и песка и пыли.
   Едва водители очутились на борту, три боевые  машины  ожили.  В  какие-то
доли секунды платформы взлетели  на  полную  высоту  порядка  ста  футов,  а
суставчатые ноги впились в края воронки. Смертоносные механизмы развернулись
на месте и удалились  каждый  своим  путем,  подняв  наизготовку  генераторы
тепла. Не прошло и тридцати секунд  с  момента,  когда  вокруг  нас  грянули
разрывы, а треножников уже и след простыл: один исчез на юге,  другой  -  на
северо-западе,  а  третий  скрылся  в  том  направлении,  где   упал   новый
марсианский снаряд.
   Пятый марсианин,  последний  из  прилетевших  вместе  с  нами,  торопливо
собирал свою машину; теперь на нашем пути к свободе стоял только он один.
   Вблизи прогремел взрыв, самый близкий из всех. Взрывная волна опалила нам
лица, и мы снова юркнули в укрытие.
   Когда я набрался храбрости  и  вновь  выглянул  наружу,  то  увидел,  что
марсианин продолжает работу как ни в чем не бывало. Вне всякого сомнения, он
вел себя так, как и подобает солдату под огнем: отдавая себе  отчет  в  том,
что рискует жизнью, он осознанно мирится с этим и готовит контрудар.
   Обстрел длился минут десять, и за все это время не  случилось  ни  одного
прямого  попадания.  Затем,  так  же  внезапно,   как   начались,   выстрелы
прекратились;  не  составляло  труда  догадаться,  что   марсиане   подавили
артиллерию на ее огневых рубежах.
   В наступившей сверхъестественной тишине марсианин все также  хладнокровно
занимался своим делом. Наконец, завершив работу, мерзкая тварь взобралась на
платформу,  выдвинула  ноги-опоры  во  всю  длину,  развернула  треножник  в
направлении на юг и в мгновение ока скрылась из виду.
   Нас с  Амелией  не  пришлось  уговаривать  воспользоваться  благоприятной
возможностью. Я спрыгнул на песчаную почву, неуклюже и  тяжело,  и  протянул
руки своей спутнице, чтобы помочь ей приземлиться более удачно.
   Даже не оглянувшись, мы вскарабкались по осыпающемуся под ногами  склону,
выбрались из воронки и побежали в направлении, какого пока еще  не  избирала
ни одна машина, - на север. Нас встретил знойный, душный  вечер,  на  западе
громоздились гряды  облаков.  Надвигалась  гроза,  но  это  была  отнюдь  не
единственная причина обступившего нас безмолвия: ни  птица  не  пропоет,  ни
зверь не шелохнется.  Вокруг  расстилался  мертвый  вереск,  почерневший  от
пожара, устланный обгоревшими остовами повозок и трупами лошадей и людей.
   Глава XIX
   Встреча с философом
   1
   Да Марсе я грезил о зеленой листве и полевых цветах; здесь, на  опаленной
пустоши,  во  все  стороны,  сколько  хватал  глаз,  простиралось  пожарище,
обугленный или тлеющий вереск. На Марсе я изголодался по человеческим лицам,
человеческой речи - здесь не было ни души, только трупы тех несчастных,  что
пали жертвами теплового луча. На Марсе, задыхаясь в разреженной атмосфере, я
томился по сладостному воздуху Земли - здесь  перехватывало  горло,  саднило
легкие от гари и тлетворного запаха смерти.
   На Марсе царили запустение и война, и за долгие месяцы, что мы с  Амелией
были там, и то и другое поневоле коснулось наших сердец. А  теперь  и  Земля
приняла в себя первую стрелу, напоенную марсианским ядом.
   2
   За нами, к югу, виднелся холм, а  на  холме  -  какой-то  городок,  и  не
составляло труда понять, что он уже подвергся нападению  боевых  машин.  Над
домами, смешиваясь с низкими грозовыми тучами, нависло тяжелое облако  дыма,
и неподвижный вечерний воздух доносил до  нас  отголоски  взрывов  и  криков
отчаяния.
   На западе, среди пылающих вдали деревьев, мы  заметили  бронзовый  колпак
марсианского  треножника,  который  стремительно   шагал   куда-то,   поводя
платформой из стороны в сторону. Послышался раскат грома; армии же,  как  ни
всматривайся, не было и в помине.
   После всех испытаний, выпавших на нашу долю, мы очень ослабли - ведь  нам
пришлось провести двое суток без еды и почти без сна. В итоге,  невзирая  на
искреннее стремление выбраться из этих мест как можно  скорее,  продвигались
мы медленно. Раза два я сильно спотыкался, и мы оба в равной  мере  страдали
от болезненных ссадин.
   Бежали мы вслепую, куда глаза глядят, ожидая  со  страхом,  что  марсиане
вот-вот настигнут нас и подвергнут такой же  безжалостной  расправе,  как  и
всех остальных. Однако подгонял нас не только инстинкт самосохранения;  нам,
разумеется, не хотелось расставаться с жизнью, и в то же время  мы  отдавали
себе отчет, что нам, и только нам известен  истинный  масштаб  нависшей  над
миром угрозы.
   Наконец мы приблизились  к  краю  пустоши,  где  в  овраге  меж  деревьев
струился ручеек. Вверху, над нашими головами, ветви  почернели  под  взмахом
теплового луча, но внизу, в овраге, уцелели влажная трава да цветок-другой.
   Всхлипывая от страха и изнеможения, мы припали к воде, принялись  черпать
ее  сложенными  ковшиком  ладонями  и  пыли  шумно,  взахлеб.   Наше   небо,
истомленное марсианской горькой водой с металлическим привкусом, сочло  этот
ручеек воистину волшебно чистым!
   Пока мы из последних сил бежали по пустоши, вечер перешел в ночь - ранней
темноте способствовала надвигающаяся гроза. Раскаты  грома  становились  все
мощнее и чаще, то и  дело  мелькали  зарницы.  Вот-вот  должен  был  хлынуть
ливень. Надо было продолжать путь,  и  как  можно  скорее:  смутный  план  -
предостеречь правительство о размахе опасности -  составлял  теперь  главную
цель нашей жизни, хоть люди, конечно же, и без нас уже поняли, что на страну
обрушилась некая могущественная и злая сила.
   У ручья мы провели минут десять. Я обнял Амелию за плечи и бережно прижал
к себе, но мы не разговаривали.  Оба  мы  были  слишком  подавлены  размахом
бедствия, чтобы подыскать слова для выражения наших чувств. Мы  вернулись  в
Англию, на любимую родину, и вот какую трагедию мы на нее навлекли!
   Когда  мы  поднялись  на  ноги,  вызванные  марсианами  пожары   полыхали
по-прежнему, более того, на западе заплясали новые  языки  пламени.  Где  же
наша армия? Первый снаряд с Марса приземлился почти  двое  суток  назад;  по
логике вещей, вся округа уже должна быть наводнена войсками...
   Нам не пришлось долго мучиться в неведении - вскоре  мы  нашли  ответ  на
свои вопросы, и это на несколько часов вселило в нас бодрость духа.
   3
   Гроза разразилась почти сразу после того, как мы покинули свое  временное
пристанище. За несколько секунд мы оба вымокли до нитки.
   Если бы я был один, то непременно вновь укрылся бы где-нибудь и  переждал
ненастье, но Амелия вдруг выпустила мою руку и, пританцовывая,  побежала  от
меня  прочь.  На  нее  легли  отсветы  дальних  пожаров,  придававшие  всему
красноватый оттенок. Дождь приклеил ее длинные  волосы  к  лицу,  заношенная
рваная сорочка намокла и прильнула к коже. Протянув ладони навстречу потопу,
Амелия тряхнула головой, отбросила волосы назад. Рот у нее был приоткрыт, до
меня донесся ее звонкий смех. Повернувшись на  одном  месте,  она  принялась
шлепать ногами по лужам, потом подбежала ко мне, схватила за руку  и  весело
затормошила. Мне тут же передалось ее радостное, приподнятое настроение,  и,
мгновенно забыв про мрак и неприютность этих  мест,  мы  вдвоем  возбужденно
пели и хохотали, отдавшись на милость разбушевавшихся стихий.
   Наконец ливень утихомирился, хотя  гром  гремел  и  молнии  сверкали  еще
сильнее, и мы отрезвели. Я легонько поцеловал Амелию, и мы двинулись  дальше
в обнимку.
   Едва мы поравнялись с первыми деревьями, Амелия неожиданно остановилась и
показала  вправо.   Там,   на   лесной   опушке,   расположилась   небольшая
артиллерийская батарея; из ветвей кустарника торчали стволы орудий.
   В тот же  миг  нас  заметил  орудийный  расчет  -  ведь  молнии  сверкали
по-прежнему с пугающей яркостью, - и к нам  приблизился  офицер  в  длинном,
поблескивающем под дождем плаще. Я шагнул ему навстречу. Лица его в  темноте
было не разглядеть: защищаясь от дождя, офицер опустил капюшон. Двое  солдат
держались позади него, не уделяя нам особого внимания; они  вглядывались  во
тьму, туда, откуда мы появились.
   - Вы здесь командир? - спросил я.
   - Да, сэр. Вы из Уокинга?
   - Так называется городок на холме?
   Офицер подтвердил мою догадку.
   - По-моему, скверное дело, сэр. Много жертв среди гражданского населения.
   - А вам известно, с кем вы сражаетесь?
   - До меня доходили всякие слухи.
   - Это не обычный противник, - я  слегка  повысил  голос.  -  Вам  следует
безотлагательно уничтожить его прямо в яме.
   - Я подчиняюсь приказам, сэр.
   Тут по небу полыхнула ослепительная молния; вспышка повторилась еще раз и
еще, и я сумел наконец разглядеть лицо собеседника.  Он  был  мой  ровесник,
молодой человек лет двадцати пяти, и правильное, безбородое его  лицо  вдруг
показалось мне до того человеческим, что я на миг просто лишился дара  речи.
Те  же  ослепительные  вспышки,  должно  быть,   помогли   офицеру   получше
рассмотреть нас с Амелией и отметить нашу неопрятность. Он продолжал:
   - Солдаты верят слухам, что это - люди с Марса.
   - Не люди, - выступила вперед Амелия. - Злобные, кровожадные чудовища.
   - Вы их видели, сэр? - обратился офицер ко мне.
   - Я не только видел их! - крикнул  я  во  весь  голос,  силясь  перекрыть
раскат грома. - Мы прибыли с Марса вместе с ними!
   Офицер тотчас повернулся и подал знак двум артиллеристам.  Те  подошли  к
нам вплотную.
   - Вот двое штатских, - произнес он. - Выведите их на дорогу  в  Чертси  и
доложите об исполнении.
   - Вы обязаны меня выслушать! - воскликнул я, обращаясь  к  нему.  -  Этих
чудовищ надлежит истребить беспощадно, при первой же возможности!
   - Мне отданы четкие приказания, сэр, - возразил офицер, готовый  уйти.  -
Кардиганский конно-артиллерийский полк - один из лучших во всей  королевской
гвардии, и этот факт не станете оспаривать  даже  вы  в  нынешнем  своем  не
вполне нормальном состоянии.
   Вне себя от ярости, я двинулся было на него,  но  меня  удержал  один  из
солдат. Вырываясь, я крикнул:
   - Мы не помешанные! Надо без промедления обстрелять их яму!
   Секунду-другую офицер сочувственно глядел на меня - явно предполагая, что
дом мой разрушен, имущество пропало, и это лишило меня рассудка, - а  затем,
повернувшись, зашлепал по размытой глине  к  палаткам.  Придерживавший  меня
солдат сказал:
   - Пошли, сэр. Не место тут штатским.
   Заметив, что второй солдат держит Амелию за локоть, я  потребовал,  чтобы
он отпустил ее. Солдат подчинился; тогда я сам взял свою спутницу под руку и
позволил солдатам провести нас мимо конницы - несчастные лошади  рыли  землю
копытами и ржали, шкуры у них лоснились от дождя -  в  лесную  чащу.  За  те
несколько минут, что  мы  шли  вместе,  выяснилось,  что  полк  выступил  из
Олдершотских  казарм  около  полудня,  но  больше  мы  никаких  сведений  не
получили, а вскоре вышли на дорогу. Солдаты показали нам,  в  какой  стороне
находится Чертси, и зашагали обратно в расположение своей части.
   - Они и понятия не имеют о том, что им предстоит, - сказал я.
   Амелия отнеслась к происходящему куда более философски.
   - Зато они предупреждены об опасности, Эдуард. Распоряжаться ими -  не  в
нашей власти. Марсиан удержат в пределах пустоши.
   - Следом приземлятся еще восемь снарядов, - напомнил я.
   - В таком случае, с ними расправятся поодиночке. - Она нежно  взяла  меня
за руку, и мы направились по дороге в сторону Чертси. - Я думаю, впредь  нам
следует рассказывать о своих приключениях более осмотрительно.
   Я воспринял это как укор и в свое оправдание сказал:
   - Момент был неудачный. Он счел меня сумасшедшим.
   - Значит, надо держаться спокойнее.
   - Уже поговаривают о том, что снаряды пущены с Марса, -  продолжал  я.  -
Интересно, откуда это стало известно?
   - Не знаю. Но в одном я, по крайней мере, убеждена, и это очень важно для
нас обоих. Мы теперь  знаем,  где,  находимся,  Эдуард.  Мы  приземлились  в
Суррее.
   - Жаль, что нас не закинуло на дно морское.
   - Если мы и вправду держим путь в Чертси, - продолжала Амелия,  словно  и
не заметив моего пессимизма, - то,  следовательно,  не  более  десятка  миль
отделяет нас от дома сэра Уильяма в Ричмонде!
   4
   Едва мы достигли Чертси, стало ясно, что городок покинут. Еще шагая  мимо
железнодорожной  станции,  мы  обратили  внимание  на  то,  что  выход   для
пассажиров перекрыт металлической решеткой. За  решеткой  надпись  на  доске
мелом  извещала,  что  движение  поездов  прекращено   вплоть   до   особого
распоряжения. Да и в самом городке,  пока  мы  пробирались  по  неоснащенным
улицам, не видно было ни одного огонька в окнах, ни  одного  прохожего.  Под
конец мы спустились к Темзе, но  и  тут  не  было  никого  и  ничего,  кроме
нескольких покачивающихся у причалов лодок и яликов.
   Гроза миновала, но дождь по-прежнему хлестал как из ведра, и у нас  обоих
зуб на зуб не попадал от холода.
   - Надо найти местечко для отдыха, - сказал я. - Мы с  тобой  выбились  из
сил.
   Амелия устало кивнула и теснее прижала к себе мою руку. Я радовался тому,
что кругом ни души и никто нас не видит: возврат к цивилизации  был  слишком
резким, и я только сейчас сообразил, что Амелия  в  своей  сорочке  выглядит
почти нагой, да и я одет немногим пристойнее. Но моя  спутница  уже  приняла
решение:
   - Придется взломать какой-нибудь дом. Не ночевать же на улице.
   - Но марсиане...
   - Предоставь их военным. Дорогой, нам необходимо отдохнуть.
   У реки стояло несколько домов, но, передвигаясь от одного к  другому,  мы
обнаружили, что жильцы покидали  их  продуманно  и  без  паники:  дома  были
заперты на замок, окна закрыты  ставнями.  Пришлось  вернуться  к  какому-то
особняку у дороги, впрочем, тоже недалеко от реки. Здесь,  когда  я  толкнул
раму, окно распахнулось. Я тотчас забрался внутрь, подошел к двери и раскрыл
ее для Амелии. Та перешагнула порог, сотрясаемая мелкой дрожью, и  я  согрел
ее в своих объятиях.
   - Снимай сорочку, - предложил я. - Сейчас подыщу тебе какую-нибудь другую
одежду.
   Я усадил ее на кухне - там не далее как утром топили  плиту  и  было  еще
тепло, - а сам обшарил все комнаты наверху, но, к своему  ужасу,  обнаружил,
что все платяные шкафы пусты, даже в  комнатах  для  прислуги.  Правда,  мне
удалось найти несколько одеял и полотенец, и я снес  их  вниз.  На  кухне  я
сорвал с себя белье и вместе с превратившейся  в  лохмотья  сорочкой  Амелии
повесил на трубе у плиты. При обходе верхнего этажа я  успел  заметить,  что
вода в баке еще не остыла, и теперь, пока  мы  укутывались  в  одеяла  подле
плиты,  сообщил  Амелии,  что  она  может  принять  ванну.  Эта  весть  была
воспринята с таким простодушным и  бурным  восторгом,  что  я  удержался  от
уточнения: горячей-то воды, скорее всего, хватит лишь на одного из нас.
   Пока я рыскал в поисках одежды, Амелия тоже не  сидела  сложа  руки.  Она
обнаружила в кладовой кое-какие продукты, и  хоть  пища  была  холодной,  но
какой изумительно вкусной она нам показалась! Думаю, что никогда  не  забуду
нашей первой после возвращения на Землю трапезы: солонина, сыр,  помидоры  и
сорванный прямо с грядки салат. Нам даже удалось запить эти яства вином: при
доме нашелся скромный винный погребок.
   Зажигать свет мы не осмелились - ведь все остальные дома  в  округе  были
затемнены, и если поблизости очутится хоть  один  марсианин,  мы  немедленно
себя выдадим. Тем не менее я перерыл  все  комнаты  в  поисках  журнала  или
газеты: мною руководила надежда узнать, что было известно о снарядах, прежде
чем марсиане выбрались  из  ямы.  Однако  хозяева  тщательно  очистили  свои
владения от  какого  бы  то  ни  было  имущества,  кроме  того,  которым  мы
воспользовались, и оставили нас в неведении относительно новостей.
   Наконец Амелия заявила, что пойдет мыться, и чуть погодя  я  услышал  шум
льющейся воды. Но не прошло и минуты, как Амелия возвратилась и сказала:
   - Эдуард, мы привыкли делиться всем до последней малости, а ты, по-моему,
нуждаешься в мытье не меньше чем я.
   Вот как случилось, что, пока мы нежились в теплой, испускающей пар  воде,
впервые  после  спасения  позволив  себе  настоящую  передышку,   за   окном
ослепительной зеленой  молнией  мелькнул  третий  снаряд,  приземлившийся  в
нескольких милях к югу от Чертси.
   5
   Мы были до того изнурены, что в то утро позволили себе подольше  поспать.
С учетом чрезвычайных обстоятельств это  было,  разумеется,  непростительно,
однако тот факт, что накануне вечером мы  натолкнулись  на  батарею  полевых
орудий, вселил в нас бодрость духа, а  наши  усталые  тела  жаждали  отдыха.
Признаться, моя первая мысль по  пробуждении  была  вовсе  не  о  марсианах.
Накануне вечером я переставил свои часы в соответствии с настенными часами в
гостиной, а проснувшись, сразу же взглянул на стрелки и обнаружил,  что  уже
без четверти одиннадцать. Амелия все еще спала  сладким  сном,  и,  когда  я
потянулся к ней, чтобы разбудить, меня захлестнула, впервые за  многие  дни,
волна смятения оттого, что мы поступаем так безрассудно. Если мы стали вести
себя как  муж  и  жена  -  это  естественно  вытекало  из  наших  совместных
злоключений на Марсе; но, хотя мне и - твердо знаю - Амелии такие  отношения
доставляли радость, будничность  нынешней  обстановки,  уютный  особнячок  в
тихом городке у реки напомнили, что  теперь  мы  вернулись  к  общепринятому
общественному укладу. Вскоре мы доберемся до мест, где с марсианами  еще  не
сталкивались, а там уж непременно придется блюсти обычаи  и  традиции  нашей
страны. Все, что происходило между нами раньше, в этих условиях  становилось
крайне предосудительным.
   За окраиной городка, среди полой, царила тишина. До меня доносился  щебет
птиц, да на реке глухо сталкивались бортами лодки у причалов... Но ни  стука
колес, ни звука шагов, ни цокота копыт по мощеным дорогам.
   - Амелия, - произнес я негромко, - если мы намерены попасть в  Ричмонд  -
пора в путь.
   Она очнулась и на мгновение самозабвенно прильнула ко мне.
   - Эдуард, - спросила она, - что там такое?
   Мы притихли, и тогда  я  тоже  расслышал  шум,  привлекший  ее  внимание.
Казалось, по земле волоком тащат что-то тяжелое... Мы различили треск кустов
и деревьев, шорох гравия, а главное - скрежет металла о металл.
   Я застыл от ужаса, но тут же стряхнул с  себя  оцепенение  и  соскочил  с
кровати. Метнувшись через комнату к окну, неосмотрительно, рывком  раздвинул
занавеси. К нам ворвался солнечный  свет  -  и  прямо  под  окном  я  увидел
суставчатую стальную ногу боевой машины! Пока я взирал на нее с  отвращением
и страхом, по суставам заклубился зеленый дым и  скрытый  наверху  двигатель
пронес треножник дальше, прочь от дома.
   Амелия тоже успела заметить суставчатую ногу и села в кровати,  прижав  к
горлу простыню. Я  поспешил  вернуться,  потрясенный  тем,  сколько  времени
потеряно зря.
   - Надо немедленно уходить.
   - Пока под окном торчит эта гадость? - возразила Амелия. - Между  прочим,
куда она запропастилась?
   Выкарабкавшись из постели, Амелия вслед за мной  на  цыпочках  перешла  в
коридор, а затем в комнату  окнами  на  противоположную  сторону.  Это  была
детская - на полу валялись всевозможные игрушки. Слегка раздвинув  занавеси,
мы бросили взгляд за реку.
   В нашем поле зрения  оказались  три  боевые  машины.  Платформы  не  были
подняты на полную высоту, не видно было и изготовленных  к  бою  генераторов
тепла.  Зато  позади  каждой   платформы   висело   нечто   вроде   огромной
металлической сети, и в эти сети  марсиане  укладывали  бесчувственные  тела
людей, пораженных электрическим током змееподобных металлических щупалец.  В
сети той машины, что стояла ближе  всего  к  нам,  уже  лежали  бесформенной
грудой, так, как их бросили, человек семь-восемь. Пораженные,  мы  не  могли
отвести глаз от этой жуткой картины. А тем време