паровой
машиной, от которого вниз шли ременные передачи, приводящие в движение  ряды
массивных станков. Тут были токарные и фрезерные станки, резак для листового
металла, кузнечный пресс, ацетиленовое сварочное оборудование, пара  тяжелых
тисков и бесчисленное множество инструмента, разбросанного вокруг.  Пол  был
густо усыпан стружкой и обрезками металла; там и сям  попадались  и  кусочки
обработанных материалов, аккуратно вырезанные или выточенные, но,  очевидно,
давно заброшенные.
   - Сэр Уильям многое делает собственными руками, - сказала Амелия, -  хотя
в отдельных случаях какие-то детали  приходится  заказывать  на  стороне.  В
Скиптон, где мы с вами встретились, я ездила как раз по такому поручению.
   - Где же машина времени? - поинтересовался я.
   - Вы стоите с нею рядом.
   Неожиданно для себя я понял, что конструкция, возле которой я находился и
которую поначалу принял за кучу бросового металла, на самом  деле  подчинена
определенной  схеме.  Присмотревшись,  я  уловил  известное  сходство   этой
конструкции с моделью, показанной мне сэром Уильямом, только модель казалась
совершенной, как всякая миниатюра, а эту  машину  самые  ее  размеры  делали
более  грубой.  Однако  довольно  было  наклониться  к  ней  поближе,  чтобы
заметить, что каждая составляющая ее часть выточена со всей тщательностью  и
отполирована до блеска.
   Машина времени достигала семи-восьми футов  в  длину,  четырех-пяти  -  в
ширину. В самой высокой своей точке она поднималась футов на шесть от  пола,
но,   поскольку   конструкция   носила   строго   функциональный   характер,
ограничиться  при  ее  описании  указанием  общих  размеров  было  бы   явно
недостаточным. К  примеру,  значительная  часть  машины  представляла  собой
простую прямоугольную металлическую раму и возвышалась над  полом  всего  на
три фута.
   Внутри машины можно было различить все до мельчайшей подробности... и тем
не менее мое  описание  станет  сейчас  по  необходимости  смутным.  Ибо,  в
сущности, я не видел ничего, кроме бесконечной череды поверхностей  из  того
же таинственного вещества, какое скрывалось в велосипедах сэра Уильяма  и  в
глубине его летательного аппарата; иными словами, все, что казалось видимым,
благодаря этому обманчивому, похожему на хрусталь  веществу  становилось  на
поверку невидимым. За хрустальными гранями переплетались тысячи проволочек и
рычажков, но сколько бы я ни вглядывался в механизм, под какими бы углами ни
приближался к нему, я был не в силах ничего толком рассмотреть.
   Немного легче было разобраться в рычагах управления. Ближе к  концу  рамы
на ней закрепили крытое кожей сиденье, закругленное наподобие кавалерийского
седла.  А  подле  сиденья  нагромоздили  целую  батарею  рукоятей,   тяг   и
циферблатов.
   Главным среди них, без  сомнения,  был  большой  рычаг,  установленный  в
точности перед седлом. Верхушку рычага венчал вроде бы совершенно неуместный
здесь велосипедный руль.  Вероятно,  руль  предназначался  для  того,  чтобы
водитель машины мог ухватиться за рычаг обеими руками.  По  обе  стороны  от
руля   располагались   десятки   второстепенных    рычажков,    каждый    на
самостоятельном шарнире, что позволяло вводить их в действие независимо друг
от друга и от положения главного рычага.
   Машина  настолько  заворожила  меня,  что  я  даже  ненадолго   забыл   о
присутствии Амелии. И тут она заговорила, признаться, слегка испугав меня:
   - Построено основательно, не правда ли?
   - И какой срок понадобился сэру  Уильяму,  чтобы  соорудить  все  это?  -
поинтересовался я.
   - Без малого два года. Прикоснитесь к ней,  Эдуард.  Убедитесь,  что  она
вполне материальна и прочна.
   - Боюсь, - ответил я. - Боюсь испортить что-нибудь по незнанию.
   - Ну, возьмитесь хотя бы вот  за  эту  планку.  Уверяю  вас,  это  вполне
безопасно.
   Амелия поднесла мою руку к одной  из  медных  полос,  составляющих  часть
рамы. Я осторожно положил пальцы на металл - и тут  же  отдернул  их  прочь:
едва я взялся за планку, машина отчетливо содрогнулась как живая.
   - Что с ней? - воскликнул я.
   - Машина времени сейчас на самом малом ходу,  только  чтобы  не  утратить
связи  с  четвертым  измерением.  Она  материальна  -  и  тем  не  менее   в
материальном мире, каким мы его знаем,  ее  не  существует.  Понимаете,  она
продолжает путешествие во времени даже сейчас, когда мы стоим подле нее.
   - Вы шутите! Если бы она путешествовала во времени, ее тут  уже  не  было
бы...
   - Напротив, Эдуард. - Амелия обратила мое внимание на  массивное  маховое
колесо перед седлом, которое примерно соответствовало серебряной  шестеренке
на показанной сэром Уильямом модели. -  Присмотритесь.  Замечаете,  что  оно
вращается?
   - Да, да, конечно, - подтвердил я, наклоняясь как можно ниже.
   Действительно, колесо потихоньку, почти неуловимо вращалось.
   - Если бы оно не двигалось, машина оказалась бы неподвижной во времени. И
с нашей точки зрения - так объяснял сэр Уильям, - немедленно  исчезла  бы  в
прошлом. Ведь мы сами тоже непрерывно путешествуем во времени  -  вперед,  в
будущее...
   - Следовательно, и машина должна  находиться  в  действии  непрерывно,  -
добавил я.
   Пока мы беседовали,  вечер  вступил  в  свои  права,  тьма  сгустилась  и
расползлась по лаборатории.  Амелия  отошла  от  машины,  протянула  руку  к
какому-то  другому  устройству  и  резко  дернула  за  шнур,  привязанный  к
выступающему наружу маховику. Устройство не то кашлянуло, не то фыркнуло,  и
по  мере  того,  как  оно  набирало  скорость,  восемь  шаров,  свисающих  с
потолочных балок, стали разгораться все более ярким светом.
   Амелия  бросила  взгляд  на  стенные  часы,  стрелки  которых  показывали
двадцать пять минут седьмого.
   -  До  обеда  остается  полчаса,  -  сказала  она.  -  Доставит  ли   вам
удовольствие небольшая прогулка по саду?
   Я отвлекся от фантастических изобретений, созданных гением сэра Уильяма.
   Пусть себе машина времени потихоньку перемещается в грядущее, зато Амелия
остается моей современницей, и она здесь, рядом. Она не порождение фантазии,
она принадлежит настоящему, а не  прошлому  и  не  будущему.  И  я  ответил,
понимая, что мое пребывание в Ричмонде скоро подойдет к концу:
   - Не угодно ли вам опереться о мою руку?
   Она мягко взяла меня под локоть, мы отвернулись  от  машины  времени,  от
шумного  двигателя  внутреннего  сгорания  и  через  дверь  в  дальнем  углу
лаборатории  вышли  в  прохладный  вечерний  сумрак  сада.  В  последний   и
единственный раз я оглянулся на стеклянные стены пристройки и  на  озаряющее
их ослепительно-белое сверкание электрических ламп.
   Глава V
   В будущее!
   1
   Я еще раньше выяснил, что последний поезд на Лондон уходит из Ричмонда  в
десять тридцать, и если я собирался успеть на него, то должен был проститься
не позже десяти. Но вот уже пробило половину девятого, а мне не  хотелось  и
думать о возвращении в свое убогое жилище. Что до перспективы отправиться на
следующее утро на работу, то она приводила меня  в  подлинное  отчаяние.  По
завершении обеда, к которому подавали сухое, но крепкое вино, мы перешли  из
столовой в заманчивую полутьму гостиной, где  я  осушил  бокал  портвейна  и
почти прикончил второй такой же;  нежный  запах  духов  Амелии  дразнил  мои
чувства, и мною овладели самые дерзкие фантазии.
   Амелия была возбуждена не меньше моего,  и  я  подумал,  что  от  нее  не
ускользнула перемена в моем поведении. Буквально до этой минуты я  ощущал  в
ее присутствии известную скованность, отчасти потому, что мой опыт общения с
молодыми женщинами оставлял желать лучшего, а особенно  потому,  что  Амелия
казалась мне самой  необыкновенной  из  всех  молодых  женщин.  Я  понемногу
привыкал к ее свободным манерам, к духу эмансипации, пронизывающему  все  ее
поступки, - но только теперь стал догадываться, что без всяких  рассуждений,
стремительно и слепо влюбился в нее.
   Утверждают, что в  вине  -  истина;  и  хотя  я  не  утратил  способности
сдерживать себя, подавляя непрошеные пылкие  страсти,  наш  разговор  принял
сугубо личный характер.
   Когда пробило  половину  десятого,  я  понял,  что  медлить  далее  не  в
состоянии.  У  меня  оставалось  всего  полчаса,  я  не  имел  ни  малейшего
представления о том, когда увижу ее снова, и счел момент  подходящим,  чтобы
сказать Амелии без всяких околичностей: она для меня стала куда дороже,  чем
просто приятная собеседница.
   Я щедро плеснул себе в бокал еще портвейна и, раздумывая,  какие  выбрать
слова, залез в жилетный карман и вытащил часы.
   - Моя дорогая Амелия, - начал я. - Сейчас уже без двадцати пяти десять, а
в десять мне придется уехать. Но до того я должен кое-что вам сообщить.
   - Зачем вам уезжать? - откликнулась она,  решительно  прервав  нить  моих
мыслей.
   - Должен же я успеть на поезд.
   - Ну пожалуйста, не уходите!..
   - Мне надо вернуться в Лондон.
   - Хиллиер отвезет вас. Если даже вы опоздаете на поезд,  он  отвезет  вас
прямо в Лондон, домой.
   - Хиллиер уже в Лондоне, - напомнил я.
   Она рассмеялась; стало заметно, что она слегка навеселе.
   - А я и забыла. Значит, придется идти пешком.
   - Значит, в десять мне придется вас покинуть.
   - Нет, нет... Я попрошу миссис Уотчет приготовит для вас комнату.
   - Амелия, я не могу остаться, как бы мне того ни хотелось. Мне же с  утра
на работу.
   Она наклонилась ко мне, и в глазах у нее заплясали огоньки.
   - Тогда я отвезу вас на станцию сама.
   - Разве у вас в доме есть еще один экипаж?
   - Можно, пожалуй, сказать и так. -  Амелия  поднялась,  опрокинув  пустой
бокал. - Пойдемте, Эдуард, я доставлю вас на станцию в машине  времени  сэра
Уильяма!
   Она взяла меня за руку  и  потащила  к  двери  едва  ли  не  волоком.  Мы
расхохотались; трудно описывать наши поступки задним числом - мы  не  вполне
отвечали за них,  они  были  продиктованы  пусть  не  сильным,  но  все-таки
опьянением.  Что  касается  меня   лично,   мою   податливость   оправдывает
легкомысленное настроение минуты. Я крикнул Амелии на бегу:
   - На какую же станцию мы попадем, путешествуя во времени?
   - А вот увидите.
   Мы достигли лаборатории и  вбежали  внутрь,  захлопнув  за  собой  дверь.
Электрические лампы под потолком пылали по-прежнему, и в  их  жестком  свете
наша затея приобрела иную окраску.
   - Амелия, - произнес я, пытаясь  образумить  ее.  -  Что  вы  собираетесь
делать?
   - То, что я вам сказала. Отвезти вас на станцию.
   Я встал перед нею и взял ее руки в свои.
   - Мы оба слишком разгорячились, - сказал  я.  -  Пожалуйста,  перестаньте
меня разыгрывать. Вы что,  всерьез  надумали  воспользоваться  машиной  сэра
Уильяма?
   Я почувствовал, как напряглись ее пальцы.
   - Я вовсе не так пьяна, как вам кажется. Просто я веду себя непринужденно
и тем не менее отдаю себе полный отчет в своих поступках.
   - Тогда давайте вернемся в гостиную.
   Амелия отстранилась и приблизилась к машине времени. Едва она дотронулась
до одного из медных поручней, машина задрожала крупной дрожью, как раньше.
   - Вы слышали, что объяснял сэр Уильям. Пространство и время  неразделимы.
Потому-то  вам  и  нет  нужды  уходить  через  пять   минут.   Хотя   машина
предназначена для путешествий в  будущее,  она  способна  перемещаться  и  в
пространстве. Короче,  можно  преодолеть  на  ней  тысячи  лет,  а  можно  и
применить для цели вполне прозаической - подбросить гостя на станцию.
   - Вы по-прежнему разыгрываете меня, - сказал я. - К тому же  я  вовсе  не
убежден, что машина действительно может путешествовать во времени.
   - Она прошла испытания.
   - Я при них не присутствовал.
   Амелия повернулась ко мне с самым серьезным видом.
   - Тогда позвольте мне доказать вам, что машина действует!
   - Нет, нет, Амелия! К чему такой безрассудный риск?
   - Какой же риск, Эдуард? Я знаю, что делать. Я достаточно  часто  следила
за испытаниями, которые проводил сэр Уильям.
   - Но откуда нам знать, что с машиной ничего не случится?
   - Никакой опасности нет.
   Раздираемый противоречивыми чувствами, я просто покачал  головой.  Амелия
опять повернулась к машине и, коснувшись одного из циферблатов, что-то с ним
сделала, потом потянула на себя рычаг, увенчанный велосипедным рулем.
   И в то же мгновение машина времени исчезла!
   2
   - Взгляните на стенные часы, Эдуард.
   - Что вы сделали с машиной?
   - Не играет роли. Который теперь час?
   Я поднял взгляд на стену.
   - Без восемнадцати десять.
   - Прекрасно. Ровно без шестнадцати десять машина вернется на место.
   - Откуда?
   - Из прошлого. А точнее, из своего настоящего.  В  данный  момент  машина
путешествует в будущее - в  точку,  отдаленную  на  две  минуты  от  момента
отправления.
   - Но почему машина исчезла? И где она сейчас?
   - Перемещается в четвертом измерении. И Амелия сделала шаг вперед - туда,
где только что стояла машина, и, помахав мне рукой,  хладнокровно  пересекла
пустоту. Потом посмотрела на часы.
   - А теперь отойдите назад, Эдуард. Машина сейчас появится в  точности  на
прежнем месте.
   - Тогда отойдите и вы, - сказал я.
   Схватив ее за руку, я оттащил ее ярда на три от того  места,  где  прежде
стояла машина. Мы оба не отрывали глаз от часов. Секундная стрелка  медленно
прыгала по кругу... минутная показала без  шестнадцати  десять,  прошло  еще
четыре секунды - и машина времени вновь возникла из небытия.
   - Полюбуйтесь! - торжествующе воскликнула Амелия. - Что я вам говорила?!
   Я тупо уставился  на  машину.  Маховое  колесо  все  так  же  неторопливо
вращалось. Настал черед Амелии взять меня за руку.
   - Хотите вы, Эдуард, или не хотите, а сесть в машину нам придется.
   - Что-о? - переспросил я.
   - Это совершенно необходимо. Дело в  том,  что  на  время  испытаний  сэр
Уильям снабдил машину предохранительным устройством,  которое  автоматически
возвращает ее к моменту старта. Устройство включится ровно через три минуты,
так что, если нас не будет на борту, машина для нас  навсегда  потеряется  в
прошлом.
   Я слегка нахмурился, однако спросил:
   - Разве это устройство нельзя выключить?
   - Можно, только я не собираюсь этого делать. Я намерена доказать вам, что
машина - не розыгрыш.
   - Послушайте, Амелия, да вы, оказывается, пьяны.
   - Послушайте, Эдуард, вы тоже. За мной!
   Прежде чем я успел остановить ее, Амелия подскочила к машине, нырнула под
медные прутья рамы и уселась в седло. Чтобы справиться с  этой  задачей,  ей
пришлось приподнять юбки дюймов на пять; смею  вас  заверить,  что  подобное
зрелище  оказалось  на  мой  взгляд  куда  более  заманчивым,  нежели  любые
путешествия во времени. К тому же она позвала меня:
   - До возвращения машины осталось меньше минуты. Вы  что,  не  поедете  со
мной?
   Моим  колебаниям  сразу  настал  конец.  Я  вскарабкался  на   машину   и
примостился у Амелии за спиной, позади седла. По ее указанию я положил  руки
ей на талию и плотно прижался грудью к ее спине.
   - - А теперь следите за часами как можно внимательнее, - приказала она.
   Я подчинился. Было без  тринадцати  десять.  Секундная  стрелка  достигла
верха циферблата, сместилась вправо, на четыре деления...
   И застыла.
   Потом начала прыгать в обратном направлении - сперва медленно, потом  все
быстрее.
   -  Мы  движемся  против  течения  времени,  -  прошептала  Амелия,   чуть
задыхаясь. - Вы видите часы, Эдуард?
   - Вижу, - ответил я, не отрывая глаз от стрелок. - Очень хорошо вижу!
   Секундная стрелка пробежала назад четыре минуты,  затем  стала  замедлять
темп. Когда часы вновь  показали  без  восемнадцати  десять  -  плюс  четыре
секунды, - стрелка  затормозила,  остановилась  совсем.  И  опять  запрыгала
обычным порядком, как ни в чем не бывало.
   - Мы вернулись к тому мгновению, когда я  дернула  за  рычаг,  -  сказала
Амелия.  -  Ну  что,  поверили  вы  наконец,  что  машина   времени   -   не
надувательство?
   Я все еще обнимал ее за талию, наши тела соприкасались теснее, чем я  мог
бы вообразить себе в самых смелых своих мечтах. Волосы Амелии нежно щекотали
мне лицо, и я просто не мог думать ни о чем  другом,  кроме  этой  нежданной
близости.
   - Прокатите меня снова, - попросил я, мечтая лишь о том, чтобы  растянуть
этот блаженный миг. - Покажите мне будущее!
   3
   - Вам хорошо видно, что я делаю? - спросила Амелия.  -  Продолжительность
путешествия устанавливается на этих шкалах с точностью до  секунды.  Я  могу
определить заранее, сколько оно продлится часов, дней или лет.
   Пробудившись от пылких мечтаний, я выглянул из-за ее плеча.  Оказывается,
она обращала мое внимание на ряд крошечных циферблатов с обозначениями  дней
недели, месяцев, лет - и еще тут были циферблаты, отсчитывающие десятилетия,
века и даже тысячелетия.
   - Пожалуйста, не выбирайте столь дальние цели,  -  пошутил  я,  глядя  на
самый последний циферблат. - Я бы все-таки не хотел опоздать к поезду.
   - Но мы же вернемся точно к моменту  старта,  даже  если  укатим  на  век
вперед!
   - Может, и так. Но не будем опрометчивы.
   - Если вы нервничаете, Эдуард, можно ограничиться поездкой в завтра.
   - Нет, нет, пусть это будет дальнее путешествие.  Вы  доказали  мне,  что
машины времени можно не опасаться. Давайте отправимся в следующее столетие.
   - Как хотите. Можно и дальше, если пожелаете.
   - Меня интересует двадцатый  век.  Для  начала  двинемся  на  десять  лет
вперед.
   - Только на десять? Это даже приключением не назовешь.
   - Будем последовательны, - ответил я. Не причисляю себя к малодушным,  но
авантюристом тоже никогда не был. - Отправимся сначала в 1903-й год, затем в
1913-й и так далее с десятилетними интервалами  до  самого  конца  столетия.
Вероятно, за такой срок что-нибудь да изменится.
   - Согласна. Вы готовы?
   - Готов, - ответил я, вновь обнимая ее за талию.
   Амелия склонилась над приборами. Я видел, как  она  установила  на  шкале
1903-й год, но циферблаты с обозначениями месяцев и  дней  были  расположены
слишком низко, и я не мог их разглядеть. Она пояснила:
   - Я выбрала  22  июня.  Это  самый  длинный  день  лета,  так  что  будем
надеяться, что погода окажется сносной.
   Она положила руки на руль и напряженно выпрямилась.  Я  тоже  собрал  все
свое мужество, готовясь к неведомому.  И  тут,  к  вящему  моему  удивлению,
Амелия поднялась и отступила от седла на шаг.
   - Пожалуйста, подождите меня минутку, Эдуард, - попросила она.
   - Куда вы? - откликнулся я, признаться, не без тревоги. - Машина не уедет
вместе со мной?
   - Никуда она не денется, если не  трогать  рычаг.  Только...  Раз  уж  мы
затеяли дальнее путешествие, я хотела бы взять с собой ридикюль.
   -  Зачем?  -  невольно  вырвалось  у  меня.  Пожалуй,  Амелия   чуть-чуть
смутилась.
   - Честно сказать, сама не знаю. Просто я никогда и  никуда  не  езжу  без
ридикюля.
   - Тогда уж прихватите и капор, - рассмеялся я, тронутый столь неожиданным
проявлением женской натуры.
   Она поспешно выскочила за  дверь.  Секунду-другую  я  тупо  таращился  на
приборы, затем, повинуясь внезапному импульсу, тоже слез с машины и сбегал в
прихожую за соломенной шляпой. Уж если путешествовать всерьез, то  с  шиком!
На обратном пути я зашел в гостиную, щедрой рукой плеснул портвейна в бокалы
и захватил их с собой в лабораторию.
   Амелия вернулась прежде меня и уже сидела  в  седле.  Свой  ридикюль  она
поставила на пол машины подле главного рычага, а на голове у нее был капор.
   Я протянул ей бокал.
   - Выпьем за успех нашего предприятия!
   - И за будущее, - отозвалась она.
   Каждый из нас отпил примерно полбокала, потом я отнес  остатки  портвейна
на скамью у стены и взгромоздился на свое место позади Амелии.
   - Ну вот, теперь мы и в самом деле готовы, - произнес я, проверяя, прочно
ли сидит на голове моя бесподобная шляпа.
   Амелия взялась за руль и потянула его на себя.