етинизм настолько
распространился, что могло даже показаться, будто общество совершенно не
способно без него обойтись, и он представлялся бы неизбежным этапом в
развитии цивилизации, если бы не его полное отсутствие в инопланетной
истории.
  Поскольку следов этого явления в нашем обществе практически не осталось,
было решено воссоздать нечто вроде музея или заповедника бюрокретинизма,
который нам и предстоит осмотреть. Пройдемте теперь внутрь, пожалуйста.
  В просторном помещении вдоль стены выстроился ряд деревянных стульев с
мягкой красноватой обивкой. На блестящем паркетном полу распластался
ворсистый ковер. Древний монстр-кондиционер закрывал половину окна.
Обстановка воистину музейная. Середину комнаты занимал пульт со старинной
аппаратурой - телефонами, печатающими устройствами, стопками разноформатной
бумаги. За пультом восседала симпатичная бесстрастно-неприступная роботесса
с внешностью женщины Средних Веков. В центре стены, затянутой гирляндами
традесканции, сверкала полировкой дверь с внушительной табличкой: КАБИНЕТ.
  - Вам чего? - ледяным тоном осведомилась роботесса - Приема сегодня нет.
  - Но нам хотелось бы...
  - Изложите вашу просьбу в письменном виде с указанием домашнего адреса и
в течение месяца получите официальный ответ по почте.
  Сияющий Гид обернулся к столпившимся у входа туристам и гордо подмигнул
младшему бледно зарозовевшему трнкпсоарнанину: какова программочка, а?!
Согласно самым детальным исследованиям... Полное соответствие
бюрокретиническому ритуалу!
  - Чего вы ждете? Я же ясно сказала! - строго произнесла секретарша и тут
же уткнулась в свои бумаги, наполнив помещение стрекотом доисторического
печатающего устройства.
  Разумеется, кроме Гида, никто не мог продолжить эту неведомую игру.
Робкий посетитель несколько преобразился и с явным вызовом повысил голос:
  - Если нельзя, будьте любезны, дайте мне справку о вашем отказе, я
обращусь к вышестоящему должностному лицу.
  Секретарша как бы недолго поколебалась, изображая смятение.
  - Ну, хорошо, в виде исключения попробую устроить вам встречу. Изложите
суть вашей просьбы. И, пожалуйста, покороче.
  Гид вновь просиял, торжествующе оборачиваясь в поисках поддержки
зрителей. Инопланетяне, замедлив обмен веществ, с напряжением следили за
развертыванием ритуала, даже трнкпсоариане задержали смену окраски тел.
  - Мы бы  хотели получить  разрешение на  осмотр блока...
  - Данные о составе группы, местожительство, краткие характеристики с
места работы,- деловито потребовала роботесса.
  Гид жестом фокусника материализовал соответствующие документы в
нескольких экземплярах старинных бумаг, заверенных Всегалактическим бюро
туризма.
  - Почему же вы сразу не объяснили, что привели инопланетных гостей,-
укорила секретарша, ее щеки порозовели, что произвело неизгладимое
впечатление на тут же радужно запульсировавших трнкпсоариан.- Разумеется,
шеф примет вас сию минуту...
  Туристы организованной массой двинулись в распахнувшуюся дверь КАБИНЕТА.
Это более просторное и роскошно обставленное помещение занимал
мужчина-бюрокретин. Нижние конечности инопланетян утонули в мягком ковре,
покрывавшем весь пол от стены до стены. Самораспахивающиеся глубокие кресла
самоподвинулись к вошедшим. Деревянная полированная стенка никогда не
читанных древних книг декорировала комнату. Сам хозяин КАБИНЕТА возвышался
над огромной полированной крышкой двухтумбового стола, и его перевернутое
отражение тоже обратилось к вошедшим с длинной невразумительнрй речью. Она
начииалась так: "Искренне рад приветствовать дорогих инопланетных гостей в
этих скромных стенах..."
  Когда от беседы со здешним бюрокретином некоторые гуманоиды почувствовали
нечто вроде земной скуки, убаюканные бессмысленными повторами обрядовых
фраз, секретарша-роботесса внесла на подносике разукрашенный штампами и
печатями официальный бланк со свежеотпечатанным разрешением на допуск в
заповедный объект.
  Они осмотрели средневековую БУХГАЛТЕРИЮ, вытянутое помещение с вереницами
столиков, за которыми склонились изрядно отупевшие от бесконечных расчетов
на примитивных счетных устройствах десятка полтора женщин или роботесс. От
выписываемых ими колонок цифр в нескончаемые таблицы "отчетов",
"ведомостей", "табелей" зарябило в глазах и прочих зрительных анализаторах
инопланетян. Туристы посетили ЖИЛОТДЕЛ, СЕКРЕТАРИАТ, ОТДЕЛ КАДРОВ,
заваленные бумажными "справками", "характеристиками", "анкетами", "личными
делами", "письмами", "жалобами", "заявлениями", "докладными". Увиденное
порядком всех утомило, и экскурсовод поспешил провести группу на ЗАСЕДАНИЕ,
один из важнейших, по его уверению, ритуалов бюрокретинизма.
  За длинным крытым зеленым сукном столом торжественно восседало не менее
дюжины чиновников с невыразительной, типично бюрокрегинской внешностью.
Одни сосредоточенно рисовали в раскрытых блокнотах карикатуры на
выступающих соседей, изображения оружия, животных, цветочков, затейливые
орнаменты. Другие, не обладавшие художественными способностями, пытались
незаметно играть в популярнейшие игры тех времен - "крестики-колики", и
"морской бой". Заспанного вида мужчина с высохшим голосом монотонно
зачитывал с бумажных листов, откладывая использованные в сторону. Время от
времени он делал паузу, осушал стояший перед ним стакан с водой и снова
наполнял из графина до следующего раза, после чего, не обращая ни на кого
внимания, продолжал бубнить свое. Женщина с рыбьим выражением лица
старательно фиксировала говорившееся вновь на бумагу. Это казалось
бесконечным, смысл произносимого ускользал от туристов, и лишь Гид, удобно
пристроившись в сторонке, улыбался чему-то, радостно кивая каждому слову
докладчика.
  Последним из удивительных объектов на пути к представлявшейся теперь
столь привычной и милой сердцу странников летающей тарелке оказался КАБИНЕТ
ДИРЕКТОРА. Точнее, это был последний пункт, куда Гиду удалось затащить
упирающихся туристов, но, чтобы покинуть заповедник, требовалось получить
еще одно Разрешение именно здесь.
  Когда они вошли туда, миновав приемную с обязательной робосекретаршей,
Директор беседовал с кем-то по телефону о нормативах текущей недели. Он
молча указал на неподвижные антикварные стулья, делая вид, что продолжает
слушать пространный и непонятный постороннему уху ответ. За минуту до
того, как войти в приемную, сохранявший человекоподобие Гид телепатически
заверил усталых путников: наш осмотр заканчивается, вы увидите
единственного человека на объекте. Гости удивленно встрепенулись: кто же
он? Кто смог стать последним бюрокретином в этом поразительном заповеднике?
Артист-имитатор, статист на заданной роли? Кто еще согласится добровольно
исполнять никому не нужную работу среди роботов?
  - Вы сможете узнать все у него самого,- телепатировал Гид.
  Но даже из вежливости перед единственным живым человеком в заповеднике
они не смогли долго выслушивать самодовольные тирады Директора. Он
оказался, впрочем, деловитым, симпатичным мужчиной неопределенного возраста
с характерным для контактных линз прошлого блеском серых глаз. Директор
торжественно рапортовал им о выполнении плана на сто четыре и пять десятых
процента за последний месяц, что оказалось больше предыдущего на ноль целых
семьдесят сотых процента. Явно иллюзорный, рассчитанный на посетителей,
характер деятельности этого музейного предприятия не оставлял ни у кого
сомнений. Глядя на беспрерывно шевелящиеся губы, неискушенным туристам
начинало казаться, что перед ними все же еще один андроид, скрупулезно
отрабатывающий программу. Но задумчиво отрешенные глаза выдавали скрытого в
бюрокретине человека, поглощенного чем-то своим, не связанным с
произносимой словесной мишурой. Именно этот устремленный сквозь стены
Кабинета куда-то на волю чуть грустный взгляд серых мечтательных глаз и
побудил лебедианина забыть о вежливости и прервать затянувшуюся процедуру.
Он задал вслух, сопровождая всевозможными, принятыми у лебедиан
извинениями, вопрос, вертевшийся у всех на языках и прочих атрибутах
фонолексирования:
  - Что заставляет или побуждает вас к подобным действиям сейчас, в наше
время межзвездных сообщений? Имеете от этого какое-либо моральное
вознаграждение?
  Директор прервал неоконченный монолог на полуслове и совсем
по-человечески удивленно посмотрел на спросившего.
  - Да, вы правы, удовлетворения здесь быть не может. Это оказалось бы
слишком по-бюрокретински. А я все-таки ваш современник... Вознаграждением
мне служит кое-какой опыт, впечатления, приобретаемые тут. Видите ли, я
писатель и пытаюсь вжиться в психологию своих героев. Я работаю сейчас над
историческим романом о Средних Веках. Самый совершенный биопроцессор со
встроенным материализатором текста не дает столь изумительно подлинного
ощущения эпохи с ее малопонятной ныне этикой и странными ритуалами.
  - А как вы его назовете, если не секрет?
  Писатель задумался на миг и смущенно улыбнулся, собирая морщинки у
повеселевших глаз:
  - Секрета нет, пока условное название - "Моя жизнь среди бюрокретинов".
  Подписав у псевдодиректора пропуск на выход и тепло попрощавшись от имени
всей группы, Гид вызвал летающую тарелку прямо на крышу здания и вернулся в
исходную шарообразную форму. Минутой позже обогащенные незабываемыми
впечатлениями инопланетные туристы взлетели над удивительным заповедником.

(c) Техника Молодежи N 01 за 1989 г.



Ренат Янбухтин

Ядерная война 53-го

  Ядерная эра началась в 40-х годах с проекта "Манхэттен", который привел к
созданию ядерной бомбы. Она сначала была испытана в пустыне Невада, а затем
использована в войне с Японией. Считается, что разрушение Хиросимы и
Нагасаки это единственные случаи военного применения страшного оружия. Так
ли это?
  Если два человека, две армии палят в друг друга из автоматов, пистолетов,
ракет и орудий, то это называется войной. А как назвать ситуацию, когда
каждый из противников направляет дуло в себя? С воюющих сторон не умолкает
канонада, есть раненые и убитые, тратятся миллиарды рублей и долларов,
фунтов, франков, юаней для того, чтобы ни один выпад не остался
безответным... И несмотря на все это, народы считают, что они живут в
мирных условиях. Помилуйте, да ведь третья мировая война началась почти
полвека назад, истого момента обмен ядерными ударами не прекращается.
Невада, Семипалатинск, Муророа, Западная Сахара, Тибет, Новая Земля,
Бикини... - взрывы сотрясают Землю в обоих полушариях. Сначала воздушные,
наземные, надводные (и подводные, кстати), затем же, и до сих пор, -
подземные.
  Мы публикуем воспоминания одного из участников этих событий - военного
строителя (сапера, по фронтовой терминологии) Сергея Андреевича АЛЕКСЕЕНКО,
работавшего на Семипалатинском ядерном полигоне с 1953 по 1955 год. Его
обязанности сводились всего лишь к тому, чтобы восстанавливать инженерные
сооружения, разрушенные очередным ядерным ударом. Когда он приступал к
работе, в США взорвались 34 заряда, в СССР - 3, в Великобритании - 1.
Франция и Китай еще только готовили боеголовки для бомбежки собственной
территории.
  В июне 1953 года, в соответствии с полученным в Москве назначением, я
прибыл в одну из строительных организаций (хозяйство Климова)
Семипалатинского полигона. Хлебопекарня стала моим первым объектом на
"Берегу". Так именовался базовый городок испытателей "изделий" "Бороды"
(подлинная фамилия И.В.Курчатова жителям "Берега" была почти неизвестна).

  Из фронтовой сводки. 15 августа 1953 года термоядерный удар нанесен в
районе Семипалатинска. Мощность взрыва около 200 Кт. В эпицентре
образовалась огромная воронка. Значительные разрушения инженерных
сооружений. Частично пострадали гражданские строения близлежащего городка.
Конец.

  Завершался первый месяц моей работы. Теплым августовским утром вдвоем со
сметчиком Никулиным мы стояли на улице возле управления Климова и курили.
Вдруг Никулин выронил папиросу: его округлившиеся глаза вперились в
горизонт, где сверкнула вспышка и появилось огненнобелое солнце,
превратившееся в яркобелый столб скрученного жгутами огня, над которым
начала расти огромная огненно-черная шляпа гриба. На мгновение я
почувствовал, как земля под ногами стала кисельной. Затем до нас докатился
раскатистый гром взрыва, а еще через некоторое время налетел теплый
шквалистый ветер, с крыш полетели куски толевой кровли.
  -  Где это? - спросил я Никулина.
  - На "Поле". Скоро узнаешь, тебе его не миновать, - криво усмехнулся
Никулин.

  Из фронтовой сводки. В течение сентября - октября Семипалатинский объект
подвергся 5 наземным ядерным ударам средней мощности (20- 30 Кт). По
объектам США и Великобритании в течение 1953 года произведено 13 ответных
ударов разной мощности. Конец.

  8 ноября мы собрались у домика управления, готовясь к выезду в "Поле".
Начальник головного управления строительства Кессельман подъехал на
"Победе" и, поздоровавшись со всеми, спросил:
  - Ну, где наш "святой", которому на "Крест" идти?
  Климов вытолкнул меня вперед... Через несколько дней наш десант
отправился в путь-десяток грузовиков с материалами, двумя палатками,
запасом еды на трое суток и бригадой рабочих.
  Выгрузились недалеко от "Креста", по которому и производилось
бомбометание. Из секций собрали домик, затопили металлическую печку-бочку.
К вечеру 14 человек сделали работу, с которой в обычных условиях
проваландались бы дней десять. И вовремя - начался буран. Только на шестые
сутки к нам пробили дорогу и пришла долгожданная колонна с основными
строительными материалами.
  Зимой мы готовили фундаменты, чтобы весной и летом быстро выстроить
требуемые для испытаний сооружения.

  Из фронтовой сводки. В Семипалатинском регионе наблюдается затишье,
связанное, очевидно, с неблагоприятными климатическими условиями, Идут
восстановительные инженерные работы. Конец.

  Питанием нас не баловали: горох, селедка, хлеб, сахар и чай. Больше
воды-гороховый суп, меньше водыгороховая каша. Вымоченную селедку жарили на
второе, а прямо из бочки шла за холодную закуску. Весной в низины,
заполненные талой водой, слетались тысячи уток, гусей, лебедей. Птица хоть
как-то разнообразила наш стол.
  Одним из строящихся сооружений были "бычки" - экранированные от
электромагнитного излучения бункеры с аппаратурой, которые должны были
выдержать ударную волну атомного взрыва.
  После "большого бетона", когда все "бычки" поднялись в полный рост,
завезли перископы - их надлежало срочно смонтировать в трубах сечением
60х80 см. Там было сыро, электросварщиков било током, так что они спелыми
грушами падали на пол казематов. Оголовки перископов защищали кладкой из
свинцовых кирпичей, залитых свинцовым же расплавом. От его ядовитых зеленых
паров рабочих рвало кровью. Грунтовую обваловку "бычков" со стороны
будущего эпицентра решили не укатывать, а уплотнить взрывом. По площади
откоса выстилали "одеяло" из тротиловых шашек и подрывали его. Эффект
поразительный-от влаги не оставалось и следа-насыпанная земля превращалась
в монолит.
  Кабель от "бычков" во внешний мир проходил невдалеке от эпицентра взрыва
первой водородной бомбы, где образовалось озеро, диаметром в добрую сотню
метров, с обрывистыми берегами высотой метра полтора-два. Вокруг
обожженная, голая, местами красно-рыже-черная оплавленная земля. Почти на
горизонте по кругу стояли высокие столбы защитного ограждения, прозванные
"гусями" (словно эти птицы от любопытства вытянули шеи, высоко задрав
головы с клювами).
  Картина фантастическая, инопланетная. Тем более что вода в озере была
страшно черная со странной металлической синевой. На всякий случай трассу
отодвинули от озера метров на триста.
  Через пару дней поехал проверить работу экскаваторщиков. Смотрю - рабочих
нет, а двигатель включен. Пошел к озеру: машинисты купались в черной воде.
При ударах рук и ног вокруг них вскипала масса мелких пузырьков, как будто
экскаваторщики плавали в шампанском. На следующий день к вечеру, когда
"купальщики" закончили свой участок трассы, их увезли в госпиталь.
  Работы на "Поле" приближались к концу. Наука устанавливала аппаратуру и
опечатывала сооружения. Климов с управлением выехал на "Берег", а в начале
июля - и мы за ним.

  Из фронтовой сводки. Июнь 1954 года. По семипалатинскому объекту нанесен
очередной ядерный удар средней мощности. Разрушены саперные сооружения.
Укрепленные бункеры не пострадали. Конец.

  Я не видел атомного гриба, но на десятые сутки после испытания вместе с
бригадой и людьми Маркова опять отправился на "Крест".
  Уцелели стены одного из дальних, выстроенных нами домов да все три
"бычка", остальное было сметено, а стенки отрытых окопов "первой линии
обороны" сошлись так, что даже невозможно было определить место, где они
были. Мы подремонтировали полуразрушенный атомным взрывом дом и поселились
в нем жить.
  Новая программа подготовки была насыщена "мелкими" сооружениями, и на их
устройство отводилось очень мало времени: надорвав пупки, через два месяца
вновь вернулись на "Берег".

  Из фронтовой сводки. Противник нанес ядерный удар малой мощности по
объекту в Семипалатинске. Разрушения незначительны. В район взрыва
направлена штурмовая саперная группа для оперативной ликвидации последствий
удара. Конец.

  Наш отдых длился только десять дней, и мы опять выехали для обустройства
нового "Креста", но проработали там недолго, что-то чуть больше месяца.
  Вкалывали метрах в пятидесяти от эпицентра, на оплавленной, шлакованной
земле. Утром к месту работ я приходил на полчаса раньше. В мертвой тишине
явственно слышалось потрескивание мелких камешков. Этот треск стоял в
эпицентре круглосуточно, даже ночью. При выходе из "Креста" он прекращался
- видно, спекшаяся, деформированная земля еще отходила от мощного
воздействия атомного взрыва. Чтобы подбодрить людей, я, Марков и Масленкин
специально расхаживали по оплавленному эпицентру, показывая всем своим
видом, что ничего страшного здесь нет. Работали без дозиметров, о
последствиях не задумывались, а стоило бы.
  Метрах в трехстах от "Креста" мы копали траншею с ходами сообщений.
Вместе с Николаем Масленкиным я проверял трассировку первой линии обороны и
размещение серии блиндажей, когда к нам подошел один из рабочих и сказал:
  - Иванов "рассыпался" - пару раз копнул и упал.
  Я уже привык к тому, что большинство из нас были простужены, у многих шла
кровь из нога или горлом, да и кровавый понос тоже не был редкостью.
Невыносимо часто болела голова, ныли кости ног и рук, но "рассыпание" было
для меня в новинку.
  Иванов лежал возле бровки траншеи. Один из рабочих прижался ухом к его
груди:
  - Не дышит. Да и похолодел. Умер, наверное.
  Масленкин опустился на колени и стал нащупывать пульс.
  - Ага, есть, - констатировал он спокойно. - Возьмите плащ-палатку и
отнесите его в лазарет. Доктору Демченко передайте, чтоб никаких уколов!
Пусть полежит: через два-три дня оклемается - как "рассыпался", так и
"склеится".
  Точно, через двое суток Иванов вскочил с постели лазарета со словами:
"Братцы, а где моя лопата!"
  Позже я стал расспрашивать Масленкина, что это за новая такая болезнь -
"рассыпание"?
  - Мы ее в своем кругу назвали болезнью доктора Жарова. Того самого, что
препарирует баранов, - объяснил он. - До него Ивановых, которые вдруг
"рассыпались", попросту хоронили. Последнее ощущение перед падением - будто
кто-то выдернул вилку из розетки и ты перестал существовать. Все, кто
работал в "Поле", могут ею заболеть.
  В жаркую погоду случаи "рассыпания" участились.

  Ремарка: Сам я впервые "рассыпался" осенью 1956 года уже на Байконуре.
Потом еще несколько раз. Долгое время лечился под наблюдением Жарова, но
настоящих причин болезни так и не узнал.

  Из фронтовой сводки. В августеоктябре 1954 года по восточным районам СССР
было нанесено 7 ядерных ударов различной мощности (от 30 до 100 Кт).
Американские объекты были поражены 6 атомными бомбами. После интенсивного
обмена ядерными ударами наступило некоторое позиционное