шка...
     - Туфли сними, - невесомо скомандовал он,  воткнув  губы  в  ее  ухо.
Отчего она скривила лицо, то ли щекотно стало, то ли задета была эрогенная
зона. А доктор Джонс еще показал жестом,  как  надо  двигаться  -  плавно,
крадучись, по-кошачьи.
     Пространство каверзной комнаты покрывалось на  цыпочках,  с  обильным
потоотделением. Индиана даже внутри вспотел. От каждого неосторожного шага
весь интерьер не просто сотрясался, но и входил  в  резонанс.  От  каждого
мелодичного звяканья тревожно екало сердце.
     Неприятность  случилась  только   у   самого   выхода,   где   Лилиан
поскользнулась от нетерпения. Индиана едва успел вытащить ее  из  ловушки,
где, устрашая слушателей звоном и грохотом, начался стеклопад.
     Дальше была лестница, которая вела вверх футов на шесть.
     - Мы, похоже, переходим на другой уровень, где нас с нетерпением ждут
другие заготовки  древних  мастеров,  -  вздохнул  привычный  к  сюрпризам
археолог.
     - Слышишь, шелестит, Инди, - сказала Лилиан, когда они  поднялись,  и
довольно-таки судорожно сжала его руку.
     Индиана вновь затеплил зажигалку, после чего разобрался с источниками
подозрительных звуков.
     - А вот и местное население, радостно встречающее  заморских  гостей.
Мыши и крысы, не лучшие представители семейства грызунов.
     - Всего-то, грызуны, - Лилиан расслабилась, шумно вдыхая и выдыхая.
     В отличии от фройляйн  Шнайдер,  мисс  Кэмден  не  испытывала  особых
чувств к этим зверькам. На мгновение в  спинном  мозгу  Индианы  воскресли
ощущения, которые он испытал, когда мокрое тело Эльзы прижалось к  нему  в
подземелье базилики...
     Мышей и крыс было действительно изрядно, хотя вели  они  себя  весьма
робко, стараясь бегать не по открытому месту, а вдоль стеночки. При  этом,
некоторые крысиные экземпляры достигали преогромных размеров, чуть  ли  не
двух футов в длину.
     - Значит, змеям есть что покушать. Подполз и выбирай крысу  пожирнее.
- Индиана поставил себя на место рептилии и  оттого  враждебность  к  этим
тварям почти испарилась. - Не зря тут Микки Маусы какие-то запуганные.
     - Местным грызунам надо не только трусить да боятся, но и  иметь  что
пожевать, - здраво высказалась Лилиан.
     - Во-первых, можно друг друга кушать. Благодаря бесконечным дракам  и
естественному отбору вон какие здоровяки появились. А во-вторых...
     Индиана наклонился и отколупнул от пола что-то.
     - Ты чего там нашел, Инди? Крысиное дерьмо для  коллекции  фекалий  в
Художественном Институте?
     - Нет, пара соломинок и  шелуха  от  зернышек.  Похоже,  что  зверьки
кормятся зерном, которое...
     - Кто-то засыпает  через  щели  сверху,  с  поверхности,  -  проявила
догадливость Лилиан. - Немцы, что ли, стараются?
     - Скорее, в роли кормильцев выступают местные жители. Приносят как бы
жертвы, чтобы змеи, довольные количеством мышей и  крыс,  не  вылезали  на
поверхность для отхожего промысла.
     Вскоре скитальцы уткнулись в массивные двери, а то и ворота.  Индиана
задумался, даже присел на корточки.
     - Чего мы ждем, Джонс? Торжественного приглашения?
     - Просто вспомнилось. "Чти субботу" -  заповедь  четвертая.  То  есть
надо отдохнуть телом и поразмыслить о вечном.
     Минут через пятнадцать он все-таки попробовал распахнуть устрашающего
вида створки. Двери  оказались  не  заперты,  может,  щеколду  расковыряло
время, может, они заманивали визитеров.
     Немного пройдясь по  переходу,  украшенному  гематитовыми  изваяниями
змей, посетители подземного храма повстречали что-то напоминающее...
     - Ветхий кожаный сапог, - предположила Лилиан.
     - Или старую змеиную кожу. А змея-то немаленькая была.  И  кожу  свою
она сбрасывала недавно. Так что мой отдых у двери был необходим, хотя и не
достаточен, для сохранения наших собственных шкурок.


     Тем временем, неподалеку от места, где находились Индиана  и  Лилиан,
только гораздо ближе к небу, беседовали Урбах и Мюллер.
     -  В  чем  дело,  старина?  -  спрашивал  штандартенфюрер  у  личного
археолога Гитлера. - Ковчег в наших руках. Через три  часа  самолет  будет
готов ко взлету. К сожалению, мы все-таки в  пустыне,  и  бензин  придется
перефильтровывать, да  и  кое-какие  самолетные  узлы  почистить  надо  от
песочка и пыли.
     Ученый в ответ выплескивал свой невроз.
     - Меня беспокоит то,  что  я  не  видел  трупа  доктора  Джонса!  Эта
хитрозадая бестия чрезвычайно живуча, а главное - везуча.  Я  уверен,  что
эти Джонсы - масоны. Причем не последних степеней.
     - Масоны? - Мюллер  даже  оглянулся  по  сторонам,  услышав  название
страшных осквернителей германского духа.
     - А вы как думали,  штандартенфюрер?  Я  предлагаю  повторно  вскрыть
Обитель Умерших Душ и убедиться в  том,  что  этот  человек  действительно
обезврежен... или, если потребуется, добить его.
     - Если честно, я не вижу в этом никакой необходимости. Похоже, дело в
вашей интеллигентской мнительности. А может, вы  надеетесь,  что  фройляйн
хорошо сохранилась в этом змеюшнике  и  хотите  выудить  ее,  пока  Хорхер
дрыхнет в своей палатке после ночной работы? -  офицер  хохотнул  прямо  в
лицо археолога с непосредственностью городских низов. - Ладно, так и быть,
выделю вам отделение во главе с обершарфюрером Кемпке, он у нас не  боится
рептилий. Лично, при мне, поймал живую гадюку, кажется, гюрзу. Более того,
закусал ее до смерти и слопал как сосиску.
     И вот плита, которая, казалось, навечно отгородила  от  мира  Обитель
Умерших Душ, была поднята снова. Первый же солдат, который спустился вниз,
сообщил, что гадов полно, но свежих американских трупов не видно,  к  тому
же статуя большого змея рухнула, а в стене зияет внушительный пролом.
     - За ними! - отчаянно затрубил Урбах. - Прикончить!
     Несмотря на кирпичного цвета загар, его щеки  обесцветила  бледность,
смахивающая на плесень.
     - Да никуда они не денутся в этом подземелье, - досадливо  поморщился
Мюллер. - Будь они хоть трижды масоны, все равно  сдохнут  от  голода  или
змеиных поцелуев... Ну, ладно, давайте для очистки  совести  поищем  ваших
друзей.
     У развилки с четырьмя ходами Кемпке направил по два солдата в  каждую
щель. Остальных  оставил  пока  с  собой.  Из  коридоров,  перед  которыми
установлены   были   изваяния   языческих    богов,    вскоре    донеслись
душещипательные вскрики. Или  просто  -  ни  ответа  ни  привета.  Явились
обратно только те двое, что  отправились  по  коридору,  не  предваренному
божественным изваянием. Эта пара эсэсовцев добралась до глухого  завала  и
на том их путешествие закончилось.
     Когда  раздосадованный   обершарфюрер   сунул   голову   в   коридор,
находящийся под покровительством бараноголового божества, то в пяти  шагах
от себя заметил тело своего солдата, нанизанное  на  что-то,  напоминающее
большой рог.
     - Вот дерьмо, - отпрянул командир и, особо не  ломая  голову,  принял
решение. - Ребятки, слушай меня. Мы  посидим  здесь  немного,  покурим,  а
потом вернемся и доложим Мюллеру,  что  все  тщательно  обшарили  и  лично
видели этих американцев в трупном виде. Ну, в самом деле,  сохранить  себе
жизнь и здоровье здесь может только пресмыкающийся гад.
     Пятеро оставшихся эсэсовских ребяток  рады  были  повиноваться  столь
мудрому распоряжению.


     Индиана и Лилиан между тем добрались до камеры, в которой  ничего  не
имелось, кроме трех больших  саркофагов,  да  фресок  весьма  устрашающего
содержания. Причем две емкости для тел были  пусты  и  как  будто  кого-то
ожидали.
     - Лет через двадцать я от такого ящика  не  отказался  бы,  -  мрачно
пошутил доктор Джонс и сковырнул крышку со среднего саркофага.
     И тут же откатился назад со всей  возможной  скоростью.  С  каменного
ложа поднималась змея невообразимых размеров. Причем ядовитая. Кобра,  чье
тело  было  толщиной  с  канализационную  трубу,  а  шипение  -   достойно
паровозного  свистка.  Размеры  быстро  раздувшегося  воротника  превышали
габариты зонта, две пары верхнечелюстных зубов в длину тянули  на  хорошие
эсэсовские кинжалы. Окрас же  аспида-монстра  был  грязновато-белым.  Ужас
жаркой тяжелой волной прокатился по всему телу закаленного археолога,  что
уж говорить о бедной  женщине.  Змея  потрепетала  раздвоенным  языком  и,
уловив  "запах  страха",  источаемый  людьми,  отвела  назад  голову   для
нанесения удара.
     - Так вот кто здесь питается крысами, мышами и рептилиями послабее. А
нажравшись отдыхает в саркофаге,  -  прошептал  Индиана.  Успокоившись  от
своих бодрых слов, он заметил, что змея отказалась от немедленного  броска
и даже решила присмотреться своим  щелевидным  зрачком  к  столь  странным
посетителям. - Остается пожелать себе недолгих мучений... Эх,  имелась  бы
дудочка под рукой.
     Как-то вдруг доктор Джонс оказался не то, что под  гипнозом,  но,  по
крайней мере,  лишенным  воли.  Белое  нескончаемое  тело,  струящееся  из
саркофага, отупляюще действовало  на  все  двигательно-решительные  центры
мозга.
     - А, может, она и не кусает ядом вовсе, а просто  душит  кольцами,  -
понадеялась Лилиан, которая явно была не в себе.
     Кобра  не  торопилась,  она  явно  желала   произвести   впечатление,
наверное, оттого, что была вполне  сыта.  Возможно,  у  нее  даже  имелись
творческие наклонности.  По-крайней  мере,  своим  телом  она  выкладывала
незаурядный орнамент.
     Индиана всячески пытался разогнать сгущающийся в мозгу туман и  очень
кстати вспомнил первую заповедь. Это неожиданно помогло. Он понял - цветок
благоговейного ужаса распускается по той  причине,  что  гадина-переросток
играет в  его  округлившихся  глазах  роль  божества.  Он  поклоняется  ее
величине,  диковинности,  смертоносности.  Но  ведь  ее  рептильные  мозги
представляют собой довольно примитивную  машинку...  Доктор  Джонс  слегка
воспрял и попробовал осмотреться.
     С той стороны камеры имелся выход, однако же бдительное  животное  не
пропустило бы людей туда. Если так, остается  лишь  отступать  по  прежней
дороге, находясь в зоне досягаемости с одного броска.
     - Надеюсь, Лилиан, мы настолько приглянулись хозяйке салона, что  она
не станет душить нас кольцами, а угостит хорошей порцией яда. Если у нее в
слюнке преобладают нейротоксины, то смерть будет легкой и  даже  приятной.
Но мое утверждение еще нуждается  в  опытной  проверке.  Впрочем,  хороший
экспериментатор старается опыты ставить не  на  себе,  -  лопотал  Индиана
успокоительную ерунду и заодно давал  инструкции:  -  ...Не  делай  резких
движений, не психуй, перебирай ногами к выходу...
     Когда  Лилиан  собралась  последовать  этому  совету,  кобра   слегка
возбудилась.  Доктор  Джонс  однако  не  растерялся  -  успел  закурить  и
выпустить струйку дыма  в  сторону  рептилии.  Та  насторожилась,  активно
заработала жалом, покрутила мордой, на которой выделялись, позади ноздрей,
терморецепторы. Небольшой паузы хватило, чтобы шмыгнуть обратно в  коридор
и захлопнуть дверь за собой.  Засов,  сохраненный  каким-то  благоволением
времени, легко встал на  место.  Едва  беглецы  отгородились  дверью,  как
голова змеи ударилась в преграду, которая, содрогнулась, несмотря  на  всю
очевидную крепость.
     Индиана скинул куртку, потом рубаху и снова  облачился  в  куртку.  С
освободившимся предметом гардероба он  сбегал  в  Палату  Битых  Стекол  и
вернулся через десять секунд с  импровизированным  мешком,  полным  битого
стекла. Голова змеи (или змея?) уже вышибла несколько двухдюймовых  досок,
передние зубы-кинжалы кромсали дерево. Очередной удар, и сплюснутая  башка
проникла в образовавшуюся дыру, попутно разевая пасть  -  влажную,  полную
слизи, смрадно и мокро дышащую.  Тут  и  археолог  подоспел.  Он  бросился
вперед, как вооруженный гранатой боец бросается на  танк,  и  зашвырнул  в
разверстую глотку твари свою стеклянную бомбу. Затем резво отдернул  руку,
потому что челюсти мигом захлопнулись. Впрочем, после  этого  голова  гада
конвульсивно спряталась в дыру.  Из  комнаты  с  саркофагами  донесся  шум
бросков и ударов мощного тела. Змее было больно.
     - Скоро ей конец, а нам, значит, зеленый  свет,  проход  свободен,  -
оптимистически выразился археолог. Но тут некая благая  сила  посоветовала
ему обернуться. Индиана послушался и увидел, что с противоположной стороны
коридора направляется к людям еще одна рептилия. Причем,  поздоровее,  чем
первая - двадцати футов в длину - и вдобавок белее  снега.  Скорее  всего,
она спустилась через какую-то трещину в потолке,  привлеченная  аппетитным
ароматом человеческих организмов.
     Лилиан захрипела, как простуженный петух, да  еще  растопырила  перед
лицом пальцы. Индиана стал аккуратно разворачивать ее за плечи  в  сторону
камеры с саркофагами.
     - Спокойно, мы сейчас поменяем здоровую кобру на очень больную. -  Он
лязгнул засовом и распахнул дверь.
     Зрелище было жутковатым. Змея прыгала, билась о  потолок  и  валилась
вниз.
     - Когда я скажу "три", мы  бежим  вперед.  Я  -  вплотную  к  первому
саркофагу, ты - рядом с третьим.
     Сказать было легко, но уже  на  полпути  Индиана  догадался,  что  не
суждено ему успеть. Он еще толкнулся от пола,  пытаясь  перемахнуть  через
змеиное тело, работающее как скакалка,  и  попал  прямо  в  белое  кольцо.
Тяжелы и судорожны были тиски. Профессор оценил, что несмотря на все  свои
усилия, он через секунды три будет задушен. Или наколот на  зуб...  Голова
гада уже повернулась к нему, "обиженный" взгляд животного  протыкал  почти
вещественной яростью, с клыков брызгала смертельная  слюна.  Змея  сделала
еще бросок вверх, а потом пасть ее  метнулась  в  сторону  Индианы...  Ой,
какой большой зев - доктор Джонс сомкнул веки... И  вдруг  тиски  ослабли,
человек выскочил из кольца, упал  на  четвереньки,  побежал  дальше  -  на
коленках и локтях. Только на самом выходе он посмел  оглянуться  и  узнать
причину внезапного получения милости от природы.
     Разъяснение чудесному спасению имелось. Местные рептилии-верзилы были
сами змееедами. И отнюдь не дружили друг с  другом.  Сейчас  больший  гад,
явившийся со стороны коридора, не в гости наведался, а уцепился зубами  за
хвост меньшего и обвился кольцами вокруг его  тела.  После  чего  принялся
поглощать собрата. Конечно же, этот второй гад не знал, что вместе с  едой
поглощает и мешок со стеклом. Впрочем, ему могло повезти -  когда  меньшой
брат (или сестрица) окажется полностью внутри,  осколки  будут  достаточно
истолченными и облепленными пищеварительными ферментами.
     Потом начались блуждания Индианы и  Лилиан  по  подземным  закоулкам.
Коридоры,  в  которых  не  разогнутся,  сменялись   довольно   просторными
камерами. Неровное пламя зажигалки изредка выхватывало из  мрака  изваяния
хтонических богов, от которых портилось настроение. Или  освещало  фрески,
изображающие мытарства астрального двойника Ка в подземном царстве, где на
него то и дело посягали недружественные чудовища. (Дух, оказывается,  тоже
съедобен.) А под подметками то и дело хрустели древние кости.
     - Старайся не давить скелеты ногами,  -  профессионально  предостерег
археолог свою напарницу и поднял с пола  изгрызенную  коррозией  бронзовую
пластину с сохранившемся профилем бараноголового существа.  Амон-Сокрытый,
сразу же определился смотрящий.
     Вдобавок суетились там и сям грызуны,  тыкались  вполне  дружелюбными
мордочками в щиколотки, пискливо возмущались, когда им наступали на лапки.
Это вызывало душевное волнение, потому что нервная система каждую  секунду
ожидала куда более ужасного соприкосновения. Уши  болезненно  напрягались,
пытаясь уловить шипение, похожее на шум,  возникающий  при  продуве  трубы
среднего диаметра.
     И вдруг - показалось или взаправду?
     -  Лилиан,  не  дыши,  -  скомандовал   мучительно   прислушивающийся
археолог. - Теперь дыши. Как бы стать похолоднее, ведь эти  змеи,  похоже,
реагируют на тепло.
     - Инди, жуть меня пробирает, даже в ухе зачесалось. Мне кажется,  она
где-то рядом. Пожалуйста, включи зажигалку.
     - Нельзя, огонь мы прибережем на самый последний  момент,  -  неловко
выразился мужчина.
     - Вот он приближается, твой последний момент, ты разве не чувствуешь?
- зашлась мисс Кэмден истерическим шепотом.
     Доктор Джонс вдруг устал бояться. "Чти субботу", значит Отрешайся  От
Суеты. И когда Отрешение свершилось, он соприкоснулся с  чужим  сознанием,
однако не своим мятущимся рассудком,  а  чем-то  высшим,  лишь  наполовину
имеющим отношение к человеку.
     Находись доктор Джонс в более академической  обстановке,  у  него  бы
наверняка сработала эрудиция.
     Которая бы поведала, что египтяне называли это "высшее" - Ка, греки -
даймоном, римляне - гением, что  оно  считалось  полупосторонним  мыслящим
организмом, связывающим человека с иными духами. Что  древние  израильтяне
включили  этот  организм  в  психику  человека,  сделали  просто  духовным
органом, общающимся со сверхъестественными силами, и назвали "руах".
     Именно "руах" Индианы Джонса проник в дух Змея, Защитника Сокровищ, а
потом спустился до конкретного сознания конкретной рептилии.
     Она сейчас видела  его,  Индиану,  красноватым  расплывчатым  пятном,
причем снизу. Тварь не была голодна, но она любила охотиться и  не  хотела
возвращаться  с  охоты  без  победы  и  приятной   тяжести   в   пищеводе.
Намечающаяся добыча показалась ей весьма перспективной.
     - Змея где-то  тут,  около  башмаков,  -  Индиана  торопливо  щелкнул
зажигалкой и стал шарить светом огонька рядом с  полом.  Потом  схватил  и
потащил ничего не понимающую Лилиан. Не успели они отбежать ярдов на пять,
как в том месте, где они только что топтались, взорвался пол. И показалась
голова подпольщицы. Не просто  голова,  а  ГОЛОВА.  Она  была  размером  с
хорошую табуретку, даже при закрытой пасти. Когда же пасть раскрылась,  то
оказалась она такой непомерной  величины,  что  человек  мог  беспроблемно
проскочить в нее и отправится в увлекательное (для гадины) путешествие  по
ее пищеварительной  системе.  Зубы,  соответственно,  достигали  сабельной
длины.
     Змея впрочем, сообразила, что поторопилась. Прикрыв свою  пасть,  она
стала выползать из щели,  напоминая  при  этом  молочный  фонтан.  Телу  -
толщиной с приличное дерево -  не  было  видно  конца.  Все  эти  сведения
поступали к Индиане  мельком,  на  бегу.  Змея-рекордсменка  двигалась  за
американцами по спирали, ввинчиваясь в коридор как штопор. Причем, намного
быстрее двигалась, чем подземные странники.
     Коридор сужался, бег становился все более затруднительным, у змеи  же
никаких трудностей не возникало. Казалось,  она  дышит  прямо  в  затылок.
Неожиданно доктор Джонс и  мисс  Кэмден  оказались  еще  в  одной  камере,
опять-таки погребальной. Только здесь упокоены были не  египтяне:  никаких
саркофагов, лишь две ниши в стене, в которых лежали не  мумии,  а  простые
скелеты, вдобавок при оружии. Наемники с севера, ахейцы  или  какие-нибудь
другие протогреки, - мелькнуло  в  эрудированной  голове  доктора  Джонса.
Египтяне  не  считали,  что  в  загробных  владениях  благого  Озириса  им
понадобится холодное оружие. Вместо клинков они  брали  в  последний  путь
харчи.
     Доктор Джонс выхватил из костяных  пальцев  прямой  меч,  который  на
зависть хорошо сохранился (истлела лишь  древесина  рукояти).  Обследовать
странную находку не успел, потому что на пороге  возникла  змеиная  морда,
хоть и знакомая,  но  по-прежнему  противная.  Индиана,  самым  нелюбезным
образом отшвырнув задрыгавшуюся Лилиан, сделал  колющий  выпад  и  поразил
тварь меж двух головных щитков. Там что-то хрустнуло, прыснула кровь, змея
чуть ли не зарычала, сильно мотнув мордой. Клинок вылетел из рук  Индианы,
и из монстра тоже, ткнулся в потолок и, звякнув,  затих  где-то  на  полу.
Пасть раскрылась - еще один бросок, и все, кранты профессору...  Маленькая
т