равновесие. Конец.

  На "малом кресте" решили устроить "небольшой" атомный взрыв. А нас, чтобы
"не гонять" на "Берег", временно отселили за 8-10 км от наружного
ограждения "Поля". Для строителей из управления Тюрина поставили палатки, а
нам для "отсидки" выделили столовую и клуб (кирпичные здания).
  Я стоял у большого окна и смотрел на пустынную улицу поселка. Вдруг
здание столовой чуть подпрыгнуло и задрожало. Большие стекла окна пошли
волнами, но не разбились. Снаружи донесся мощный гул, и шквалистый ветер
понесся между домами, вздымая клубы пыли, так что минут двадцать ничего не
было видно. Когда пыль улеглась, улицу опять осветило солнце, но минут
через пять-десять оно померкло и черные тучи с "Поля" поплыли над поселком,
Но вот в них появились красные жилки, и на землю начал падать дождь из...
горящей земли и черного пепла. По окну чиркали горящие угольки.
  Рядом со мной стоял Никулин и, как всегда, дымил папиросой.
  - Вот и дождались мы с тобой последнего дня Помпеи, - сказал я ему.
  Он подумал и тихо ответил:
  - В древней Помпее люди отмучились разом, а нам этого пепла на всю жизнь
хватит.
  - Но ведь атомщики объявили, что рванут "чистую" бомбу.
  - Больше слушай болтунов. Почему-то здесь, среди нас, их нет ни одного.
  Еще минут пять шел огненно-пепельный дождь. Туча прошла, и опять засияло
солнце. Однако нас по-прежнему держали взаперти. Духота стала невыносимой.
Люди начали роптать и просить воды. По громкой связи объявили, что
выпустят, когда подметут улицу. Вскоре из крана на кухне начала капать
вода, и люди выстроились в очередь напиться. Вот по улице прошла
машинаподметальщик, оставляя за собой белесую полосу земли. Еще через час
двери столовой открылись и подъехали наши машины. Мы погрузились и
отправились в "Поле" мимо прогоревших и засыпанных радиоактивным пеплом
палаток тюринцев. Невзирая на предупреждения по громкой связи, обожженные
люди, морщась от боли, уже бродили между палаток и искали, где бы напиться.
  Подъехали к своему "климовскому" дому. Он опять выстоял, только все
стекла из окон вымело как метлой. Наши постели, мебель и всякая утварь были
разметаны по углам. Редкий пепел покрывал крышу и всю площадь вокруг дома.
Я приказал смести пепел, собрать его и захоронить подальше от дома, в
котором нам предстояло жить еще несколько месяцев.
  ...Зима 1954/55 года мало чем отличалась от предыдущей: поземки, бураны,
"нули", трудности с материалами и техникой, непрерывные накачки от
начальства-"Давай, давай!"-и ощущение какой-то бессмысленности работы, ведь
все, что построено сегодня, - завтра будет разметено очередным ядерным
взрывом. С середины мая по "Берегу" и "Полю" поползли слушки, потом слухи,
потом уже разговоры в полный голос, что для нас открывают где-то в пустыне
новый объект.
  10 августа объявили, что "климовцы" перебазируются.

  Из фронтовой сводки. В течение 1955 года по территории СССР произведено 5
ударов. По территории противника - 18 ударов разной мощности (из них один
подземный фугас). Прослеживается тенденция к увеличению мощности зарядов и
более частому использованию термоядерных боеприпасов. Конец.

  Мы собирались уезжать, однако числа 12 августа меня неожиданно вызвали в
комиссию по расследованию диверсии, совершенной на некоторых сооружениях.
  На двух автомашинах мы въехали в "Поле" с тылового КП. На сооружениях нам
предстала странная картина: побитая аппаратура, порезанные кабельные
разводки. Однако везде стояли печати "Науки", так что к строителям
претензий не было.
  Старший группы, Леонов, все время посматривал на часы и торопил нас.
Наконец, собрались возле машин перекурить. Мы с Леоновым, некурящие, стояли
за второй машиной (от "Креста"), и я, наклонившись, палочкой чертил на
песке схему. Вдруг что-то вспыхнуло, и нас окунуло в море света, земля под
ногами на мгновение стала зыбкой, я четко видел плавающими в ослепительном
свете собственные мозги - казалось, наблюдаю их со стороны. Затем раздался
невероятный грохот и ударная волна обрушила шквал пыли и мелких камешков:
по ногам точно серпом резанули - остро и больно!
  Когда пыль прошла, мы увидели невдалеке от себя и почти над нами огненный
гриб малого атомного взрыва. Леонов посмотрел на часы и чертыхнулся:
  - Что они, черти, с ума сошли? На два часа раньше рванули - они же знали,
что я здесь.
  Без паники мы поставили "на ноги" опрокинувшуюся машину и поехали на КП.
Там у всех глаза полезли на лоб. Нас тут же переодели в чистые спецовки,
отдали наши документы и погнали на "Берег" в госпиталь,
  Перед воротами госпиталя я незаметно cоскочил с "виллиса" и побежал на
станцию к эшелону, отправлявшемуся на Байконур.

  Ремарка: Лет через двадцать я встретил Леонова в Москве у станции метро
"Кропоткинская". Крепко обнялись.
  - Ты еще живешь, - сказал он. - Я рад. Ты так неожиданно удрал от нас.
Остальные умерли.

  Из фронтовой сводки. В период с 1955 по 1973 год на соперников обрушилось
960 атомных ударов. Из них 598(150 подземных) пришлись на долю США и
Великобритании, 296 (150 подземных) - СССР.
  Ядерный конфликт расширился: в 1960 году в бой вступила Франция (51
взрыв, из них 13 подземных), а в 1964 году - Китай (15/1). В то время как
старые противники перешли на подземную ядерную войну, новые участники
конфликта продолжают использовать ядерное оружие и в воздушной среде.
Конец.

  Второй раз судьба привела меня на Семипалатинский полигон летом 1973
года, когда я служил под началом генерала К.М.Вертелова (строительные
войска Минобороны).
  Прилетев на полигон с инспекционными целями, Константин Михайлович так
определил порядок работы:
  - Сначала едем к оголовку скважины и смотрим ее состояние до подземного
взрыва. Затем из бункера наблюдаем за взрывом. После этого опять
осматриваем оголовок и делимся впечатлениями: стоит ли проводить
прочностные испытания строительных конструкций на таком необычном "стенде".
  Мы сели в автомашину и поехали к скважине за 5 км от вагон-домиков. По
дороге сопровождающий пояснял Константину Михайловичу порядок проведения
испытаний. Бурится скважина на глубину 3-3,5 км. Закладывается ядерное
устройство и от него выводится кабельный пакет. Затем скважину заполняют
бетоном. Когда тот застынет, устройство взрывается, а аппаратура в
вагончиках фиксирует параметры взрыва,
  - Говорят, у американцев часто из скважины "джинн" выскакивает - продукты
от подземного ядерного взрыва, - сказал Константин Михайлович, - а у вас он
появлялся хоть раз?
  - Нет, - ответил сопровождающий и указал на видневшийся вдали столб с
белым флагом. - Там скважина.
  Здесь останавливаемся, а оставшийся километр пройдем к ней пешком.
  Метров через сто у меня развязался шнурок на ботинке. Константин
Михайлович и его помощник Иванов не спеша шли по направлению к столбу. Я
оглянулся и увидел, что сопровождающий закончил разговор с водителем
автомашины и пошел вслед за нами. "Надо догнать генерала", - подумал я и,
завязав шнурок, ускорил шаг. Но... почувствовал, что моя нога зависла в
каком-то безопорном пространстве. Что-то меня подняло, находящиеся впереди
меня Константин Михайлович и Иванов оказались вдруг внизу и какими-то
уменьшившимися. Я перестал ощущать под собой землю, казалось, весь земной
шар исчез. Остались небо, солнце и я, по-моему, в состоянии полной
невесомости! Затем послышался тяжелый-претяжелый вздох откуда-то снизу,
после чего я очутился на дне глубокого оврага - Иванов исчез из поля
зрения, а Константин Михайлович оказался на краю обрыва - я увидел его как
бы через огромную линзу увеличенным в несколько раз! Потом волна схлынуламы
все опять стояли на ровной поверхности, которая как кисель содрогалась в
горизонтальном направлении, но земной тяжести еще не было. Затем, будто
резко прихлопнули дверь в иной мир, дрожь прекратилась и земная твердь
вновь застыла, вернув мне ощущение реальной силы тяжести! Инстинктивно я
сразу посмотрел на столб с белым флагом: из оголовка вылетело небольшое
белое облачко, а затем несколько секунд вился белый дымок ! "Джинн"
вырвался наружу, - сказал я сам себе. - Подземный ядерный взрыв мы успешно
испытали на собственной шкуре". У столба с белым флагом я догнал
Константина Михайловича и Иванова. С подобающим генералу невозмутимым видом
Константин Михайлович рассматривал оголовок и ждал сопровождающего.

  Из фронтовой сводки. К настоящему времени на стороны, вовлеченные в
ядерный конфликт, обрушилось 1832 ядерных удара (не учитывая возможных в
Индии, Израиле, ЮАР, Пакистане...). Суммарная мощность взрывов в атмосфере
превысила 600 Мт (40 000 хиросим). И это еще не конец...

  Воспоминания С.АДЛЕКСЕЕНКО читал "фронтовой корреспондент" "ТМ" Ренат
ЯНБУХТИН.

  От редакции. Итак, третья мировая война идет полным ходом. Ее жертвамн
cтали сотни тысяч, миллионы людей, которые потеряли здоровье, умерли до
срока.
  Правда, сейчас она вроде бы подходит к концу: в Семипалатинске уже не
гремят взрывы и, дай бог, никогда греметь не будут. Однако остается Невада,
Муророа, истерзанная Новая Земля...
  Не пора ли остановиться? Пока еще есть возможность, чтобы выдуманные
фронтовые сводки не стали реальностью.

(c) Техника молодежи N 1-2 за 1992 г.



Анталогия таинственных случаев

Майя БЫКОВА

ГОРНЫЕ ФЕНОМЕНЫ: БЕЛАЯ ДЕВА, ЧЕРНЫЙ АЛЬПИНИСТ, СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИДРУГИЕ

  Альпинист Леонид Замятнин как-то записал рассказ зимовщика Приюта
Одиннадцати ("хозяина" этого маленького горного отеля на Эльбрусе).
  - Странные вещи в горах случаются то и дело, особенно в непогоду.
Смотришь на пламя свечи - а когда ночую один, движок не завожу, экономлю,-
и... Не поверите, но как-то всю ночь отчетливо слышал немецкую речь и топот
сапог на нижних этажах - кто-то наигрывал на губной гармошке... "Мистика,-
усмехнетесь вы,- слуховые галлюцинации..." Интересно, мог ли я слышать
немецкую речь, если б не знал, что в 1942 году здесь хозяйничали фашистские
горные егеря дивизии "Эдельвейс"? Я гляжу на пламя свечи и вспоминаю тех,
кто на моей памяти ушел на вершину Эльбруса и не вернулся... Слышу, как
хлопает внизу входная дверь, как скрипят ступени лестницы... вот шаги
замирают перед дверью... Жду до рассвета, но они так и не решаются войти...
  Легенда гласит, что в одно прекрасное утро в ауле Урусбиево, что в
Баксанском ущелье, появилась группа иноземных альпинистов. Местные в это
время воевали с враждебным племенем, все мужчины были в походе... Пришельцы
уже отчаялись найти проводника, но им повезло: с гор спустился юноша и
согласился их сопровождать. Когда они достигли середины горы, началась
пурга. Решили было возвращаться... Но юноша пошел к вершине один - и не
вернулся. Его долго искали, но так и не нашли. Тогда возлюбленная бедного
юноши решила отправиться на поиски сама. Поднялась на Минги-Тау (так
называют Эльбрус балкарцы) и обнаружила тело в глубокой ледниковой
трещине... Говорят, что встреча с ней на снежных склонах предвещает беду.
  Так возникло сказание об Эльбрусской деве. Оно, вслед за историей об
Альпийской деве, не показалось бы мне интересным, и наш зимовщик бы тоже не
поверил в эти россказни, если... Если бы сам не повстречал Деву лицом к
лицу.
  - ... То, о чем хочу рассказать, случилось, если не ошибаюсь, в 1974
году. Весной. Я работал на базе МГУ на поляне Азау, у подножия Эльбруса,
Вдвоем с начальником группы -старшим инженером Севой - сооружали мы
поворотные щиты, используемые при моделировании снежных лавин. По мере сил
помогали романтически настроенная девушка Лара и прилетевшая в гости Севина
приятельница Лина. Ради нее он и решил организовать поход к Приюту
Одиннадцати, со спуском на лыжах с высоты 4200 м до поляны Азау. Затея мне
не очень понравилась: апрель, погода неустойчивая, можно подрезать лавину,
  Уже на пешей части пути Лица начала отставать. Погода испортилась"
посыпала мелкая снежная крупа. На станции "Мир" из-за протеста Севы
ночевать не остались. Я хорошо знал путь к Приюту, был уверен р своих
силах, и мы пошли, хотя я понимал, что делать этого не следует.
  Мы с Ларой прокладывали дорогу, чтобы друзья шли по нашим следам, Трижды,
как в наваждении, принимали за Приют большие камни, которых я раньше не
замечал. Кажется, заблудились, Начиналась пурга... Я рванулся вверх и
вдруг, при вспышке молнии, разглядел серебристый контур Приюта, но
почему-то слева. Через мгновение он вновь скрылся в душном липком тумане.
Какая странная погода... Смутное беспокойство охватило меня.
  И тут я увидел фигуру в плаще-серебрянке. Человек спускался наперерез, не
обращая на меня никакого внимания. Не слепой же он. Я двинулся навстречу,
заслоняясь от летящего в лицо снега.
  Пути наши пересеклись, и мы остановились метрах в трех друг от друга. Я
поднял глаза и почувствовал, что волосы на голове зашевелились, меня начал
бить сильный озноб,
  Женщина в чем-то серебристом и прозрачном, ниспадавшем до босых ступней,
смотрела прямо в лицо, и я не мог отвести взгляда от этих пронзительных
гипнотизирующих глаз. Начисто забыл, кто я, где я... Уже не владел собой.
  ... Неожиданно кто-то тронул меня за руку. Я вздрогнул и обернулся. Это
была Лара. Когда же снова повернул голову, никакой женщины в белом не было.
  -  Видела что-нибудь?
  -  Нет.
  "Черт-те что,- подумал я,- а ведь это была Эльбрусская дева. Если бы не
Ларка..."
  Зимовщика, однако, не покидало желание разобраться, куда же их занесло.
Утром, несмотря на бушевавшую ночью пургу, следы еще можно было различить.
Оказывается, вчера они с Ларой не дошли до Приюта каких-то 200 м. Следы
вели влево, прямо на крутые ледовые сбросы. Здесь никогда не ходили. "Мой
след оканчивался в трех шагах от обрыва. Ох и лететь бы мне..."
  Такой видят ее, oставшуюся на Эльбрусе, но она отнюдь не единственна. Не
менее, таинственен Черный Альпинист. Его родина - Памир, как считает
собирательница туристского фольклора Лариса Неупокоева, но встретиться с
ним можно и в других местах. И если "снежный человек" вызывает у туристов
насмешку и недоверие поболе, нежели у ученых, то совсем иное дело - Черный
Альпинист...
  Он вездесущ и неупоминаем всуе. О нем рассказывают, поеживаясь. Высок
ростом. Весь в черном. Появляется преимущественно ночью, но не избегает и
дня. Отметим черты, роднящие его со "снежным человеком". Лица не разглядеть
(обратите внимание, даже в известных документальных кинокадрах Паттерсона
лицо бигфута тоже не видно). Оставляет большие следы, как утверждают, без
различимых пальцев. Обувь? Зимовщик упоминает босые ступни... Хотя на
рыхлом снегу можно скорее прикинуть размер, чем определить форму. При
встрече не разговаривает, как и "снежный человек". Его роль двояка: то
поможет попавшему в беду, а то и погубит (как и "снежный"). Ему, опять же
как "снежному", присущ необычный свист, которым он предупреждает об
опасности. Версии происхождения Черного Альпиниста различны, но главное - в
его существовании не сомневаются даже сочинители анекдотических баек.
  Сергей Казанин из "Фантакримпресс" познакомил меня с записями минчанки
Ольги Томашевской, одной из немногих интересующихся феноменом Альпиниста:
"Эти истории я знаю с тех пор, как начала ходить в горы. Они производят
неизгладимое впечатление на новичков, и трудно бывает заснуть после
впервые услышанных легенд. Сужу по себе. Впрочем, легенд ли? Я усомнилась в
этом полтора года назад. Стоял ясный день, восхождение было медленным и
унылым. Взбиралась по склону горы, почему-то повернула голову вбок и
отметила, что отбрасываю две тени. Мне рассказывали о таких случаях - когда
Солнце находится прямо над головой, происходят причуды небесной оптики, в
которой я ничего не понимаю. Но во второй тени было что-то странное. Что?..
Я похолодела: у нее за спиной не было рюкзака... С тех пор я и стала
собирать истории о Черном Альпинисте".
  Говорит кандидат физико-математических наук, инструктор по туризму Игорь
Авеличев:
  - Верю ли я в Черного Альпиниста? До 1987 года не верил, а когда увидел
его сам - на вершине, на которую мы поднимались,- поверил. Весь черный, как
монах. Он будто висел над скалой минут пять, а потом так же беззвучно
исчез, как и появился.
  А вот воспоминание Ирины Савватеевой, дипломированного психолога,
кандидата в мастера спорта по скалолазанию:
  - Я с двумя спутниками спускалась с Эльбруса. Было еще светло, примерно
четыре часа дня. Восхождение отняло у нас слишком много сил, и двигались мы
с трудом. Очень боялись не успеть в лагерь до ночи. К тому же начинался
сильный ветер со снегом. Мы не ели двое суток - как было решено, совершили
так называемое "голодное" восхождение. И сглупили: сил совсем не осталось.
Я уже теряла сознание, когда увидела черную тень слева от меня. Она
следовала за мной по пятам. Я страшно испугалась. Видимо, от страха
откуда-то взялись силы. Восприняла все, будто это моя смерть пришла за
мной. И подгоняла своих спутников (они тоже видели тень). Так что добрались
до лагеря засветло. Нет, галлюцинация исключается: мало того, что мой
рассказ подтверждают те двое, - тень видели и другие, которые,
обеспокоенные нашим долгим отсутствием, вышли навстречу. Первое, что они
спросили: "А где же четвертый? Вас же было четверо!"
  Есть ли в мире аналоги Черному Альпинисту? Конечно. Например, шотландский
Большой Серый Человек на вершине Бен Мак Дуй. Еще в 1970 году вышла книга о
нем А. Грея, выдержавшая несколько изданий, Сведениями из нее мы и
воспользуемся в вольном переводе.
  Первые сообщения о нем, как и о Черном Альпинисте, относятся к середине
прошлого века, когда альпинизм как таковой начал входить в моду. Вот
классический случай пережитого на Бен Мак Дуй страха, относящийся к 1891
году. Правда, профеЬсор химии Лондонского университета Норман Колли решился
рассказать о нем лишь в ноябре 1925 года. Впоследствии, как и всегда
бывает, в искаженном до неузнаваемости виде эта история возникала не раз на
страницах печати.
  Итак, слово - очевидцу, известному не только как ученый, но и как один из
выдающихся скалолазов своего времени:
  "Я возвращался с вершины в тумане, когда осознал, что, кроме звуков
собственных шагов, слышу и еще кое-что. На каждые несколько моих шагов
приходился скрип-другой, будто кто-то двигался следом. Можно было
предположить, что шаг незнакомца в 3-4 раза шире моего.
  Я успокаивал себя, что все это глупости, и тем не менее слышал шаги вновь
и вновь. Обнаружить же в тумане ничего не мог. Жуткий скрип, звучавший
сзади, привел меня в состояние ужаса. Я проблуждал среди валунов четыре или
пять часов, пока не оказался уже на склоне, редущем к Ротиенмурхусскому
лесу. Не знаю, что вы скажете по этому поводу, но есть что-то очень
странное на вершине Вен Мак Дуй, и я туда больше не пойду, покуда еще в
здравом уме".
  Другой рассказчик, Петер Даншем, тоже опытный альпинист, был занят
авиационной спасательной работой в Кэйрнгорме в 1939 - 1945 годах. Однажды,
в конце мая, он отправился на вершину Вен Мак Дуй. Был прекрасный солнечный
день, когда он расположился на вершине, всего в нескольких ярдах от пика.
Увы, как зачастую случается в Кэйрнгорме, внезапно появился туман и скрыл
величественный Бен Невис, которым он любовался. Постепенно Деншем
почувствовал свое одиночество в этом жутком безмолвном мире зыбких
испарений. Он слышал много рассказов о Сером Человеке, но всегда расценивал
их как игру воображения. Игнорировал и то, что здесь ощущается неизвестно
чье влияние, гнавшее альпинистов на край утеса и как бы бросавшее или
толкавшее в пропасть. Странные звуки, слышимые им, он относил за счет
растрескивания скал. А потому без особого беспокойства пожевывал бутерброд,
ожидая, когда туман подымется.
  "Немного позже почувствовал чьето присутствие, что иногда происходит с
горновосходителями. Я не придал этому значения и опустил капю. шон куртки.
Думал, что холод, вдруг охвативший меня, был из-за усилившейся тяги
влажного воздуха. Потом ощутил какое-то давление в области шеи. До тех пор,
пока не решился приблизиться к источнику скрипящего зв