ша  цель  не  изменилась  -  мы
намеревались посетить ячейки заговорщиков в самом городе.
   На деле же меня более всего занимали мои собственные мысли, а Амелия, как
я  понимал,  мучилась  в  тисках  противоречивых  чувств.  В  поезде,  мерно
движущемся в сторону города, мы  оба  хранили  молчание,  и  это  не  прошло
незамеченным: обычно мы были куда разговорчивее.  Время  от  времени  Эдвина
показывала за окном какие-то достопримечательности, но, что до  меня,  я  не
ощущал к ним ни малейшего интереса.
   Прежде чем мы покинули лагерь для  рабов,  я  ухитрился  переброситься  с
Амелией еще десятком фраз наедине.
   - Мы должны вернуться на Землю, - твердо сказал я. -  Если  эти  чудовища
высадятся там, невозможно себе и представить, какие беды они причинят.
   - Но по силам ли нам остановить их?
   - Значит, ты согласна, что нам так или иначе необходимо попасть на Землю?
   - Да, конечно. Но как?
   - Если они полетят в снарядах, -  принялся  рассуждать  я,  -  мы  должны
тайком пробраться на борт. Путешествие не  займет  более  суток,  в  крайнем
случае более двух, - столько-то мы продержимся. А попав на Землю,  обратимся
к властям и предупредим их.
   Для импровизированного плана  этот  был  достаточно  хорош,  и  Амелия  в
принципе не возражала против него. Ее душу терзали сомнения  совсем  другого
рода.
   - Эдуард, я просто не вправе покинуть этих людей именно сейчас. Я подбила
их на выступление, а теперь возьму и брошу в критическую минуту...
   - Могу оставить тебя с ними.
   Мои слова прозвучали подчеркнуто холодно.
   - Нет, нет! - Она взяла меня за руку. - Я по-прежнему верна Земле.  Здесь
я лишь ответственна за то, что сама же и начала.
   - Так вот в чем соль твоих сомнений! - взорвался  я.  -  Ты  дала  толчок
революционным событиям. Ты всколыхнула народ. Но это его борьба за  свободу,
а не твоя. В любом случае ты не в состоянии руководить восстанием одна - его
ведут представители инопланетной расы, которых ты едва понимаешь, и  говорят
они на языке, которым ты не владеешь. Если они готовятся к выступлению, а ты
до сих пор не видела даже основных приготовлений, значит, твоя роль свелась,
в сущности, к чисто номинальной.
   - Да, наверное, ты прав...
   Однако и сегодня, в поезде, она была погружена в раздумье, и  я  понимал,
что не должен торопить ее - она придет к правильному выводу сама.
   Два  надсмотрщика-марсианина  с  гордостью  указали  нам   на   одну   из
промышленных зон, раскинувшихся за окнами поезда. В зоне, по-видимому, почти
никто не работал, ни над одной из труб  не  поднимался  дым.  Вокруг  стояло
несколько боевых машин, суетились бесчисленные  многоногие  экипажи.  Эдвина
пояснила, что именно в этой зоне были совершены первые акты саботажа.  И  со
стороны  чудовищ  не  последовало  никаких   репрессивных   мер:   различные
происшествия выглядели цепочкой не связанных друг с другом случайностей.
   Что касается меня, то, повторяю, мною владели  совсем  иные  мысли,  и  я
обдумывал их с самых разных  сторон.  Восстание,  значившее  так  много  для
Амелии, меня занимало лишь постольку-поскольку: его  задумывали  и  начинали
без меня. Не услышь я о том, что чудовища замышляют переселение с  Марса,  я
наверняка тоже ввязался бы в заговор, боролся бы на  стороне  восставших,  а
может, и рисковал бы ради них своей жизнью.  Но  за  все  недели  и  месяцы,
проведенные на Марсе, меня ни на  мгновение  не  покидала  внутренняя  боль,
чувство  оторванности  от  Земли,  тоска  по  дому.  Мне  отчаянно  хотелось
вернуться в привычный с детства мир, в ту его часть, которую я считал  своей
родиной.
   Мне недоставало Лондона - со  всем  его  многолюдьем,  шумами  и  грубыми
запахами, и я истосковался  по  виду  зелени.  Ничего  нет  на  свете  краше
английского сельского пейзажа весной; и если раньше я принимал его за  нечто
само собой разумеющееся, то заведомо больше такой ошибки не  повторю.  Здесь
вокруг меня лежал мир  враждебных  красок  -  серых  городов,  рыжей  почвы,
багровой растительности. Найдись на всем Марсе хотя бы один старый дуб, один
кочковатый луг, одна речная долина в диких цветах, - и я в конце концов  мог
бы привыкнуть к здешней жизни, но ведь ничего этого не было и  в  помине!  И
тот факт, что чудовища располагают средствами добраться до Земли, значил для
меня бесконечно много: передо мной раскрывалась дорога домой.
   Я предложил Амелии тайком пробраться на  борт  одного  из  нацеленных  на
Землю снарядов, однако это была очень рискованная идея. Не говоря уж о  том,
что нас могут обнаружить во время полета или что возникнет  какая-либо  иная
непредвиденная опасность, - мы прибудем на Землю  вместе  с  самыми  лютыми,
самыми безжалостными врагами,  каких  человечество  встречало  за  всю  свою
историю!
   Естественно, чудовища не делились с нами своими намерениями, но у нас  не
было никаких оснований полагать, что они отправляются  на  Землю  с  миссией
мира. А  принимать  участие  в  нападении  на  родную  планету,  даже  самое
пассивное, мы с  Амелией  просто  не  имели  права.  Более  того,  наш  долг
повелевал нам любой ценой предупредить соотечественников о планах марсиан.
   Оставался  единственный  выход,  и  с  той  секунды,  когда  он   впервые
промелькнул в  моем  сознании,  его  простота  и  дерзость  сделали  соблазн
неотразимым.
   Я был на борту  снаряда;  я  видел  его  в  полете;  я  осматривал  пульт
управления.
   Мы с Амелией должны украсть один из снарядов и вылететь в  нем  на  Землю
сами, без марсиан!
   5
   В город мы прибыли беспрепятственно, и наши марсианские сообщники  повели
нас по улицам.
   Малочисленность населения здесь бросалась в глаза не столь  явно,  как  в
Городе  Запустения.  Покинутых  строений  попадалось  меньше,  и  бесспорная
военная мощь чудовищ гарантировала жителей от любых  нашествий.  Отличие  от
Города Запустения заключалось также в том, что предприятия  располагались  в
городской черте - наряду с вынесенными в обособленные зоны - и  над  улицами
стлалась дымная пелена, которая еще резче обострила мою тоску по Лондону.
   Впрочем, времени на осмотр города почти не было: нас сразу же  провели  в
один из домов-спален.  Здесь,  в  маленькой  комнатке  окнами  во  двор,  мы
встретились с руководителями повстанческих групп.
   При  нашем  появлении  марсиане  принялись  с  энтузиазмом   подпрыгивать
вверх-вниз, как обычно. Помимо воли я проникся  сочувствием  к  этим  бедным
закабаленным людям и разделил их  радость  от  того,  что  свержение  власти
чудовищ становится все более реальной перспективой.
   С нами обращались примерно так, как с членами королевской семьи в Англии,
и я вдруг отдал себе отчет, что и мы  с  Амелией  начали  вести  себя  почти
по-королевски. Наших ответов ожидали с величайшим почтением, и, несмотря  на
вынужденную немоту, мы удостаивали  кивком  и  улыбкой  каждого  марсианина,
объяснявшего нам через Эдвину свою задачу в предстоящих сражениях.
   Из этой спальни нас потащили в другую, и  там  картина  повторилась.  Все
выглядело именно так, как я и сказал Амелии: она побудила марсиан к действию
и повлиять на дальнейший ход событий уже не могла. Мною овладели усталость и
нетерпение, и когда нас повели по третьему адресу, я шепнул Амелии:
   - Мы тратим время без толку.
   - Приходится поступать сообразно тому, чего от нас ждут.  Уж  в  этом  по
крайней мере мы можем пойти им навстречу.
   - Надо бы осмотреть город получше. Пока что мы не  знаем  даже,  в  каком
направлении искать снежные пушки.
   Не считаясь с тем, что нас теперь сопровождали шестеро марсиан  и  каждый
из них пытался обменяться с  ней  через  Эдвину  хоть  несколькими  словами,
Амелия выразила свои чувства утомленным пожатием плеч.
   - Я не могу сейчас уйти, - сказала она. - Что, если  тебе  отделиться  от
нас?
   - А кто мне будет переводить?
   Тут Эдвина потянула Амелию за руку и указала на строение, к  которому  мы
приближались и где, по  всей  вероятности,  располагалась  очередная  группа
заговорщиков. Амелия покорно улыбнулась и кивнула.
   - Лучше бы нам не  расставаться,  -  произнесла  она.  -  Можно  спросить
Эдвину, и она выяснит все, что тебя интересует.
   Через некоторое время мы вошли в здание, где  в  полутемном  подвале  нас
приветствовали десятка четыре взбудораженных марсиан. Улучив момент, я сумел
отвлечь Эдвину от Амелии на достаточный срок, чтобы втолковать  ей,  чего  я
хочу. Она не выразила по этому поводу никакого любопытства, просто  передала
мое пожелание одному из присутствующих  горожан.  Вскоре  тот  отделился  от
остальных и вышел из подвала.
   6
   Мы уже готовы были двинуться дальше  по  заданному  нам  маршруту,  когда
посланный вернулся, ведя за собой  двух  молодых  марсиан  в  черной  форме,
отличающей тех, кто управляет снарядами.
   При виде их я едва не отшатнулся. Из всех себе подобных, каких я встретил
здесь,  те,  кого  научили  летать  на  снарядах,  казались   мне   наиболее
приближенными к чудовищам, и потому я никак не ожидал  увидеть  их  в  числе
доверенных лиц в канун свержения старого порядка. Но факт оставался  фактом:
этих двоих допустили чуть ли не в штаб повстанцев.
   Совершенно  неожиданно  для  меня  моя  шальная  идея  получила  солидное
подкрепление.  В  мои  намерения  входило  подобраться  к   снежным   пушкам
хитростью, переодевшись самому и переодев Амелию, и попытаться  совладать  с
рычагами своим умом. Но если я сумею внушить этим двоим, чего мы хотим,  они
просто покажут мне, как управлять снарядом, или  даже  отправятся  на  Землю
вместе с нами!
   - Я хочу, - объявил я Эдвине, -  чтобы  эти  люди  отвели  меня  на  свою
летающую военную машину и показали, как с ней обращаться.
   Сперва она  повторила  мое  пожелание  слово  в  слово,  потом,  когда  я
убедился, что она поняла меня правильно, передала его по назначению. Один из
марсианских пилотов произнес что-то в ответ.
   - Он хочет знать, куда ты собираешься направиться, - сказала Эдвина.
   - Скажи ему, что я намерен похитить снаряд у чудовищ и улететь на  нем  в
теплый мир.
   Эдвина отозвалась без промедления:
   - Ты собираешься улететь один, бледный  карлик,  или  заберешь  Амелию  с
собой?
   - Мы хотим улететь вместе.
   Реакция Эдвины оказалась совсем не такой, на  какую  я  рассчитывал.  Она
повернулась к толпе заговорщиков и разразилась  длинной  речью,  то  и  дело
присвистывая и размахивая руками. Не успела  она  закончить,  как  несколько
марсиан подскочили ко мне, скрутили мне руки  и  лишили  всякой  возможности
шевельнуться, прижав к стене лицом.  Амелия  успела  лишь  прокричать  через
комнату:
   - Что такого ты сказал им, Эдуард?
   7
   Прошло  не  меньше  десяти  минут,  прежде  чем  Амелия  добилась   моего
освобождения. Эти десять минут не доставили мне удовольствия: обе руки  были
варварски заведены за спину. Невзирая на свою  хрупкую  внешность,  марсиане
оказались очень сильны.
   Когда меня наконец отпустили, мы  с  Амелией  под  конвоем  двух  марсиан
удалились  в  примыкающую  к  подвалу  каморку.  Назначив  конвой,  марсиане
невольно сыграли нам на руку: без Эдвины они не  могли  нас  понять,  а  мне
только и нужно было что поговорить с Амелией без помех.
   - Ну, а теперь будь любезен рассказать,  что,  собственно,  произошло,  -
начала она.
   - Меня осенила новая идея, как вернуться на Землю. Я  пытался  претворить
ее в жизнь, а марсиане это неправильно истолковали.
   - Что ты сказал им?
   Я вкратце обрисовал ей свой план: выкрасть один из снарядов  заранее,  не
дожидаясь, пока чудовища развяжут войну против землян.
   - И ты сумеешь управлять такой машиной? - недоверчиво спросила она.
   - Не предвижу особых  трудностей.  Я  осматривал  пульт  управления.  Мне
хватит нескольких минут, чтобы окончательно во всем разобраться.
   Амелия взглянула на меня с явным сомнением, но ответила просто:
   - Пусть даже так, однако ты сам видел,  как  они  отреагировали  на  твою
идею. Они не отпустят меня, и все. Входит ли это в твои планы?
   - Ты же сама заявила, что не останешься здесь.
   - Будь на то моя воля, не останусь.
   - Значит, мы должны как-то их уговорить, - заявил я.
   Двое  наших  конвойных  беспокойно  пошевелились.  А  когда,   увлеченный
разговором, я тронул Амелию за руку, они так и кинулись вперед,  защищая  ее
от меня.
   - Нам лучше вернуться к остальным, - сказала Амелия. - Ты  уже  убедился,
они не доверяют тебе.
   - Но мы ничего не решили! - возразил я.
   - Пока не решили. Предоставь это мне  -  тогда,  пожалуй,  мы  сумеем  их
уломать.
   Обстоятельства научили меня правильно истолковывать выражения марсианских
лиц; когда мы вернулись в подвал, я сразу ощутил, что ко мне  относятся  еще
враждебнее, чем раньше. Несколько марсиан бросились к Амелии,  приветственно
подняв руки, меня  же  бесцеремонно  отшвырнули  в  сторону.  Те  двое,  что
стерегли нас, остались подле меня и вынудили  держаться  от  нее  особняком.
Амелию радостно обступили,  к  ней  подбежала  Эдвина.  Обмен  возбужденными
репликами затянулся на добрые пять минут.
   В общем гомоне я не мог различить слов, но неотрывно наблюдал за Амелией.
Она  одна  среди  всех  хранила  спокойствие  и  хладнокровие:   внимательно
вслушивалась в переводы Эдвины, невозмутимо ждала, пока очередной марсианин,
нервозно присвистывая, закончит очередную речь.  Невзирая  на  напряженность
момента, впечатление  Амелия  производила  удивительное:  мне  представилась
возможность взглянуть на нее и более  проникновенно,  и  более  отстранение.
Фантастические приключения толкнули нас в объятия друг друга, а теперь  наша
близость становилась причиной разлуки. Никогда  еще  глубочайшее  несходство
между марсианами и людьми Земли не проявлялось с такой очевидностью,  как  в
эту минуту. И тем не менее одно для меня было  несомненно:  если  Амелии  не
дадут улететь со мной, я останусь с ней на Марсе.
   Наконец порядок восстановился, и Амелия, сопровождаемая Эдвиной, вышла на
середину комнаты и повернулась лицом к толпе. Два  моих  стража  по-прежнему
оттесняли меня от них. Амелия подняла вверх правую руку, растопырив  пальцы,
и наступила тишина.
   -  Мой  народ,  случившееся  обязывает  меня  раскрыть  вам  тайну  моего
происхождения. - Она говорила негромко и неторопливо, оставляя Эдвине  время
на перевод. - Я не делала этого  раньше  потому,  что  легенды  обещали  вам
свободу из рук тех, кто, как и вы, был порабощен от рождения. Я же  работала
вместе с вами и терпела лишения вместе с вами, и вы признали во  мне  вождя,
но рождена я была свободной.
   Толпа  ответила  на  это  мгновенным  взрывом  возбуждения,   но   Амелия
продолжала, как ни в чем не бывало:
   - Недавно я выяснила, что существа, поработившие вас, те, кого вы  вскоре
одолеете в доблестном бою, намерены навязать свое господство другому миру  -
тому, который известен вам как теплый мир. Но вам не известно - я вам  этого
не говорила, - что я сама прибыла из  теплого  мира,  прилетела  с  неба  на
корабле, подобном тем, какие строят ваши поработители.
   Тут ее речь прервал новый взрыв шума в рядах марсиан.
   - Нас уже ничто не может остановить: наша решимость столь же велика,  как
и наша храбрость. Но если хотя бы несколько  чудовищ  ускользнут  на  другой
мир, кто может поручиться, что они не вернутся, выждав удобный час?  К  тому
времени восстание пойдет на убыль, и чудовища без труда закабалят вас снова.
   Чтобы наше дело одержало  полный  успех,  надо  убедиться,  что  чудовища
истреблены все до последнего. Вот  почему  совершенно  необходимо,  чтобы  я
отправилась в свой собственный мир и предупредила его жителей о вынашиваемых
агрессором планах.  Человек,  которого  вы  зовете  бледным  карликом,  и  я
передадим им такое предупреждение, поднимем народ теплого мира на  отражение
этой угрозы, как подняли вас. А затем, как только позволят обстоятельства, я
вернусь к вам, чтобы разделить с вами радость свободы!
   Я понял, что Амелии удалось отвести худшие подозрения марсиан:  трое  или
четверо среди них даже принялись с воодушевлением подпрыгивать. Однако у нее
нашлось еще что сказать:
   - Вы должны также отбросить недоверие  к  человеку,  которого  вы  зовете
бледным карликом. Его геройский подвиг призван послужить вам примером. Он, и
только он, доказал, что чудовища смертны.  Так  пусть  его  дерзкая  вылазка
станет первой зарницей свободы!..
   Теперь марсиане - все до единого - прыгали и  пронзительно  вопили,  и  я
усомнился, можно ли будет в таком  шуме  вообще  что-нибудь  расслышать.  Но
Амелия взглянула на меня и тихо сказала, и  я  различил  каждое  слово,  как
будто в комнате стояла полная тишина:
   - Вы должны верить ему и любить его, как верю и люблю я.
   Тут я бросился к ней через всю комнату и схватил ее в объятия, не обращая
внимания на восторженные, радостные крики,  какими  встретили  мой  поступок
марсиане.
   Глава XVI
   Мы спасены!
   1
   Добившись, что марсиане наконец-то поняли и одобрили наш  план  действий,
мы с Амелией  вторую  половину  дня  провели  врозь.  Она  продолжила  обход
заговорщических групп, а я с двумя марсианами отправился обследовать снежную
пушку и снаряд. Эдвина пошла с нами - ведь мне  предстояло  выслушать  массу
всевозможных объяснений.
   Пушки размещались за городской чертой, но, чтобы  добраться  до  них,  не
пришлось даже пересекать открытое пространство. Каким-то хитроумным способом
чудовища придали электрическому силовому полю форму  туннеля,  и  теперь  мы
двигались к нашей цели  в  тепле,  дыша  воздухом,  пригодным  для  дыхания.
Туннель вел в сторону горы; самой горы, правда, видно не  было,  но  впереди
ясно вырисовывались окружающие пушку исполинские строения.
   Навстречу нам попадалось немало пешеходов и  экипажей.  Такое  оживленное
движение было мне на руку. Хоть меня и  одели  в  черную  форменную  тунику,
кличка "карлик" служила достаточным напоминанием о моей необычной по местным
понятиям внешности.
   Там, где защитный туннель вновь расширялся в  купол,  в  непосредственной
близости к пушкам, мы попали под прямое наблюдение  чудовищ.  Они  сидели  в
специальных сторожевых будках за слегка затемненными  стеклянными  экранами,
осматривая  всех  проходящих  широко  расставленными,  лишенными   выражения
глазами.
   Чтобы нас не остановили, мы  прибегли  к  заранее  согласованной  уловке.
Вместе с двумя марсианами я вытолкнул  Эдвину  вперед,  словно  ее  вели  на
какой-то жестокий эксперимент. Один из марсиан выхватил  свой  электрический
бич и принялся им размахивать самым убедительным образом.
   В зоне, примыкающей  к  пушкам,  было  больше  чудовищ,  чем  я  встречал
где-либо на Марсе, но, раз мы благополучно миновали сторожевую будку, на нас
уже не обращали внимания. Как правило, эти гнусные существа ездили  с  места
на место в многоногих экипажах, но я заметил и нескольких, которые медленно,
с усилием передвигались, опираясь на щупальца. Подобное зрелище явилось  для
меня полной неожиданностью - я  полагал,  что  без  механических  помощников
чудовища совершенно беспомощны. Правда, в рукопашной схватке с человеком они
и в самом деле были беспомощны:  когда  четверка  щупалец  использовалась  в
качестве  неуклюжих,  как  у  гигантского  краба,  ног,  движения   существа
становились замедленными и затрудненными.
   И все-таки  самый  большой  и  неотвязный  страх  внушали  мне  здесь  не
чудовища. Еще по дороге из города мне бросились в глаза исполинские  размеры
видневшихся впереди строений, но только сейчас,  когда  мы  очутились  среди
них, я  до  конца  осознал,  какие  колоссальные  орудия  и  машины  создала
марсианская наука.  Рядом  с  этими  зданиями  я  ощущал  себя  муравьем  на
городской улице.
   Мои провожатые пытались  объяснить  мне  назначение  каждого  здания,  но
словарь Эдвины был ограничен, и я улавливал суть  объяснений  лишь  в  самых
общих чертах. Насколько