краснел, словно вы поймали его на преступлении. И стал уверять, что
это не так. Вы выкрали из его мозга мысль о награде, а он отрекся от  нее,
как от плохого поступка. Вам это ничего не  говорит,  Эрвин?  А  ведь  это
значит, что люди не позволяют  мелким,  обывательским  мыслям,  всяческому
мусору  своей  мыслительной  работы,  всяким  отходам  своих  чувствований
вознестись до роли главенствующих... Вы совершили отвратительный поступок,
Эрвин. Вы  изобрели  аппарат  не  для  узнавания  человеческой  природы  и
подлинного стимула  человеческих  действий,  нет,  аппарат  для  ворошения
грязного белья, для проникновения в отхожие места. Кто же вы  такой  сами,
Эрвин Кузьменко? Все, к чему прикасается ваша  рука,  приобретает  мерзкий
запах гнилья...
     - Перестаньте! - простонал больной. - Я больше не могу  вас  слушать,
не могу, не могу! - Крупные слезы катились по его желтым щекам.
     И снова Рой почувствовал жалость к человеку, которого так  беспощадно
казнил правдой о нем. Рой остановил себя: зачем добивать уже поверженного?
     - Я ухожу, Эрвин. Надеюсь,  мы  больше  не  увидимся.  Не  знаю,  как
сложится ваша дальнейшая жизнь Думаю, вам следует рассчитывать на  доброту
людей. Впрочем, это ваше дело, не хочу ничего предсказывать.
     - Уберите эту штуку, - сказал больной, показывая на принесенную  Роем
деталь дешифратора. - Мне страшно глядеть на нее...
     В гостинице Рой вызвал Стоковского.
     - Друг Клавдий, обеспечьте  мне  место  в  ближайшем  планетолете  на
Землю. И выбросьте в помойку  остатки  дешифратора  мыслей,  изобретенного
Эрвином. Это его собственное желание.