то,
как ему представлялось, когда он настаивал на свидании с Агнессой. Генрих,
стараясь не беспокоить больную, украдкой рассматривал ее. У нее были серые
глаза, опушенные длинными ресницами, очень большие; на похудевшем лице они
казались неправдоподобно огромными. Генрих не сумел бы объяснить себе, что
поражает в Агнессе, но знал, что не смог бы держаться с ней как с  другими
красивыми  женщинами.  И  раньше  он  чувствовал  себя  напряженно,  когда
встречался с Агнессой, -  с  ней  нельзя  было  обходиться  по-приятельски
просто. Она внешне напоминала Альбину, погибшую при катастрофе  звездолета
невесту Генриха, но Альбина, милая и остроумная,  порой  резкая,  была  из
тех, о которых говорят: "Она отличный парень". Агнессу невозможно было так
назвать даже мысленно.
     - Как вы понимаете, мы пришли в связи...
     Агнесса остановила Роя слабым жестом:
     - Лучше я сама начну. Вы спросите, если что останется неясным.  Дайте
мне только собраться с мыслями.
     Врачи выполнили свое обещание:  она  говорила  свободно,  лишь  часто
останавливалась, отдыхая. И она ничего не таила, это  было  ясно.  Генриха
угнетала мысль,  что  они  идут  устраивать  больной  женщине  придирчивый
допрос. Допроса не было, была исповедь.
     И мало-помалу, захваченный, он незаметно отдалился  от  самого  себя,
перестал быть только слушателем, обязанным  оценивать  меру  истинности  и
лживости каждого слова, вины и невиновности каждого поступка.
     Он шел с ней по улице, сидел с ней в театре,  видел  то,  что  видела
она, думал ее мыслями, говорил ее словами. Оно  было  удивительным,  такое
слияние; он хотел одернуть себя, смести магию уговора, он  сердито  так  и
определил про себя действие ее слов - уговор. "Смешно, - сказал он себе  с
досадой, - я же другой, я просто не способен жить  чувствами  женщины,  не
говоря уж о том, чтобы жить ее, Агнессы, чувствами". Протест этот  возник,
когда она заговорила о Роберте. Он не был  для  нее  тем  Рориком,  какого
видели они все, - увалень, скромник, тихоня, во всем  до  того  примерный,
что тошно становится.  Он  был  хороший,  внимательный,  отзывчивый,  даже
красивый, лучшего и желать нельзя, таким она навязывала его Генриху. Он не
знал его таким, но должен был верить ей, если хотел ее понять.  Влюбленная
девушка, все ясно, попробовал он объяснить себе ее отношение, но  не  было
ясно главное - почему ее  любовь  так  слепа.  Агнесса  была  умна,  среди
астроархеологов  считалась  крупной  специалисткой;  это  была  профессия,
особенно развивающая критические способности,  -  по  одной  косточке,  по
отпечатку лапы нужно было воссоздать облик  и  поведение  давно  вымершего
существа, - как могла Агнесса так ошибаться в близком  человеке,  которого
воспринимала не по внешнему облику, не по отпечатку ног на земле, даже  не
по льстивым словам, а по делам, по всей его жизни  в  течение  многих  лет
знакомства?
     Рой молча кивал, ему все было понятно, он  не  собирался  вступать  в
спор. "Ладно, - вяло думал Генрих, - верь во все, что она скажет, потом мы
с Арманом опровергнем твою веру в каждом пункте".  Он  начинал  утрачивать
интерес к объяснениям Агнессы. Они уводили в сторону от реальности, так он
их воспринимал. Они не разъясняли, а запутывали.
     - Роберт сказал, что пригласит на нашу свадьбу  Томсона,  -  говорила
Агнесса. - Мне  было  все  равно,  я  ведь  его  не  знала.  Роберт  решил
познакомить нас заранее, чтобы для меня в этот день не было чужих. Я очень
жалею, что согласилась: может быть, все было бы лучше,  если  бы  не  было
этого знакомства и свадьба состоялась без  гостей,  мы  ведь  могли  бы  и
уехать в свадебное путешествие на другие планеты, я часто улетала на Марс,
на Плутон...  Томсон  мне  не  понравился:  некрасивый,  маленький,  такой
быстрый, на месте не усидит, все разговаривает -  интересно,  конечно,  но
только о своих работах. Нет, он показался мне утомительным,  я  устала  от
его разговоров.
     - Вы сказали Роберту о впечатлении, произведенном на вас Томсоном?  -
спросил Рой.
     - Да. Мы друг от друга ничего не скрывали. Томсону  я  тоже  сказала,
что он мне не нравится. Это было позже, когда  он  влюбился.  Впрочем,  он
влюбился сразу, с первой встречи, так он всегда говорил.  Я  сказала  ему,
что он мне неприятен, он клялся тогда, что без меня ему жизнь не в  жизнь,
я ответила, что он поступает плохо по отношению к  своему  помощнику,  что
это возмущает меня, что все в нем возмущает меня.
     - Он оставил мысль завоевать вас после такого отпора?
     - Нет, он вообще не был способен отступаться. Если вы  его  знаете...
Он считал, что для больших желаний не существует ничего непреодолимого. Он
сказал: Агнесса, хотите, ударю себя  ножом  в  грудь,  чтобы  увидели  мою
кровь,  кипящую  страстью  к  вам,  она  будет  пениться  от  любви,   вам
понравится...
     - Вы, конечно, посмеялись и протянули ему ножик?
     - Я испугалась. Нет, вы не знаете Томсона! Один Роберт  понимал  его,
потом и я стала... Роберт говорил, что Томсон сделает  все,  что  обещает,
абсолютно все, он такой, раньше все взвесит, а потом пообещает. Если бы  я
дала ему нож, он ударил бы себя, Роберт тоже так считал и хвалил  меня  за
осторожность.
     - Странные у Томсона создались взаимоотношения с помощником.
     - Его не останавливало, что  есть  Роберт.  Он  говорил,  что  Роберт
влюбился в меня, потому что я появилась в поле зрения, а не было бы  меня,
спокойно женился бы на другой. А он остался бы навек одиноким, если бы  не
встретил меня, я та часть его души,  которой  ему  единственно  недостает,
одна среди миллионов, среди миллиардов... Он умел говорить!
     - Чем же кончились ваши странные отношения?
     - Он пришел как-то вечером. Я сказала, что буду женой Роберта, так  я
обещала  и  выполню  обещание.  Томсон  поклялся,  что  уговорит   Роберта
отступиться. Я показала на дверь. Я сказала, что дверь моей комнаты навеки
закрыта для него.
     - Он рассердился?
     - Он со смехом закричал: "А стены? Неужели вы  их  тоже  замкнете  от
моей любви? А что значит  для  нее  какой-то  камень?  Стены  раздвинутся,
только их коснется моя любовь!"
     - Объяснение в духе развязных пареньков двадцатого века.
     - Ох, как мне хотелось  ударить  его!  Я  сказала,  что  проучу  его.
"Хвастун, пустомеля, идите сквозь стены,  -  сказала  я,  -  проскользните
сквозь камень, сквозь вот эту стену, наружную". Я ткнула в нее рукой.  Ох,
какая я была безумная!.. Никогда не прощу себе!
     - Ты плохо слушаешь, Генрих, - тихо сказал Рой и  снова  обратился  к
Агнессе: - Томсон продолжал дразнить  вас?  Я  очень  уважаю  его  научный
талант, может быть даже гений, но в обыденной жизни он вел себя  не  очень
заботясь о такте.
     Агнесса прикрыла веки, по щеке скатилась слеза. Рой замолчал.  Прошла
долгая минута, прежде чем Агнесса снова заговорила:
     - Он уже не хохотал, когда  я  осыпала  его  насмешками,  он  страшно
побледнел... У него срывался голос и так  блестели  глаза...  Он  медленно
сказал: "Значит, договариваемся: я проскользну к вам сквозь  стену,  чтобы
вы уверились в силе моей любви, но тогда и вы скажете, что любите меня,  и
согласитесь быть моей женой". Я крикнула: "Во всяком случае, я  скажу  это
не раньше, чем вы превратитесь в призрак, для которого стены не  преграды,
а теперь уходите!" Он быстро ушел.
     Рой обменялся с братом взглядом.
     - И он осуществил обещанное? Сколько  понимаю,  именно  проникновение
сквозь стену мы видели в записи вашего бреда?
     - Я не знаю, о чем я бредила и что вы  открыли  в  записи,  -  устало
сказала Агнесса. - Прошло около месяца, я его все  это  время  не  видела,
Роберта тоже, он был занят в лаборатории.  Он  очень  огорчился,  когда  я
рассказала о последней встрече с Томсоном. Роберт молчал и  грустно  качал
головой... Я тогда не понимала...
     - Томсон проник к вам в день своей гибели?
     - Да, он выпрыгнул из картины. Я страшно перепугалась.
     - Можно себе представить! Он засмеялся, упал на  колени,  протянул  к
вам руки - так запечатлелось в вашем бреде.
     - Да. Еще он сказал: "У меня две  минуты,  иначе  я  погибну!  Скажи:
люблю!"
     - Что сделали вы?
     - Уже не помню. Кажется, подтолкнула его обратно к стене...  Да,  так
это было. Я умоляла скорее уйти. А он твердил, что  погибнет,  если  я  не
потороплюсь с ответом, и что без признания в  любви  не  уйдет.  И  тут  я
услышала крик Роберта...
     - Он тоже появился в комнате?
     - Нет, нет! Он кричал на Томсона, он зазвучал из него,  изнутри.  Это
было непостижимо! Я смотрела на  Томсона.  Он  вдруг  замолчал,  а  в  нем
раздавался отчаянный крик  Роберта:  "Возвращайтесь,  ресурсы  выработаны!
Скорей! Скорей!"
     - Что произошло потом?
     - Томсон крикнул Роберту: "Не паникуй, еще половина  осталась!  Держи
меня в луче, держи в луче",  а  мне  быстро  сказал:  "Еще  минута  вашего
молчания - и меня не станет!" И тогда я...
     - И тогда вы?..
     - Да. Я обняла его, крикнула: "Люблю! Люблю!"  Он  в  ту  же  секунду
пропал в стене. И в ту же секунду... нет, в то же  мгновение...  Это  было
так ужасно!
     - Успокойтесь, Агнесса. К сожалению, прошлого не поправить. Если  вам
тяжело, не говорите.
     - Я хочу досказать. Я  услышала  одновременно  два  крика,  они  были
такие...
     - Пронзительные? Отчаянные?..
     - Нет... Хуже  всего,  что  можно  вообразить!  Они  были  совершенно
одинаковые. Но я знала, что кричали оба, Роберт и Томсон,  только  кричали
одинаковыми голосами! Абсолютно, абсолютно неразличимыми...  И  я  поняла,
что оба погибли! Больше ничего не помню!
     - Вам уже известно,  что  Роберт  будет  жить?  -  сказал  Рой  после
краткого молчания. - Правда, ему долго придется лечиться.
     Агнесса ничего не ответила, по щеке ее поползла слеза.
     Рой долго молчал, когда они вышли из больницы, и Генрих не мешал  ему
размышлять.
     Когда они подходили  к  зданию  Института  космических  проблем,  Рой
сказал:
     - Боюсь, что твоя  версия  заранее  обдуманного  Рориком  и  Агнессой
злоумышления на жизнь Томсона подтверждения не получила. Впрочем, если  ты
не веришь Агнессе...
     - Я верю ей, - сказал Генрих.
     Уже в коридоре он хмуро добавил:
     - Но обвинения против Рорика не снимаю. То, что Агнесса  слышала  два
совершенно одинаковых крика, еще ничего не доказывает. Мало ли  какими  ей
могли померещиться их крики в эту ужасную минуту! Будем  проверять.  Будем
придирчиво проверять.
     - Да, ты прав, - отозвался брат. - Будем проверять.  И  прежде  всего
нужно проверить самое важное из того, о чем мы сегодня узнали: что  Томсон
разработал  способ  безопасного  проникновения  сквозь  плотные  тела.  Не
слишком,  впрочем,  безопасного,  как  показали  последующие  события,   -
педантично поправил себя Рой.
     - Между прочим, я подозревал, что в лаборатории нестационарных  полей
занимаются чем-то в этом роде, - задумчиво сказал  Генрих.  -  Иван  любил
поражать воображение. Научное открытие без озорства было для него что  суп
без соли.



                                    5


     Арман не удивился,  когда  узнал  о  рассказе  Агнессы.  Ему  удалось
выяснить, что в лаборатории Томсона были созданы особые  поля.  В  рабочем
журнале их называли по-разному: охранные, экранирующие,  антипараллельные,
скользящие.
     - Название, видимо, варьировалось в зависимости от частной  служебной
функции полей, - объяснил Арман. - А суть их в  том,  что  они  экранируют
каждую материальную частицу от внешних  сил,  как-то  сохраняя  внутренние
связи. Я читал удивительнейшую запись, сделанную за  месяц  до  объяснения
Томсона с Агнессой... Ну, то  ее  требование  насчет  стены.  Так  вот,  в
лаборатории кусок золота свободно прошел сквозь стальную плиту, не испытав
даже микроскопической деформации.
     - После  этого  ему  захотелось  самому  выступить  в   роли   такого
проникающего куска золота, - сказал Рой. -  Эффектно,  конечно.  Галактика
свободно проходит  сквозь  галактику,  а  относительное  расстояние  между
звездами  меньше,  чем  между  атомами  и  внутри   атомов.   Он   захотел
использовать этот удивительный факт.
     - В одном из журналов записано определение: материальное тело  -  это
точки вещества, разделенные гигантскими  объемами  пустоты  и  скрепленные
слабыми полями, - продолжал Арман. - Здесь дана суть задуманного  Томсоном
опыта. Агнесса подсказала в  качестве  неосуществимого  условия  то  самое
действие, которое он уже разрабатывал.  Заявление,  что  стены  не  устоят
перед его любовью, показалось ей пошлым хвастовством, а это был увлеченный
рассказ об уже совершенном открытии. Она напрасно признавалась в убийстве.
     Рой пожал плечами:
     - Убийство, возможно, и было, но признания  Агнессы  силы  не  имеют.
Мало ли что наговорит на себя потрясенная женщина! В  древности  некоторые
женщины сознавались, что они ведьмы и летают  на  помеле.  Думаю,  что  до
самого Томсона никто таких полетов реально не совершал.
     - Можно мне идти с вами к Рорику? - спросил Арман.
     Рой вопросительно посмотрел на Генриха, Генрих утвердительно  кивнул.
Арман  охотней  возился  с  механизмами,  чем  выспрашивал  людей.  Он   с
удовлетворением  объявил,  что   после   расшифровки   принципа   действия
гравитационного агрегата займется выяснением природы того  луча,  удержать
себя в котором требовал от Рорика Томсон.
     Арман сказал:
     - Не сомневаюсь, что  этот  луч  создавался  в  фокусе  испытательной
камеры и обеспечивал  Томсону  всепроникновение.  И,  очевидно,  луч  имел
ограниченное время существования. Я имею в виду крик  Рорика,  что  ресурс
выработан.
     - Рорик сам скажет, о чем кричал и почему кричал. - Рой  взглянул  на
часы. - Нам пора, Генрих.
     Врачи предупредили братьев, что больной к моменту разговора  будет  в
сознании, но физически очень слаб. Говорить с ним можно о чем  угодно,  но
вопросы формулировать надо так, чтобы ответы могли быть короткими.
     Роберт лежал в полутемной палате. Голова его была окутана  повязками,
восстанавливающими поврежденные ткани и кости. Он безучастно посмотрел  на
братьев, не ответил на приветствие. Рой ласково коснулся  руки,  бессильно
лежавшей на одеяле. Генрих не смог заставить себя сделать  то  же.  Старая
неприязнь - Генрих стыдился ее и скрывал,  так  она  была  беспричинна,  -
нахлынула с новой силой. Роберт,  черноволосый,  темнолицый,  с  неизменно
скорбным взглядом, всегда напоминал Генриху образы мучеников  на  картинах
древних мастеров; уже одно это тревожило и раздражало.
     - Да, я готов отвечать, - бесстрастно произнес Роберт. -  Но  ведь  я
все сказал. Могу повторить, что я...
     Рой поспешно остановил его. Они знают о самообвинении Роберта, и оно,
естественно, очень волнует их. Но раньше  всего  они  хотели  бы  выяснить
природу  эксперимента,  поставленного  Томсоном.  Правда  ли,  что  в   их
лаборатории открыты или изобретены особые поля, экранирующие  материальные
частицы от внешних воздействий?
     - Канализирующие внешние воздействия... - сказал Роберт. - Мы назвали
их скользящими...
     Да, канализующие, или скользящие, или охранные, или  экранирующие,  -
они познакомились со  всеми  этими  определениями  в  журнальных  записях.
Физическую природу экранирующих  полей  они  пока  выяснять  не  намерены,
вопрос этот слишком сложен. Итак, Томсон  вошел  в  испытательную  камеру,
короткофокусные генераторы облучили его, он стал всепроникающим и двинулся
в свое  необыкновенное  путешествие,  а  Роберт,  сидя  у  пульта,  держал
академика в луче, то есть не выпускал из фокуса излучения генераторов. Так
ведь?
     Роберт сказал с той же безучастностью:
     - И так и не так. Я тоже был в фокусе.
     Рой кивнул и мягко сказал:
     - Хорошо, диполь.  Своеобразная  растягивающаяся  палка,  один  конец
которой легко протыкает стены, а другой восседает в кресле перед  пультом.
Долго мог существовать такой диполь?
     - По расчету - пятнадцать минут. Мы могли  ошибиться  на  минуту.  Но
ошиблись гораздо больше.
     - Мы к этому тоже еще вернемся, Рорик.  Я  хочу  поговорить  о  самом
путешествии Томсона, если позволите. Он отправился на свидание к  Агнессе,
и вы знали, куда он собрался. Зачем вы разрешили ему идти к Агнессе?
     Печальная улыбка слабо обрисовалась  на  обрамленном  повязками  лице
Арутюняна.
     - Как я мог что-либо ему запрещать?
     - Она - ваша невеста!
     - Он полюбил ее, Рой.
     - Вы ее тоже любили. И  она  вас  любила,  иначе  не  была  бы  вашей
невестой. Почему вы разрешили ему отбивать Агнессу?
     Роберт с застывшей на лице грустной улыбкой молча  глядел  куда-то  в
пространство.
     - Томсон, - сказал он  тихо,  -  был  удивительный  человек.  Другого
такого не существовало.
     - Вы сказали - он любил Агнессу. Но мало ли  кого  он  мог  любить  в
своей жизни.
     - Он никого не любил. Она была первой. И - последней.
     - Он говорил это ей. Вы считаете его слова правдой?
     - Он никогда не лгал.
     - Признаться, его экстравагантные выходки...
     - Он проказничал, да, но не лгал. Он не умел лгать.
     - Простите, что я так настаиваю на трудном для вас объяснении, Рорик.
Но ведь тогда правдиво и то, что он говорил Агнессе о вас. Я имею в  виду,
что вы влюбились в нее лишь  потому,  что  она  появилась  в  поле  вашего
зрения, а не было бы ее, была бы другая?
     - Не знаю. Вероятно, так. Одиноким бы я не  остался,  если  бы  и  не
познакомился с Агнессой. Не успел проверить...
     - Томсон в этом смысле был иной?
     - Уверен, он не женился бы, если бы не встретил Агнессу.
     - Если бы вы не познакомили их, так точнее.  Итак,  она  единственная
среди всех женщин мира являлась недостающей половинкой его  души.  Так  он
сказал, и вы, сколько понимаю, согласились с ним.  На  этом  основании  вы
решились отречься от нее в его пользу?
     - Я не отрекался.
     - Но ваши действия, Рорик...
     - Нет. Вы неправильно толкуете  мои  действия,  Рой.  Мне  надо  было
отречься...
     - Надо?
     - Надо, да. Я не нашел в себе  такого  великодушия...  Я  значительно
хуже, чем вы все думали обо мне...
     - Не понимаю вас, Рорик.
     - Я предоставил решение Агнессе. Она должна была выбрать между нами.
     - И вы смирились бы, если бы она ушла от вас? Но ведь вы  любили  ее,
Рорик!
     Роберт медленно повернул лицо к  братьям.  Генрих  в  смущении  отвел
глаза.  Он  вдруг  почувствовал,  что  напрасно  всегда   с   раздражением
посмеивался над этим странным человеком.
     - И люблю, Рой.
     Рой продолжал настойчиво ставить трудные вопросы:
     - Надеялись, что она выберет вас?  Ставили  эксперимент  по  проверке
силы ее любви? Я правильно понял, Рорик?
     Роберт долго смотрел на Роя, и такая тоска засветилась в его  глазах,
что Генриху захотелось схватить брата за ворот и поскорее увести  из  этой
комнаты.
     Больной сказал шепотом:
     - Ах, как же вы все... Неужели нельзя не поверхностно?..
     - Я как раз хочу доискаться глубины, - осторожно возразил  Рой.  -  И
это так непросто, Рорик.
     - Это так просто, Рой! Но говорить об  этом!  Хорошо,  я  скажу...  Я
люблю Агнессу - значит, хочу ее счастья. Ее счастье  -  это  также  и  мое
счастье. И если бы она выбрала меня, значит, мне быть рядом с ней,  всегда
рядом с ней, заботиться о ней... Что здесь непонятного, что?
     - Лежите, лежите, Рорик! - с испугом сказал  Рой.  Роберт  с  усилием
приподнялся, схватил Роя за руку. Рой хотел уложить больного в постель, но
Арутюнян не дался.
     Он говорил все быстрей и  быстрей  -  и  Рой  больше  не  осмеливался
прерывать его.
     - А если бы она выбрала его... Насколько же крепче она полюбила  его,
если решилась нанести мне  такой  удар!..  Вдумайтесь,  Рой,  -  насколько
крепче? И неужели мне мешать? Ему мешать? Ей мешать? Я мог быть счастлив с
н