ставляет  развитие  человечества  в  виде
чередующихся периодов (длительностью  в  семьсот  лет),  когда  одна  раса
сменяет другую, причем, новая безгранично превосходит старую. Наше время -
конец очередного цикла,  то  есть  близится  глубокая  мутация.  На  Землю
вернется гигант, бого-человек. К сожалению, человечество состоит  из  рас,
созданных в разные фазы творения, разными мутациями. Но только одна  раса,
неся в своей психике скрытые пока свойства, является истинной, только  она
достойно войдет в следующий цикл. Остальная часть  человечества  -  низшие
существа,  имеющие  с  людьми  только  внешнее  сходство,  иначе   говоря,
формулировка "люди" к ним неприменима.  Следовательно,  уничтожение  целых
рас, если  возникает  такая  необходимость,  не  есть  преступление.  Это,
наоборот, вполне нормальный будничный процесс селекционера-практика...


     ...промежуточный вывод:
     Все, кто стоял у истоков нацизма и стоит у руля сейчас, так или иначе
были связаны с мистическими сектами, в которых вызревали новые  верования.
Что в головах у этих людей? Очевидно, совсем не  то,  что  на  их  языках,
когда эти люди  вещают  с  трибун  в  массы.  Настолько  "не  то",  что  и
представить невозможно. И расизм их на  самом  деле  гораздо  глубже,  чем
пропагандируемая  населению  примитивная  ненависть  в  евреям,   цыганам,
неграм. Таким образом, национал-социализм вовсе не политическое  движение,
а нечто иное, пока не понятое нами. Казалось бы,  цель  германских  вождей
ясна - мировое господство. Но теперь ясно также, что  эта  цель  -  только
средство для чего-то большего.  Декларируемые  идеи  вульгарного  нацизма,
даже при всей их чудовищности, всего лишь подкладка для истинных целей...


     ...и так далее, и тому подобное. Профессор Джонс  откладывает  папку,
просмотрев ее дважды. В этот вечер он долго не может заснуть...



                 6. СОГЛАСЕН НА ВСЕ - ЗНАЧИТ, СУЩЕСТВУЮ

     День  начался  с  того,  что  в  коттедж  зашел  декан  Исторического
факультета. В коттедже было восемь квартир, однако он направлялся в  гости
именно к профессору Джонсу.
     - О'кей, - сказал он вместо приветствия. - Не беспокойтесь,  Инди,  я
не надолго.
     - У меня сегодня нет  занятий,  -  сразу  напрягся  хозяин  квартиры,
непроизвольно поправляя шляпу на своей голове.
     - Я  знаю,  -  искренне  улыбнулся  гость.  -  Я  просто  так  зашел,
поболтать.
     И вдруг  протянул  для  рукопожатия  руку.  Хозяин  ответил,  секунду
поколебавшись. Декан с чувством потряс протянутую ладонь, левой рукой  при
этом дружески взяв Джонса за предплечье.
     - Поболтать? - переспросил Джонс, также улыбнувшись. -  Но  получится
ли у нас "не надолго"?
     - Какой вы колючий! -  всплеснул  толстяк  несколькими  частями  тела
сразу. - За что вы меня так не любите?
     Он улыбался просто-таки с неприличным усердием.  Небывалый  случай  -
декан лично явился к подчиненному и, мало того, был в хорошем  настроении!
Что с ним стряслось?
     - Если кто-то здесь кого-то и не любит... - начал было Джонс,  спешно
выбирая продолжение поделикатнее, но шеф весело остановил его:
     - Да бросьте, Инди, будем проще. Откровенно говоря, я  получил  из-за
вас хорошую взбучку. Ну скажите по чести, разве я так уж сильно придираюсь
к вам? - он добродушно посмеялся. - Разве обижаю?
     - Кажется, нет. Не больше, чем остальных.
     - Вот именно! Особенно удивило меня это словечко -  "обижаете",  мол.
Да что там удивило - как-то даже задело, не ожидал я такого. Но впредь мне
наука, чтобы больше внимания уделял  своим  ведущим  специалистам,  лучшим
специалистам, доктор Джонс!
     - Никто меня не обижает! - непроизвольно  повысил  голос  Индиана.  -
Меня вообще трудно обидеть, я твердокожий. Кто вам сказал подобную чушь?
     - Мэр мне вчера позвонил, наш старый добрый мэр. Вечером, когда я уже
спать собирался. И мягко вступился за вас.
     - Мэр? - спросил Джонс, слегка ошалев. - Мэр Чикаго?
     -  Ой,  ну  только  не  надо  строить  этакие  глаза!  -  закудахтал,
заколыхался от смеха декан, замахал на собеседника руками. - Никогда бы не
подумал, Инди, что круг ваших знакомых настолько широк.
     - Что-то я не пойму... - растерянно сказал Джонс.
     - А что тут понимать? Мне позвонил мэр. А  ему  перед  этим  позвонил
губернатор.
     - Губернатор?
     Декан снова захохотал.
     - Люблю людей вашего склада, Инди! Тихий, незаметный, а  потом  вдруг
оказывается,  что...  В  общем,  губернатору  насчет  вас   позвонили   из
Госдепартамента. Так что я все знаю, Инди, не беспокойтесь,  все  понимаю,
без проблем. Работайте спокойно.
     - Зайдете, выпьете  что-нибудь?  -  предложил  доктор  Джонс,  ощущая
некоторую неловкость.
     - Спасибо, мне пора, - декан вторично протянул  руку,  теперь,  чтобы
попрощаться. - Итак, мы друзья?
     - Если вы настаиваете...
     - Вы уж простите, если что было не так, - произнес  гость,  осторожно
заглядывая Индиане в  глаза.  -  Мало  мы  думаем  о  людях,  которые  нас
окружают, да, сэр.
     У выхода он оглянулся, сделавшись предельно серьезным, торжественным,
собранным:
     - Кстати, о нашем деле, коллега. Я, собственно, никогда не был против
ваших экспедиций, так  что  если  вам  снова  нужно  будет  уехать,  я  не
возражаю. С доктором Левинсоном уже договорился, он вас подменит до  конца
семестра.
     - Спасибо, - удивился Джонс. - Честно говоря, не ожидал.
     - Удачи, - хитро подмигнул декан и удалился.
     День имел продолжение в виде завтрака (яичница и стакан  молока),  во
время которого профессор неторопливо размышлял. Мысли  его  были  примерно
таковы: "Значит, вы  за  меня  уже  все  решили,  мистер  Питерс?  Значит,
Госдепартамент тоже мечтает, чтобы я съездил в Непал?" Как ни странно,  от
понимания того очевидного факта, что настырный майор вмешался в его жизнь,
он ощущал вовсе не раздражение, а скорее удовлетворение. События шли  сами
по себе, подталкивая его в спину. Профессор всегда предпочитал, чтобы было
именно так, а не наоборот.
     Следующим событием этого дня стал телефонный звонок. Джонса позвали к
аппарату - одному на весь коттедж, -  он  подошел  и  с  некоторым  стыдом
обнаружил, что ему звонит Маркус Броуди - из Старфорда,  по  междугородной
линии связи. Оказывается, профессор успел забыть о так называемой "пропаже
Джонса-старшего" и о своей просьбе к другу отца, связанной с  этим  делом.
Взволнованный Маркус сообщил, что выполнил порученное, съездил  в  родовое
гнездо Джонсов. Как и ожидалось, старого Генри там не было. "...Инди,  ваш
дом кем-то обыскан, просто варварски разорен,  -  почти  кричал  в  трубку
Маркус. - Я ничего не понимаю. Я полицию вызвал, и она ничего толкового не
смогла сказать. Что бы это могло значить?" Индиана также не знал,  что  бы
это могло значить, поэтому осмысленно ответить не сумел. Оставалось только
поблагодарить старика за хлопоты и попрощаться.
     Неприятности отца недолго занимали мозг профессора. В конце концов, в
дом могли забраться обыкновенные грабители, дом ведь месяцами пустует, это
всем известно. Так что проблемы отца - это  проблемы  его  да  полиции,  и
ничьи больше. У сына своих дел хватает, не правда ли?
     Звонок из Старфорда напомнил о  впечатляющих  предложениях  менеджера
Бьюкенена, которые, признаться, также  вылетели  из  головы  под  влиянием
прочитанных   материалов   из   папки.   Впрочем,   предложения   казались
впечатляющими только на взгляд  невежественного  потребителя  исторических
комиксов, профессор же  был  серьезным  ученым,  и  его  не  могли  увлечь
сказочные истории, выдаваемые за научные гипотезы. Он  любил  приключения,
безусловно, но не до такой же степени,  чтобы  становиться  фанатиком,  не
слушающим голос разума. Здравый смысл подсказывал  решение,  и  профессор,
раз уж оказался возле телефона, набрал номер Бьюкенена.
     - Приветствую вас, Джи-Си, - сказал Индиана.
     - О! - сказал Джеймс Сайрус. - Очень кстати, дорогой Инди, а то я уже
собирался предпринимать усилия по вашему розыску.
     И друзья дуэтом посмеялись.
     - Когда вылетаете? - спросил Бьюкенен, вновь обретая деловой  тон.  -
Билет до Венеции соскучился по вашим рукам.
     - Нет, не получится, - виновато  ответил  Джонс.  -  Прошу  прощения,
но...
     -  Не  получится?  -  обескураженно  повторил  менеджер.  -  Как  вас
понимать, Инди?
     - Просто не могу. Хотя и хочется.
     Собеседник сочувственно поцокал языком.
     - Руководство университета не отпускает? Хотите, я посодействую,  мне
это не трудно, честное слово. Для начала я  попробую  позвонить  в  мэрию,
советнику по науке...
     - Нет, нет, Джей, -  испугался  Индиана.  -  Не  хватало  еще  и  вам
заниматься  такими  вещами...  Вы  только  не  обижайтесь,  но  совершенно
неожиданно  подвернулось  очень  интересное  дело,  сразу   после   вашего
предложения, вот в чем сложность моей ситуации.
     - Признаться, я ни секунды  не  сомневался,  что  вы  согласитесь,  -
откровенно обиделся сотрудник  Художественного  Института.  -  Какое  дело
может быть интереснее поисков чаши Грааля?
     - Что-нибудь более реальное, - сказал Джонс с улыбкой.  Почему-то  он
вспомнил Лилиан, точнее, те жалкие остатки ее образа, которые  сохранились
в потрепанной временем памяти,  и  странное  полузабытое  тепло  наполнило
вдруг его члены. Причем здесь Лилиан! - одернул он себя. Военной разведке,
очевидно, требуется совсем другое - также что-нибудь более реальное...
     - Итак, вы сомневаетесь в серьезности моего предложения?  -  напрямик
уточнил Джеймс Бьюкенен. - В квалификации моих консультантов?
     - Да, кстати! - вспомнил Джонс. - Француз уже уехал?
     - Какой француз?
     - Простите. Доктор Ренар.
     - Ренар? - на том конце трубки помедлили. - Но почему вы спрашиваете?
     - Вы упомянули про своих консультантов, и я подумал о  нем.  Хотелось
бы попрощаться с коллегой. Мне показалось,  что  он  по  какой-то  причине
обиделся на меня, нет?
     - Наоборот, Инди, вы ему  чрезвычайно  понравились,  просто  поразили
своей эрудицией, он даже сказал, что  лучшего  научного  руководителя  для
проекта "Чаша" невозможно найти. Может, вы передумаете?
     - Не хотелось бы вас попусту обнадеживать, Джей.
     - И все-таки я подожду еще немного.  Насчет  вашей  задолженности  не
беспокойтесь, я отнюдь не ставлю в зависимость финансовые вопросы с  вашим
решением относительно проекта "Чаша".
     - Спасибо, вы настоящий друг. Я возмещу убытки сразу по  возвращении,
две-три недели, не больше.
     - Вы будете отсутствовать две или три недели?
     - Да. Только слетать туда и обратно. И деньги после  этого  наверняка
появятся.
     - Если не секрет, куда вы собираетесь?
     - В Непал.
     - В Непал? - поразился Бьюкенен. - Почему?
     - Почему? - вопрос поставил Джонса в тупик.  -  Ну,  посылают  именно
туда...
     - Простите, я, кажется, сказал нелепость. Не "почему",  а  "зачем"  -
если не секрет, конечно.
     А действительно, секрет или нет? - опять  оказался  в  тупике  Джонс.
Никаких  юридических   обязательств   помалкивать   с   него   не   взяли,
следовательно, можно делиться творческими планами, с кем хочешь. С  другой
стороны - идиоту ясно, каков  характер  сведений,  интересующих  разведку.
Очень занятная формулировка: "Вам доверяют", - ловит жертву не хуже лассо.
Откровенничать после таких слов - как бы недостойно,  как  бы  само  собой
разумеется, что распускать  язык  -  значит  не  уважать  себя.  С  другой
стороны,  не  ответить  на  простой  естественный  вопрос  -  глупо,  даже
подозрительно, особенно, если спрашивает вовсе не посторонний  человек,  а
давний знакомый. Человек получил отказ, и его  одолевает  вполне  понятное
любопытство. Джеймс  Сайрус  Бьюкенен  -  отличный  парень,  друг,  именно
друг...
     - Честно говоря, я и сам не  знаю,  зачем  еду.  Что-то  связанное  с
египтологией,  очень  вероятно,  с  древним  Египтом.  От  меня  требуется
взглянуть  на  какую-то  реликвию  и  сделать  свое  заключение.   Обычная
консультация.
     -  Древнеегипетская  реликвия  в  Непале?  -   продолжал   удивляться
Бьюкенен. - И вы не знаете, какого рода?
     - Вы будете смеяться, Джей, но  меня  наняла  компания  классических,
рафинированных дилетантов. Они ничего не могут сообщить, кроме  того,  что
присвоили реликвии нелепое название "медальон".
     - Ладно, - заторопился музейный работник. - Все это меня, к  счастью,
не касается. Правда, как вы понимаете, я куплю любую находку, связанную  с
древним Египтом, и на  всякий  случай  заранее  предлагаю  свои  услуги  в
качестве возможного покупателя, но, если  не  ошибаюсь,  у  вас  уже  есть
заказчик. Делайте поскорее ваши дела, дорогой Инди, а потом мы вернемся  к
моему предложению. Удачи.
     - Вам удачи, - сказал Джонс уже в гудки.
     Некоторое время он постоял в задумчивости, не отходя  от  телефонного
аппарата. Оставалось последнее  дело  из  запланированных  на  сегодняшнее
утро. Звонить или не звонить? Собственно, он все для себя решил еще  вчера
вечером, вернее, ночью, когда прочитал засекреченные бредни о  "магическом
социализме" Германии. Поэтому он протянул руку и вновь взялся за трубку.
     - Майор Питерс, - ударил в ухо знакомый баритон.
     - Приветствую вас, - сказал Индиана. - Я хотел бы сообщить, что...
     - А-а, мистер Джонс! Отлично. Билеты заказаны на завтра,  отправление
в девять пополудни, поезд до Сан-Франциско.
     - Поезд?
     - Да, сэр, до Атлантики -  железной  дорогой,  это  привлечет  меньше
внимания. Из Фриско уже самолетом - до Гонолулу.  Билеты  также  заказаны.
Сейчас мой сотрудник занимается проработкой дальнейшего  маршрута,  делает
запросы о наличии посадочных мест  и  так  далее.  Очевидно,  из  Гонолулу
придется лететь гидросамолетом до Манилы. Вы как переносите гидросамолет?
     - Нормально. Я хотел вам сказать...
     - Далее, кстати, только самолетами. Из Манилы - в Сайгон. Можно  было
бы из Манилы в Токио, потом через Китай в Непал, но там война, так что  не
будем рисковать, - итак, в Сайгон, потом в Бангкок и, наконец, в Катманду.
     - Если не ошибаюсь, мисс Кэмден живет в Кхорлаке.
     - Вас доставят автомобилем, я телеграфирую в  посольство...  Кажется,
все. У вас какие-то проблемы, мистер Джонс?
     Разведчик замолчал, уступая место собеседнику.
     - Проблемы? - спросил Индиана.  -  Пока  нет,  но  я  не  обольщаюсь.
Собственно, я позвонил вам, чтобы...
     Майор Питерс неожиданно засмеялся.
     - Подождите, доктор, чуть не забыл! Тот парень извинился перед вами?
     - Какой?
     - Как же его имя?.. Сейчас посмотрю, у меня записано. Да вы  же  сами
мне давали...
     - Декан, - догадался Джонс. - Извинился - не то слово, мистер Питерс,
- лицо профессора осветилось хорошей доброй улыбкой. -  Очевидно,  зря  вы
так с ним, из тяжелой артиллерии...
     - Зато наверняка, - отрубил офицер. - Вы слишком важны для нас, чтобы
мы жалели боеприпасы. Я повторюсь, но скажу: мы действительно навели о вас
справки, самым тщательным образом, и выяснили,  что  ваша  квалификация  и
экспедиционный опыт идеально подходят профилю нашего  подразделения,  хоть
сразу в штат зачисляй.
     - Вы преувеличиваете. Кстати, если уж упомянута моя квалификация,  то
в продолжение темы...  Я  прочитал  материалы  папки,  майор.  Проделанная
работа поражает, равно как и впечатляет эрудиция вашего аналитика. Я читал
все это с огромным интересом и уважением. Жаль, что материалы даны  только
в изложении, в тезисах, я  был  бы  не  прочь  ознакомиться  с  ними,  так
сказать, в оригинальном виде.  Хотя,  я  знаю  специфику  вашей  работы  с
архивами...
     Джонс замолчал. Майор Питерс тоже молчал, никак  не  реагируя.  Пауза
затягивалась. Джонс тревожно подышал  в  трубку,  затем  постучал  по  ней
пальцем, тогда майор откликнулся:
     - Не беспокойтесь, мистер Джонс, я размышляю.  Откровенно  говоря,  я
несколько удивлен  вашей  первой  реакцией...  Оценка  специалиста  такого
уровня для меня очень важна, именно поэтому я поступил так, как поступил -
в нарушение наших правил. Давайте-ка подробный комментарий вы сделаете мне
при личной встрече. Не по телефону, понимаете?
     - Понимаю, - развеселился профессор. - Шпиономания.
     - Вернемся лучше к нашим делам. У вас есть проблемы?
     Джонс хмыкнул:
     - У меня только одна проблема - как сказать  вам  то,  ради  чего  я,
собственно, позвонил.
     - О, простите,  -  спохватился  мистер  Питерс.  -  Я  вас,  кажется,
перебил?
     - Ничего, я привык.  Я  хотел  торжественно  сообщить,  что  принимаю
предложение съездить в Непал за ваш счет. Но, по-моему, вам мое согласие и
не требуется, Билл.
     - Вы согласны? - искренне обрадовался Уильям Питерс.  Он  на  секунду
оторвался от разговора, чтобы объявить куда-то в  сторону:  "Мальчики,  он
согласен!", затем смущенно сказал. - Я все время боялся, мистер Джонс, что
вы откажетесь, это была бы, знаете, такая проблема...



                            7. ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ

     В нашем хрупком  мире  все  имеет  конец.  Завершался  и  этот  день.
Информационные агентства лихорадило от последней новости - фашистский путч
в так называемой Судетской области Чехословакии, правительственные  войска
жестоко подавляют мятеж [12 сентября 1938 г.].  Все  имеет  свой  конец  -
завершалось и мирное время в Европе, очередной шаг  к  войне  был  сделан.
Мирная жизнь вообще крайне недолговечна, кому как не профессору археологии
это знать? Сегодня ты в Чикаго,  в  университетском  кампусе,  неторопливо
плывешь,  увлекаемый  плавным  течением  скучных  американских  будней,  а
завтра?..
     Профессор археологии  собирался  в  поездку.  Полусобранная  дорожная
сумка  стояла  на  полу  в   центре   помещения,   постепенно   наполняясь
необходимыми предметами. Скальпель. Измерительная лента длиной в  тридцать
футов. Противопылевая повязка, попросту именуемая "намордником". Охотничий
нож производства Швеции -  добротная  вещь,  со  стоком,  с  пилой;  затем
веревка - прекрасный корд из манильской пеньки; затем  армейская  лопатка,
москитная сетка, электрический фонарь с  питанием  от  маленького  ручного
динамо... Что еще? Вместо компаса - буссоль [прибор  для  точной  привязки
местоположения к магнитному азимуту (по оси "Север")], дающий точность  до
сотой градуса,  настоящая  драгоценность...  Широкая  кисть  типа  "флеши"
[fleshy  -  толстяк,  толстуха  (англ.)],  предназначенная  для  расчистки
находок от песка... Папка с листами размеченной бумаги...
     После недолгого размышления профессор вытащил обратно кисть вместе  с
папкой. Это ему явно не понадобится, - с некоторым сожалением подумал  он,
и не просто с сожалением, а со странным  болезненным  чувством,  отдаленно
напоминающим  стыд.  В  который  раз,  в  которую  поездку  он  не   берет
привычнейшие атрибуты любого  нормального  археолога.  Устройство  лагеря,
нанесение реперов, чтение профилей, расчистка стоянок, - нет, не для него.
Профессор Джонс не был нормальным  археологом,  так  уж  складывалась  его
горькая походная жизнь. Зато, вот чего никак нельзя оставить дома... -  он
улыбнулся и посмотрел на  стену.  Там  висел  "Пацифист",  разложенный  на
нескольких гвоздиках - потрепанный, видавший виды. Нет, не портрет Махатма
Ганди, хоть и очень похоже по силе воздействия на умы людей -  особенно  в
условиях, приближенных к боевым. А в  других  условиях  профессору  Джонсу
почти и не приходилось работать, так уж складывалась его  горькая  научная
карьера. Итак "Пацифист" - старый добрый кнут,  каким  ковбои  из  фильмов
наказывали грубых индейцев, а пастухи из жизни гоняли разнообразный  скот.
Двенадцать футов плетеных волокон, ручная работа. Пятнадцатилетний Индиана
выменял его еще в Старфорде, у одного приезжего господина,  а  взамен  дал
какую-то никчемную деревянную фигурку,  вытащенную  из  стола  отца.  Отец
тогда, помнит