посмешище, потому что помимо просьбы  молчать
в записке была и другая просьба - во что бы то ни стало  передать  научные
записи сыну,  Индиане  Джонсу.  И  никаких  объяснений!  Впрочем,  кое-что
Маркусу стало ясно, когда  он  разобрался  с  содержанием  присланных  ему
записей.  Неужели  это  правда,  Инди,  неужели  Генри  собирается   найти
т_а_к_о_е_ - даже язык не поворачивается  назвать,  что  собирается  найти
этот безумец...
     - Дневник? - спросил Индиана. - Где? - спросил он. - Где, Маркус, где
дневник!
     - Что с тобой? - удивился гость. - Вот он, пожалуйста.
     И  вытащил  из  внутреннего  кармана  потертого  старомодного  пальто
тетрадь небольшого формата.
     - Осторожно, - предупредил Маркус, - страницы вываливаются.
     Индиана  уже  лихорадочно  листал.  Были  выписки   из   манускрипта,
оставленного    французским    монахом,     снабженные     многочисленными
комментариями,  плюс  различные  варианты  перевода  текста,  выбитого  на
каменной плите. Ничего нового - дальше, дальше... Был аккуратно снятый  на
кальку рисунок - библейский сюжет, икона двенадцатого века. Были цифры, те
же самые, что на брошенной отцом бумажке - "III, VII, X". Крупная надпись,
и на латыни, и на старофранцузском: "ИСКАТЬ ГДЕ КРЕСТ". Что искать? Ладно,
дальше... Карта! Действительно, существует карта - пустыня, горы, ущелье в
форме рога.
     Отправная точка маршрута -  г