всего, потребует  внимания  со  стороны
большинства   практикующих   дальнодеев.   Разумеется,    если    позволит
первооткрыватель  Планара...  Но  как  бы  там  ни  было,  уже  ясно,  что
исследовать квинтиллионы различных комбинаций многократных переходов между
атриями всех рядов и ярусов трем разведчикам не по силам..."
   "Квинтиллион -  это  десять  в  восемнадцатой  степени",  -  машинально
припомнил Кир-Кор. Его озадачил сыновний пиктургический дивертисмент.
   Между тем прямые пролеты сквозь меньшие по ширине атрии дали уж  совсем
непонятные результаты: на  выходе  из  одних  атриев  разведчика  встречал
непроглядный мрак, то есть  -  полная  темнота,  на  выходе  из  других  -
слепящая белизна (лишь золотистые плоскости эколата служили  там  надежным
ориентиром). Но пролеты сквозь малые атрии, расположенные у края граней  -
почти по периметру, - сопровождались изменением цветности:  если  сут  шел
курсом от "палубы" к "днищу", пространство на  выходе  было  ярко-красным,
наоборот - голубым, как цветок незабудки. Сибур  выбрал  "красный"  атрий,
опустился туда малой скоростью и после первого же "зала" свернул налево, в
ствол перпендикулярного атрия; на  выходе  цвет  окружающего  пространства
оказался тошнотворно-желтым, как цвет неба над пустыней в разгар  песчаной
бури. Свернул направо - блекло-розовое сияние. Поворот из "белого" атрия в
перпендикулярный дал на выходе яркий, насыщенный, очень приятный для  глаз
фиолетовый цвет, из "черного" - спокойно-глубокий лиловый...
   Голос Сибура:
   "Я  не  смогу  передать  пиктургическим  способом  необычайную  красоту
пространственного изумрудно-зеленого цвета, тут уж вам  придется  поверить
мне на слово: праздник для  глаз,  радостное  изумление,  восторг...  Узлы
трехкратного "зеленого" пересечения атриев и  четырехкратного  "синего"  -
кстати сказать, тоже неизъяснимо прекрасного - помогли мне понять...  нет,
еще не понять, скажем, только предощутить, что атрийная палитра - это пока
немыслимое  в  технике  нашей   цивилизации   корректирующее   устройство,
основанное  на  эмоционально-цветовом  упорядочивании   каких-то   могучих
управляющих сил. Видимо, это другой уровень искусственного интеллекта, нам
неизвестный. Иначе  зачем  тогда  создавалась  такая  исполинская  система
атриев с узлами переходов от большого к малому и наоборот..."
   "Неплохо мыслит  юнец,  -  одобрил  Кир-Кор.  -  Неразделенная  любовь,
кажется,  пошла  ему  на  пользу.  Во  всяком  случае,  пробудила  в   нем
обстоятельность. Если он слегка и  перегнул  насчет  эмоционально-цветовой
организации системы управления, то абсолютно прав в одном: создавать такой
колоссальный фрактал имело  бы  смысл  только  для  управления  процессами
планетарных масштабов и планетарной значимости.  К  примеру  -  процессами
топологических  преобразований  Планара.  С  помощью  этакой   грандиозной
штуковины,  надо  полагать,  нетрудно  устраивать  всякие  космогонические
фокусы буквально на уровне магии. Белой, черной и золотой".
   "Миран отвлек меня  от  исследования  малых  атриев,  -  сообщил  голос
Сибура. - Во время  очередной  встречи  над  "палубой"  он  подогнал  свою
"Эспуар" вплотную к моей "Марине"... простите, это названия наших сутов...
и стал меня уверять, что при тройном переходе в  одном  из  узлов  больших
атриев сделал открытие,  которое  нужно  немедленно  обмозговать.  Бросай,
дескать, все свои дела, будем менять программу разведки. Ну... Миран  есть
Миран. Впрочем, и вы его неплохо знаете - взрывная, вулканическая  натура.
Командовать не любит, как напарник в тревере  довольно  тактичен,  дружбой
дорожит, но уж если  что-нибудь  втемяшится  ему  в  голову  -  не  жалеет
энергии, убеждая в своей правоте. А убедить меня  в  тот  раз  было  легче
легкого. Правила исследовательских игр с эколатом еще не сложились,  глаза
у нас разбегались, и мы  вели  себя  здесь  словно  дети,  которым  трудно
решить, с какой стороны пробовать  подаренный  им  большой,  замысловатый,
соблазнительный торт. Я сразу дал согласие оставить мои  дела  ради  новой
программы разведки. Тем более что  планетарной  программы  исследований  у
меня,  по  сути,  и  не  было,  если,  конечно,  не  считать  за   таковую
инстинктивное стремление продвигаться ощупью от простого  к  сложному,  от
малого к большому. И уж коль скоро Миран стал пробовать торт  с  середины,
мне осталось тоже взять с места в карьер и открыть рот пошире. Между  нами
состоялся довольно странный ментареактивный диалог:
   Я: "Что такое экстравагантное случилось у тебя, Мир?"
   Он: "Не у меня, Сиб, - у нас. Значит, ты  ничего  не  заметил?  Никаких
изменений в пространстве?"
   Я, оглядевшись вокруг: "Нет, Мир. Пянж на  своем  месте,  Планар  -  на
своем. Не могу понять, о чем ты..."
   Он: "Значит, не видел... Нет, Сиб, не текущий момент волнует меня".
   Я: "Ладно, давай уточним".
   Синапсии наших  сутов  сопоставили  марки  времени  и  нашли  интервал,
взволновавший моего  друга.  Интервал  совпал  с  тем  моментом,  когда  я
возвращался  в  исходную  точку  после  своего  приятного   знакомства   с
изумительно красивой синевой.
   Он:  "Понятно...  А  твой  покорный  слуга  в  тот  момент  вылетел   в
пространство и увидел Пянж величиной с  горошину.  Планар  вообще  не  был
виден - эколат находился на расстоянии не менее  двадцати  астрономических
единиц от Пянжа".
   Я: "Иллюзия?.. Хотя..."
   Он: "Вот именно! Мой глаз  обмануть  еще  можно,  вполне  допускаю.  Но
ввести  в  заблуждение  ориент-систему  сута  под  контролем   фидуциарной
синапсии..."
   Я: "Да, это маловероятно... Ну, не беда, истину мы  все  равно  узнаем.
Ведь  когда  у  тебя  там  резко  изменились  пространственные  ориентиры,
синапсия  наверняка  ощутила  потребность  скорректировать  ориент-систему
твоего сута по ориент-системе лювера и, конечно, послала запрос.
   Он:  "Так-то  оно  так,   но...   если   мое   удаление   на   двадцать
астрономических единиц  действительно  состоялось,  запрос  синапсии  сута
дойдет оттуда до лювера примерно через два часа. Поступим проще - проведем
быстрый эксперимент. Я покажу тебе атрий, из которого должна будет выйти в
удаленную точку пространства  моя  "Эспуар",  и  повторю  свой  предыдущий
переход. А ты посмотришь, что произойдет. И я посмотрю. Интересно..."
   Миран, качнув лучом, указал мне на квадратную пропасть  большого  атрия
во втором ряду от края "палубы":
   "Сюда нырну я. Теперь по диагонали гляди в сторону первого ряда. Видишь
квадрат соседнего большого атрия? Не спускай с него глаз..."
   Не дожидаясь, когда мой сут сядет на "палубу", Миран  исчез.  Несколько
минут я честно таращил глаза  в  указанном  направлении  и  размышлял  над
возможными  вариантами   результатов   эксперимента.   Если   Пянж   вдруг
превратится в солнце-горошину и сут  Мирана  появится  передо  мной,  это,
очевидно,  будет  означать,  что  моему  напарнику  удалось  найти  способ
управления  пространственным  перемещением  эколата.  И  что   (во-вторых)
золотистый левиафан  совершает  такие  перемещения  с  изяществом  лани  и
легкостью, недоступной  нашим  фазеретам.  Никакого  гипра,  никаких  тебе
шизантер. Ну а если у меня тут ничего особенного не произойдет  -  значит,
этот эколат переместил Мирана в индивидуальном порядке на какой-то  другой
базовый фрактал - эколат-два. Еще одна такая же громадина  в  окрестностях
Пянжа?!"
   "Ты прав, Сиб, - одобрил Миран, вернувшись из атрия, в который нырял. -
В окрестностях Пянжа таких гигантских сооружений по меньшей мере два".
   Я: "Быстро ты что-то... Или раздумал?"
   Он: "Нет, все было по плану. Посмотрел и  вернулся.  Пянж  -  горошина,
тебя нет. Для порядка позвал на связь твою "Марину". Молчок. Я и вернулся.
Ты готов? Поехали?"
   Я: "Нет проблем. Только  вот  что...  Переходы  из  атрия  в  атрий  ты
совершал в направлении от середины эколата к его краю, и  тебя  занесло...
маракас  знает  куда.  Теперь  давай  наоборот   -   в   переходах   будем
придерживаться направления от края к середине..."
   Он: "Идею понял. Давай-ка мы с тобой повторим  здесь  путь,  который  я
проделал там. В смысле - при  возвращении  от  эколата-два  сюда.  Как  бы
шиворот-навыворот. Это и будет, в общем-то, от края к середине. Интересно,
чем ответит нам эколат-один? Готов поспорить - "палубой" эколата-три".
   Я: "Да, любопытно... Хорошо, настраиваю  синапсию  "Марины"  на  точное
повторение маневров "Эспуар". Поехали!"
   Кир-Кор с неодобрением отметил  проворство,  с  каким  челноки  молодых
дальнодеев  закладывали  виражи  в  просторных  переходах  между  "задами"
больших атриев. Крупные, средние и малые (относительно  малые)  квадратные
проемы, стены, потолки, блистая  и  поворачиваясь,  мелькали  в  глазах  с
головокружительной быстротой.  Возникла  обеспокоенность:  не  слишком  ли
резво ведет себя молодежь в недрах чужого сооружения?..
   Путь  с  поворотами  на  переходах  был  недолгим,  и  не  успело   еще
беспокойство оформиться в тревогу -  челноки  с  ходу  вынеслись  в  океан
ослепительно огненной плазмы!.. Кир-Кор сжал в руках  подлокотники:  почти
физически он ощутил очень резкое торможение сута, резкий поворот  трамы  и
резкий рывок с места обратно в атрий, прочь с яростно пылающей "палубы"  -
это уже была работа синапсии в режиме выхода из экстремальной ситуации.
   Голос Сибура:
   "Ошеломленные горячим, как плавильная печь, и  незабываемо  ярким,  как
выстрел из  арабайнера,  приветствием  местного  солнца,  мы  вернулись  в
исходную точку - на "палубу" эколата-один и  обсудили  высокотемпературный
результат парной разведки. По  показаниям  синапсии  было  ясно,  что  нас
занесло в коронарную область Пянжа. Даже верхний защитный  слой  на  сутах
испарился.  Непонятно,  как   выдерживает   такую   температуру   "палуба"
эколата-три... Мы решили  оставить  два  первых  ряда  атриев  в  покое  и
опробовать другие ряды. Испарившийся слой нас кое-чему научил..."
   Кир-Кор привел в порядок чувства,  стараясь  не  нарушать  стабильность
пиктургии.
   "Детский сад,  -  подумалось  ему.  -  Питомник  наглеющих  оптимистов.
Новастринский "заочный" некрополь  их,  маракас,  ничему  не  научил,  вся
надежда теперь на испарившийся слой".
   Челноки разведчиков стали падать в широко  распахнутую  пасть  большого
атрия в третьем ряду. Увидев "голый" зеркально-блещущий  сут  Мирана  (без
содранного жаром  Пянжа  серебристо-белого  слоя),  Кир-Кор  опять  ощутил
напряжение, пальцы непроизвольно сжались вокруг подлокотников. Но  в  этот
раз  роль   ведущего   Миран   уступил   Сибуру.   Очевидно,   как   более
осмотрительному и  осторожному  члену  разведывательной  пары.  Сибур  был
осмотрительнее своего напарника ровно на один ангстрем,  осторожнее  -  на
одну молекулу. Зато Миран был старше на четыре года,  поэтому  его  мнение
чаще всего перевешивало. Хоть на один миллиграмм, но перевешивало.
   Нет, напрягаться не надо. Парни они, конечно, лихие, шмах-тревер, но не
до полной же потери природного здравомыслия!..
   Быстрый   спуск   до   пересечения   вертикального   атрия   с    двумя
горизонтальными. Ход вперед через  золотой  "зал",  изрешеченный  проемами
средних и  малых  атриев.  Плавный  подъем  к  выходу  на  "палубу"  через
вертикальный атрий следующего ряда. Очень неторопливый подъем.  Выписанная
сутами траектория перехода в общем  виде  напоминала  абрис  перевернутого
кверху "ножками" подковообразного магнита.
   При выходе из атрия наружу над широченной горловиной  ничего  страшного
не наблюдалось. Те же звезды, тот же свет Пянжа, косо падающий на  золотые
стены. И тем не менее разведчики не спешили, явно сдерживая буйную энергию
своего исследовательского порыва. "А, попритихли,  воробышки!"  -  подумал
Кир-Кор.
   Супы поравнялись  с  закраиной  выхода  и  плавно  взмыли  над  залитой
солнечным светом "палубой".
   После выхода визуально ничего  не  изменилось.  Ни  над  "палубой",  ни
вокруг нее. Кир-Кор уж было решил,  что  переход  дал  нулевой  результат.
Однако - по мере подъема сутов над  эколатом  -  ближайший  край  "палубы"
обзавелся несвойственной ему окантовкой бордового цвета...
   Сначала это была просто  полоска.  Затем  -  полоса.  А  когда  челноки
устремились в  том  направлении,  полоса  вдруг  предстала  перед  глазами
обширной медно-красной равниной.
   "Итак,  имеем  дело   с   эколатом-четыре?   -   подумал   Кир-Кор.   -
Сомнительно... Очень".
   Лежащая на равнине черная тень эколата создавала иллюзию глубокого рва,
дна которого не было видно. А на  невидимом  "дне"  пульсировал  вспышками
крохотный, как булавочный прокол, рубиновый  огонек.  Серия  вспышек  была
простой и знакомой: две короткие вспышки  -  длинная  -  короткая.  Каждые
четыре секунды  серия  повторялась.  "Гондор  в  тени  эколата",  -  понял
Кир-Кор, узнав светосигналы маяка автономного  наблюдательного  стационара
"Феникс".
   Голос Сибура:
   "На сей раз - Планар.  Судя  по  светосигналам  маяка  нашего  типового
"Феникса", Гондор почти вертикально под нами. Однако  Гондор  и  даже  сам
Планар занимали нас в эти минуты меньше, чем вопрос о количестве эколатов.
Мы с Мираном терялись в догадках".
   Я: "Мир, если не отвлекаться от принципа рациональности, надо полагать,
в окрестностях Пянжа обретается только один эколат".
   Он: "И рационально скачет, словно кузнечик, из одной точки пространства
в другую? Не исключено, но и не обязательно".
   Я: "В альтернативном варианте - скачем мы. С одного эколата на другой".
   Он: "Пуркуа па? В переводе с языка моих предков: "почему бы нет?"
   Я: "Потому нет, что люверы заметили всего один эколат".
   Он: "Неудивительно. Ну, скажем, второй эколат слишком далек,  третий  -
ближе, но незаметен в коронарной области Пянжа, четвертый - плохо  заметен
на фоне Планара, окруженного летающими обломками, логично?"
   Я: "Да как-то  не  очень.  Поскольку  надо  будет  объяснить  заодно  и
незаметность пятого эколата, шестого, седьмого и так далее".
   Он: "Мы разве сделали пятый, шестой и седьмой переходы?"
   Я: "Пока не видно ничего такого, что помешало бы нам сделать их".
   Он: "Вот когда сделаем..."
   Я: "Когда сделаем - объявится армада припрятанных там и сям  чудовищных
параллелепипедов? На языке твоих предков: пуркуа па?"
   Он: "Сиб, мы имеем дело с  какой-то  новой  реальностью.  Для  итоговых
умозаключений у нас мало данных".
   Я: "Да, что-то тут  действительно  логически  не  вяжется  ни  с  какой
стороны - хоть так поверни, хоть этак..."
   Он:  "Предлагаю,  не  теряя   времени,   возобновить   эксперименты   с
переходами. А там... видно будет".
   Я: "Согласен. Разве что с  одним  дополнением.  Мы  трижды  "ковырнули"
"палубу" этого  золотого  дредноута,  теперь,  мне  кажется,  нам  следует
пощупать его со стороны "днища". Веди".
   Он: "Доверяешь?"
   Я: "Пуркуа па? Но дело не только в этом. Мне понадобится показать  отцу
ретропиктургический отчет, и лучше будет иметь перед глазами твой сут  для
сравнительного масштаба. Поехали!"
   "Эспуар" Мирана чайкой упала в тень  -  словно  в  черную  воду.  Сибур
направил свой сут вдогонку, и Кир-Кор глазами сына увидел, как  на  концах
лучей "Эспуар" вспыхнули внутрикорпусные фары. В полумраке к помощи фар на
сутах прибегали редко,  но  что  делать,  если  вместе  с  защитным  слоем
испарилась  и  слоистая  система  менее  энергоемких  микрокристаллических
источников света - омнижекторов.
   Струясь  пунктирами  атрийных  рядов,  снизу  вверх  проносилась   мимо
челноков отвесная боковая стена золотого  колосса,  зловеще  подсвеченная,
как на пожаре,  медно-красным  заревом  равнины  Планара.  А  когда  через
тридцать пять километров снижения эта величайшая из стен все же  кончилась
прямолинейным срезом, между эколатом и поверхностью Планара еще оставалось
свободное пространство многокилометровой глубины.
   Нырнув  под  "днище",  разведчики  поспешили  с  ходу  выйти  в   район
геометрического центра нижней грани колосса. Картина  полета  была  весьма
необычная: над  челноками  с  сумасшедшей  быстротой  проносилось  низкое,
изрешеченное атриями золотисто-багровое небо, внизу простиралась  пустыня,
поделенная пополам черным бездоньем теневой пропасти. Во мраке  гигантской
тени мигал красными вспышками крохотный огонек...
   Суты внезапно остановились. Голос Сибура:
   "Нас вдруг посетила запоздалая  мысль:  запросить  "Феникс"  о  времени
начала затмения. Теперь нам все казалось очень простым. Если тень  накрыла
"Феникс"  только  что   -   значит,   в   окрестностях   Пянжа   находится
один-единственный эколат - мы вынуждаем его "перескакивать" вместе с  нами
из одной  точки  пространства  в  другую.  По  щучьему  велению  и  нашему
вдохновению. А вот если  тень  накрыла  наблюдательный  стационар  гораздо
раньше -  придется  думать,  что  эколатов  здесь  не  менее  четырех.  Не
исключено,  что  и  больше...  Ответ   "Феникса"   нас...   как   бы   это
поделикатнее... Изумил - не то слово. Лучше сказать - оглушил. Сначала  мы
просто не поверили цифро-буквенным формулярам,  высвеченным  на  сетчатках
наших  глаз  синапсиями  челноков.  Тень   эколата,   согласно   сообщению
"Феникса", возникла  над  Гондором  и  его  окрестностями...  послезавтра.
Такова была календарная дата затмения по  версии  пернатого  огнепроходца.
Нечего  и  говорить,  что  мы  побудили   синапсии   сутов   проверить   и
перепроверить показания хронометрических блоков наблюдательного стационара
(существует определенная система дистанционных тестов для такой проверки).
Синапсии не выявили никаких ошибок, "Феникс" готов  был  выдать  подробный
хронометраж всех событий, зафиксированных в пределах  наблюдаемого  района
за время, истекшее от момента прибытия  люверов.  То  есть  -  от  момента
регистрации  нашего  теперешнего  тревера.  Естественно,   мы   не   стали
беспокоить  "Феникс"  по  пустякам  (потому  что  это  был  бы   подробный
хронометраж об отсутствии всяких событий), но скомандовали  ему  взять  на
себя  функции  посредника  в  налаживании  связи  между  нашими  сутами  и
люверами,  поскольку  прямая  связь  не  представлялась  возможной   из-за
экранного  эффекта  крыши  над  головой.  Очередной  ответ  "Феникса"  нас
буквально  потряс:  люверы  якобы  зарегистрировали  окончание  тревера  в
системе Пянжа и ушли в гиперпространство шесть часов назад!..
   Миран возмутился: "Пернатый, видать, совсем  спятил  там,  на  бугре  у
Гондора!"
   Я сделал попытку успокоить его и  себя:  "Что  страшного?  Шесть  часов
назад - это все равно ведь завтра. Доживем до завтра - посмотрим..."
   Миран: "Не знаю, как у тебя, Сиб, а у меня появилось острое, неодолимое
желание связаться с люверами сегодня, и немедленно".
   Желание Мирана  совершенно  не  противоречило  моему.  На  максимальной
скорости мы выскочили из-под золотого экрана и вышли  на  прямой  луч  для
непосредственной связи  с  люверами.  Ни  один  лювер  нам  не  ответил!..
Дурацкое,  как  мы  только  что  полагали,   утверждение   наблюдательного
стационара  странным  образом  оправдалось:  фазереты  исчезли   с   орбит
ожидания! И след их простыл...  Нам  не  оставалось  ничего  другого,  как
подняться снова на "палубу" и  проделать  обратный  переход  через  атрии,
которые сыграли с нами скверную шутку. К великому нашему облегчению, выход
состоялся на "палубе" эколата-один и  сегодня!  Люверы,  как  и  положено,
ждали нас на прежних орбитах и вышли на связь по первому вызову.  Конечно,
хронометрические блоки "Феникса" мы отсюда тоже проверили и убедились, что
в этот раз  никаких  календарных  вольностей  жаропрочный  петух  себе  не
позволил. Здесь везде царило сегодня.
   Миран вдруг поверил: "Выходит,  восставший  из  пепла  был  прав  -  мы
действительно побывали в своем послезавтра?!"
   Я усомнился: "Ты допускаешь, что фазереты ушли из нопра без нас?"
   Миран: "Вот этого