адели пилотки. Руки к вискам:
   - Так точно, кап... простите - майор!
   - Ферцайхен зи, хауптман! [извините, капитан! (нем.)]
   Майор, не слушая их, вытаскивал  из-под  погона  завитки  переговорного
устройства, и лицо у него было темнее тучи.
   - Что, собственно, произошло? - спросил Кир-Кор.
   - Я и сам хотел бы это знать, - угрюмо проворчал Кержавин, втыкая в ухо
розовый шарик тонфона: - Шесть-девять, ответьте второму.  Да,  в  тридцать
первой... Сморкаемся  и  ковыряем  в  носу,  чем  же  еще?  Свяжи  меня  с
полковником Шмаковым. При чем тут нервы?! В  такой  дерьмовой  ситуации  я
вправе рассчитывать на диалог! Что?.. "Васуки"?..
   Диалога у майора с полковником Шмаковым не получилось - майор  выслушал
монолог полковника сосредоточенно, молча. Судя по выражению  кержавинского
лица, монолог стоил того.
   Наконец  лицо  Диомида  обрело  свою  обычную  непроницаемость.  Офицер
вкратце передал грагалу суть полученной информации:
   - Ангар номер восемьдесят сверху донизу - от крышки до крышки -  пробит
дистанционно программируемым фугасом кумулятивного  действия.  "Васуки"...
Слыхал про такой?
   Кир-Кор, обездвиженный  новостью,  мысленно  попрощался  с  драгоценным
своим фазеретом. Так прощается человек с ампутированной конечностью.  Нет,
лювер для дальнодея - это все-таки больше, чем просто конечность.
   - По  счастливой  случайности,  -  продолжил  майор,  -  стенки  ангара
выдержали внутренний взрыв - разгерметизации секции не  произошло.  Боюсь,
ангар потерян для терминала, но сам экстендер не пострадал.
   - Ангар, маракас!.. - простонал Кир-Кор.
   Майор смотрел ему в лицо холодным взглядом снайпера.
   - Бесподобный был лювер, знаешь ли, - сокрушенно посетовал дальнодей. -
Модель "Озарис". Редкостное изделие.  Как  скрипка  Антонио  Страдивари...
Ладно, центурион, ты уж меня извини.
   - Бесподобный твой лювер,  модель  "Озарис",  цел-невредим,  -  обронил
офицер странную фразу. И пояснил: - Еще вчера полковник эсбеэсэс  Вениамин
Шмаков распорядился тайно переместить фазерет в сорок  третью  секцию,  от
греха подальше.
   Сержанты переглянулись. Хозяин бесподобного лювера  медленно  осознавал
ошеломляющую новость. Наконец осознал:
   - Скоро ли я смогу увидеть свой фазерет?
   - Не знаю, - честно ответил майор. - Сам понимаешь,  секции  экстендера
должны быть прежде всего разблокированы. А это  зависит  от  расторопности
диспетчера... которого, впрочем, арестовали.
   - Того, который напутствовал меня добрым словом? - не поверил Кир-Кор.
   - А после напутствия вызвал к твоему ангару мобильный фугас, - дополнил
Кержавин. - Едва  мониторы  показали  ему,  что  мы  открыли  ангар  номер
восемьдесят, он вызвал "Васуки". Расчет был прост: угрохать одновременно и
фазерет, и его пилота. Да и нас с ребятами... заодно уж.
   Сержанты переглянулись вторично.
   - Интересно, - пробормотал пилот фазерета, чудесно  спасенного  заботой
полковника Шмакова. - У меня. Диомид Афанасьевич, хорошая память, но я  не
помню, чтобы мы открывали ангар.
   - Диспетчер видел у себя на мониторах то, чего  на  самом  деле  мы  не
делали, - объяснил Кержавин.
   - Видеотекторная дезинформация?
   - Видеодеза, - уточнил офицер. - С ее помощью полковник решил проверить
реакцию технического персонала на твой отлет.
   - Проверка ему удалась, - сказал Кир-Кор, ощупывая желвак от  ушиба  за
ухом.  Подумал:  "Могло  быть  хуже".  Желвак  за  ухом  был  величиной  с
исторический  алмаз  "Орлов"  -  след  от  удара   стволом   кержавинского
миттхайзера. Могло быть гораздо хуже. Там, где в ходу обычай  использовать
гостей в роли подсадных уток, чаще всего происходит самое худшее.
   Майор запрыгнул в кабинку швебкарта, развернул экипаж носом в  обратную
сторону: сержанты незамедлительно  повторили  маневр  командира  -  группа
сопровождения  демонстрировала  потенциальную   готовность   к   действию.
Сопровождаемый тоже поторопился занять свое место.
   Торопиться,  однако,  не  стоило:  прошла  минута,  а  красные  лопасти
диафрагмы герметизации даже не шевельнулись. Гигантский красный  цветок  с
металлическими обводами  наглухо  перекрыл  коридор  -  словно  громадная,
обладающая демонической силой печать.
   Кир-Кор перевел взгляд на монетарный кержавинский профиль. Спросил:
   - Полковник не объяснил тебе, откуда был запущен "Васуки"?
   - Нет. Очевидные вещи мы, как правило, не обсуждаем.
   - Но почему канониры охранной команды пампагнера не  смогли  уничтожить
фугас на подлете? На борту стартового комплекса "Триадур"  -  три  батареи
снарядов-перехватчиков! Прямо цепь каких-то очень странных чудес...
   - Никаких  чудес,  -  сказал  офицер.  -  Батареи  "Триадура"  способны
уничтожить любые атакующие объекты. Кроме собственных.
   Кир-Кор присвистнул. Без подсказки майора он вряд ли догадался бы,  что
фугасом в ангар влупил кто-то из канониров охранной команды. Подумалось  с
горечью: "Динаклазерный урок пейсмейкеров не пошел тебе впрок".
   Он опустил ноги за борт швебкарта.  На  вопросительный  взгляд  офицера
ответил:
   - Если терминал действительно атакован  охраной,  диафрагменный  контур
герметизации снимут не раньше, чем ваша служба арестует злоумышленника.
   - Само собой, - процедил Кержавин. - А  любопытно  будет  взглянуть  на
сукина сына... верно, парни?
   Лица сержантов мрачно окаменели и жутковатой суровостью стали  похожими
на лицо командира. Нет, пусть сукин сын пощады не ждет.
   Заметив в глазах грагала нескрываемый скепсис, офицер покачал головой:
   - Зомби не смог бы направить фугас к  терминалу.  Снаряды  "Васуки"  на
"Триадуре" сняты с вооружения,  на  боевом  дежурстве  там  сейчас  другое
противометеоритное оружие. А нацеленный в тебя "Васуки" был  последним  из
подготовленных к отправке на  ликвидацию,  и  никакой  зомби  не  смог  бы
расконсервировать и перепрограммировать  взрывоопасный  утиль.  Да  еще  с
такой точностью... Это исключено.
   "Много мы знаем о зомби..." - подумал Кир-Кор.
   Красные лопасти диафрагмы  вдруг  тронулись  с  места  и  с  неприятным
скрипом поползли в разные стороны, расширяя проход, - демоническая  печать
утратила силу.
   Жестом полководца Кержавин направил стрелков в неизвестность.  Швебкарт
унес разведчиков в коридорную  перспективу  и  быстро  превратился  там  в
малозаметную точку.
   На  штурвале  командирского  экипажа  проклюнулся   изумрудный   глазок
индикатора связи. Доклад разведавангарда был лаконичен: "Дистанцию прошли,
майор, препятствий не обнаружено. Ждем указаний".
   - Дистанцию продлить до сорок девятой секции включительно,  действовать
по обстановке, - распорядился майор. И зачем-то спросил: - Ну что,  Кирилл
Всеволодович... поехали?
   - Конечно. И побыстрее, пожалуйста. Какой там номер моего ангара?
   Майор сделал вид, будто не слышал вопроса.  И  просьбы  грагала  насчет
"побыстрее" он, очевидно, тоже не слышал.
   Красноподошвенный  экипаж  неспешно  скользил  над  полом   с   грацией
великосветской дамы, обремененной кринолином  бального  платья;  в  секции
номер тридцать семь и вовсе остановился.
   Путники,  ожидавшие  увидеть  здесь  уродливо  вздутую  стену   ангара,
переглянулись. В злополучной секции вообще ничто после  нового  взрыва  не
изменилось. Разве что немного разгладилась  старая  вмятина.  "Либо  ангар
герой, либо фугас дрянной", - подытожил увиденное Кир-Кор.
   Кержавин осмотрел  дверцу  ангарного  шлюза.  Выдрал  из  тонкого,  как
царапина, дверного паза что-то напоминающее пожелтевший  листочек  березы,
повертел его между пальцами, молча вручил грагалу.
   - Это что-нибудь значит?  -  осведомился  Кир-Кор.  Желтый  лоскут  был
эластично-скользким на ощупь.
   Офицер отдал воинскую честь мемориальному отрезку экстендера,  вернулся
за штурвал, тронул экипаж с места. По пути объяснил:
   - Ангар не был  пуст.  Полковник  наш  на  всякий  случай  распорядился
закачать туда метаморфный герметик. Взрывом  герметик  выбило  в  шлюз,  а
кое-где продавило, как видишь,  сквозь  дверные  пазы.  Потому  и  устояла
стенка ангара.
   - Полковник ваш рожден был хватом, -  пробормотал  Кир-Кор,  растягивая
эластичный сувенир. - Я пожаловал бы ему звание генерала.
   - Неплохо, - одобрил Диомид. - А мне?
   - Тебе - генерал-майора.
   - Отпуском меня пожалуют, - возразил Диомид.
   - Поздравляю, - сказал Кир-Кор. - И завидую.
   - Рано, - сказал Диомид. - Это я размечтался.
   - Тоже не вредно, - ответил Кир-Кор.
   Каменное лицо Диомида немного смягчилось.
   - После того как ты стартуешь, мне нужен будет продолжительный  отпуск.
Суток этак четырнадцать...
   - Восемнадцать, - непроизвольно вырвалось у Кир-Кора.
   - Почему восемнадцать?
   - Ну... моя безопасность стоит того. Лично я отвалил бы тебе  не  менее
восемнадцати.
   - Спасибо, - сказал Кержавин. - Жаль  только,  продолжительность  моего
отпуска от тебя лично никак не зависит. Ни от твоего желания, ни от  Дигеи
в общем и целом.
   - Без меня и Дигеи у вас не было бы работы, - заметил Кир-Кор. И  вдруг
подумал: "А зачем им такая работа  -  начинать  войну  с  одним  из  самых
могущественных орденов? Который врос в тело этой  планеты  корнями  всяких
там вертикальных, горизонтальных и даже орбитальных связей..."
   Швебкарт лебедем плыл  над  металлическим  полом.  Придерживая  штурвал
левой рукой, майор исподлобья высматривал что-то в глубинах  экстендера  -
взгляд волка, ведущего промысел у человеческого жилья.
   - Скажу честно, - признался Кир-Кор, - меня мучит совесть.  Если  старт
грагала уже сопряжен с такими трудностями и потерями, то как будет дальше?
Ведь практически во всех ангарах  этого  экстендера  висят  фазереты  моих
соплеменников.
   Офицер не ответил - он все так же опасливо вел экипаж, чуть пошевеливая
штурвалом. Впереди, под аркой номер сорок три, возникла фигура  одного  из
сержантов с кернхайзером в руках. Поравнявшись с охранником, майор  жестом
велел ему оставаться на месте. Посадил швебкарт на несколько метров дальше
- у стены ангара номер девяносто девять. Сказал притихшему стартману:
   - Если я правильно информирован, твой лювер находится здесь.
   Кир-Кор благодарно кивнул. (И мимолетно подумал: "Сумма цифр опять-таки
восемнадцать".) Чувства  обострились  -  он  ощущал  сквозь  стену  ангара
пульсации синапсических систем своего фазерета.
   Офицер посмотрел на него, отвел взгляд в сторону и добавил:
   - Старты грагалов для нашей службы - дело обычное. Это ведь только ты у
нас такой уникум... Пока только ты.
   Вернулся из дальней разведки авангардный швебкарт. Стрелок спрыгнул  за
борт и, вытянувшись по уставу, доложил:
   - Майор! Поставленную вами задачу выполнил,  дистанцию  прошел,  ничего
подозрительного не обнаружил. Разрешите занять пост.
   Малозаметный кивок командира - и сержант, срывая на ходу с плеча ремень
кернхайзера, поспешил под арку аварийной  диафрагмы  номер  сорок  четыре.
Теперь сорок третья секция была "запечатана" вооруженной охраной  с  обеих
сторон.
   Малозаметный  в  руке  офицера  спукшайнер  брызнул  "струйкой"   очень
заметных  (для  грагала,  во  всяком  случае)  кодовых  импульсов.   Дверь
ангарного шлюза, чмокнув,  выдвинулась  из  стены  прямоугольным  щитом  и
отошла в сторону, обнажив белую полость неглубокого,  как  платяной  шкаф,
переходного тамбура.
   - Не знаю, как и благодарить охранное воинство  этого  терминала,  -  с
чувством  проговорил  Кир-Кор,  пожимая  руку  майора.  -  Тебе   спасибо,
сержантам, полковнику...
   - Не продолжай, Кирилл Всеволодович, экономь время. А то ведь не  ровен
час...
   - Что, каждый час прощальный фугас?
   Вместо ответа Кержавин  повел  плечом,  словно  ему  там,  под  золотым
капитанским погоном, что-то очень мешало.
   - Н-да-а...  -  протянул  Кир-Кор.  -  Расставание  было  коротким,  но
удивительно трогательным. Сентиментальным даже. - Он  шагнул  в  тамбур  и
почти уткнулся носом в овальную белую дверь.
   - Твоя безопасность нам дороже любой благодарности, - произнес  офицер.
- И нервы беречь надо.
   - Чьи? - не оборачиваясь, осведомился Кир-Кор.
   - Опять же твои, - ответил майор. - Наши уж и не беречь надо - лечить.
   - Я знаю подходящее место, Диомид Афанасьевич.
   - Н-ну... подскажи.
   - Новастра. Эпидавр или Россошь.
   - Предложение заманчивое, я подумаю. С Богом?.. - Офицер  нажал  кнопку
спукшайнера синхронно с последней фразой: - Честь имею!
   Ощутив спиной серию импульсов излучателя, Кир-Кор обронил:
   - Да оросит тебя свет великой Ампары.
   Чмокнула,  затворяясь,  тыльная  дверь,  зашипела  пневматика.  Местное
"атмосферное" давление снизилось более чем  на  две  трети,  грудь  высоко
поднялась и опала - непроизвольно избавилась от излишка земного воздуха. С
шипением вышел из пазов и отошел в сторону  белый  овал,  в  глаза  хлынул
ртутно-сиреневый ливень ультрафиолетового излучения... И тут же - ощутимый
всплеск пульсаций синапсических систем: лювер узнал хозяина.
   По причине слияния многочисленных отблесков  на  отполированных  стенах
цилиндр ангара изнутри казался просторным хрустальным  залом.  В  середине
зала   с   гиперболическим    изяществом    плавно    расширялся    кверху
блескуче-хрустальный  конус-менисковый  корпус  фазерета.  Класс  "лювер",
модель "Озарис"... Верхнего  конуса  не  было  видно  из-за  нависшей  над
головой  широченной  муфты  триофазового  диска  -  "тарелки",  как  любят
выражаться земляне.
   Кир-Кор призывно помахал рукой - и там, где плавный  изгиб  зеркального
корпуса соскальзывал с диска  на  конус,  открылся  вход  в  обиталь.  При
взгляде снизу розовато светящийся вход был  забавно  похож  на  разверстую
пасть гиппопотама. Высоко. Но в  условиях  пониженной  тяжести  нырнуть  в
отверстие обитали не составит труда. Он прыгнул.
   Шелковисто-скользкая  внутренность  трамы   утешительно-нежно   приняла
несостоявшегося   отпускника   в   свои   объятия.   Он   быстро   нащупал
иннервационный контакт с основными ветвями обеих синапсий - сута и  лювера
- и мимолетно-привычным усилием мысли закрыл обиталь. Четкость  зрительных
ощущений удовлетворила его: круговая стена ангара  выглядела  теперь  так,
как и положено выглядеть металлической  серебристо-белой  стене,  -  исчез
"хрустальный" мираж. Глухие стены тесного узилища...
   Подготовка   сознания   к   возбуждению   мнемодинамического    "моста"
потребовала больше времени. Но, как только мнемодим возник в  уме  (словно
бы сам собой), Кир-Кор немедленно вошел в контакт  с  оперативной  памятью
экстендерной  автоматики.   Автоматика   подчинилась   -   выдала   приказ
сервоприводам открыть донные диафрагмы ангара.
   Корпус лювера пронизала мелкая дрожь. "Маракас!" -  мысленно  выругался
пилот. Он терпеть не мог, когда его фазерет - уникальный,  можно  сказать,
инструмент общения  с  Вечностью  -  подвергался  каким-либо  механическим
воздействиям атакующего  или  флаттерного  характера,  как-то:  обстрелам,
взрывам, ударам, грубой тряске, резким толчкам, а также средней  и  мелкой
вибрации. Впрочем, секунду спустя это утратило актуальность:  сервоприводы
хотя и с грехом пополам, но сработали, дрожь угасла.
   Последний толчок - и полная невесомость. Еще секунду-другую снизу вверх
скользила перед глазами круговая стена ангара, затем  промелькнули  острые
зубья двух поясов распахнутых в вакуум диафрагм.
   Лювер выпал из ангарного чрева экстендера как горошина  из  стручка,  и
траектория сближения устремила его к центру запорошенного снегом  мерзлого
круглого озера с темными берегами... Так выглядит с высоты птичьего полета
пампагнер - туманно-белесый шарик девятикилометрового диаметра. Не  шарик,
конечно, - сфероид. Точнее, "сфероид Дивойкова", по имени первооткрывателя
Серых Дыр - необычайно  редкостных  природных  образований  с  уникальными
свойствами.
   Кир-Кор  пошевелился   в   мягких   объятиях   трамы,   адаптируясь   к
прикосновениям мускульных бугорков этого сложноорганизованного квазиживого
вещества. Затем скорректировал свое новое панорамное зрение и посмотрел на
отплывающий терминал. Только что покинутый  экстендер  казался  протянутым
вслед фазерету  щупальцем  гигантского  спрута,  обросшим  цилиндрическими
бородавками ангаров. Голова спрута - стеклянистый балдж  терминала  -  при
таком ракурсе  была  плохо  видна.  Зато  хорошо  просматривался  край  ее
великолепной короны:  технические  зубцы  и  башенки  сверкали  на  солнце
искристыми  бриллиантами.  Радиально  раскинутые  щупальца  блистательного
"осьминога" парили над северным полюсом Серой Дыры, пожелавшей прикинуться
поверхностью мерзлого озера.
   По левую сторону от пампагнера на  фоне  звездного  океана  курчавилась
завитками циклонов голубоглазая блондинка Земля. Справа столь же  обширную
часть пространства закрывал собой  темный  щит  Луны,  украшенный  кое-где
пунктирами светящихся узоров столичных  и  поселковых  иллюминариев.  Фаза
угрюмого новолуния...  Верхнюю  кромку  лунного  круга  охватывал  сияющий
отраженным солнечным светом ужасно выщербленный узкий серп. Даже  не  серп
еще, а просто приграничная зона лунного терминатора.
   Чуть выше середины недоразвитого серпа слезился  расплавленным  золотом
диск Солнца, жесткость его лучей была ослаблена  ухищрениями  субэлитарных
систем фазерета.
   Прощаясь с экипажем терминала, пилот дважды наклонил "Озарис" - влево и
вправо.



2. ЗАКОН УНИВЕРСУМА

   На подлете лювера к зоне условного экватора пампагнера четче  проступил
силуэт "Триадура". "Жандарм Южного полюса" (так  называли  это  сооружение
сотрудники северополярного терминала) в плане  представлял  собой  парящую
над пампагнером  трехлучевую  звезду  с  круглым  сатурнообразным  балджем
посредине. Но в профиль, да еще  если  смотреть  на  него  против  Солнца,
южнополярный "жандарм" напоминал великана, вылезшего из-за линии горизонта
и распростершего над окраиной мерзлого озера непропорционально тонкие руки
с зажатыми в них гантелями. Вид одновременно забавный  и  грозный.  "И  не
очень приятный", - подвел Кир-Кор итог зрительным впечатлениям.  Он  знал,
что  каждая  из   "гантелей"   -   это   оснащенная   боевыми   средствами
оперативно-тактического   перехвата   двухбашенная   батарея.   "Способная
уничтожить любые атакующие объекты", -  всплыла  в  памяти  фраза  майора.
"Кроме собственных",  -  подсказал  внутренний  голос.  Обведенные  сверху
ослепительно светлыми контурами боевые башни выглядели зловеще. Как боевые
слоны.
   Посадка  на  псевдоповерхность  пампагнера  была  неосязаемо  мягкой  -
пушинка села на неподвижную, подкрашенную молоком тусклую воду.  Продолжая
разглядывать "Триадур", Кир-Кор определил момент  посадки  через  ощущение
легкого покалывания вдоль  позвоночника  -  это  энергетический  потенциал
фазерета соприкоснулся с приграничным потенциалом  Серой  Дыры.  Ощущение,
впрочем, быстро прошло. Автоматически запустился в режиме  холостого  хода
батод - что немедленно отозвалось кратковременным покалыванием и  зудом  в
ступнях. Затем Кир-Кор вынужден был минуту терпеть разноцветное  мелькание
в глазах: фейерверки красных искр сменялись фейерверками  зеленых,  синих,
белых и золотых. Это синапсические системы лювера и сута  проверяли  перед
стартом функциональную готовность друг друга.
   Теней на псевдоповерхности Серой Дыры не было никаких. Даже  от  лювера
не  было.  И  вообще  корпус  лювера  на  пампагнере   выглядел   странно.
Погруженный  по  ребро  диска  в  белесую  мглу,  фазерет   представляется
стороннему  наблюдателю  зеркальным  шлейфом  одежды  эфирного   призрака,
бредущего по колено в тумане. Сейчас Кир-Кор мог  считать  себя  сторонним
наблюдателем, потому как до начала предстартового  общения  с  "Триадуром"
делать было решительно нечего.
   Информационный   луч   с   "Триадура"   нащупал   борт   "Озариса"    -
преобразованный синапсиями  субэлитарных  систем,  сигнал  связи  возбудил
слуховые нервы пилота. Мысленно по