- Задавайте вопросы, эвархи, -  призвал  Ледогоров.  -  Любые...  какие
велит задать ваша Совесть.
   Шагом вперед выдвинулся из шеренги мешконосцев европеоид с  сапфировыми
глазами. Кир-Кор с удовольствием посмотрел на  него.  Белая  грива  пышных
волос, белая длинная борода. Ни дать  ни  взять  -  персонаж  из  русского
фольклора. "Дед Мороз, Дед Мороз, он подарки  нам  принес!"  Дырявую  тару
из-под подарков ему, увы, пришлось натянуть на себя.
   -  Ариарх  старейшин  общины  Ревнителей  Животворящего  Креста  Михаил
Перевозов, - представился фольклорный персонаж. - Здравствуйте все!  -  Он
несколько раз поклонился в разные стороны. -  Хочу  спросить  перед  лицом
уважаемого собрания: не голоден ли ты, грагал? Не мучит ли тебя жажда?
   - Нет, эвархи, я сыт и жажды не испытываю.
   Шаг вперед сделал пожилой негроид.  Пошлепал  большими  сизыми  губами,
чиркнул  ладонью   над   теменем,   словно   измерил   собственный   рост,
представился:
   - Унди-наба буркината гриотов Ялгадо Хабре.
   "Как пить дать, спросит, здоров ли я", - подумал Кир-Кор.
   - Здоров ли ты, грагал? - спросил унди-наба.
   -   Вполне.   Благодарю   уважаемое   собрание    за    трогательную...
озабоченность.
   Следующие  вопросы  задавал  безбородый  европеоид   с   проницательным
взглядом серо-голубых глаз.
   - Региарх курии фармакопеев Олег Владимирский-Люпусов,  -  представился
он и встряхнул  шелковистой  волной  зачесанных  назад  каштановых  волос.
Участливо осведомился:  -  Скажи  нам,  грагал...  не  испытываешь  ли  ты
каких-либо  физических  или  физиологических  неудобств?  Не  вызывает  ли
что-либо здесь твоего напряженного неудовольствия?
   - Моя одежда... Точнее говоря - ее отсутствие. Но ритуал есть ритуал, и
я подчиняюсь его условностям, как им подчиняетесь вы.
   - Созипатор киновиата Поощрителей созревания духа Элибар  Маципулос,  -
представился  загорелый  мужчина  с  серебром  в  волосах   и   внешностью
староиспанского аристократа. - Эвархи,  поскольку  беседа  принимает  явно
соматический уклон, предлагаю  внести  в  нее  коррективы,  долженствующие
обратить наши взоры к зениту... Скажи  нам,  какое  место  в  жизни  твоей
занимает то, что мир людей именует духовностью?
   - Смею думать, изрядное, - ответил Кир-Кор.
   Элибар Маципулос поощрительно улыбнулся:
   - И... нечего больше добавить?
   Кир-Кор обвел взглядом замершую шеренгу ареопага:
   - Надо ли мне отнимать у вас время ретроспекциями о Махавире,  Декарте,
Платоне?
   - Нет, не надо, - возразил созипатор. - Нам довольно будет узнать,  как
ты сам определяешь духовность. Что она для тебя?
   - По-моему, это потребность поиска  истины  и  стремление  безвозмездно
делать добро.
   - Познание и альтруизм, - заключил Элибар Маципулос,  кивая.  -  А  что
есть для тебя нравственность?
   - Понимание того, что никогда не нужно мешать кому-либо в поиске истины
и творении добра.
   - Не мешать... А как насчет того, чтобы помочь?..
   - Помочь - да, разумеется. Но хотя бы не  мешать.  Не  совать  под  нос
индивида свой указующий перст.
   - Поиски истины в философской системе Ампары вызывают в тебе  оптимизм?
- полюбопытствовал созипатор.
   - Сочувствие. Кстати, я разделяю  ваши  надежды  на  то,  что  наступит
когда-нибудь время прямого влияния духовного Абсолюта на земную  и  вообще
человеческую жизнь. Дай-то, как говорится,  Бог!  Однако  я  не  сторонник
полумистического "иносказания иноимен". Хочется ясности.
   - А в чем, собственно, затруднения?
   - Их много. В частности, мне трудно солидаризироваться  с  утверждением
философов вашей школы о том, что точка соприкосновения  современного  мира
людей и грядущего мира Ампары сиюминутно близка.
   - То есть нет у тебя ощущения перемен?
   - Увы. Мы, дальнодеи, неплохо знаем  инфраструктуру  Солнечного  Рукава
Галактики, и вот что я вам скажу... если, конечно,  вы  хотите  знать  мое
мнение. По-моему, Галактика совершенно естественно эволюционирует в  своем
сугубо  материальном  космофизическом  облике.  Во  всяком  случае,  в  ее
глубинах мы пока не встречали "особых" точек и "подозрительных"  аномалий,
которые могли бы  представлять  интерес  для  вашей  философской  школы  в
качестве космических тестов на близость Ампары или  хотя  бы  на  вероятие
сближения с нею.
   - И даже Зердем не кажется тебе "подозрительной" аномалией?
   - Зердем... Ну что Зердем?.. Зердем действительно впечатляюще аномален,
но  ведь  ничто  в  нем  пока  не  указывает  на  то,  что   это   круглое
вакуумно-полевое образование уже  вправе  именоваться  артефактом  Ампары.
Мало ли странных космофизических объектов в Галактике!
   - Вижу, с теорией Ампартефакта ты в  какой-то  мере  знаком...  Недавно
открытый тобой Планар, очевидно, тоже не вписывается в круг вещных  знаков
Ампары?
   - Думаю, нет.
   - Благодарю вас, коллеги, за долготерпение. Иных вопросов к  грагалу  у
меня не имеется.
   Элибар Маципулос вернулся в  полукружье  философов,  уступая  "кафедру"
своему соседу - коренастому,  ладно  скроенному  европеоиду  средних  лет.
Бледное лицо, обросшее дремучей окладистой бородой,  взгляд  исподлобья  и
нависающие  над  бровями  темные  волосы  придавали  этому  человеку   вид
романтический  и  мрачноватый,  а  ритуальное  рубище  только   усугубляло
артистически разбойный вид Алехандро Эроховерро. Кир-Кор сразу узнал  его.
Да и как не узнать лучшего и вернейшего на этой планете друга  грагалов  -
коммуникатора  группы  эксальтадос  "Зелегра"  (есть  и  такая  в   абрисе
философской школы Ампары).
   - Салюд, компаньерос! -  сверкнув  глазами,  поприветствовал  Алехандро
коллег. Адресовал энергичный взмах рукой персонально  Кир-Кору:  -  Салюд,
камарад!
   - Салюд, амиго!  -  с  нескрываемой  теплотой  откликнулся  Кир-Кор  на
приветствие несгибаемого коммуникатора, известного в  среде  грагалов  под
прозвищем Борода и Барба Сибросса.
   - Я внимательно выслушал все адресованные гостю нашей экседры вопросы и
с трепетным благоговением осознал, насколько они  актуальны,  -  заговорил
бородач.  -  Что  ж...  в  продолжение  темы,  которую  лично  я  не  могу
воспринимать иначе как тест на вменяемость стоящего  перед  нами  грагала,
нахожу уместным подкинуть в общий костер и свое вопросительное полено...
   В шеренге эвархов возник глухой ропот. Алехандро набычился. Левой рукой
этот профессиональный возмутитель спокойствия с  треском  надорвал  тесный
для его обросшего волосами горла ворот джутового рубища, правую поднял над
головой:
   - Одну минуту, философы! Я вовсе  не  задавался  целью  куражиться  над
традициями наших экседр. Но когда в моем  присутствии,  а  значит,  и  при
моем, так сказать, соучастии грагала донимают вопросами типа  "не  хочется
ли тебе ням-ням, пи-пи?" и "не растерял  ли  ты  там,  среди  звезд,  свою
нравственность?" - у меня возникает желание предложить  грагалу  еще  один
актуальный вопрос. Будь  любезен,  амиго,  расскажи  нам,  какие  ответные
чувства вызывает у тебя наше странное вопрошательство?
   Ропот  усилился.  Кто-то  сказал,  как  плюнул:  "Нек   плюс   ультра!"
[латинская идиома, близкая по смыслу выражениям: "Беспредел!" или "Это  уж
слишком!"]   Послышались   голоса,   призывающие   Алехандро    немедленно
объясниться. Прозвучало слово "фундатор". Ледогоров стоял не  меняя  позы,
молчал. Потом вдруг сказал:
   - Линейная логика -  на  стороне  коммуникатора.  Правда,  это  еще  не
значит, что истина там же... Сдается мне, грагал сейчас  сам  поможет  нам
окончательно определиться.
   Машинально Кир-Кор попытался сунуть руки в карманы. Руки -  маракас!  -
скользнули вдоль голых бедер. Наверное,  потому  и  придуман  бескарманный
вариант униформы участника  философских  бесед,  чтобы  в  затруднительные
моменты не отвлекаться.
   Момент был именно таков. У Барбы  Сиброссы  некстати  возникло  желание
побольнее лягнуть закостенелый в традициях ритуал, и теперь Кир-Кор  плохо
себе представлял, как, не роняя ни своего, ни чужого достоинства, выйти из
созданного коммуникатором  щекотливого  положения.  С  одной  стороны,  от
решения, которое примут эвархи здесь, на экседре,  будет  зависеть  судьба
желанного отпуска. С другой -  не  хочется  дискредитировать  деятелей  из
группы  "Зелегра"  -   единственного   на   этой   планете   общественного
объединения, которое самоотверженно ведет  борьбу  за  полную  легализацию
грагалов на Земле (отсюда и аббревиатурный их лозунг "Зе-Ле-Гра!").
   -  Уважаемые  эвархи,   -   осторожно   начал   Кир-Кор.   -   Излишняя
пристрастность вопрошающих, видимо, неизбежна при слабом знакомстве друг с
другом. - Он виновато улыбнулся, переступил с ноги на ногу.  Продолжил:  -
Но особой беды  здесь,  наверное,  нет.  Отмеченные  Алехандро  Эроховерро
излишества лично я готов компенсировать искренними ответами на  любой  ваш
вопрос. Я не боюсь откровенности. Во-первых, нечего мне от вас скрывать...
если, конечно, мы не  будем  затрагивать  секретов  и  тайн  третьих  лиц.
Во-вторых, я обладаю  достаточным  запасом  мужества,  чтобы  встретить  с
открытым забралом даже нелестное мнение обо мне, коль  скоро  оно  таковым
вдруг окажется. Благодарю за внимание.
   - Мужской разговор, - одобрил понятливый Барба Сибросса. -  Я  вынужден
снять свои претензии к участникам экседры и признать зыбкую  безупречность
диспута близкой  к  желанному  идеалу.  Зе-Ле-Гра!  -  завершил  Алехандро
Эроховерро свое выступление обычным для эксальтадос финальным возгласом  и
вскинул кверху прямую ладонь крылом открытого семафора.
   Минуту босоногие участники  экседры  молча  переваривали  извинительный
реверанс коммуникатора, больше похожий на очередной выпад.
   - Коллеги, - прервал паузу Ледогоров,  -  я  чувствую,  многие  из  вас
набрались наконец решимости объясниться с  грагалом  начистоту.  Наверняка
есть вопросы к нашему гостю у экзарха Приземелья Максимилиана Экспромтова.
   Кир-Кор встретил настороженный взгляд  главы  Лунного  экзархата,  двое
суток назад вручившего ему с улыбкой визу отпускника.  Двое  суток  спустя
лунный экзарх уже почему-то не улыбался.
   Казначей  Приземелья  (бытующее  среди  грагалов   негласное   прозвище
Максимилиана)  огладил  ладонью  и  без  того  аккуратно  уложенные  пряди
светло-русых волос, изящным движением  пальцев  коснулся  подстриженных  и
подбритых усов, негромко сказал:
   -  Фундатор...  э-э...  угадал.  Я  действительно...   э-э...   намерен
адресовать грагалу упрек.
   "Значит, все же фундатор", - отметил  Кир-Кор.  Глянув  на  Ледогорова,
вспомнил, как плакал на борту пиратского шверцфайтера Лирий Голубь. До сих
пор непонятно, что заставило интротома лить горючие слезы...
   Кир-Кор почти не вслушивался в тихо журчащую плавную  речь  Казначея  -
смысл упрека был ясен ему с полуслова: грагал-де обязан был  поделиться  с
лунным экзархом  информацией  об  экзотических  особенностях  Планара,  но
почему-то не поделился. Он знал, что такой упрек будет, и к тому  моменту,
когда монолог Максимилиана иссяк, обдумывать  форму  ответа  уже  не  было
необходимости.
   - Уважаемые эвархи,  -  заговорил  Кир-Кор.  -  На  проблемах  объекта,
который вам известен под названием Планар, я не  стал  заострять  внимание
лунного экзарха  по  тактическим  соображениям.  Мне  не  хотелось,  чтобы
половина моего отпуска ушла на обсуждение топологических свойств  Планара.
Не для того я совершил тревер в Солнечную систему...
   - То есть особенности топологии Планара ты, грагал, намерен был утаить?
- спросил худощавый европеоид с благообразным и отчего-то скорбным  лицом.
Представился: - Ландарх курии Отчего милосердия Борислев Божчковски.
   - Простите, - вмешался Олег Владимирский-Люпусов, - так ставить  вопрос
некорректно.  В  конце  концов,  Планар  и  главная  его  особенность   не
составляют секрета для общественности Дигеи. А в последние дни - не секрет
и для общественности Земли. Полагаю,  Борислеву  Божчковски  следовало  бы
изменить форму вопроса.
   - Региарх прав, - согласился ландарх. -  В  сущности,  меня  интересует
одно: почему грагалу было важно избежать обсуждения особенностей топологии
Планара? - Ландарх сделал нажим на предпоследнем слове.
   - Само по себе для меня это было не важно, - возразил  Кир-Кор.  -  Мне
было важно сэкономить время. Обсуждение довольно специфической проблемы  с
участием приглашенных специалистов, на Луне, в условиях экзархата...  Сами
понимаете!..
   - Тебе есть чем оправдать свою торопливость? - спросил  ландарх,  и  на
лице его отразилось сочувствие.
   - Я очень спешил встретиться с одним человеком... С женщиной.
   - Любовь?..
   - Да.
   - Поэтому ты изменил транзитный маршрут?
   - Я опасался, что иначе мне не удастся встретиться с ней вообще.
   - Серьезный довод, - признал Борислев Божчковски. -  Что  ж,  изменение
транзитного маршрута - полбеды. Гораздо хуже другое  -  факт  умолчания...
Это противоречит МАКОДу.  Противоречит  закону,  который  мы  все  обязаны
соблюдать. Экзарх Приземелья здесь, по-моему, прав.
   Кир-Кор принял упрек ландарха без возражений.
   - Простите, - снова вмешался Олег Владимирский-Люпусов.  -  Я  чего-то,
видимо, недопонимаю... В чем заключается факт умолчания?
   - Очень хороший вопрос, региарх! - подхватил  Алехандро  Эроховерро.  -
Скажи нам, амиго, какого числа ты возник на Луне?
   Кир-Кор назвал точную дату. Барба Сибросса посмеялся в  густую  бороду,
но комментировать причину своего веселья не стал.
   - За двое суток до этого я уже знал о Планаре, - сообщил региарх.
   - За  двое  суток  до  этого  о  Планаре  знали  мы  все,  -  подытожил
коммуникатор.
   Олег Владимирский-Люпусов изобразил на лице удивление:
   - Выходит, знали мы все, кроме - теперь это очевидно - эвархов  Лунного
экзархата!
   -  Претензии  по  факту  умолчания  следует  прежде  всего   предъявить
средствам  массовой  информации  Приземелья,  -  подыграл  ему   Алехандро
Эроховерро.
   Настороженно глядя на Ледогорова, экзарх Приземелья делал вид, будто не
слышит дотошных коллег.
   - Мне кажется, отказ грагала вступать в состязание с нашими  средствами
массовой информации - не столько вина его, сколько достоинство, -  ответил
на реплику коммуникатора региарх.
   - Давайте не  будем  здесь  возводить  баррикады,  -  призвал  Борислев
Божчковски.  -  Грагал  должен  был  поделиться  с  Максимилианом   своими
впечатлениями об экзотических особенностях Планара. Обязан был.
   - Вчера нас с тобой, Борислев, угощали в трапезной  экзархата  каким-то
экзотическим блюдом из неизвестного нам морского моллюска, - глядя куда-то
вверх, напомнил глава курии фармакопеев.
   - Да... ну и что?
   -  А  то,  что  в  иных   географических   регионах   мы   не   обязаны
распространяться о своем опыте дегустации на Камчатке.
   - Но по меньшей  мере  невежливо  будет  умолчать  об  этом,  если  нас
спросят, - парировал глава курии Отчего милосердия.
   - Невежливо. - Региарх согласно кивнул. - Если спросят.
   - На  территории  Лунного  экзархата  кто-нибудь  расспрашивал  тебя  о
Планаре, грагал? - осведомился Барба Сибросса.
   - Конечно. Любители естествознания есть везде.
   - И самым  активным  любителем  естествознания  оказался,  естественно,
лунный экзарх?
   Кир-Кор ограничился неопределенным жестом.
   - Грагал не может лгать нам, коллеги, - сделал  вывод  коммуникатор.  -
Среди любителей естествознания кое-кого, как видите, не было.
   Наступила длинная пауза.
   - У меня такое ощущение, -  произнес  Ледогоров,  -  будто  Максимилиан
чего-то недоговорил. Должно быть, сейчас он нам все объяснит.
   Казначей  Приземелья  зачем-то  ощупал  мешок  (словно  только   теперь
обнаружил  его  на  себе),  опустил  руки.  Объясняться  он,  видимо,   не
собирался.
   - Меня изумляет твоя  деликатность,  фундатор,  -  проворчал  Алехандро
Эроховерро.
   -  Не  беспокойся,  коллега,  это  в   противовес   твоей   радикальной
напористости.
   И  вот  тогда  выступил  из  полукруга  философов  тот,  кого   Кир-Кор
заприметил в первые же секунды  визуального  ознакомления  с  персональным
составом ареопага и за кем все это время исподтишка  наблюдал,  -  человек
невысокого роста с признаками акрокефалии  и  очень  асимметричным  лицом:
левая скула превосходила свою родную сестру  размерами  вдвое  -  над  ней
поблескивал узкий монголоидный  глаз,  странно  контрастирующий  с  другим
глазом - начисто лишенным эпикантуса, овальным, цвета зрелого плода темной
сливы.  Живописный  портрет  разноглазого  субъекта   весьма   убедительно
дополняли все остальные детали его неординарной  внешности:  резкий  излом
насупленных темных бровей, рыжеватые усы, брезгливо сжатый тонкогубый рот,
глубокие   складки   вокруг   мясистого   носа,   ниспадающие   на   плечи
глянцево-черные  волосы,  спереди  выбритые  от  линии  лба  до  теменного
экватора.
   - Джугаш-Улья Каганберья,  -  представился  брезгливоротый  субъект.  -
Гроссмейстер  великого  ордена  пейсмейкеров.  Считаю  полезным  напомнить
присутствующим здесь, что название ордена восходит к эпохальному  открытию
наших ученых. Я имею в виду открытие эффекта проявления Локона в агрегации
вакуумсвернутых завитков возвратного времени. Многие из вас понимают,  что
именно это открытие - открытие солитона  возвратного  времени  -  легло  в
основу всей  философской  системы  Ампары!  Мы,  рыцари  великого  ордена,
изначально были ее пестователями.
   - Были, - прогудел в бороду Алехандро.
   Ледогоров сказал:
   -  Если  это  одобрит  экседра,  я   делаю   последнее   предупреждение
коммуникатору славных, но не всегда достаточно сдержанных эксальтадос.
   - Аой! - одобрительно откликнулся нестройный хор голосов.
   - Я выразил солидарность с мнением пейсмейкеров, только и всего,  -  не
скрывая иронии, объяснился коммуникатор.
   - Продолжай, гроссмейстер, экседра слушает тебя. - Ледогоров кивнул.
   - Это хорошо, что она меня слушает, - одобрил  верховный  пейсмейкер  с
едва  заметной  усмешкой.  -  Мне  легче   будет   давать   экседре   свои
рекомендации. Экзарха Приземелья рекомендую оставить в покое,  он  тут  ни
при чем. Во время нашего с ним дистанционного разговора я  убедил  его  не
проводить дознание о Планаре на территории Лунного экзархата в том случае,
если грагал сам не изъявит желания  исповедаться  до  перелета  на  Землю.
Очевидно, Максимилиан Экспромтов нашел мои  аргументы  разумными.  Никакой
другой вины -  если  это,  по-вашему,  его  вина  -  за  ним  нет.  Дальше
начинается вина грагала, и я рекомендую сосредоточить внимание  именно  на
ней.
   Экзарх Приземелья потерянно развел  руками  и  вернулся  в  шеренгу.  А
Кир-Кор почувствовал себя под прицелом зрачка  сливоцветного  ока:  зрачок
буравил ему переносицу.
   - Итак, гроссмейстер, - произнес Ледогоров, - по-твоему,  вина  грагала
начинается с момента... - Он сделал вопросительную паузу.
   - ...когда  грагал,  вопреки  путевым  указаниям  вадемекума,  сошел  с
полетной трассы маршрута на Лавонгай, - определил  Джугаш-Улья  Каганберья
момент  криминала.  -  А  в  это  время  нуклеус  Лавонгайского  экзархата
готовился оказать ему радушное гостеприимство.
   Агафон понимающе покивал:
   - По законам гостеприимства мы обычно не препятствуем грагалам выбирать
экзархат контрольной приписки согласно их желаниям и вкусам. На  этот  раз
грагал выбрал тропический Лавонгай...
   - Здесь явное недоразумение, фундатор, - возразил Кир-Кор. - Маршрут на
Лавонгай стал для меня неожиданностью.  Принимая  жетон-вадемекум  из  рук
лунного экзарха, я был  в  полной  уверенности,  что  мой  путь  пролегает
традиционным для меня маршрутом - к Белобережью Камчатского экзархата.
   Казначей Приземелья выскочил  из  шеренги,  словно  выброшенный  оттуда
пружиной, воскликнул:
   - Действительно, здесь явное  недоразумение!  Грагал  получил  от  меня
вадемекум именно с маршрутом на Камчатку!..
   - Вот тут-то и начинается са