нем щупальца другой  машины,
находившейся чуть поодаль, проникли в  один  из  домов...  и  почти  тут  же
вытащили оттуда обмякшее тельце маленькой девочки.
   Амелия закрыла лицо руками и отвернулась.  А  я  простоял  у  окна  минут
десять, не меньше, прикованный к месту страхом, чтобы нас не заметили, и еще
более глубоким ужасом перед  событиями,  свидетелями  которых  нам  довелось
стать. Вскоре вдали показалась  четвертая  боевая  машина,  со  своей  долей
трофеев. Амелия тихо всхлипывала, опустившись на детскую кроватку у меня  за
спиной.
   - Где же войска? - прошептал я и мысленно задавал себе этот вопрос  снова
и снова.
   Немыслимо,  чтобы  подобные  злодеяния  остались  безнаказанными.  Неужто
батарея, встреченная нами накануне, не дала чудовищам отпора? Или между ними
уже произошла короткая схватка, из которой захватчики вышли победителями?
   К счастью для Амелии и для меня, марсиане, очевидно, уже  собрали  нужный
запас "продовольствия": боевые машины сдвинулись вместе,  и  сидящие  в  них
чудовища явно принялись о чем-то совещаться.  В  конце  концов  они  вызвали
приземистый многоногий экипаж и свалили на него всю свою добычу.
   Предчувствуя новый оборот событий  я  попросил  Амелию  принести  одежду,
которая сушилась на первом этаже.  Она  послушно  спустилась  вниз  и  почти
тотчас вернулась. Кое-как натянув на себя ветхое белье, я оставил  Амелию  у
окна дозорной, а сам решил обойти все остальные комнаты, чтобы выяснить, нет
ли в окрестностях других боевых машин. Мне удалось заметить еще  одну  -  на
юго-востоке, примерно в миле от нас.
   Неожиданно до меня донесся зов Амелии, и я поспешно вернулся  к  ней.  Не
тратя слов, она показала мне за окно: четыре треножника  развернутым  строем
неторопливо отходили на запад. Их платформы по прежнему находились  невысоко
над землей, тепловые орудия так и не были подняты.
   - Это нам на руку, - сказал я.  -  Можно  взять  лодку  и  направиться  в
Ричмонд по реке.
   - А это не опасно?
   - Не опаснее, чем обычная прогулка на  лодке.  Придется  рискнуть.  Будем
начеку и при первом же признаке возвращения марсиан укроемся под берегом.
   Амелия посмотрела на меня с сомнением, но возражений не выдвинула.
   По-видимому, в нас все-таки сохранились  еще  остатки  добропорядочности:
невзирая на воцарившуюся повсюду дикую анархию, мы не ушли, пока  Амелия  не
нацарапала коротенькую  записочку  хозяевам  дома  с  извинением  по  поводу
самовольного вторжения и обязательством расплатиться за съеденную провизию.
   6
   Грозы  предшествующего  дня  промчались  без   следа,   погода   выдалась
солнечная, жаркая и безветренная. Не тратя времени даром,  мы  спустились  к
реке и подошли к  причалу  на  деревянных  сваях,  у  которого  покачивалось
несколько лодок. Я остановил свой выбор на той из них,  что  показалась  мне
прочной и не слишком тяжелой. Помог сесть Амелии, потом забрался в лодку сам
и не мешкая отчалил.
   Боевых машин марсиан нигде не было ни  видно,  и  слышно,  но  на  всякий
случай я старался держаться поближе к берегу, где вдоль реки росли  плакучие
ивы; их листва во многих местах свешивалась к самой воде, образуя шатры.  Не
проплыли мы и двух минут, как неожиданно где-то рядом грохнул артиллерийский
залп. Я тотчас бросил весла и растерянно огляделся по сторонам.
   - Ложись, Амелия! - крикнул я, как только над крышами  Чертси  показались
колпаки четырех возвращающихся треножников.
   Теперь  блистающие  титаны  поднялись  в  полный  рост,  тепловые  орудия
изготовились к бою. Над платформами вспыхивали облачка разрывов, но обстрел,
насколько можно было судить, не причинял марсианам ни малейшего вреда.
   Амелия, упавшая на дно лодки, схватила меня за ноги с такой силой, словно
этим можно было отпугнуть нападающих. На наших глазах боевые машины изменили
курс и направились  к  артиллерийским  позициям  на  северном  берегу  реки,
напротив Чертси. Передвигались  треножники  с  необыкновенной  скоростью,  а
достигнув берега, без малейших колебаний шагнули  в  воду,  вздымая  фонтаны
брызг. При этом тепловые лучи беспрерывно били вперед,  и  мгновением  позже
артиллерийский огонь наших войск прекратился.
   В тот же миг Амелия показала мне на восток. Оттуда, из района  Уэйбриджа,
полным ходом мчалась пятая боевая машина, - вероятно, та  самая,  которую  я
раньше видел из окна. Она привлекла к себе  внимание  другой  артиллерийской
части, расположенной где-то под Шеппертоном, и  блестящую  платформу  белыми
шариками окружили разрывы - это орудия дали залп. Впрочем, ни  один  выстрел
не поразил цели, и мы увидели, как зловеще качнулось из  стороны  в  сторону
параболическое зеркало марсиан.  Тепловой  луч  скользнул  по  Уэйбриджу,  и
тотчас же во многих кварталах городка занялись пожары. Однако своей основной
мишенью эта машина избрала не Уэйбридж - она тоже продолжала путь,  пока  не
достигла реки, которую и перешла вброд, не снижая скорости.
   И вдруг для нашей армии наступила минута недолгого торжества.  Одному  из
орудий удалось поразить врага, и платформу с сокрушительной  силой  разнесло
вдребезги. Но боевую машину не остановило даже это: словно  одержимая,  она,
кренясь и пошатываясь,  зашагала  дальше.  Секунд  через  десять  треножник,
оставшийся без хозяина, натолкнулся на колокольню церквушки близ  Шеппертона
и, раздробив ее, упал назад, в реку. Едва генератор  тепла  соприкоснулся  с
водой, ее поверхность как бы взорвалась  и  к  небу  взметнулось  гигантское
облако брызг и пара.
   Все это длилось не более  минуты:  сама  скорость,  с  какой  вели  войну
марсиане, служила решающим фактором их превосходства.
   Не успели мы прийти в себя, как четыре треножника, подавившие батарею под
Чертси, устремились на подмогу павшему собрату. Мы осознали это лишь  тогда,
когда услышали громкое шипение и плеск и, обернувшись, увидели, как прямо по
воде к нам неудержимо мчатся четыре машины. О том, чтобы убежать или хотя бы
укрыться, некогда было и думать; поистине нас  сковал  такой  всепоглощающий
ужас, что марсиане приблизились к нам вплотную, прежде чем  мы  сумели  хоть
что-то предпринять. К нашему счастью, чудовища, захваченные более  серьезной
битвой, просто не обратили на нас внимания или не стали отвлекаться. Чуть ли
не в тот самый миг, когда треножники пронеслись мимо нашей  лодки,  тепловые
орудия выбросили вперед веер смертоносных лучей,  и  вновь  низким  стаккато
прозвучал неубедительный ответ шеппертонской артиллерии.
   Тут нам открылось зрелище, которому я не хотел бы быть  свидетелем  более
ни за что на свете. Никогда еще злой умысел пришельцев с Марса и воплощаемая
ими угроза не проявлялись с большей отчетливостью!
   Одна из боевых машин марсиан  приблизилась  к  артиллерийской  батарее  в
Шеппертоне и, пренебрегая разрывами, окружившими платформу со  всех  сторон,
хладнокровно подавила обстрел, описав лучом размашистую кривую. Другая, стоя
рядом с первой, принялась методично разрушать сам Шеппертон. Две  остальные,
возвышаясь среди неразберихи островков, примерно там, где  в  Темзу  впадает
Уэй,  взяли  на  себя  Уэйбридж.  Безжалостно  истребляли  они  людей  и  их
имущество, и через зеленые лужайки Суррея к нам доносились взрыв за  взрывом
да  гул  голосов,  который  сплошь  и  рядом  перемежался  воплями  ужаса  -
вестниками насильственной смерти.
   Когда марсиане покончили со своим черным делом, повсюду вновь  воцарилась
тишина - тишина, но отнюдь не покой. Горел Уэйбридж, полыхал Шеппертон.  Пар
от поверхности реки смешивался с  дымом  городских  пожаров,  и  вместе  они
образовали гигантский столб, упирающийся в безоблачное небо.
   А марсиане, в очередной раз не встретившие отпора, опустили свои тепловые
орудия и сошлись у  излучины  реки,  там,  где  рухнула  поверженная  боевая
машина. Блестящие колпаки бронированных платформ,  покачиваясь,  отбрасывали
вокруг яркие солнечные зайчики.
   7
   Мы с Амелией были настолько захвачены происходящим, что  и  не  заметили,
как нас стало сносить вниз по течению. Амелия по-прежнему лежала пластом  на
дне лодки, я же вставил весла в уключины, сел на скамью и, взглянув на  свою
спутницу, произнес охрипшим от пережитого волнения голосом:
   - Если такова мера их мощи, то марсиане шутя завоюют весь мир.
   - Но мы не будем сидеть сложа руки. Мы этого не допустим!
   - Что ты предлагаешь?
   - Надо во что бы то ни стало попасть в Ричмонд, -  сказала  она.  -  Сэру
Уильяму виднее, что предпринять.
   - Значит, надо грести...
   В своем смятении я совершенно упустил из виду, что в данную минуту  между
нами и Ричмондом стоят четыре боевые машины  марсиан,  а  просто  взялся  за
весла и опустил их в воду. Но только я сделал первый гребок, как у  меня  за
спиной раздался оглушительный всплеск и Амелия воскликнула:
   - Они идут сюда!
   Я тотчас выпустил весла из рук, позволив им соскользнуть в воду.
   - Лежи тихо! - прикрикнул я на Амелию и, показывая ей  пример,  откинулся
назад и улегся на досках в неудобной, причиняющей боль позе.
   Позади   меня   треножники,   мчась   против   течения,   шумно   шлепали
ногами-опорами по воде. А тем временем лодку выносило как  раз  на  середину
реки, и она пересекала марсианам путь!
   Четыре треножника двигались гуськом, и, лежа в своей  неудобной  позе,  я
видел их перевернутыми снизу вверх.  Они  подобрали  останки  пятой  машины,
сраженной метким выстрелом, и теперь, распределив их  между  собой,  уносили
туда, откуда явились. На миг передо мной мелькнули искореженные, оплавленные
обломки того, что недавно  называлось  платформой;  обломки  были  испещрены
пятнами запекшейся и совсем свежей крови.  Однако  гибель  одной  чудовищной
твари не принесла мне удовлетворения, ибо что такое эта гибель  в  сравнении
со злонамеренным разрушением двух городов и убийством  несметного  множества
людей!
   Вздумай чудовища умертвить нас, нам бы нипочем не спастись, но  судьба  и
на этот раз оказалась к  нам  милостивой:  марсиане  были  поглощены  своими
заботами. С их точки зрения, победа над  двумя  беззащитными  городами  была
неоспоримой,   а   случайно   уцелевшие   беглецы   роли   не   играли.    С
головокружительной быстротой чудовища настигли нас, почти  скрытые  от  глаз
брызгами, которые разлетались у  них  из-под  ног.  Одна  суставчатая  опора
вонзилась в воду  в  каких-нибудь  трех  ярдах  от  лодки,  и  нас  чуть  не
захлестнула волна. Лодку качнуло, накренило, и в нее набралось столько воды,
что я не сомневался: быть нам на дне.
   Но не прошло и минуты, как треножники скрылись из виду,  оставив  нас  на
взбаламученной реке в полузатопленной утлой лодчонке.
   8
   Минут десять, не меньше, мы занимались тем, что, подгребая руками, ловили
весла, а потом вычерпывали воду в надежде сделать лодку вновь управляемой. К
тому времени боевые  машины  марсиан  исчезли  где-то  на  юге  -  вероятно,
вернулись к своей яме на пустоши близ Уокинга.
   Изрядно потрясенный увиденным, я всецело отдался гребле, и вскоре мы  уже
проплывали мимо  оплавленных  развалин  Уэйбриджа.  Если  здесь  кто-либо  и
уцелел, то мы, во всяком случае, этого не обнаружили.  В  ту  минуту,  когда
марсиане нанесли свой удар, через реку переправлялся паром - теперь из  воды
торчал его перевернутый, почерневший остов. Вдоль  береговой  полосы  лежали
десятки, а может, и  сотни  обугленных  трупов  тех,  кто  испытал  на  себе
непосредственное  воздействие  теплового  луча.  Сам  городок  был   охвачен
пламенем; домов, не затронутых жестоким нападением, почти не  осталось.  Все
это походило на страшный сон - город, пылающий в безмолвии и  безлюдье,  был
подобен погребальному костру.
   В  воде  тоже  плавало  множество  трупов  -  по  всей  вероятности,   те
несчастные, кто рассчитывал найти в ней спасение.  Марсиане  с  присущим  им
злобным коварством направили тепловые лучи на поверхность реки и довели воду
до температуры кипения. Амелия опустила было палец за  борт  и  тут  же  его
отдернула. Кожа на многих плавающих телах приобрела ярко-красный  оттенок  -
людей в буквальном  смысле  слова  сварили  заживо.  К  счастью  для  нашего
рассудка, поднимающийся от воды пар заволакивал окружающее и избавил нас  от
самых жутких подробностей этой кровавой бани.
   Не без облегчения я миновал Уэйбридж и достиг излучины, но и на этом наши
страдания не кончились: теперь стало видно, какой ущерб нанесен  Шеппертону.
По настоянию Амелии я приналег на весла и  спустя  несколько  минут  оставил
худшее позади.
   Пройдя следующую излучину, я поневоле замедлил темп -  руки  отказывались
мне служить. Наше душевное состояние было неописуемо тягостным - да и  каким
оно могло быть после всего того, что  нам  довелось  увидеть!  Я  пристал  к
отмели, мы взобрались на берег и, не в силах долее сдерживаться,  опустились
на траву. Не стану отягощать вас подробностями, сказку только: мы нестерпимо
страдали, и эти страдания  усугубляла  мысль,  что  мы  стали  соучастниками
творимых марсианами преступлений.
   К тому времени как мы собрались с мыслями, прошло часа два;  за  эти  два
часа в нас окрепла уверенность, что мы обязаны сыграть в борьбе с чудовищами
более активную роль. К лодке мы вернулись, вновь  преисполненные  решимости.
Наверняка сэр Уильям Рейнольдс сумеет предложить - если уже не  предложил  -
что-нибудь более остроумное, чем командиры воинских подразделений.
   Теперь по воде  лишь  изредка  проплывали  обломки,  напоминающие  нам  о
виденном, - но ведь память сохраняла все до мельчайших  деталей.  С  момента
стремительной марсианской атаки мы не встретили ни одной живой  души,  ничто
не шевелилось, лишь вдали клубами поднимался дым.
   Отдых восстановил мои силы, и я вновь принялся энергично  грести  легкими
размеренными взмахами.
   Будто споря с тягостными нашими переживаниями, день выдался именно такой,
по каким я истосковался на Марсе. Веял свежий  ветерок,  пригревало  солнце.
Зелень деревьев, пышная трава вдоль берегов радовали сердце, щебетали птицы,
над  водой  порхали  бабочки  и  стрекозы.  Вся  эта   мирная   картина   да
успокоительная размеренность гребли помогли мне совладать с потрясением.
   Марсиане доказали нам свое превосходство - это бесспорно; удовольствуются
ли они тем, что  закрепятся  на  отвоеванных  рубежах?  Если  да,  то  какую
передышку получит наша армия  для  того,  чтобы  разработать  и  испробовать
какую-то новую тактику? И вообще, велика ли  численность  наших  вооруженных
сил? Ведь, не считая  трех  артиллерийских  батарей,  которые  мы  видели  и
слышали, других войск нам что-то не попадалось.
   Наконец, не настала ли пора нам  самим  получше  примениться  к  нынешним
обстоятельствам? В известной мере мы с Амелией  до  сих  пор  придерживались
правил,  выработанных  еще  в   полете,   иными   словами,   наши   поступки
предопределяло господство марсиан. Но теперь-то мы у себя на родине, здесь у
каждой деревушки знакомые имена, здесь принято намечать жизненные  планы  по
дням и неделям. Нам известно, в какой именно части Англии  мы  приземлились,
нам ясно, что здесь лето, стоит прекрасная погода,  пусть  даже  все  кругом
предвещает недоброе. Правда, мы не знаем, какой сегодня день  недели,  какое
число и даже какой месяц.
   Вот над какими вопросами - согласен, довольно пустячными -  я  размышлял,
ведя лодку по очередной излучине, как раз за мостом возле  Уолтона-на-Темзе.
Именно тут мы и заметили первого за весь день живого человека - молодого,  в
темном одеянии. Он сидел в камышах у кромки  воды  и  уныло  всматривался  в
противоположный берег. Указав на него Амелии, я тотчас  же  изменил  курс  и
подплыл поближе.
   Когда расстояние уменьшилось, я понял, что  перед  нами  викарий.  Вблизи
этот служитель церкви оказался совсем желторотым юнцом: кость  у  него  была
тонкая, а голову венчала шапка льняных завитков. Чуть позже  мы  разглядели,
что на земле рядом с ним распростерся другой человек - тот был поплотнее,  а
его тело, обнаженное выше пояса, покрыто речной тиной и копотью.
   Не в состоянии сразу отвлечься  от  своих  пустячных  мыслей,  я  крикнул
викарию, едва лодка подошла достаточно близко:
   - Сэр, какой у нас сегодня день?
   Бросив взгляд в нашу сторону, викарий неуверенно  поднялся  на  ноги.  Не
составляло труда догадаться, что он глубоко потрясен пережитым: руки у  него
находились в безостановочном  движении,  теребя  ворот  изодранной  рубашки.
Немного помедлив, он ответил, уставившись  на  меня  мутными  отсутствующими
глазами:
   - День страшного суда, дети мои.
   Амелия пристально посмотрела на человека, лежащего на земле, и спросила:
   - Святой отец, он жив?
   Ответа не последовало - викарий уже забыл о нас и, отвернувшись, собрался
было отойти, однако раздумал и вновь удостоил нас взглядом.
   - Вам помочь, святой отец? - продолжала Амелия.
   - Кто способен помочь, когда на нас обрушился гнев господень?
   - Эдуард! Греби к берегу!
   - Но чем же мы им поможем? - возразил я.
   Тем не менее я навалился на весла, и секундой позже мы уже выбирались  на
берег. Викарий безучастно наблюдал за тем, как мы опустились на колени возле
распростертого тела. Нам сразу же стало ясно, что этот человек  не  умер,  и
даже в сознании, но беспокойно мечется словно в бреду.
   - Воды... Нет ли  у  вас  воды?..  -  выговорил  он,  с  трудом  разжимая
спекшиеся губы.
   Я подметил, что кожа у него красноватого оттенка, -  вероятно,  его  тоже
ошпарило, когда марсиане подожгли реку.
   - Неужто вы не дали ему напиться? - спросил я викария.
   - Он беспрестанно просит пить, но эта река наполнена кровью.
   Я покосился на Амелию и по выражению ее лица понял, что она разделяет мои
подозрения: у бедного викария помутился разум.
   - Амелия, - сказал я спокойно, - поищи, во что можно набрать воды.
   И сразу же перенес свое внимание на лежащего; я не представлял себе,  чем
ему  помочь,  и  лишь  легонько  потрепал  его   по   щекам.   Видимо,   это
подействовало: человек тут же сел и тряхнул головой.
   Амелия нашла на берегу пустую бутылку,  наполнила  ее  водой  и  поднесла
пострадавшему. Тот с благодарностью припал к горлышку и жадно выпил  все  до
дна. От меня не укрылось, что он успел полностью прийти в себя и внимательно
поглядывал на викария. Наше участие в судьбе  этого  человека  почему-то  не
понравилось служителю божьему, который задумчиво уставился вдаль, за  пышные
луга, в сторону разрушенной колокольни шеппертонской церкви.
   - Что все это значит, что происходит? - бормотал он.  -  Все  наши  труды
насмарку! Гнев господень обрушился на нас, и он призвал к себе нашу  паству.
Отныне дым пожарищ будет возноситься к небу во веки веков...
   Произнеся эту  туманную  тираду,  он  вдруг  преисполнился  готовности  к
действию, размашисто зашагал по высокой траве  и  вскоре  скрылся  из  виду.
Человек, оставшийся с нами, прокашлялся:
   - Не знаю, как вас и благодарить. Я уж решил,  что  пришел  мой  смертный
час.
   - Викарий был вашим спутником? - спросил я.
   Он слегка покачал головой.
   - Я его раньше и в глаза не видел.
   - Вы вполне оправились? - спросила Амелия. - Идти сможете?
   - Наверное, смогу. Я не ранен, хотя был на волосок от смерти.
   - Вы из Уэйбриджа? - сообразил я.
   - Из самого пекла. У этих марсиан ни совести, ни жалости...
   -  Откуда  вы  знаете,  что   они   марсиане?   -   перебил   я,   крайне
заинтересованный его словами, как и слухами, которыми накануне поделились со
мной артиллеристы.
   - Это все знают. За запуском снарядов следили  многие  астрономы.  Мне  и
самому удалось наблюдать один такой запуск в обсерватории Оттершоу.
   - Вы ученый? - догадалась Амелия.
   - Отнюдь нет, но я знаком со  многими  учеными.  Мое  призвание  -  более
философского толка... - Тут  он  умолк  и,  оглядев  себя,  вдруг  пришел  в
смущение. - Милая леди, - обратился  он  к  Амелии,  -  приношу  вам  тысячу
извинений за столь непрезентаб