ов города секирами и изогнутыми клинками.
     - Дальнейшее - дело техники. Нашей, египетской, - проговорил с  долей
отвращения Питхор Иосепт.  -  Пусть  израильтяне  и  сноровистые  драчуны,
недурные в ближнем бою, но кто они есть  -  дикари,  Люди  Мглы.  Куда  им
сдюжить против египетского боевого порядка, который предвечный Пта влил  в
умения и души Настоящих Людей? К  тому  же  наших  больше  раза  в  три...
Колесница Ра преодолеет не такую  уж  большую  дистанцию  на  небе,  когда
подключится желтознаменный полк Пта...
     И в этот момент бессильно распахнулись Царские ворота.
     Полковник чуть повернул голову в сторону  штабного  офицера,  который
сразу  согнулся,  показывая  полную  готовность  исполнить  волю   высшего
начальника.
     - Правогласный Джедефхор, передай чутким  ушам  начальников  отрядов,
что пора заняться построением в походный порядок. В город войдем  стройной
колонной, внушающей страх и зависть. И прикажи, Джеди, чтоб подвели ко мне
мою любимую лошадь Пирамиду. Она  не  любит  скакать,  и  это  мне  в  ней
нравится.
     Когда  построение  было  исправно  завершено,  полковник,   осененный
стягами, в окружении самых крепких и испытанных воинов возглавил  колонну.
Но перед тем приподнялся в стременах, чтобы увидеть весь полк.
     - Солдаты Пта! Владыка вдохнул в  вас  Мужество  и  возложил  на  вас
почетную задачу - исполнить  веление  Семи  Хатхор  и  установить  в  этом
варварском  городе  египетский  порядок.  Взять  под  контроль  Царские  и
Левитские Ворота. Содействовать тушению  пожаров,  предотвращать  поджоги,
надзирать, чтобы рядовой состав не тащил слишком уж большие тюки, и  самим
не  усердствовать.  Резню  останавливать.  Безоружных  жителей  из  города
выпускать... Ибо бесполезное убийство  не  признается  владычицей  порядка
Маат за добродетель. Помните, что вы египетские солдаты,  а  не  ассирийцы
какие-нибудь. Но не это главное. Своей Волей  Большой  Дом  обязывает  вас
вынести все ценное из главного храма этого города: и  золото,  и  медь,  и
сосуды, и щиты, и ткани, и изваяния, если таковые найдутся.
     - Рады служить Большому Дому, - рявкнули в ответном слове  солдаты  и
шмякнули мечами и копьями о щиты.
     Действительно, колесница Ра не одолела  и  двадцать  четвертой  части
дневного пути, когда Питхор Иосепт и его полк оказались в  городе.  Грабеж
был в полном разгаре, работа спорилась.  Картину  составляли  клубы  дыма,
падающие головешки,  давка,  солдаты,  снующие  по  домам,  как  крысы  по
корзинам с хлебом, лязг металла и визги, стенания, вопли.
     Голые бабьи груди и прочие места. Их тоже много. Женщинам в такие дни
приходится несладко. Но у египетских солдат есть в этом деле  определенные
пределы, мало кто хочет навлечь на себя гнев Исиды  -  бабьей  заступницы,
она ведь может и мужскому естеству навредить.
     Храм Соломона не  тянул  ни  в  какое  сравнение  с  Карнакскими  или
Луксорскими махинами в городе Амона -  Фивах.  В  общем,  это  был  просто
большой дом, двадцати локтей в ширину и шестидесяти в  длину.  Да,  иехуди
довольно наглое племя, согласился Питхор Иосепт  с  совершенно  правильным
изречением Величества. Их Ба спит и  Ка  молчит,  они  не  признают  Маат.
Растрезвонили бесчинно, понимаешь, о своих липовых достижениях.
     Когда подоспел полк Пта, солдаты  Ра  уже  подпалили  притвор  и  без
особого успеха пробивались внутрь храма. Однако свежие и не  участвовавшие
в бою бойцы Пта мигом разогнали их и первым делом  оцепили  иерушалаимское
святилище. Затем часть солдат проникла с помощью лестниц на  крышу,  через
которую просочилась на веревках  внутрь  храма.  Одновременно,  с  помощью
глинобитных машин в стенах твердыни были  пробиты  щели,  достаточные  для
проникновения плечистых бойцов. Защитники святилища оказались  под  ударом
со всех сторон. Однако они были ловкими, крепкими и  вооружены  короткими,
но закаленными железными мечами, поэтому, прежде чем дать  перебить  себя,
забросали трупами бойцов Пта весь храм.
     А потом защитников не стало. И закипела другого рода работа.  Солдаты
рьяно выламывали кедровые доски, обшитые золотыми  пластинками,  из  стен;
сшибали позолоченный орнамент и барельефы; вытаскивали  массивные  золотые
гвозди; укладывали в мешки кадильницы, чаши, лампады, подсвечники; сдирали
шелк и виссон, закрывающие ниши; сноровисто скатывали ткань в рулоны.
     - Солдаты Пта! - протрубил полковник в  суматоху,  царящую  в  бывшей
молельне. - Все  эти  ценности  принадлежат  Большому  Дому,  не  пробуйте
прятать их даже за  щеку  или  выносить  за  заграждение.  Только  сдавать
писцам-счетчикам.  И  убереги  боги  ваши  руки  и  ноги  от  сомнительных
поступков. Еще раз повторяю для тех, чья душа-Ба до сих  пор  пребывает  в
потемках: сдавать писцам, находящимся подле верблюдов, справа от  главного
входа в храм.
     А потом он заметил приземистого солдата, пытающегося  проскочить  под
покровом пыли в какую-то щель в  левом  приделе  храма,  причем  вместе  с
золотым семисвечником.
     - Эй, парень, неужто Амон наступил тебе на ухо? Или твой родной  Зеус
щелкнул молнией  по  твоей  голове?  Такая  шутка  может  плохо  для  тебя
кончиться, - окрикнул командир рядового, а потом добавил несколько слов на
родном для бойца крито-микенском диалекте. - Пакуро (толстячок),  куда  ты
прешь как таурос (бык) с перцем  в  заднице.  Лучше  отнеси  эту  покатама
(золотую штучку) дяде с ведомостью.
     Парень не собирался реагировать. Тогда начальник полка кинулся  вслед
за своим солдатом. За щелью  в  стене  была  сумрачная  пыльная  комнатка.
Полковник ничего не успел разглядеть,  только  чуть  присел,  почувствовав
приближающееся лезвие, и все равно демон боли впился в плечо.  Солдат,  от
которого, видно, отвернулись все  благие  боги,  чуть  не  зарезал  своего
командира. Питхор Иосепт отскочил в сторону, однако не удержался на  ногах
и рухнул на пол. Он едва успел перевернуться  на  спину  и  заметить  тень
мятежного солдата, быстро надвигающуюся на  него.  Впрочем,  когда  подлый
бунтовщик наклонился к нему, как раз удалось зацепить одной ногой  его  за
щиколотку, другой толкнуть в голень. "Пакуро" грузно разложился по полу.
     Но когда полковник поднялся, вор  уже  утвердился  на  своих  крепких
ногах-столбиках. Его расплывчатая мощная тень, похожая на злобного  демона
пустыни, повергала в смятение душу-Ба, заставляла ее нашептывать, что  все
пропало. Питхор Иосепт, рассердившись, мысленно надел на нее  колпак,  как
на попугая, и ощутил тяжелую волну, прокатившуюся от  противника  -  будет
укол слева под диафрагму! Левая рука полковника двинулась от лица по кругу
вниз и там встретила предплечье врага. Затем еще полоборота телом,  Питхор
Иосепт примкнул боком к противнику, его  правая  рука  проникла  за  спину
вредному "пакуро". Командир и солдат почти обнялись,  а  затем  последовал
бросок через бедро из арсенала  крито-микенской  борьбы.  "Пакуро"  рухнул
мешком  на  пол,  попытался  еще  поднять  голову,  но   нога   полковника
припечатала его низкий лобик. Тем самым поединок был  окончен,  беззаконие
покарано и чаша перекочевала в руки правогласного.
     Однако Питхор Иосепт почувствовал чье-то присутствие  в  помещении  и
начал суетливо нашаривать кинжал, оброненный солдатом.
     - Я стар и безоружен, я - священник этого храма Элиезер,  -  раздался
не слишком бодрый голос.
     - Все сразу становятся старенькими  и  безоружными,  когда  продувают
битву. Если  ты,  служитель  этого  храма,  просишь  моей  защиты,  ты  ее
получишь. И я поступлю согласно предписаниям Маат.  Если  же  ты  захочешь
остановить разрушение храма, ты не сможешь этого сделать. Такова  уж  Воля
Большого Дома, не ведающая преград, таково веление Семи Хатхор.
     - Я, молодой  человек,  не  прошу  защиты,  мой  дух-руах  не  крепче
держится в теле,  чем  венчик  одуванчика  на  стебельке.  И  не  прошу  я
остановить разрушение Храма, потому что этого хочет  Господь.  Мы  грешили
пред очами его, и он послал на нас Владыку Мицраима.
     В комнате будто  стало  светлее.  Питхор  Иосепт  явственно  различил
собеседника - беленького чистенького старичка с носом-клювиком и  головой,
скрытой под платком.
     - С этим  утверждением  трудно  спорить.  Весьма  сожалею,  что  ваше
верховное божество ничего лучшего вам не пожелало. Однако  меня  разбирает
здоровый смех при мысли о том, что  Сын  Ра  получал  указания  от  вашего
господа.
     - Нашему Господу подвластны не  только  обитатели  Мицраима,  но  все
страны и народы. Всякая тварь создана им  и  поддерживается  его  дыханием
каждый миг.
     - Ты, ветхий днями, волен  прошамкать  что  угодно,  ведь  душа  твоя
окутана мраком старости и испарениями невежества.
     Старичок взял паузу, потом произнес вопросительно-утвердительно:
     - Владыка  Мицраима  вознамерился  уничтожить  Ковчег  со  Скрижалями
Завета, которые вскоре будут вынесены твоими воинами из Святая Святых.
     - Мой повелитель - воплощение бога мудрости  Тота,  великий  бог  Пта
живет в его духе-Ка. Владыка - тонкий собиратель реликвий  чужих  народов.
Но если он, исследовав своим Ка то, что называешь ты Ковчегом, найдет  его
источающим  зло  и  захочет  уничтожить,  ничто   воспрепятствовать   Воле
Величества не сможет. Ведь ей подвластен даже Священный Нил.
     - И все-таки ты, военачальник, спрячешь Ковчег  и  сохранишь  его,  и
много поколений сменит друг друга на земле, прежде чем он будет найден,  а
тогда Сила Скрижалей спасет народы, погрязшие в грехах  и  почерневшие  от
беззаконий.
     - Речь твоя, старец, красива, но бесполезна. Зря ты пытаешься смутить
меня и толкнуть на преступление. Если даже у нас общие Праотцы, то кровная
связь для меня ничто в сравнении с ревностным служением Большому  Дому,  с
долгом перед Владыкой-Хранителем Кеме, с порядком,  установленном  благими
богами...
     Проговорил это Питхор Иосепт и почувствовал, что  остался  в  комнате
один, как перст, а  старец  то  ли  скользнул  в  потайную  дверь,  то  ли
испарился, будучи всего лишь призраком.
     Не успел правогласный начальник воинов вернуться в храмовый зал,  как
его обступили солдаты, не смеющие показать лица.
     - Господин наш, прогневали мы этого бога бесчинствами в его доме...
     Храм, где были ободраны даже стены, мало чем напоминал то  святилище,
которое находилось здесь еще утром.
     Алтарная завеса была разорвана, за ней в полумраке проглядывался лишь
какой-то  ящик.  Украшенный  крыльями  и  поблескивающий  золотом,  а  еще
источающий смутную угрозу.
     - Почему это не вынесено до сих пор? - полковник свел брови воедино.
     - Так вот же, господин, - офицер Джедефхор махнул рукой.
     То, что совсем недавно было солдатами полка Пта, теперь  представляло
месиво, негодное для сохранения в  виде  благородных  нетленных  останков.
Неведомая сила подбросила воинов вверх, а по пути они вскипели и  лопнули,
так что на пол вернулись жалкие ошметки.
     Джедефхор едва продавил в закостеневшее горло:
     - Здесь мощная магия. Нужны жрецы, которые смогут разрушить ее  силой
Пта.
     - Ну, так тащите сюда полковых жрецов!
     Страх набухал в полковнике на дрожжах недоумения - как всемогущий Пта
допустил такое?! Происходящее никак не  укладывалось  в  его  планы  бодро
рапортовать Большому Дому о том, что ковчег уже движется  в  сторону  Кеме
для вечного упокоения в каком-нибудь из храмов Амона.
     Жрец - уэб  Хардедеф  -  заставил  себя  поискать,  однако  когда  он
разглядел  красноречивое  месиво,  то  побледнел,  даже  позеленел   ввиду
изрядной смуглоты.
     - Ну, работайте, отец святой, - напористо сказал полковник. -  Вам  и
четки в руки.
     - Мне кажется, надо пригласить войсковых жрецов...
     - А мне не кажется.
     - Сегодня мой теменной тысячелепестковый лотос может и не раскрыться,
чтобы принять лучи Пта, - Хардедеф попробовал квалифицированно увильнуть.
     - Чтобы ожидать, когда наступит просветление, не  надо  быть  жрецом.
Тем более, главным полковым. Дело ведь в  знаниях.  Насколько  я  понимаю,
сила Пта в тех словах и священных  именах,  которые  вы  станете  изливать
своими устами...
     Жрец почти обреченно хлопнул в ладони.  И  тут  же  дьяки  гон-нутеры
подхватили ритм. Пта, в отличие от чинных Амона  и  Ра,  любил  энергичное
служение.  Хотя  любому  египетскому  богу  были  бы  мерзки  непристойные
телодвижения, выкрики и визги, которыми  отличаются  поклонники  азиатских
божеств, финикийской Астарты и аккадского Мардука.
     Немного погодя, казалось, заклинательное дело  пошло  на  лад,  дьяки
были в ударе, курильницы активно дымили ладаном.
     - ...Пта - драгоценность в лотосе, Пта - свет небес, Пта  -  хранящий
наши Ка в Сердце своем, Пта - милующий и спасающий...
     Гор-гебы стройно вторили уэбу. И вот  Хардедеф  сокровенными  словами
отверз свой Ка, который поймал луч Пта и теменной тысячелепестковый  лотос
озарился божественным светом. Жрец взмыл на цыпочках  -  словно  воздушные
элементы его тела потянулись к небесной Нут из  оков  Геба...  и  упал  на
невидимую завесу алтаря.
     - И полный порядок, - обгоняя события, шепнул Джеди.
     Хардедеф будто бы прошел уже сквозь завесу и...  удар  был  настолько
силен, что жрец моментально превратился в лужу горячей дымящейся слизи  на
полу.
     - Ну и ну! - осталось произнести присутствующим.
     Гор-гебы и гон-нутеры бросились врассыпную из чуждого  им  святилища.
Стали поодиночке сматываться и солдаты.
     - Давайте-ка все  вон  отсюда!  -  поторопил  их  начальник  полка  и
пожаловался неизвестно кому. - Только на желчь мне действуют, бестолочи.
     Немного погодя в храме не осталось никого  кроме  Питхора  Иосепта  и
Джедефхора.
     - Что мы пока имеем с разорения храма,  кроме  небольшого  количества
золота, которого и в Египте за глаза хватает? - задумчиво произнес  Джеди.
- Железо и то нам пригодилось бы больше...
     - Я сделаю все сам, - наконец приговорил сам себя Питхор Иосепт.
     Подчиненный испугался:
     - Что вы, господин мой полковник? Вам что, злой Сет свистнул  в  ухо?
Нельзя...
     - Можно. Если бог израильтян не замесил всех нас, едва мы сунулись  в
храм, значит, он хочет, чтобы египтяне забрали Ковчег. Но  только  не  как
победители, не как крутые гордецы.
     - Я думаю, господин мой полковник, подойдете вы к завесе  как  гордец
или как человек,  уподобившийся  по  скромности  скарабею,  вы  все  равно
превратитесь в квашню. Самое плохое тут, что никаких благородных нетленных
останков из вас уже не получится, и великий Озирис никогда не возьмет  ваш
Ка в свою лодку, плывущую в вечность. И станет ваш Ка  бесприютным  духом,
питающимся кровью...
     - Это не слишком вдохновляет, Джеди, но и тебе  неплохо  бы  подышать
свежим воздухом.
     Подчиненный не без облегчения вымелся из  чужого  святилища,  где  не
осталось никого и ничего, кроме военачальника и сурово блестящего ящика.
     Питхор Иосепт  призвал  помогать  ему  всех  известных  богов,  затем
обреченно сделал шаг  через  завесу.  И  ничего.  Еще  шаг,  и  как  будто
пространство сзади потончало, побледнело, стало зыбким, но ковчег не желал
делаться ближе. А сверху принялись заглядывать  баран-Амон,  павиан-Тот  и
бык-Пта. Звериные ноздри жадно втягивали ароматы этого мира.
     Еще вперед. То, что за спиной - потекло, заструилось,  и  вскоре  уже
напоминало стаю разноцветных переливающихся пузырей, которые  разлетались,
слетались, сливались и делились. Но Ковчег не стал  ближе  ни  на  локоть.
Головы Амона, Тота и Пта утратили четкие  очертания,  обернулись  вихрями,
смерчами пустыни, втягивающими и вновь выбрасывающими переменчивые  образы
этого мира.
     Один шажок, и пузыри сзади полопались, осталась игра каких-то сияний.
Но Ковчег будто оттолкнулся  от  человека.  Амон,  Тот  и  Пта  растеклись
струями, не слишком отличимыми от остальных переливов.
     Питхор Иосепт понял,  что  исчезает,  как  туман  на  холмах  Ханаана
поутру. В этих переливах не  было  ничего  собственного,  ничего  имеющего
отношение к нему. Оказалось, что мир нарисован кем-то ради забавы.  И  тут
он вспомнил:  одинокий  человек  -  Один  Бог.  Есть  лишь  два  источника
напряжения, которые творят жизнь.
     Лишь тогда он смог подступиться к ковчегу. И пока шел навстречу чужой
святыне, то чувствовал, как поселяются  упорство  и  сила  в  ногах,  руки
насыщаются мощью, уши  -  многозвучием,  глаза  -  пестротой  красок,  как
родится новая воля в сердце и желание понимать в голове.  Первое,  что  он
понял - те сущности, что играют миром, играют и им. Рано или поздно, когда
от их  власти  освободится  достаточное  множество  душ,  игроки  пожелают
сыграть последнюю партию, партию на уничтожение. И  тогда  людям  особенно
понадобится Ковчег.
     Для Ковчега должен быть создан тоннель через время.
     У жителей Кеме и Аккада времени нет. В обитаемой части земли  Владыка
и благие боги с необходимой повторяемостью дают тепло,  плодородный  ил  и
влагу,   а   люди,   снабженные   необходимым   навыками,    предпринимают
соответствующие усилия. Всегда был Большой Дом, всегда мерщики и  счетчики
учитывали  плоды  труда,  а  большие  и  маленькие  властители  направляли
движения  людей.  Но  сейчас  Питхор  Иосепт  ощутил,  что  время  у  него
появилось. Как у всех, кто поклоняется Скрижалям Завета, это  время  будет
потрачено на то, чтоб вырваться из чужой игры.
     Вскоре полковник возник в снесенных наполовину воротах Храма и сказал
своим  солдатам,  которые,  ощерившись  копьями,  замерли   в   молчаливом
напряжении, изнуряющем все мускулы и члены тела.
     - Четыре парня покрепче ко мне. Вы понесете ковчег.



                                 ВЗГЛЯД 3

     - Лев, охотящийся для себя! Покровитель Обеих  Земель!  Золотой  Хор!
Сын Ра, дающий плодородие Обеим Землям, воссиявший как отец своей Девятки,
питающийся золотом и драгоценными камнями! Да будешь ты  жив,  невредим  и
благополучен, бог благой... - провозгласил хранитель титулатуры.
     Святость  стоял  под  балдахином  с  колоннами-лотосами,   сжимая   в
скрещенных руках жезл и бич. Сын Ра, родственник богов, в таком же виде он
уплывет когда-нибудь в  ладье  саркофага  через  бренный  мир  в  звездные
жилища. Подойти ближе  чем  на  пять  локтей,  даже  на  четвереньках,  не
позволяли правила приличия. Однако Питхор Иосепт  был  выделен  из  чинной
толпы приглашенных в Пер-Рамзесскую обитель Владыки.
     -  Ты,  Питхор  Иосепт,  начальник  полка  Пта,  правогласный,  столп
Большого Дома, хорошо выполнил свою работу, - сказал Величество.  -  Стань
ближе.
     И начальник воинов приблизился на четвереньках к сияющему одеянию,  к
лицу, припудренному золотом, к двойной короне Пехепту, которую одевали все
Владыки - вечность, вечность и вечность, -  и  которая  неизменно  внушала
благоговение всем подданным.
     - Да позволит Сын Ра выслушать  вопрос  своего  раба:  что  станет  с
племенами израильскими и ковчегом их Бога?
     - Мы позволим себе ответить на вопрос любезного нашему сердцу  друга.
С племенами израильскими покончено раз и навсегда. Без силы, заключенной в
так называемых Скрижалях Завета, они просто кучка варваров, которых  скоро
развеет ветер пустыни. А сами Скрижали... тут  вопрос  богословский,  надо
посоветоваться  с  верховным  служителем  Амона.  Мы  полагаем,  к  заходу
великого солнца он уже прибудет из Фив. Да, мы  знаем,  ты  бы  предпочел,
чтобы изрек свое слово и совет Мемфисского храма Пта, но таков порядок.
     "А это  означает,  что  главный  фиванец  постарается  разделаться  с
Ковчегом как можно скорее, - когда  отполз  от  престола,  подумал  Питхор
Иосепт и уже не понял, от духа-Ка или  Сердца-Ба  явилась  эта  мысль.  Он
прощупал придворную толпу  оценивающим  взглядом,  который  задержался  на
одной знакомой физиономии. - Птахотеп, член Совета  Большого  Дома,  Южные
У