с он, если можно так выразиться, "в  растрепанных  чувствах",
поскольку не в состоянии  уразуметь,  как  ему  удалось  безоружной  рукой
сорвать с пятиместной флаинг-машины гладкий со всех сторон  блистер  и  за
ухо выдернуть  из  кабины  отнюдь  не  ягненка  -  опытного  бойца  Службы
безопасности. На шум примчался объединенный  патруль  эсбеэсэс  и  МАКОДа.
Командир патруля Иван Ермаков - из местных функционеров МАКОДа -  не  знал
Гладышева в лицо и на всякий случай арестовал обоих.  После  вмешательства
Михаила Полуянова возмутители спокойствия были препровождены  в  госпиталь
на  обследование,  хотя  из  них  двоих  пострадал  только  ефрейтор.  Ухо
насильника,   за   которое    ухватился    эварх,    несколько...    гм...
деформировалось. Мне показали картинку... На ефрейтора противно  смотреть:
ушная раковина болтается где-то на уровне подбородка. Причем болтается  на
вытянутом трубочкой отростке - упругом таком, как резиновый шланг.  Медики
установили: отросток - сильно растянутый хрящ основания ушной раковины. То
есть с медицинской точки зрения  это  как  бы  и  не  особенно  интересно:
аномальное растяжение ушного хряща - вот и вся патология. Слуховой нерв не
пострадал, да и все прочие нервные реакции в норме. Исключая,  разумеется,
нервную реакцию пациента на изменение своей  внешности.  Теперь  ефрейтора
ожидают пластическая операция и неприятности по службе.  А  возможно  -  и
более  крупные  неприятности.  Видеомонитор  -  из  тех,  что  были  тайно
установлены функционерами МАКОДа на всех  стоянках  реалетов,  -  подробно
зафиксировал  развитие  драматического  инцидента,  дело  за  правосудием.
Такова вторая новость пакета. Опять скажешь, что все это просто ужасно?
   - Нет, - сказал Кир-Кор. - На месте Гладышева я поступил бы так же.
   - "Так о великих вещах помогают  составить  понятье  малые  вещи,  пути
намечая для их достиженья", - процитировал Ледогоров Лукреция.  И  добавил
уже от себя: - Воля  Ампары  читается  ясно...  Для  возмездия  нет  нужды
устраивать всеобщие мировые  потопы  -  отныне  воздающий  удар  настигает
только виновного. Гуманитарная сила  обновленной  формы  возмездия  в  его
избирательном действии. А избирательность здесь  направляется  возмущением
духа совестливых людей. Совестливые призваны соучаствовать в  ампарическом
акте возмездия. С сегодняшнего дня  земная  цивилизация  начинает  жить  в
новых условиях.
   Кир-Кор промолчал. Он не знал, что на это ответить.  Он  сознавал,  что
цивилизация действительно переступает порог чего-то  весьма  непривычного,
нового, однако чувствовал себя подавленно.  Ощутимая,  хотя  и  сдержанная
торжественность Агафона была ему не очень понятна.  У  Агафона,  вероятно,
было  праздничное  настроение.  А  в  этот  момент  обескураженный   своим
"рукоделием"  тамбовский  эварх  наверняка  пытался  заново  переосмыслить
недавний совет региарха "не делать резких движений"...
   "Может быть, - думал Кир-Кор, - Ледогоров видит в окружающем мире нечто
такое, чего мой глаз, мой ум не в состоянии  воспринять?..  Духовный  глаз
Ледогорова зорче, ум изощреннее?.."
   "Если экзарх не просто фанат-ампарид, а гений-провидец, тебе за ним  не
угнаться", - беспечно отметил внутренний голос.
   "Смириться советуешь?"
   "Да. Словно бы специально для этого случая, известный философ-пессимист
Шопенгауэр когда-то доверил бумаге одно  из  ценнейших  своих  наблюдений:
"Талант попадает в цель, в которую никто попасть не может. Гений  попадает
в цель, которую никто не видел". Тебе это очень  надо  -  высматривать  до
боли в глазах цели, которых не видит никто?"
   "Ну уж конечно, жить без этого не могу".
   Экзарх  на  особый  манер  поклацал  языком   -   и   ретрит   внезапно
преобразился: вокруг всего помещения проступили  на  куполе  абрисы  белых
овалов, затем на  очерченных  овалами  площадях  вспыхнули  многокрасочные
светопластические витражи. Стало красиво, как в старинном  храме.  Витражи
были с изображениями разнообразных символов современной философской  школы
и ее предтеч.
   Кир-Кор уловил какое-то  движение  внутри  хрустальной  сокровищницы  и
застал взглядом момент, когда  феррованадиевый  пенальчик  подкатывался  к
чаше. Пенальчик звякнул о чашу.
   - Землетрясение?.. -  спросил  Ледогоров,  зная,  что  грагал  способен
ощутить малейшее колебание грунта с чуткостью сейсмометра.
   В ответ Кир-Кор отрицательно покачал головой. Пошутил:
   - Похоже, Агафон, у них неодолимое влечение друг к другу.
   Фундатор взглянул на него без  тени  улыбки.  Раскрыл  пенальчик,  взял
удлиненный  кристалл  двумя  пальцами,  как  берут  крупное  насекомое,  и
аккуратно положил в чашу. Видимо,  ожидал  чего-то  от  немудреного  этого
эксперимента.  Ничего  не  произошло.  Просто  чаша   приятно   украсилась
"букетиком" из трех крохотных огоньков - синего и двух голубых... Опасаясь
увидеть на лице экзарха разочарование, Кир-Кор обвел взглядом купол:
   - Символы на витражах те же, что и в Овальном зале "Ампариума".
   - Здесь  их  несколько  больше,  -  уточнил  экзарх.  -  Как  тебе  это
художество?..
   - Я и раньше говорил - оно превосходно.
   Витражи и в самом деле были недурны.
   Хозяин увлек гостя  вдоль  красочного  ряда  светопластических  картин,
давая пояснения на ходу. Оказывается, утопающая в цветах молодая женщина с
голым младенцем в руках - символ Мировой  Радости.  Взлетающий  над  водой
белый длиннокрылый лебедь -  символ  Мировой  Чистоты.  Мужчина,  женщина,
ребенок и юное деревце - символ  Мировой  Силы.  Изображение  всадника  на
белом  коне,  проткнувшего  копьем  чешуйчатую  рептилию,  равно   как   и
трогательный рисунок белого голубя с зеленой веточкой в клюве пояснений не
требовали. Самостоятельно узнал Кир-Кор и Триантру -  тантрический  символ
Мирового Единства (фигура, сложенная из шести треугольников  и  очерченная
несколькими концентрическими окружностями).
   В каждом овале слева вверху сияла, как  символ  Мирового  Совершенства,
белая четырехлучевая звездочка с плавно скругленными внутренними углами, и
каждому овалу сопутствовали свои цифровые обозначения.
   - Порядковые номера? - спросил Кир-Кор. - Или числа эти со смыслом?
   - Со смыслом, - ответил экзарх. С каким - не сказал.
   Кир-Кор поискал глазами овал с числом "18". Это был овал с  темно-синим
рисунком видоизмененной эпиптейи.  Окружность  и  горизонтально  вытянутые
крылышки  за  пределами  окружности  остались   без   изменений,   а   вот
птичка-"галочка"  перевоплотилась  в  треугольник  с  перевернутым  кверху
основанием. Над основанием, между крылышками восходила синяя  луна.  Может
быть, это была стилизованная голова,  потому  что  все  это  вместе  очень
походило на условный рисунок вылетающего из центра окружности  человека  -
то ли крылатого, то ли просто простершего руки в стороны...
   - Более поздний вариант эпиптейи, - пояснил Ледогоров. -  А  еще  позже
эпиптейю вытеснили изображения крылатых дисков.  Чуть  дальше  ты  увидишь
одно такое изображение.
   Чуть дальше Кир-Кор увидел сквозь прозрачный купол (в промежутке  между
овалами)  хорошо  освещенный  парус  "Ампариума"  и  над  ним   -   сияние
восстановленной после бандитской диверсии белой четырехлучевой звезды.
   - У тебя другое на уме, - догадался фундатор. - Хочешь уйти?
   - Прости меня, Агафон. У нас с тобой сейчас разные настроения.
   - Понимаю... Куда тебе хочется?
   - Мне хочется на Финшелы. Но я сознаю,  что  это  пока  невозможно.  По
крайней мере - до финального вердикта Большой Экседры.
   - Увы, да, - подтвердил Ледогоров. - И поскольку  твои  апартаменты  на
восьмом этаже "Каравеллы" заняты теперь другим постояльцем...
   -  Я  охотно  согласился  бы  перебраться  на   петропавловский   берег
Авачинской бухты, - поспешил вставить Кир-Кор.  -  Совсем  рядом  -  рукой
подать. Свистнешь мне - я услышу.
   Экзарх помолчал, размышляя.
   - Хорошо, - сказал он. - Не стану тебя отговаривать, хотя надо бы... Ты
в какой гостинице обычно там обретаешься? В "Сероглазке"? На этот раз тебе
целесообразнее будет остановиться в гостинице "Мишенная".
   - На этот раз мне все равно, где останавливаться, - сказал  Кир-Кор.  -
"Мишенная" - неплохой вариант. Я буду видеть оттуда  сияние  белой  звезды
Ампары над Белобережьем. Если, конечно, мне повезет заполучить  апартамент
с видом на бухту.
   - Повезет, - сказал Ледогоров. - Другой вопрос... как ты  намерен  туда
добираться?
   - По воздуху, реалетом.
   - Сразу попадешь под прицелы виндикейторов эсбеэсэс. Мне не хотелось бы
с ними сейчас объясняться...
   - Тогда - вплавь.
   - Под водой, - добавил экзарх.
   - Могу и вплавь под водой.
   - Я предлагаю это без юмора. - Агафон показал пальцем вниз: - Ты можешь
воспользоваться подводной транспортной артерией экзархата. На  том  берегу
для наших субмарин есть удобный ангар - о нем мало кто знает.
   - Воспользуюсь, если позволишь.
   - Дорогу в ангар под цоколем Академии сам найдешь или проводить тебя?
   - Обижаешь, фундатор!
   - Что ж... в добрый путь. Приятного отдыха. Утром увидимся.
   - Спасибо. Но почему непременно утром? Куда торопиться?
   - Потому что... Тебе когда-нибудь приходилось "блистать"  популярностью
в условиях плотно населенного города?
   Сообразив, наконец, о чем речь, Кир-Кор обомлел. Экзарх стал  развивать
малознакомую для собеседника тему:
   - Завтра утром, сразу после пресс-конференции, мы обязаны  предоставить
агентствам массовой информации практически все видеодокументы.  И  еще  до
полудня ты начнешь замечать, что едва  ли  не  каждый  прохожий  на  улице
указывает на тебя пальцем и норовит поймать в объектив своего унимзора или
майвижна. Кроме того, на каждом шагу ты вынужден будешь давать интервью.
   Пригвожденный к месту  катастрофическим  для  себя  прогнозом,  Кир-Кор
молчал. Ледогоров спросил:
   - Может, есть смысл отменить визит в Петропавловск?
   - Нет, Агафон. Подобно Шехерезаде, я получил еще одну ночь...  возможно
- последнюю ночь своего краткосрочного отпуска. И не могу  позволить  себе
провести  ее   как   арестант,   под   двойной   охраной   военизированных
формирований.
   Экзарх слабо шевельнул рукой и ничего не сказал.
   Кир-Кор выдержал паузу и неожиданно для самого себя добавил:
   -  Но  с  другой  стороны,  особое  тебе  спасибо  за  твою  заботу   о
безопасности Винаты и Марсаны. Ты, оказывается, предвидел необходимость...
   Ледогоров остановил его взглядом. Произнес:
   - Не надо об этом.
   И только теперь Кир-Кор обратил внимание на слабо затуманенные  участки
купола над головой экзарха, туманные пятна  появлялись  и  таяли...  Такое
впечатление, будто невидимые  великаны  из  озорства  одновременно  делали
выдох на холодную прозрачную  поверхность  керамлита  в  разных  местах...
Кир-Кор перевел зрительное  восприятие  в  область  аурического  излучения
экзарха и  убедился,  что  к  золотисто-синему  сиянию  ауры  Агафона  эти
странные "сполохи" малозаметной  дымки  касательства  не  имеют.  И  самая
большая странность состояла в том, что призраки туманных пятен  появлялись
и таяли опоясывающими купол рядами... "Если, конечно, я  их  действительно
вижу, - усомнился Кир-Кор. - Эти пятна, ряды..."
   - Что?.. - спросил экзарх, озираясь.
   Кир-Кор понял, что ничего похожего  на  пульсирующую  дымку  Агафон  не
видит, и вынужден  был  объяснить  ему  причину  блуждания  взгляда  своих
любознательных глаз.
   - Новый омен, -  уверенно  проговорил  фундатор,  с  вниманием  обозрев
пространство подкупольного сегмента. Ничего не видел по-прежнему.
   - Не расстраивайся, - сказал Кир-Кор. - Может, у меня в  глазах  просто
рябит слегка от многоцветия витражей, вот и все... Ладно, Агафон, я пошел.
До завтра. Мирного тебе вечера, спокойной ночи.  Передай  от  меня  привет
Людмиле Ивановне.
   - Спасибо, передам. Ждем тебя к себе в гости.
   - Это уж я непременно... Салют!
   Покидая  ретрит,  Кир-Кор  услышал,  как  Ледогоров  поклацал   языком.
Светопластические витражи угасли, Кир-Кор оглянулся. И потом всю дорогу до
подводного ангара у него перед глазами  стояла  фигура  фундатора,  упорно
озирающего  подкупольное  пространство  в  поиске   замеченного   грагалом
очередного знамения. "Скорее всего, эти туманные пятна  "нового  омена"  -
просто результат увлажняющего действия вентиляционных сквозняков, -  думал
Кир-Кор. - Я невольно ввел в заблуждение Агафона".  И  еще  ему  почему-то
подумалось, что купол ретрита с эпиптейей в зените поразительно напоминает
перевернутую чашу с эпиптейей на дне...



14. ПОЛЕТ БЕЛОЙ СОВЫ

   Глубокие воды Авачинской бухты  миниатюрная  субмарина  преодолела  без
происшествий. После всплытия внутри ангара она, как пойманная рыба, сильно
вздрогнула в стальных объятиях захвата, плавно приподнялась и в  последний
раз вздрогнула при остановке  подъемника.  Пригнувшись,  чтобы  не  задеть
головой массивные красные крышки потолочных  люков,  Кир-Кор  переместился
ближе к боковому выходу. Чуткие сервомеханизмы отвели гермодверь в сторону
-  пассажир  ступил  на  перрон,  оглядел  помещение.  Ни  размерами,   ни
оборудованием подводный ангар на петропавловском берегу  не  отличался  от
уже  знакомых  экзархатовских  подводных  ангаров;  только  цветом.   Цвет
керамлитовых стен - приглушенный перламутрово-коричневый.
   Металлическая  дверь  с  низкой  притолокой  открылась  сама.  За   ной
обнаружился еще более низкий проход в кабинку  пятиместного  сфалервагена.
Едва Кир-Кор занял одно  из  красных  сидений,  прозрачная  цилиндрическая
капсула сфалервагена тронулась и, набирая скорость, помчалась по наклонной
вверх. Пневмотрубный путь транспортной капсулы был довольно извилист.
   Остановка. Очевидно - конечная.  Услужливая  автоматика  открыла  перед
пассажиром выход в лифтовый тамбур. Кир-Кор поднялся в лифте двумя ярусами
выше. И оказался в знакомом, довольно-таки  многолюдном  сейчас  вестибюле
гостиницы "Мишенная"  среди  зеркал,  черного  дерева,  изящно  изогнутого
стекла, интерьерной зелени и эфемерных образов декоративной светопластики.
   Бросилось в глаза: большинство присутствующих в гостиничном вестибюле -
мужчины, юноши, женщины, девушки -  были  высокого  роста.  Гораздо  более
высокого, чем средний рост среднестатистического  европеоида.  И  впервые,
пожалуй, на этой планете Кир-Кор,  находясь  в  присутственном  месте,  не
чувствовал себя под конвоем перекрестных  взглядов  из-за  своего  слишком
длинного по земным понятиям костяка. Это очень его удивило. Он не встречал
присутственных мест, где добрая треть непреднамеренного собрания  состояла
бы из особ ростом  выше  его  самого.  Здесь,  на  Земле,  такого  еще  не
случалось...
   Все объяснил блуждающий под потолком  светопластический  транспарант  с
приветствием на геялогосе. Разноцветные  литеры,  пронзительно  вспыхивая,
складывались в слова: "Добро пожаловать! Участникам  всемирного  конгресса
Гулливеров наш горячий лилипутский привет!"
   Кир-Кор стал пробираться к северной стене  -  в  район  периметра,  где
расположены  гостиничные   офис-терминалы.   Со   всех   сторон   слышался
разноязыкий говор, смех, возбужденные возгласы. Группка  из  трех  молодых
великанов хрипела губными гармошками, на них не  обращали  внимания.  Лишь
немолодая уже  чернокожая  великанша  в  оранжевой  безрукавке  и  красных
шальварах пыталась  привлечь  внимание  губных  оркестрантов  дирижерскими
движениями  большого  тюбика  губной  помады.  Из  отрывков  разговоров  и
отдельных возгласов можно было заключить, что в вестибюле  сосредоточились
в основном недавние пассажиры вечернего иглолета и те, кто их встречал. Не
успел Кир-Кор миновать музыкальное трио - к нему подскочил и обратился  на
геялогосе стройный юноша в белой круглой шапочке с кисточкой:
   - Простите, ювен, вы случайно не из группы альпийских альборадейров?
   Выяснять, кто такие альборадейры, Кир-Кору не захотелось.
   - Нет, - ответил он, - скорее - из группы автохтонных подводников.
   - Извините.
   Взмахнув кисточкой, юноша ловко обогнул негритянку в красных  шальварах
с одной стороны, а его бесшапочный собеседник  -  с  другой,  и  оба,  как
бильярдные  шары  после  соударения,  продолжили  путь  каждый   в   своем
направлении. Ориентиром для Кир-Кора  служило  большое  -  во  всю  ширину
нордовой стены - панно: ландшафтный вид на Авачинский и Корякский  вулканы
с заснеженными и слегка курящимися вершинами. И когда он  вместо  вулканов
вдруг увидел перед собой фигуры двух Гулливеров ростом на  полголовы  выше
его самого, инстинктивно сделал движение вправо для обходного маневра.  Но
был остановлен.
   Ближайший из Гулливеров  -  длинноволосый,  с  пасмурно-темным  длинным
лицом и длинными, как у гориллы, руками - хлопнул его по плечу и  ошарашил
странным вопросом:
   - Торопишься, зелень?
   Чтоб уточнить ситуацию, Кир-Кор бесстрастно осведомился:
   - Чего изволите, сударь?
   Пасмурнолицый переглянулся с товарищем:
   - Зигфрид, нас, кажется, не узнают.
   - Впервые вижу  вас,  парни,  -  подтвердил  Кир-Кор,  оглядев  того  и
другого.
   В отличие от пасмурнолицего Зигфрид был трогательно румян, сероглаз,  и
его упитанная, поросшая редким рыжеватыми волосами  физиономия  вид  имела
достаточно добродушный. Румянолицый Зигфрид спросил с сомнением:
   - Ты не ошибся, Бургаз?..
   - Нет. - Бургаз мотнул головой, как лошадь.  -  Он  -  раттенфангер  из
свиты вице-президента.
   - Ничего подобного, - сказал Кир-Кор. - Я тивун огнишный из стрелецкого
департамента генерал-губернатора.
   - Вас заген зи? - машинально произнес румянолицый  на  немецком.  -  Не
понимаю, что вы говорите.
   - Я всего лишь скромный фельдцехмейстер из ландвера своего маркграфа, -
ввел поправку Кир-Кор.
   - Яволь. - Зигфрид кивнул. - Это я понял.
   -  Однако,  -  продолжил  Кир-Кор,  -   я   обязан   отметить:   мы   с
генерал-губернатором  в  оппозиции   друг   к   другу   по   отношению   к
вице-президенту.
   - В оппозиции?.. - Бургаз, похоже, опешил. - В какой оппозиции?
   - В имманентной, глоссолалической, конфабулярной,  -  стал  перечислять
Кир-Кор. Взглянув на померкшего Зигфрида, подвел черту: - Унд зо вайтер [и
так далее (нем.)]. Но это уже не имеет никакого значения, господа.
   - Варум? - машинально спросил Зигфрид. - Почему?
   - Дарум, - ответил Кир-Кор. - Потому что всех  ожидает  одна  и  та  же
ночь.
   - Кто тебе это сказал? - угрюмо осведомился Бургаз.
   - Гораций, господа, это сказал Гораций. На латыни, естественно:  "Омнес
уна манэт нокс". Точность перевода гарантирую. Всех ожидает одна и  та  же
ночь. Ауфвидерзеен.
   Зигфрид неожиданно просветлел, улыбнулся:
   - Лебен зи воль [прощайте (нем.)]. Спасибо за интервью.
   Путь к офис-терминалам был свободен. Удаляясь от нечаянных собеседников
по неправильной  синусоиде  в  толпе,  Кир-Кор  различил  в  гуле  голосов
несколько фраз, которыми обменялись его новые  знакомые.  "Ты  прав,  майн
фройнд [мой друг (нем.)], он - раттенфангер вице-президента". -  "Зигфрид,
а что это он плел про "одну и ту же ночь?.." - "Очень  просто.  Фразой  из
Горация вице-президент предостерегает своих  противников  от  политических
ошибок. Пожелаем ему успеха. С такими раттенфангерами у него есть шанс  на
успех!.."
   Невинная  шутка  нежданно-негаданно  завязалась  политическим  узелком.
Раттенфангер...
   Кир-Кор вспомнил вдруг,  что  "изящное"  это  словечко  (в  переводе  с
немецкого -  "крысолов")  в  сленге  политиканов  служит  для  обозначения
хватких, изворотливо-ловких  функционеров,  умеющих  обеспечивать  высокий
рейтинг  партийной  идеологии   при   любых,   а   главным   образом   при
неблагоприятных для  партии  обстоятельствах.  "Не  было  еще  мне  печали
влипнуть здесь в какую-нибудь политическую интригу..." - подумалось ему.
   "Особенно после того, как ты уже  влип  в  политический  катаклизм",  -
заметил внутренний голос.
   Кир-Кор отстучал на кла