- только и ответил ему генерал.



                                    5


     Причиной   катаклизма,   потрясшего   государственный   строй   Южной
Диктатуры, был, разумеется, Эриксен.
     Сержант Беренс доказал солдатам, что  вырвавшиеся  у  него  слова  об
отдыхе не имеют ничего общего с его истинными  намерениями.  После  учений
взвод не шел, а полз в казармы. Солдаты были так измучены, что половина их
отказалась от ужина. Эриксен со стоном упал на койку. Ему было  хуже,  чем
другим:  сержант  вымещал  на  нем  злобу.  Казарма   давно   храпела,   а
обессиленный Эриксен все не спал. К нему подобрался Проктор.
     - Слушай, парень, - сказал Проктор, переходя на  "ты",  что  в  Южной
Диктатуре считалось одним из самых серьезных  проступков.  -  Ты  все-таки
чудотворец.
     - Чудотворцев не существует, - вяло возразил Эриксен.  Проктор  жарко
зашептал:
     - Не говори так, парень. Это  раньше  не  существовало  чудес,  когда
жизнь была неразвита. Конечно,  пока  человек  не  овладел  природой,  все
совершалось  по  естественным  причинам,  как  бог  положил.  Чудеса  были
технически неосуществимы,  вот  и  все.  А  сейчас,  когда  так  высоко...
понимаешь? Без чудес нынче невозможно. Мы же не  дикари,  чтоб  обходиться
без чудес.
     Не дождавшись ответа. Проктор продолжал:
     - Как я услышал, что сержант орет твоим голосом твои слова, я тут  же
смекнул, что произошло чудо.
     - Обыкновенная телепатия,  -  устало  сказал  Эриксен.  -  Гипноз  на
расстоянии. Я внушил Беренсу, что ему говорить, - только всего.
     - Не телепатия, а чудо, - стоял на своем  Проктор.  -  И  не  гипноз,
частное дело двух  человек,  а  энергетическая  эманация,  нарушившая  всю
структуру государства, - вот что ты сделал, парень.
     - Не понимаю вас, Проктор.
     - А чего не понимать? Это же не Беренс кричит  на  нас,  а  полковник
Флит орет нам голосом Беренса. А в  полковнике  гремит  генерал  Бреде,  а
генералом командует Его Бессмертие. Разве ты этого не проходил в школе? Во
всех нас мыслит, чувствует  и  распоряжается  Властитель-19,  а  если  нам
кажется, будто это наши мысли, наши чувства и наши голоса, так  на  это  у
нас есть свобода воображать, что мы... Ты не голос Беренса заглушил,  нет.
Ты заглушил в Беренсе голос Флита, то есть голос Бреде, то  есть  голос...
ты понимаешь? И вот я спрашиваю тебя: разве это не чудо?
     - Что  вы  хотите  от  меня?  -  спросил  Эриксен,   всматриваясь   в
возбужденное лицо Проктора.
     Проктор зашептал еще жарче:
     - Сотвори новое чудо! Раз ты сержанта Беренса  так  ловко...  Это  же
одна цепочка, пойми! Одним винтиком завладеть - вся машина в руках. Слушай
меня. На полюсе концентрируют тучи для атаки на северян. Двинь эти тучи на
нас. Небольшого бы дождя, понял?
     - А зачем вам нужен дождик?
     - Во-первых, северян не зальет, их механизмы не  потонут  -  соваться
туда будет рискованно. А во-вторых, у нас все раскиснет - обратно не с чем
соваться... И вместо войны - пшик!
     - Вы не хотите войны?
     - Я хочу домой... И  чтоб  все  эти  централизации  и  тотализации!..
Понял?
     Эриксен слышал, как жарко дышит пожилой солдат. На провокатора он  не
был похож. Но все,  что  он  говорил,  отдавало  государственной  изменой.
Эриксену и в голову раньше не приходило, что в казармах могут, невредимые,
существовать люди, подобные Проктору.
     - А вы не боитесь нейтринных соглядатаев и гамма-карателей? - спросил
после некоторого молчания Эриксен. - По-моему, этим приборам  не  придется
долго раздумывать, если они хоть раз к вам прислушаются.
     - Чепуха! - нетерпеливо воскликнул  Проктор.  -  В  душу  мою  им  не
влезть. Да и не один я здесь такой, всех нас не уничтожить.  Эх,  Эриксен,
если бы ты знал, сколько раз мы между собою... Ты только зацепись,  вставь
палку в колеса чертовой машине, а  мы  все,  как  один...  Чуда,  Эриксен,
умелого чуда! И потом жить, не оглядываясь на соседа,  и  делать,  что  по
душе, только бы это  не  мешало  другим,  и  чтобы  никаких  войн!  Сердце
замирает - такая простота жизни!
     Эриксен снова вгляделся в рыжего Проктора. В полусумраке казармы цвет
волос не был виден, зато ясно различалось,  как  пылает  его  лицо  и  как
сверкают глаза. Он уже  не  шептал,  а  кричал  тихим  криком.  Эриксен  с
полминуты молчал, потом сказал:
     - Знаете ли вы, что такой способ жизни осуществлен на Земле?
     - Да, знаю, - ответил Проктор прямо. - А  теперь  скажи  по-честному:
сделаешь чудо?
     Эриксен откинулся на подушку, закрыл глаза. Всю  жизнь  он  мечтал  о
запретной Земле. И всю  свою  жизнь  боялся  высказать  вслух  сокровенные
желания.
     И те, кто окружал его, были такие же -  мечтали  и  молчали:  Проктор
первый заговорил открыто. Эриксену нечего  было  ответить.  Против  машины
синхронизации реальных средств борьбы не было, а в чудеса он не верил.
     - Я сделаю все, что смогу, - сказал он потом.  И  снова  с  отчаянием
ощутил, как ничтожны его силы.
     Проктор убрался на свою койку. Стены  казарм  дрожали  под  давлением
осатаневшего ветра. С равнины доносился такой грохот, что ныли  уши,  а  в
глазах вспыхивали  глумливые  искорки.  Тонкая  пылевая  взвесь  проникала
сквозь щели в стенках.
     Эриксен лежал с открытыми глазами, но видел не  казарму,  а  то,  что
было вне ее, - огромную, неласковую планету: воздух, напоенный красноватой
пылью,  безжизненные   равнины,   отполированные   сухими   ураганами   до
металлического блеска: ни деревца, ни озерка, ни травинки. Как его предков
забросило сюда? Почему они остались здесь?  Почему?  Нет,  почему  они  из
людей превратились в бездушные механизмы?
     Эриксен ворочался, снова и снова думал о том, о чем на  Марсе  думать
было запрещено. Он видел Проктора  и  Властителя-19,  Беренса  и  генерала
Бреде, тучи пыли, вольно несущиеся  над  планетой,  облака  высосанной  из
планеты воды, хищно накапливаемые сейчас у полюса...
     И вдруг Эриксен вскрикнул - такая боль свела мозг. Он вскочил,  хотел
позвать на помощь, протянул руку, чтобы разбудить соседа,  но  боль  стала
затихать. Голова отяжелела,  Эриксену  чудилось,  что  это  не  голова,  а
каменный шар - тяжкий шар не держался на хилой шее и покачивался вправо  и
влево, вперед и назад. Эриксен поспешно лег снова, чтоб не повалиться всем
телом вперед, за непостижимо заменившим голову шаром.
     Стало легче, но в мозгу  творился  сумбур:  Эриксен  слышал  стоны  и
визги, поскрипывания, потрескивания, что-то бормотало бесстрастным голосом
прибора:  "Косинус  пси  -  девяносто  девять  и  пять   десятых,   полная
синхронизация!  Косинус  пси  -  девяносто  девять  и   пять!.."   Эриксен
напряженно, без мыслей, вслушивался в шумы мозга,  пытаясь  разобраться  в
них, но разобраться в них было невозможно, их  можно  было  лишь  слушать.
Тогда он стал размышлять сам, но размышлять он тоже  не  мог,  он  утратил
способность  к  размышлению.  Мысли  так  медленно  тащились  по  неровным
извилинам мозга, так запинались на каждой мозговой  выбоине  и  колдобине,
словно каждая тянула за собой непомерный груз.
     "Тучи! - трудно думал Эриксен. - Ах, да...  тучи...  Нет,  что  же?..
Тучи... Вот оно что - тучи!.. Ах, нет - синхронизация... Нет, куда  же  я?
Ах, что... что со мной?.." Он вяло, будто в  сумрачном  полусне-полубреду,
удивлялся себе: он переменился в эту  ночь,  ему  не  нравилась  перемена.
Раньше он мыслил легко и свободно, мысли вспыхивали, как огни, проносились
стремительно, как тени, что же, нет, что же произошло? "Тучи, - все  снова
думал Эриксен,  упрямо  выстраивая  мысль.  -  Все...  тучи...  сюда...  и
маленький дождь... с полюса сюда... хочу!"
     И когда ему удалось не додумать, а доделать  эту  тяжкую  мысль,  он,
измученный, провалился в сон, как в пропасть.
     Его разбудил шум в  казарме.  Солдаты  вскакивали  с  коек,  раздетые
кидались к двери.
     - Дождь! Дождь! - кричали солдаты. Эриксен тоже протиснулся к дверям.
Лишь в древних преданиях и бабушкиных сказках он слышал о  чем-то  похожем
на то, что  сейчас  разворачивалось  перед  ним.  И  охваченный  таким  же
восторгом, как и другие солдаты, он ликующе вопил:
     - Дождь! Дождь!
     Мир стал непостижимо прозрачен. Марсианская равнина проглядывалась во
все стороны на многие километры. Плотные взвеси  красноватой  пыли,  вечно
заполнявшие атмосферу, осадило водой. Постоянно ревущие ветры замолкли,  и
мерный шум падающей  воды  был  так  непривычно  слаб  сравнительно  с  их
надрывным грохотаньем, что чудилось, будто в  мире  установилась  ликующая
тишина.
     А вверху неслись темные, плотные тучи,  из  них  рушились  сверкающие
капельки воды, змейки воды, сияющие  водяные  стрелы  -  настоящий  дождь,
первый дождь в  жизни!  И  как  -  не  переставая  -  изливался  дождь  на
марсианскую саванну, так же - не переставая - солдаты орали:
     - Дождь! Дождь!
     Рыжий Проктор взобрался на стол  и  завопил  во  всю  мощь  горлового
микрофона:
     - Слушайте меня, солдаты! Это чудо! Чудо сотворил солдат  Эриксен!  Я
ночью молил Эриксена о дожде, и  он  пообещал  дождь.  Славьте  чудотворца
Эриксена!
     Истошный призыв  Проктора  потонул  в  исступленном  реве  солдатских
глоток:
     - Славьте чудотворца Эриксена!
     Десятки рук схватили Эриксена и подняли над толпой.  Солдаты,  ликуя,
вынесли его под дождь, а Проктор все кричал:
     - Молите чудотворца Эриксена о свободе!  Пусть  он  отправит  нас  по
домам! Пусть разрешит жить своей жизнью! Чуда, Эриксен!
     И солдаты заглушали моление Проктора дружным ревом:
     - На волю, Эриксен! Отпусти нас в нашу жизнь, Эриксен!
     Эриксен,  промокший  и  счастливый,  оглядывал  таких  же  мокрых   и
счастливых, восторженно орущих солдат и был готов пообещать все,  что  они
требовали.
     - Вы пойдете домой! - прокричал он. - Отпускаю вас в ваши жизни!
     И вдруг он понял, что дождь перестает. Тучи медленно поползли  назад.
Только что они неслись с полюса, как сорвавшиеся с цепи разъяренные псы, а
сейчас какая-то мощная сила загоняла их  на  полюс,  как  побитых  псов  в
конуру. Солдаты, замолчав, тоже следили за попятным движением туч. Эриксен
попытался  соскользнуть  на  почву,  но  солдаты  его  не  пустили  -   он
по-прежнему возвышался над всеми. И он первый разглядел катящегося  к  ним
Беренса.
     - Назад в казармы, бездельники! - издалека вопил сержант. - Бунтуете,
падаль! Слезайте немедленно, образина! - зарычал он на Эриксена. - Это вы,
мятежник, покусились на синхронизацию государства? Сейчас  я  покажу  вам,
чудотворец-недоделыш, истинное чудо!
     Он страшно сверкнул на Эриксена лазерными бинокулярами, но очнувшиеся
от оцепенения солдаты взметнули оптические  щиты,  и  убийственный  взгляд
Беренса  погас  в  броне.  Новый  взрыв   ругательств   Беренса   заглушил
пронзительный выкрик Проктора:
     - Чуда, Эриксен! Чуда!
     Солдаты разразились воплем: "Чуда,  Эриксен!",  и  Эриксена  охватило
отчаяние. Короткое опьянение мнимой мощью мигом прошло,  когда  он  увидел
Беренса. Чуда  не  было.  Что-то  случайно  нарушилось  в  государственном
механизме,  выпал  из  гнезда  какой-то   винтик,   образовалась   зияющая
энергетическая отдушина - и тучи с полюса хлынули в эту прореху. А  сейчас
авария исправлена, винтик  вставлен,  и  тысячи  марсианских  термоядерных
станций, синхронизованные в едином  порыве,  гонят  назад  миллиарды  тонн
вырвавшейся на волю воды. Он не имеет отношения к этому происшествию,  оно
возникло и ликвидировано помимо его воли.
     И только чтобы успокоить неистовавших солдат, а  не  потому,  что  он
поверил в себя, он взметнул вверх руки и прокричал:
     - Все тучи ко мне! Да погибнет все, что мешает!
     И тут, потрясенный, он узрел сотворенное им чудо.  Тучи,  отброшенные
на юг, неслись обратно. Вокруг быстро сгущалась тьма. Прямо  над  головами
солдат, где  бешено  противоборствовали  сталкивающиеся  облачные  фронты,
сверкнули молнии. Спустя минуту молнии  вспыхивали  непрерывно,  пересекая
одна другую, стремясь друг дружке в хвост. Гром в разреженной  марсианской
атмосфере был  несилен,  но  вспышки  ослепляли,  как  взгляды,  усиленные
умножителями, - солдаты опускали на глаза квантовые забрала.
     Сержант Беренс в это  время  молчаливо  и  яростно  врубался  в  гущу
солдат,   чтобы   расправиться   с    Эриксеном    врукопашную.    Проктор
предостерегающе прокричал:
     - Осторожнее, Эриксен! Уничтожь его молнией!
     Эриксен едва успел скомандовать, когда к нему простерлись хищные руки
сержанта:
     - Прочь! Будь уничтожен!
     Сержант взлетел высоко в воздух. И он еще не успел коснуться  грунта,
как с бешеного неба на него низринулась река  огня,  а  вслед  устремились
новые огненные реки. Сержант Беренс, превращенный в плазму,  уже  разметал
по равнине все свои атомы, а молнии все били и били в  то  место,  где  он
находился в последний миг жизни.
     И тогда Эриксен, охваченный страхом содеянного, прокричал тучам:
     - Разойдись! Все по местам!
     И, очевидно, в их  тотально  запрограммированном  государстве  каждой
тучке  была  отведена  особая  область,  потому  что  напиравшие  фронтами
облачные массы стали вдруг распадаться. А  еще  через  некоторое  время  в
разрывах облаков засверкало чистое небо с  дневными  неяркими  звездами  и
далеким неярким Солнцем.
     - Свершилось! - сказал кто-то среди всеобщего восхищенного молчания.
     Эриксен, по-прежнему возвышавшийся  над  солдатами,  увидел,  что  из
Государственной Канцелярии, находившейся неподалеку от казарм, к ним  идут
высшие военные чины государства - генерал Бреде и полковник Флит.



                                    6


     Когда Бреде с Флитом ворвались на Пульт-Престол, Властитель-19  сидел
на ПП, как на лошади,  потерянно  сжимая  волосатыми  босыми  ногами  бока
верховного  государственного   механизма.   Бреде,   впрочем,   Властитель
показался похожим не на мужественного всадника, отлично  управляющегося  с
конем, а на огромную, вспучившуюся, до полусмерти перепуганную жабу. Умный
генерал утаил, какие непозволительные ассоциации являются ему на ум.
     - Что случилось? - хрипло прокаркал Властитель. - Ужас что такое!
     - Заговор землян, Ваша Удивительность, - доложил Флит, по обязанности
младшего начинавший.
     - Чудо, - мрачно установил Бреде.
     - Чудес не бывает, - с испугом возразил Властитель-19. У  него  жалко
исказилось лицо.
     Бреде непочтительно пожал плечами. Еще час назад он был бы  мгновенно
распылен за открытое неуважение к Высшему Синхронизатору  Государства,  но
сейчас, когда нейтринные соглядатаи  вышли  из  строя,  а  гамма-карателей
обесточили, он мог позволить себе и эту вольность.
     - Вы забываете о достижениях науки, Ваше Бессмертие. Мы развились  до
уровня, когда любое чудо стало технически возможным.
     Бреде, разумеется, не знал, что повторяет мысль солдата Проктора.
     - Нет, это ужасно, - сказал Властитель-19, все больше бледнея. -  Мои
ноги не ощущают государства. С ума сойти, такая небывалость!
     - Косинус пси ниже ноль сорока, - сказал Флит. - И он  катится  вниз.
Энергетические  станции  отбились  от  ваших  рук.  -  Он   посмотрел   на
властительные  ноги  девятнадцатого  Синхронизатора.  -  Мы  гибнем,  Ваше
Бессмертие.
     - Срочно доложите: что делать? - приказал Властитель-19  генералу.  -
Неслыханно, такая удивительность!
     Бреде прошелся вдоль щита с  важнейшими  государственными  приборами,
распахнул окно. Тучи,  ринувшиеся  с  полюса,  сгущались  над  резиденцией
Властителя-19.   Лил   преступный   дождь,   путавший    стройную    схему
стратегического  развертывания  южан.  Бреде  минуту  вслушивался  в   шум
антигосударственного дождя, затем,  не  отвечая  Властителю,  обратился  к
Флиту:
     - Вот вам  те  недостатки,  полковник,  которые  являются  оборотными
сторонами наших достоинств  -  вы  недавно  настаивали,  чтобы  я  их  вам
объяснил... Автоматическая синхронизация государства  на  личность  одного
человека привела к тому, что общественному  механизму  стало  безразлично,
кто его централизует. Какой-то пройдоха легче вписался в нашу общественную
систему, чем вы, Ваше Бессмертие, и  автоматы  перевели  синхронизацию  на
него. Самописцы показывают, что очаг смуты где-то в казармах Беренса.
     Флит    воскликнул,     направляясь     к     командным     аппаратам
Квантово-взглядобойной армии:
     - Сейчас я скажу проклятому сержанту пару словечек!..
     Властитель-19 жалобно повторил:
     - Что мне делать, господа? Какую выдать диспетчерективу?
     - Сосредоточьтесь   на   управлении,   -   посоветовал    Бреде.    -
Автоматической  синхронизации  вашей  особы  с  государством   больше   не
существует - добейтесь ее силой воли. Боритесь за власть, черт подери!
     Неистовые, глубоко запавшие глаза Властителя побелели от  страха.  Он
яростно ударил ногами в бока Пульт-Престола.
     - Я попытаюсь... Вы сказали - черт подери? Итак, черт подери! Я верну
себе власть!
     Он на глазах раздувался от напряжения. Вскоре он радостно  вскрикнул,
ощутив утраченный было контакт с государством.
     В  эту  минуту  сержант  Беренс  катился  колесом  к  взбунтовавшимся
солдатам. Бреде молчаливо наблюдал, как замедляется яростный бег летящих с
полюса туч и как стихает разрушительный дождь. Властитель-19 был дурак, но
хорошо дрался за Верховную Синхронизацию. Флит, обуянный восторгом, не  то
танцевал, не то маршировал вдоль Пульт-Престола.
     - Косинус пси растет! Семьдесят четыре! Восемьдесят два!  Восемьдесят
пять! Ура, Ваша Удивительность!
     - Ура! - заверещал Властитель, подпрыгивая на ПП. - Моя берет!
     Бреде с сомнением покачал головой. В голосе Властителя-19 угадывались
чужие нотки.
     Настоящая борьба только начиналась. Бреде чувствовал, что неизвестный
узурпатор, захвативший ночью управление государством, бросит всю свою волю
в пылающее горнило Синхронизации. Даже отталкивая чужака концентрированным
ударом, Властитель не мог отделаться от резонанса его могучего голоса.
     И когда Властитель, вскрикнув, вдруг стал сползать с  Пульт-Престола,
Бреде кинулся ему на подмогу.
     - Все тучи  ко  мне!  -  бормотал  Властитель  уже  несомненно  чужим
голосом. - Да погибнет все, что...
     - Замолчите! - отчаянно крикнул Бреде. - Безумец, вы  контрассигнуете
поведение вашего противни...
     Он  не  успел  окончить  фразы,  не   успел   поддержать   рухнувшего
Синхронизатора. На месте, где только что находился Властитель-19,  взвился
столб дымного пламени. Впервые за  многие  десятилетия  Пульт-Престол  был
пуст. Бреде вовремя остановился, а Флит со страхом отшатнулся  от  мрачной
туши пустого Пульт-Престола.
     - Беренс  тоже  распылен,  -  доложил  Флит  показания  приборов.   -
Государство погибло. Нам остается пустить себе в лоб отраженный в  зеркале
собственный смертоносный взгляд. Боже мой, какой конец!
     - До конца далеко! - энергично возразил Бреде.  -  Вызовите  автоматы
Охраны. То, что не удалось плохо вооруженному Беренсу, должно удаться нам.
     - Правильно! - закричал Флит, лихорадочно отдавая команды приборам. -
Лично расправлюсь с этим узурпатором, будьте покойны! От Флита  еще  никто
не уходил живым.
     Когда  они  вышли  из  канцелярии,   тучи,   по   команде   Эриксена,
возвращались на свои места. Генерал и полковник издали  увидели  Эриксена,
восседавшего на руках солдат. До них донеслись ликующие крики толпы.
     - Значит, как условились, - зашептал Флит. - Подберемся на  дистанцию
прицельного попадания, и я с одного взгляда распыляю этого...
     Флит исчез,  не  успев  вскрикнуть.  Рядом  с  Бреде  кружился  смерч
оранжевой  плазмы.  Смрадная   пыль   сыпалась   на   генерала.   Автоматы
Безопасности отнесли Бреде подальше от места гибели Флита. Минуту  генерал
ошеломленно глядел на то, во что превратился  его  недоброжелательны