ностью 2000 л.с. составляет 1,5 МВт. Как говорится, все сходится: НЛО,
затеявший игру с составом, видимо, прекрасно "знал" свои тяговые
возможности. Впрочем, мы договорились: терминов, связанных с понятиями
разума, поведения, применительно к НЛО пока не употреблять...

Целая серия появлений НЛО отмечена в этом году жителями различных
населенных пунктов Вологодской области. Тут и пролет четырехгранного
серебристого объекта длиной около 12 м, и обнаруженная в лесу похожая на
гигантский гриб неизвестная конструкция, причем за сотню метров у
наблюдавшего ее самопроизвольно заглох мотор автомобиля, а потом снова
завелся, наконец, посадка на лугу одного за другим нескольких спустившихся
с неба ослепительно ярких четырехметровых шаров, из которых выходили
"пассажиры" (по сообщениям "Комсомольской правды" от 24 и 25 июня 1989
года).

Именно выход незнакомцев ростом значительно выше человеческого привлек
всеобщее внимание. В результате показались незначительными и остались в
тени такие подробности, как близкое расположение от места посадки линии
электропередачи и реки. Между тем в уфологической литературе отмечается
необъяснимая тяга НЛО именно к -чниям электропередачи. Причину ; i еще
предстоит выяснить. Кроме тоге, в каких-то необычных ситуациях "пассажиры"
нуждаются в воде. Возможно, эта потребность носит технологический характер,
ибо попадаются упоминания о закачке сотен литров воды с помощью шлангов.

Один из самых любопытных вопросов, связанных с НЛО,- механизм полного или
частичного подавления гравитации во время зависаний и движений по
зигзагообразным траекториям с огромными скоростями. Если может быть почти
до нуля уменьшена гравитационная масса, то в соответствии с принципом
эквивалентности точно так же уменьшается и масса инерционная, включая массу
тела "пассажиров". В результате им будут не страшны самые большие ускорения
при головокружительном разгоне аппаратов. При этом возможны столь
стремительные эволюции, что глаз человека окажется не в состоянии за ними
уследить, и у наблюдателя возникнет иллюзия мгновенного исчезновения НЛО в
одном месте и столь же мгновенного его появления в другом.

--- фото ---

Это не фотошутка и не подделка. НЛО висел над лесом достаточно долго, чтобы
его можно было без спешки сфотографировать.

Опытный специалист в области фотографии Б. Артамонов слое сделать сильное
увеличение НЛО, зависшего над лесом. Выявились детали, которые при
некоторой доле рантазии можно назвать "иллюминаторами" и "антеннами".

(c) Техника молодежи N 08 за 1989 г.




МИШЕЛЬ ДЕМЮТ (род. в 1935 г.)- известный современный французский
писатель-фантаст, переводчик и издатель научной фантастики. Начал писать в
конце 50-х гг. (первый рассказ был опубликован в 1958 г.); с тех пор им
написано более 50 рассказов и небольших повестей, привлекших внимание
читателей своим психологизмом, точностью деталей, богатством воображения и
добротным фантастическим сюжетом. По реалистическому стилю изложения самых
невероятных ситуаций рассказы Демюта напоминают новеллы таких писателей,
как Станислав Лем и Артур Кларк.

Первые произведения Демюта носили явно подражательный характер и были
написаны под заметным влиянием классических образцов американской
фантастики. К их числу можно отнести, например, рассказ "Тот, кто вернулся
с долгой охоты" (1961). Сюжет рассказа довольно банален: Земля захвачена
инопланетянами, легко подавившими вооруженное сопротивление. Борьбу против
агрессоров продолжают, хотя и без всякой надежды на успех, только члены
уличных молодежных банд... Примерно в таком же ключе написаны и некоторые
другие рассказы ("Ноктюрн для демонов", "Путь в Дриего", "Сады Менестреи",
"Огненная луна" и др.).

С 1965 года Демгот начинает новый цикл рассказов, объединенных единым
планом и известных как "Галактические хроники" ("Галаксиалии"). В этих
рассказах отдельными штрихами прослеживается история человечества начиная с
2020 года по 4000 год; в них повествуется о взлетах и падениях
человеческого духа, о вечных конфликтах, таких, как войны и революции,
излагается история возникновения и распада земных и межзвездных империй и
федераций. Часто действие разворачивается вокруг научных открытий,
оказавших существенное влияние на эволюцию общества; к их числу относятся,
например, мгновенная передача материи на любое расстояние ("Вотчина
изменника", "Голубой берег"), трансплантация сознания ("Гамма-южная"),
воздействие на генетическую природу человека ("Афродита-2080"). Позднее все
рассказы цикла вошли в отдельный сборник под названием "Галактические
хроники" (1978).

Творчество Мишеля Демюта плохо известно русскоязычному читателю. До
настоящего времени на русский язык переведены только три рассказа из
"галактического" цикла - "Чужое лето", "Оседлавшие свет" и "Вотчина
изменника".

Мишель ДЕМЮТ

ГОЛУБОЙ БЕРЕГ

  Церковь Экспансии, положение которой значительно укрепилось послезапуска
орбитальной станции "Св. Франсуа небесный", имела своих святых и своих
мучеников. Но обычно остается неизвестным, что после открытия Передачи у
нее был и свой ад - это была сама Передача. Потребовалось несколько лет,
чтобы добиться устранения эффекта лабиринта, и Церковь Экспансии приняла
активноеучастие в новой победе человеческого разума. Галактическая хроника
  - Желаю удачи, сын мой,- промолвил настоятель отец Дорфус, нажимая на
кнопку.- Будь мужественным. Помни, что ты посланник человечества. И не
забывай, что, каким бы ни был долгим путь, ад можно пересечь и выйти из
него...
  На обочине полевой дороги лежит труба. Это огромная труба, подготовленная
к укладке в вырытую рядом с дорогой траншею. Неподалеку, в нескольких
минутах езды на движущейся ленте, расположены казармы - по меньшей мере,
Иероним думает, что это казармы, потому что он заметил антенны и большой
прожектор на металлической вышке. А в темнеющем небе со стрекотом кружатся
два вертолета, перемигиваясь сигнальными огнями: красный - зеленый, красный
- зеленый...
  - Я хочу забраться туда,- говорит Иероним, показывая на ближайший отрезок
трубы.
  Отец бурчит что-то в ответ, но Иероним уже давно привык не слушать его
упреки, всегда одни и те же. Отец садится на трубу и отворачивается в
сторону. Он внимательно следит за вертолетами, а вид у него слегка
обеспокоенный.
  В тени деревьев посвистывает движущаяся лента. Над траншеей свисает
наполовину вырванный куст, пахнущий увядшей листвой; вокруг него в вечернем
воздухе клубится облако мошкары.
  Иероним забирается, согнувшись, в трубу. Внутри она еще сохранила дневное
тепло; здесь пахнет пылью и металлом. Завтра в ней смонтируют линию
снабжения - Иероним знает, что она действует так же, как телевизор - тысячи
маленьких лампочек заставляют предметы быстро-быстро скользить по трубе от
одного города к другому. Он и не догадывался, что внутри может быть так
уютно. Ему даже хочется остаться здесь и прикорнуть возле стенки. Когда он
продвигается вперед, металл гулко звенит под его ногами: гонг-гонг!
  - Эй! Эгей! - раздается позади него голос отца.
  - Эгей! - Иероним забавляется звуками собственного голоса. Они раздаются
совсем как в той громадной, словно выстланной изнутри стеклом пещере,
оставшейся в Греции после войны. Они были там в прошлом году. Он снова идет
вперед под барабанный грохот своих шагов. Теперь он видит перед собой
окрашенный в вечерние тона круг: кусок уходящей к горизонту дороги, едва
вырисовывающаяся вдали в темно-фиолетовом небе группа деревьев.
  - Хо-хо!- кричит Иероним.
  Он ждет ответа, но отец молчит. Тогда он стучит кулаком по стенке трубы в
ритме какой-то песенки, но не слышит ответного стука и начинает чувствовать
тревогу. Теперь он гораздо быстрее продвигается все дальше и дальше. Труба
кажется ему намного длиннее, чем вначале, когда он только забрался в нее, и
запах теплой пыли вдруг становиться удушающе едким. Стенки как будто
сужаются вокруг него, и ему становится страшно, хотя он и стыдится
признаться в этом самому себе. Но, в конце концов, в этом виноват отец.
  Наконец он добирается до конца трубы и полной грудью вдыхает воздух,
словно человек, вынырнувший из-под воды. Стоя на коленях в траве, он
чувствует себя слегка оглушенным и вертит головой во все стороны. Внезапно
он слышит странные звуки, похожие на приглушенное ворчание, и видит, как
над дорогой поднимаются два черных пятна. Затем зажигаются огни: красный -
зеленый, красный - зеленый, и Иероним понимает, что это вертолеты. Он даже
догадывается, для чего они опускались.
  Отец столько раз объяснял ему, как это может произойти, столько раз
повторял, что он должен делать в этом случае, что вначале Иероним не
чувствует страха; он даже почти не удивлен, хотя и не понимает, каким
образом полиция ухитрилась узнать, что отец находится здесь.Вертолеты
устремляются к казармам, и шум их моторов быстро становится таким слабым,
что теряется в шуршании ленты, движущейся посреди дороги.
  Иероним так долго стоит возле трубы, глядя на огни, что становится совсем
темно. Ему не холодно, но он ощущает себя очень одиноким и думает, что так
и должно быть, что он, как говорил отец, всего лишь маленький ребенок; и
вот теперь, когда он остался один, он должен выполнить то, что приказал ему
отец. Он идет к дороге и уже хочет ступить на ленту, как вдруг слышит
позади себя рычанье двигателя. Появляется темная масса, движущаяся от
казарм через поле. Она отчетливо выделяется на фоне неба, ставшего теперь
непонятным образом гораздо светлее.
  Иероним возвращается к трубе и садится возле нее на корточки. Он думает,
что это боевая машина, которую послали за ним полицейские. Может быть, это
отец сказал им, что оставил его совсем одного? Нет, это невозможно. Они
наверняка еще даже не успели начать допрос. Но лучше все-таки спрятаться, и
единственное подходящее для этого место - это труба. Иероним снова
забирается в нее и прижимается к теплой стенке. Через некоторое время он
собирается с духом и выглядывает наружу. Черное чудовище находится всего
лишь в нескольких метрах от дороги,-полностью загораживая строения казарм.
Оно страшно громыхает. Спереди у него загораются две фары, освещающие
металлические выступы корпуса и носовой таран виргинского танка. Из башни
выглядывает офицер в позолоченной каске. Танк, не замедляя хода, пересекает
дорогу и скрывается за кустами. Рычание его мотора затихает, и Иероним
медленно выбирается из трубы. Никаких .следов танка, и небо вновь стало
темным. Казармы исчезли, дороги тоже нет, и он понимает, что находится во
дворе своего дома. По-видимому, он только что упал - правую руку жжет, а
кисть совсем онемела. Сейчас мать займется им и вылечит его, хотя и
поворчит немного. Он поднимается на крыльцо и останавливается перед высокой
дверью, чтобы оглянуться на окружающую его ночь Виргинии. Вокруг дома
столпились густые темные деревья. Вдали видны городские огни; слева от них
можно различить огни Лагеря Колдунов.
  - Ты ранен?
  Он вздрагивает и оборачивается, готовый улыбнуться матери; он хочет
показать ей ободранную руку, но на пороге стоит Патриция. У нее каштановые
волосы, полные волнующие губы и красивые руки с длинными пальцами. Она
хорошо знает власть своих рук над мужчинами, и при разговоре с ними ее руки
порхают вокруг нее, словно в танце. Она одета в прозрачную пижаму, волосы
ее собраны в две косички, что делает ее похожей на девочку.
  - Кажется, меня задело,- бормочет Иероним, прижимая руку к бедру в липкой
крови. Нога потеряла чувствительность и будто одеревенела, он безуспешно
пытается пошевелить ею, но сильное головокружение заставляет его ухватиться
за плечо Патриции.
  ...Он приходит в себя в своей келье на Святой Станции, буквально насквозь
промокший от пота. Через несколько минут начнется утренняя служба. Он
встает, натягивает на себя серый комбинезон Ордена и надевает через голову
цепь с медальоном Добровольцев. Он покидает келью в тот момент, когда
миниатюрная статуэтка у изголовья постели вызванивает последние ноты
вызова.
  По нескольким вертикальным шахтам он поднимается на уровень большого
кольцевого коридора. Пройдя по нему несколько метров, он сворачивает
направо и чуть не сталкивается с братом Лезье, внезапно появившимся из
бокового коридора. Он изображает на лице вежливую улыбку и пытается
проскользнуть мимо, но брат Лезье останавливает его, положив ему на плечо
руку.
  - Брат Иеронимус... Ходят слухи, что готовится очередная миссия...
  Страшным усилием воли он заставляет себя не останавливаться, ничем не
выдать охвативший его душу леденящий холод. В полном соответствии с
правилами Ордена он улыбается брату Лезье:
  - И это все, что вам известно? Я считал, что вы лучше осведомлены, брат
мой.
  Он не хочет быть излишне суровым. Ему было бы нетрудно раздавить брата
Лезьеодним движением пальца - ведь тот не принадлежит к отряду
Добровольцев^ хотя и живет в постоянной одержимости этим адом, о котором
он, похоже, знает все. Он всего лишь рядовой член Ордена, но говорят, что
он принадлежит к Святой Церкви Экспансии с самого момента ее основания.
Маленькая головка с густой порослью рыжих волос придает ему странно юный
вид. Он всегда улыбается с таким видом, словно является хранителем тысячи
тайн.
  - Я готов служить Ордену,- говорит Иероним.- Куда бы он ни послал меня.
  - Для вас, брат мой, есть только один путь... Хорошо ли вы смотрели в
себя?
  Он хочет ответить... но он уже в общем зале. Сейчас время службы, и
огромный подвал, отделанный серым пластиком, погружен в полумрак. Освещен
только алтарь в глубине помещения. Иероним пробирается к своему месту 'в
первом ряду. Быстрым взглядом он пытается отыскать массивный силуэт отца
Дорфуца, но того еще нет, его место свободно. Это может означать, что брат
Лезье прав и что... У Иеронима сжимаются кулаки. К черту брата Лезье! Он
пытается найти новые слова, но страх нужно заглушить, потому что ему нет
места в Святом Ордене. Но когда он поднимает голову, он видит Патрицию и
слышит ее детский голосок:
  - Теперь тебе не больно?
  Он мотает головой. Однако это правда - он действительно больше не
испытывает боли. Патриция соорудила ему большую повязку. Он лежит на диване
у камина. На фоне яркого пламени виден настороженный профиль Карлоса,
большой борзой. Окно занавешено, и продолжающийся снаружи бой не виден;
слышны только раскаты залпов старинных пушек, заполняющие паузы между
потрескиванием поленьев в камине.
  - Теперь ты должен заснуть,- говорит Патриция.
  Он с улыбкой кивает, чтобы сделать ей приятное, но вряд ли он сможет
заснуть, потому что неудовлетворенное желание труднее перенести, чем боль,
Иероним знает это с той поры, когда Патриция только появилась у них в доме.
Он отводит взгляд в сторону и ничуть не удивляется тому, что видит над
камином изображение Галактики - символ Святого Ордена. Но это уже не камин,
а алтарь общего зала.
  - Человек - святой. Человек - царь, властелин миров,- произносит он
вполголоса, заканчивая главу о Человеке. Галактика в хрустальной сфере
сверкает всеми своими миллионами алмазных, рубиновых и сапфировых
звездочек, медленно перемещающихся по законам небесной механики. В центре
сферы они сливаются в Млечный Путь - сверкающее облако, в котором
смешиваются все цвета и оттенки.
  "В мире столько солнц,- думает Иероним.- Как можно рассчитывать
просуществовать достаточно долго, чтобы завоевать их?"
  Алтарь уходит вниз, и освещение становится немного ярче. Братья встают. В
молчании раздвигаются длинные обеденные столы и раскрываются широкие окна,
выходящие в космос. Взгляд Иеронима находит желтый диск Солнца, окруженный
короной, которая кажется пурпурной благодаря фильтрам. Слева, в пяти
миллионах километров от Святой Станции, виднеется ничтожное белое пятнышко
Меркурия.
  - Вы знаете, брат Иеронимус?..- На улыбающемся лице брата Бурбуазье
заметна напряженность.
  - Я знаю только то, что сказал мне брат Лезье,- отвечает Иероним,
  - Он может сказать многое...
  - Знает ли он столько, сколько говорит?
  - Ходят слухи, что он очень стар. Хотел бы я понять...
  Но брат Бурбуазье не заканчивает фразу, так как наступил час исполнения
обязанностей. Все разом встают из-за стола. Брат Мегль и брат Гарабесьян
вполголоса продолжают спорить о чем-то. Брат Момуа, по-видимому, снова
читает молитву, и Иероним думает, что и ему, наверное, сейчас страшно. Ведь
он тоже боится и поэтому злится на себя.
  ...Тогда он забирается еще глубже в трубу и закрывает глаза, пытаясь
заснуть. Но он не может избавиться от мыслей об отце и в конце концов снова
выглядывает из трубы. Ночь снаружи стала голубой. В действительности, это
уже не ночь, потому что не видно ни дороги, ни горизонта. Скорее это похоже
на лазурный берег какого-то моря. Того самого моря, омывающего усталые сны,
когда судороги мышц сливаются с воображаемой тревогой...
  - Брат Иеронимус, в часовню!
  После этих слов отец Дорфус некогорос время молчит. Точно так же было в
прошлый раз, когда он вызвал брата Смирру и брага Копсмольда. Потом он
продолжает спокойным тоном, как будто обязанность, исполняемая в часовне,
ничем не отличается от обычных обязанностей всех остальных членов Ордена.
Можно подумать, что никто из братьев не знает, что именно в часовне
находится этот Передатчик...
  - Неужели это так и произойдет? - спрашивает себя Иероним.- Так легко и
быстро, словно это казнь политического преступника, одна из тех официальных
экзекуций, насквозь пропитанных духом несправедливости, когда всего лишь
через несколько часов после вынесения приговора устраняются лица, мешающие
кому-нибудь в правительстве... Но ведь Церковь Экспансии - не испанская
инквизиция и не правительство двадцатого века!
  Большой общий зал опустел, здесь остались только четверо братьев,
предназначенных для служения у алтаря, И Иероним внезапно ощущает себя
одиноким жалким изгнанником, словно отец Дорфус осудил его, проклял и
вышвырнул в гибельное звездное пространство.
  Двигаясь, словно автомат, он направляется в глубь зала, огибая вновь
появившийся алтарь. Позади алтаря сдвигается вбок панель, за которой
приоткрывается вход в узкий коридор, уходящий в самые недра Станции. Он
делает несколько шагов по коридору и останавливается, услышав слабый стук
вставшей на место панели. Он в ловушке! В ловушке? Но кому нужна его жизнь?
  - Успокойся,- говорит Патриция.
  Он только что пришел в себя, вынырнув из головокружительного кошмара, в
котором он цеплялся за трубу на краю голубой бесконечности, похожей на
далекий голубой берег. У него опять болит рана, и Патриция склоняется над
ним, чтобы поправить повязку. Волосы Патриции касаются его лица - ему
достаточно чуть приподнять голову, чтобы коснуться губами ее затылка. Он
видит белую полоску кожи, поднимающуюся от шеи вверх между косами, и снова
ощущает нахлынувшую страсть. Но в этот же момент перед ним возникает
картина сражения - на него опять несется виргинский танк, а он не может
даже пошевелить ногой. Боевая машина приблизилась почти вплотную, слишком
близко, чтобы иметь возможность пустить в ход оружие; в последний момент он
заставляет себя сдвинуться с места, быстро отползает в сторону и
проваливается в какую-то яму. Снова открывает огонь правительственная
артиллерия. Лучи светометов скользят в нескольких сантиметрах над ним, и он
безуспешно пытается вжаться в землю. В это мгновение прямо над ним
взрывается танк, разбрасывая в ночи раскаленные обломки, и он, оглушенный,
но невредимый, лежит среди светящихся красноватым светом кусков металла, и
окутывающий его дым наполнен острым горьковатым запахом сгоревшей краски...

  ...Но ему все же удается спрятаться в трубу, и теперь он следит оттуда за
колеблющимся голубоватым светом...

  ...Призрачный голубоватый свет омывает конец коридора, где он
остановился. Свет льется из небольшого иллюминатора. Иероним медленно
приближается, думая, что увидит через него звезды, но неожиданно видит
нечто напоминающее морское дно. Несколько мгновений ему пре