ник Охраны, пятясь вниз по
лестнице.
  - Стремительность и находчивость, - похвалил Кладовщик.
  Химик, тоже ретируясь, пробормотал:
  - На поезд бы, и все.
  Начальника Охраны вдруг осенила социальная догадка, он обмер, а чуть
приотворилось дыхание, яростно просипел:
  - Он ненавидит нас, и всю нашу систему!
  Химик и Начальник Охраны ринулись с лестницы, лишь только бочка
затрепыхалась в захватах.
  Кладовщик же, который был последним на лестнице, оказался впереди.
Стремясь подтвердить свою проницательность и честность, он непримиримо
крикнул им:
  - Я же предупреждал - притворялась! Так что - наша!
  Он сиганул с лестницы на закаменелый глинистый бугорок и заплясал, отбив
ступни.
  Кладовщик еще переминался от боли, когда из кабины высунулся Грузчик.
  - Зови там всех и стелите на лестницу плахи.
  Его голос заметно дрожал: бочка бесновалась в захватах. Штабель,
сложенный из еловых досок, возвышался над синеватым полынником.
  Кладовщик бросился к штабелю, свалил наземь верхнюю плаху, но тащить не
смог: тяжела была, занозиста. Он слишком понадеялся на то, что помогут
ульнувшие под платформу Химик с Начальником Охраны, однако сколько ни звал,
они не появлялись. Ну а Крановщик и подавно не обнаружил себя
  Все строптивей ярилась бочка в захватах держателей. От ее размашистых
подскоков автопогрузчик шарахало и вздыбливало. Было похоже, что она
вот-вот либо порвет захваты, либо обломает грабли.
  Грузчик подождал бы, когда на лестницу положат хотя бы одну плаху, чтобы
катануть по ней бочку, да ждать-то было без толку: возле штабеля растерянно
сновал слабосильный Кладовщик. Гребком левой руки, высунутой из кабины, он
велел ему сгинуть под платформу, опустил грабли, растопырил захваты.
  Бочка ринулась по ступенькам. Проминалась и расправлялась, как резиновая
При странной эластичности, которую обнаруживала, она еще и высекала из
ступеней, - бетон смешанный с кремневым крошевом, - пучки искр.
  Боязнь взрыва потерялась в Грузчике во время подруливания к бочке,
лежавшей посреди платформы, точно сонный тучный хряк& К тому моменту она
опять сменила цвет: порозовела.
  По мере того как бочка прыгала по ступеням, а потом петляла в бурьяне по
овражному склону, Грузчик веселел. Славно, что не взорвалась. Пенсию жене и
сыновьям положили бы крохотную, не ту, что дается за гибель на
производстве, а обманную, какую выдумает директорат, и никто ничего не
изменит даже через Верховный суд - у директората всегда наготове пособачьи
натасканные юристы, которые облают кого угодно: инвалида и покойника,
клерка и работягу, ежели он не был соглядатаем или штрейкбрехером.
  Трое, едва на лестнице послышался грохот, переместились за грань опоры,
где, взорвись бочка, их не задело бы осколками, не достало пламенем. Они
ядовито ухмылялись, наблюдая за тем, как прыткий Кладовщик семенит на
карачках, спеша добраться до соседней опоры.
  Удаляющийся шелест сминаемого бурьяна отразился в них посмелением:
Крановщик и Начальник Охраны выглянули из-за укрытия, а Химик даже вышел.
  Бочка катилась на одно оврага, откуда исходило снежное мерцание гипсовых
камней. Трое, как по команде, оглянулись на опору, к которой подползал
Кладовщик, изнемогший от бега на четвереньках, и захохотали. Начальник
Охраны, давясь от смеха, заорал на него:
  - Э, ловчила, перестань скубти глину зубами.
  Кладовщик повернул лицо, приподнялся на локтях, сжал кулаки. Начальник
Охраны ожидал, что Кладовщик пуганет их таким резким матом, от которого,
как от прожекторного света, невольно закрываются глаза, а он-то всего лишь
и просипел:
  - Наша!
  Должно быть, перенервничал.
  Химик торопливо успокоил Кладовщика:
  - Чьей же быть? Ясно, наша.
  - А коли наша, почему ее разнесло? - спросил Начальник Охраны.
  Химик промолчал, и бдительному Начальнику Охраны возомнилось, что тот
попал впросак, и если кружить около него, пристальным дознающимся взглядом
засматривая в глаза, то он откроется.
  Однако кружение ни к чему не привело, зато, шныряя за ним по тропинке, он
выловил из его угрюмого бормотка весьма подозрительное словосочетание
"промежуточная фракция".
  Начальник Охраны опередил Химика и, шагая задом наперед, попытал:
  - Промежуточная фракция? Где? В Думе? В Демократической партии? В
Правительстве? А может, в администрации Самого - бессменного Главы нашей
славной системы?
  Химик не выдержал и вспылил. Его, доктора наук, лауреата, почти члена
директората, какого-никакого, но акционера, берут под сомнение?! Да он,
хоть и нечто среднее между властителями и трудягами, куда важней тысячи
охранников!
  Начальник Охраны не успел адекватно сориентироваться: Химик, зная, что
властная команда способна вмиг застопорить любую из подвижек его чувств,
приказал ему принести автомат Калашникова - по укоренившемуся прозванию
"Сучка".
  Начальник Охраны сходил в караулку, вернулся с ним. Между тем бочка, лежа
в овраге на сверкающих камнях, сделалась уже алой.
  Крановщик озадаченно промолвил:
  - Как вина в нее налили.
  - Нет, нашей кровушки, - возразил Грузчик.
  Химик взял "Сучку", вскинул ее к плечу, совместил кончик мушки с
крестиком в центре оптического прицела, но не выстрелил.
  - Промажу, - вздохнул он. - Вы, охрана, пропадаете на стрельбищах.
Метьтесь в пробку.
  Начальник Охраны, будто он и впрямь был доволен, что ему поручили
стрелять, разулыбался; нос, и без того плоский, поплыл вширь, и стало
заметно, что Начальник Охраны дрожит.
  - Ответственности не чураюсь, - похвастал он и повертел головой, надеясь,
что кто-то из присутствующих вызовется добровольцем. В зрачках Грузчика он
уловил готовность, было протянул ему "Сучку", однако Химик урезонил его:
  - Ежели не чураетесь, стреляйте.
  Начальник Охраны дал по бочке очередь. Попал он не в пробку - в днище. В
пробоины пырхнули зеленые, как мятный ликер, струи. Под их реактивным
действием бочка повиляла и поползла вверх по овражному скату. Прыгнула,
наткнувшись на неровность, а после крепкого удара о валун взвилась и
полетела ... туда, где деревья, где здание директората.
  Президент директората, он же владелец парфюмерно-косметической фирмы
"Жизайс-внук" (если бы не приход новой системы, разве удалось бы
заграбастать крупнейший в стране завод по чисто символической цене?), часто
менял секретарш. Как только улавливал в себе брожение скуки, он намекал
Канцеляристу, чтобы секретарша была подловлена на нерадивости. Телекамеры,
встроенные в стены, снимали ее полный трудовой день, за исключением
интимных моментов. Последнюю секретаршу подловили на том, что она без
кулинарного изящества разложила на тарелочке ломтики лимона, затем же целых
две минуты с половиной пребывала в состоянии внутреннего самозаглубления.
  Вчера ей показали разоблачительные кадры, отобрали пропуск, выдали
недельное пособие. Сегодня она явилась, кричала у здания директората,
некогда спецобъекта химических войск, что беременна от Президента.
Президент велел отправить склочницу в психиатрическую клинику, дабы там
вправили ей мозги и излечили от параноических выкрутас. Вчера же по
телевидению был объявлен конкурс на замещение должности секретарши.
  Теперь, когда оставался час до прибытия претенденток (их привезут прямо
из телестудии, где производится предварительное просеивание), Президент
ходил по своему апартаменту, прикидывая, откуда будет наблюдать за каждой,
как подходить, приветствовать, усаживать на меховую банкетку, на кожаные
топчаны вдоль стен, а то и сразу на тахту в алькове, застеленную
каракулевым покрывалом, белым и блестким, как снег под солнцем.
  Смолоду Президент страдал застенчивостью. Долго он культивировал в себе
дерзость и порой достигал таких высот отчаянности, какие по силам и по духу
только прирожденным воякам да гангстерам. Правда, иногда он робел, опасаясь
возмездия со стороны стражей правопорядка, но то осталось в прошлом. Слава
богу, сейчас его положение таково, в каком человек, что бы он ни совершил,
ненаказуем. Раньше он не подозревал, что возможны люди, стоящие над
Законом, а оказалось, что они есть, и, поди-ка, ему самому сподобилось
попасть в их священное братство. Ненаказуемость, а также дерзость давать
себе полную свободу действий, - все это тешило рассолодевшую от
благостности душу Президента, но как бы отодвигало совсем близкое время,
когда начнется упоительный выбор новой секретарши.
  Президент доверял Канцеляристу, но с недавней поры ему казалось, что этот
хмурый молодой человек с рыжеватой челкой весьма подозрительно повеселел.
  И в ожидании соискательниц, Президенту подумалось: не из его ли тайных
игр с бывшей секретаршей навострился Канцелярист извлекать потеху?
  Он щелкнул платиновым вызывателем. Вошел с ветерком Канцелярист.
  - Принеси, это...
  - Список претенденток еще не сообщили.
  - Ну, это...
  - Фотожурнал "Конкурс красоты"?
  - Фильм для развлечений.
  - Ничего подобного фильмотека фирмы не содержит.
  - Я хочу посмотреть на себя и на нее глазами, это, зрителя.
  - Запретных съемок не вел.
  - Ты, это, хитер, но и я не из простачков. Не придуривайся. Заполним
пустоту, это, перед конкурсом.
  - Господин Президент, я честен. Ваши сокровенные отношения...
  - Да все мы иезуиты. Давай неси, это... Не бойся.
  Видеофильм у Канцеляриста был, но он не собирался его нести. Он знал
психологию воротил, поэтому не сомневался, что Президент люто покарает его
за нарушение запрета.
  В стенах, за пластинами из кварца, внезапно включились сигнальные
мигалки. Они излучали красный свет опасности.
  Президент, сразу погрозневший, махнул от себя короткопалой рукой:
дескать, выметайся мгновенно. Вместо того чтобы выскочить из апартамента,
Канцелярист упал на индийский палас, которым был покрыт пол.
  Излучатели погасли. Под звон хрустальной люстры апартамент, как лифтовая
кабина, стал плавно падать в противоатомный бункер.
  Когда здание директората тяжко вздыбилось в небо, а после расплылось по
земле покореженными панелями, апартамент уж находился глубоко под землей.
Люстра ни одной своей подвеской не отозвалась на поверхностный взрыв.
  Все пятеро бросились к месту падения бочки. Впереди, по аллее, мчался
Начальник Охраны. На сапогах, в голенищах, были у него разрезы: еле влазили
в них его шарообразные икры. От ретивости Начальника Охраны мышцы икр так
мощно напрягались, что голенища рвались с молниевым треском. Он оглянулся
на Химика, который машисто следовал за ним, и прокричал, что по такому
случаю фирма должна сшить ему хромовые сапоги на заказ и за собственный
счет. Напуганный и раздосадованный вероломным взрывом бочки, Химик упрямо
гаркнул:
  - Не выгорит!
  Начальника Охраны взбесила злая скупость Химика, но, чтобы показать, что
он выше корысти и что никакая несправедливость не восстановит его против
любимой фирмы, выдохнул печально:
  - Эх, ты, технократ.
  Вокруг руин топталась, ахала, злорадно посмеивалась разноликая толпа.
Возле раскаленной загогулины, которая еще полчаса назадявлялась балочным
перекрытием, громадился Президент директората, похожий на кита, стоящего на
хвосте. Рядом с Президентом, Канцеляристом и Начальником Охраны, пробуя
углядеть среди развалин какого-нибудь живого человека, гнулся Химик.
Особняком, соблюдая служебную дистанцию, держался Кладовщик. Чуть поодаль
переминались Грузчик и Крановщик.
  - Что, это, здание лопнуло - ничего, оно застраховано со всем содержимым,
на страховку и не такое отгрохаем, а вот что, это, директорат, кроме меня,
погиб - не дело, - зычно сказал Президент, обращаясь к Химику.- Ну, это, и
ты сохранился. И некоторые - тоже. Жарко нам всем придется. Панихиду, как
водится, закажем, а затем главное - конкурс за конкурсом. Беру на себя
женщин. Ты, это, займись мужчинами...
  - Я, господин Президент, займусь специалистами.
  - ...специалистами. Подбирай. Женщинами займусь сам, а то нахватаешь
красоток, фирме же нужны труженицы. Как я люблю выражаться при помощи
народной мудрости: с лица не воду пить. Да, это, почему ты не лежишь с
ними?
  И Президент, точно сарделькой, ткнул толстым пальцем в сторону развалин.
  - Вы недовольны, что я остался в живых?
  - Всех, это, погребло.
  - Вас же не погребло.
  - Я... Мы с Канцеляристом посетили оранжерею. И запомни: судьбоносные
личности не погибают, это, ни случайно, ни вообще. Они умирают собственной
смертью, выполнив историчесую миссию... Ну, это, почему тебя не
прихлопнуло?
  Начальник Охраны выбирал подходящий момент для сокрушительного ехидства.
Чуть Химик замешкался с ответом, он подсказал ему, как наставник
бестолковому ученику, которого допрашивает спонсор колледжа:
  - Президента нельзя обманывать.
  - И не собираюсь.
  - Зато Президенту обманывать льзя, - сострил Президент. - Ну, это?
  Химик рассказал о том, как к нему прибежал Грузчик, и о том, что
произошло после.
  Президент озадачился.
  - Мгым-му?! Попахивает потусторонними силами.
  - Науке неизвестны такие.
  - Науке не все известно. Поменьше чванься, это. Побольше к нам, хозяевам,
прислушивайся. Мы, как-никак, прорабы системы - всем заправляем. Стало
быть, соображаем лучше всяких там наук. У народа опять же, это, насчет
потусторонних сил - другое мнение.
  - Несусветица, господин Президент.
  Канцелярист, не по чину уцелевший от гибели, а также не забывавший о том,
что Президент заподозрил его в недозволенных съемках, с мгновения на
мгновение ожидал своего служебного крушения.
  Тот, кого увольняли из канцелярской системы по тайному пункту: "Не
соответствует принципам правящей секретности",- попадал в красный список и
принимался только на тяжелую и низкооплачиваемую работу. Канцеляристу надо
было спасаться, и он жестко слукавил:
  - Его высокопревосходительство имеет в виду не какую-нибудь мистику.
  - Да-да, мистика, это...
  - Потусторонние силы в его просвещенном понимании...
  - Да-да, именно.
  - ...наши враги из космоса.
  - Да-да, верно, это, космяне могли подложить нам свинью.
  Крановщику никакие удавалось лицезреть Президента, что и было постоянной
причиной для его грустно-мечтательных постельных разговоров с женой. Теперь
Крановщик сияющими глазами смотрел на Президента, он невольно воскликнул:
  - Во экземпляр! Бизнесмен с большой буквы, прямо стегозавр!
  На президентские слова о свинье он отозвался восторженным воспоминанием.
  - Господин Президент, я когда подъехал на "козле" к бочке...
  - "Козлом", ваше высокопревосходительство, он называет подъемный кран, -
перевел Канцелярист.
  - ...она была чистой воды свинья, вроде даже с хвостиком.
  От Президента не ускользнули восторженные взоры Крановщика. Он пообещал
себе учредить должность кабинетного телохранителя. Мало ли на что может
пуститься надоевшая секретарша или подвошистый Канцелярист?! И назначен
будет телохранителем этот вот Крановщик. Вытащенные из грязи, низов,
преданнее любой собаки.
  Умягченный выражением такой непосредственной почтительности и своей
внезапной прозорливостью, Президент значительно сказал:
  - Очень вполне достоверно: космяне, это, подложили нам свинью. Но зачем?
- пока не провижу.
  - Извиняюсь, господин Президент. Бочка наша, - вкрадчиво промолвил
Кладовщик.
  - Концепцию, это, моего прозрения оспаривают с доказательствами. Есть ли
они у тебя?
  - Я первый обнаружил. А я неусыпный хранитель полуфабриката.
  - Когда это?
  - Вчера вечером. На свинью полсмены походила.
  - Где обнаружил? На складе?
  - На платформе.
  - Космяне! Спустили преспокойненько. В склад не больно-то изловчишься, на
платформу, это, удобно.
  - Во, стегозавр!
  Трясучка, устроенная бог знает почему сдуревшей бочкой, все еще
отдавалась в теле Грузчика. Временами ему чудилось, что вибрирует мозг, и
возникло головокружение. В момент головокружения он и поддержал Кладовщика.
  - Наша. У-ху-ху, в башке у меня ко-о-о-лесом.
  - Кто таков, это?
  - Гру-уз-з-чик я.
  - Грузчик, а, смотрите, якает. Давай доказывай.
  - Т-ты со мной на "тыты", дак и я н-на "тыты".
  Грузчик схватился за голову, он старался не упасть, поэтому вращался, как
дерево, на которое налетел вихрь, а вырвать из земли не может.
  - Натрясло человека. До сих пор голосовые связки колеблет, - сказал
Химик c душевным сочувствием.
  - Притвора, это.
  От возмущения Грузчику полегчало.
  - Тебе бы так придуриваться, твое превосходительство. Предположим, бочка
не наша. Значит, ее гопнули втихаря на платформу конкуренты.
  Неожиданно для присутствующих Грузчика поддержал Канцелярист.
  - Диверсия со стороны конкурентов весьма вероятна.
  - Чего вставился, это? Нишкни! Он антипатриот.
  - Твое превосходительство, прекрати оскорбления.
  - Сомневаешься, это, в чистоте, благочестии рыночного соперничества, не
веришь, это, в его чудодейственную, живительную силу, значит, ненавидишь
нашу систему и - антипатриот.
  - Думать не думал: ненавижу иль навижу.
  - Кормишься, это, от нас, работу тебе даем. А вместо любви,
признательности - безраличие. Оно же, это, хуже ненависти.
  - Твое превосходительство, кормежка - еще не причина, неимущему
безразлично, кому продавать свой труд.
  - Все-таки антипатриот.
  - Я-то патриот. Системы меняются, родина остается.
  - Ишь, насобачились говорить, никак не отучатся. Проверку на лояльность
не проходил, это?
  Химик, которому было тошно от высокомерного тона, барства Президента,
вступился за Грузчика.
  - Что касается проверки на лояльность, Грузчик в ней не нуждается. Бочка
могла разнести склад и целиком загруженный поезд. Он один не растерялся:
скатил ее в овраг.
  Завистливо фыркнул Крановщик.
  - Смехотура. Тоже мне герой.
  - Истинный герой, достойный награды! Вы, Крановщик, отсиделись под
платформой.
  - С завтрашнего числа он, это, уже не Крановщик.
  Хотя Крановщик догадывался, что его восхищение очаровало Президента, он
струхнул: "Неужто уволит?!" Но Президент, сделавший паузу для того, чтобы
приподнести Химику пилюлю, поспешил обрадовать Крановщика.
  - С завтра ты мой, это, кабинетный телохранитель. Нет, пожалуй что, сразу
на два крупных поста назначу. Покуда моя эрудиция еще осмысливает, какие
штаты надо скорей формировать, поскольку сгрохала куча вакансий.
  И Президент деловито кивнул на развалины, которые, как с удивлением
заметил Химик, почему-то довольно сильно осели.
  То, что Президент посулил неотесанному Крановщику сразу два поста,
насторожило Канцеляриста. Похотливая скотиноза может прибавить к
презренному посту телохранителя еще и его деликатную должность, требующую
дипломатического политеса.
  - Ваше высокопревосходительство, под конкурентами я подозревал не
достойных вашей мудрости соперников, а идейно-экономических противников
вашей фирмы, особенно военных химиков и фармацевтов. Вдобавок, я думаю,
самое время напомнить Химику вашу важнейшую, выстраданную всей вашей
подвижнической жизнью установку: нет выше качества в трудящемся, чем
преданность идеалам верхов.
  - Да-да, это.
  - А потому, ваше высокопревосходительство, я осмелюсь внести предложение:
дать Крановщику фирменный орден Доблестного Старания.
  - Даю. Грузчику не дам.
  - Мне и не надо. Награждаете обычно подхалимов.
  - Ишь, говорун, каждый сверчок - знай свой шесток. Лишаю премии до конца
года. Начальник внутренней и внешней охраны, назначь следственную комиссию.
Сдается мне, лагерь, это, упомянутых Канцеляристом противников устроил нам
диверсию. И, это, роль их приспешника сыграл Грузчик. На время следствия
арестуй.
  - А не засадить ли его вообще? Чего ему делать на свободе? Отработает - и
в камеру. Поел - и на боковую.
  - Нельзя: у нас пока, это, демократия.
  Начальник Охраны позвал офицера из милицейского кордона, отжимавшего
зевак от по-прежнему оседающих, будто жир на раскаленной сковороде, серых
руин.
  Выметающий взмах ладонью - и старший лейтенант с исполнительским азартом
трахнул каблуком о каблук, и повел в тюрьму сурового рабочего, который,
гляди-кось ты, не позволил толкнуть себя дулом в спину.
  - Ваше высокопревосходительство, не могу молчать: восстановив традиции
велича