Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
дзинь, - прозвучало в ответ. - Чаша Времени..."
"Я буду пить из Чаши Времени в честь твою и за твое бессмертие,
прекрасная богиня!"
Взметнулись кверху призрачно-белые крылья - его обдало пронзительным
электрическим ветром, и он почувствовал Ее постепенное исчезновение в
стратосферном озоне среди колючих лучиков северных звезд. Был всплеск
магнитных сполохов приполярных сияний...
Кир-Кор открыл глаза. В руке - круглая чаша величиной в половину
кокосового ореха. Он взвесил ее на ладони. Чаша была из белого нефрита.
Точнее - из белесой его разновидности. В чаше опалесцировала
голубовато-сизыми кольцами янтарная жидкость. Пахло медом, яблоками и
чем-то еще, чего он никак не мог определить... Запах светлый, приятный...
Секунду поколебавшись, он сделал глоток. На вкус жидкость понравилась ему
меньше. Хотя... гм... вполне ничего!.. Сладковатая, освежающая, терпкая, с
какими-то пряными травами. Бодрит.
После второго глотка он ощутил холодок на коже в том месте, где Фрейя
касалась ладонью виска. После третьего - это место уже явственно
обозначилось холодящим пятном... После четвертого - вернулся экзарх и
сразу, буквально с порога, уставился на чащу озабоченным взглядом.
Приблизившись, перевел взгляд на грагала. "Длинь-дзинь..."
- Испей, Агафон. - Кир-Кор протянул ему чашу. - Булем считать, это наша
с тобой братина.
Агафон снял перчатки, принял братину обеими руками со смятением на
лице. Машинально отпил. Было заметно, что его больше интересует сама чаша,
нежели ее содержимое. Он осмотрел чашу снаружи и как-то очень осторожно,
бережно вернул сотрапезнику. Кивнул:
- Хороша сурица.
- Сурица?..
- Сурья, если точнее. Сурья, сома, хаема, нектар и амброзия - напитки
бессмертных богов.
- Мне сказано - одрерир, - внес поправку Кир-Кор. - Если мне память не
изменяет, это - легендарный медовый напиток поэтов.
Он сделал глоток. Передал сосуд Ледогорову:
- Пей, не стесняйся. За бессмертие не ручаюсь, но дух приводит в
движение - это уж точно. Я, к примеру, уже готов заговорить стихами.
- Говорить стихами ты, по-моему, готов всегда.
Когда чаша была испита до дна, фундатор поставил ее на стеклянный стол
и включил подсветку снизу - стенки сосуда озарились мягким сиянием.
Кир-Кор склонился над чашей и увидел в толще каменного донышка выявленный
подсветкой темно-сизый рисунок. Простенький такой рисунок: окружность и
стилизованная птичка. Обычная канцелярская "галочка" с острием угла в
центре окружности. К "рожкам" этой "галочки" за пределами окружности
пририсованы две горизонтальные черты - крылья. Концы крыльев слегка
загнуты кверху.
- Впечатляет? - спросил Ледогоров.
- Нет, - признался Кир-Кор (он недолюбливал стилизацию). - Но идея
символа мне понятна. Птица, рожденная в центральной точке ограниченного
мира, стремится вырваться за его пределы.
- Это - эпиптейя, - пояснил экзарх. - Самый древний из известных нам
космогонических символов. В нем отражена идея единения Разума с миром,
который внутри него, и миром, который снаружи. Триада. Потом это нашло
свое эмоциональное отражение в образах Тримурти, Троицы, в освящении числа
"три".
- Именно о Разуме здесь идет речь? Ты уверен?
- Ну не о птицах же! В символах речь всегда идет о первостепенном.
Этому символу много тысяч лет. Предположительно - восемнадцать.
- А чаше?
- Она, конечно, моложе самой эпиптейи, однако старше египетских
пирамид. Или, по крайней мере, их современница. Редчайший памятник почти
неизвестной нам доегипетской цивилизации.
- Каким же способом в те времена мог быть сделан рисунок в толще
нефрита?
- Сие никому не ведомо. Секрет наших далеких предков.
Агафон улыбнулся, как будто "сия неведомость" доставляла ему
удовольствие.
- Я, как тебе известно, любитель редких камней, - напомнил Кир-Кор. -
Сам люблю повозиться с огранкой, шлифовкой, иногда вырезаю камеи, сына к
этим художествам приохотил. Но вот о технике сокрытия рисунка в толще
нефрита никогда и не слышал... Да, кстати!.. - Кир-Кор извлек из кармана
феррованадиевый пенальчик, разнял его половинки, вытряхнул на заклеенную
кружком биопластыря ладонь Ледогорова продолговатый кристалл. - Это
подарок для сокровищницы экзархата.
- Планар?.. - догадался фундатор. Он покачал рукой, наблюдая игру трех
ярких точечных огоньков, синего и двух голубых, необъяснимо реющих над
кристаллом.
- Планар, - подтвердил собеседник. - Кристалл из друзы в полости той
самой жеоды, которую я извлек из вывала в торцевой стене Гондора.
- Круглая, игольчатая, как еж... Помню. - Экзарх покивал. - Что ж,
спасибо, донатор [даритель (лат.)]. Волшебный кристалл! Изумительный
подарок! Но скажи мне как спец в ювелирных делах...
- Дилетант, - скромно поправил Кир-Кор.
- Хорошо - скажи как спец-дилетант, почему сияние этого самоцвета
видится отдельно от основы?
Спец-дилетант развел руками:
- Сие никому не ведомо. Секрет наших далеких потомков. Если, конечно,
права в своих представлениях философская школа Ампары. Я думаю, этот
секрет напрямую связан с загадкой общепланарной топологии.
- Полагаешь, в условиях топологической аномалии в кристалле был
запечатлен особый топоэффект дисперсии света?
- Скорее всего.
- В таком случае, топоаномальная драгоценность будет находиться в
сокровищнице этой Академии, - решил Ледогоров.
- Тебе виднее. Сосуд с эпиптейей тоже дарю. А почему ты не спросишь,
откуда у меня эта чаша?
- Откуда чаша - я знаю. Как она оказалась в твоих руках - догадываюсь.
Но интересно было бы услышать версию этого нетривиального события лично от
тебя. - Фундатор выключил подсветку внутри стеклянного столика, предложил:
- Давай поднимемся наверх, в ретрит, отнесем чашу на место, и по дороге ты
мне расскажешь.
Они вышли из салона через дверь, противоположную той, которая вела на
эскалаторы, повернули вправо. Пологий подъем. Под ногами приятно пружинил
мягкий настил неширокого пандуса, серебристо-серым серпом огибающего синюю
выпуклость зала с амфитеатром. Слева лоснилась бликами вогнутая
керамлитовая стена "яйца", пронизанная огнями вечерней иллюминации
Белобережья. Экзарх нес, прижимая к груди, сосуд с эпиптейей. Кир-Кор
шагал рядом в некотором смущении, оглаживая нечувствительный от холода
висок.
- Стало быть, ты полагаешь, будто я апроприировал чашу из этого...
неведомого мне ретрита? - спросил он. - А как же ее содержимое... одрерир,
сурья-сурица?
Ледогоров сдержанно улыбнулся.
- У нас в Академии все это имеется. В принципе - любые ингредиенты для
каких угодно легендарных напитков. Итак, за время моего отсутствия что-то
произошло... Пока я умиротворял расстроенного хальфе, здесь был изготовлен
бодрящий коктейль и каким-то образом тебе... э-э... вручен.
Кир-Кор вкратце поведал каким.
Собственный рассказ ему не понравился. В кратком изложении дивное,
романтическое событие выглядело неубедительно и глуповато. О подобных
событиях можно, пожалуй, только стихами... В конце рассказа недовольный
собой рассказчик подумал с искренним раскаянием: "Прости меня, прекрасная
Фрейя!.." Вслух добавил:
- Вот такой полусон. Видение о чаше... и ее содержимом. Ты перчатки в
салоне забыл.
- А, пусть их... - пробормотал Ледогоров. - После того как ты поделился
со мной напитком поэтов, я хоть и не ощутил потребности говорить стихами,
но зато перестал чувствовать боль. Благодаря тебе и "женщине в светлом" я
теперь вообще не чувствую дырок в ладонях.
- Ну, прежде всего благодаря мне ты их получил, - вынужден был ввести
поправку Кир-Кор. - Женщина в светлом очень кстати сняла с меня часть
вины.
- Все в жизни грагала так или иначе связано с женщиной.
- Это не просто женщина, Агафон! Богиня!
- Из тех, кого твои любознательные питомцы потихоньку освобождают от
ледяных оков в мире забвения?
- Понятия не имею... Но я начинаю доверять твоей интуиции. Значит,
считаешь то место ледовым узилищем для древних богов?..
- Ну... не таких уж и древних. Лучше сказать - легендарных. Заманчиво
было бы знать, какую роль на самом деле они сыграли в становлении нашей
цивилизации... Скоро узнаем.
- Ты настолько уверен? - удивился Кир-Кор. - Почему?
- Потому что в Галактике формируется локон Ампары, - был ответ. - А
локон - это эпоха вполне ощутимого соприкосновения нашего Настоящего с
нашими же Грядущим и Прошлым.
Кир-Кор промолчал.
Подъем закончился: серебристо-серая спираль неширокого пандуса вышла на
последний этаж под самым куполом "яйца" и пресеклась лиловой стеной с
отрицательным углом наклона. Узнав хозяина, лиловая стена образовала
прямоугольный проход, впустила путников и с тихим шелестом срослась у них
за спинами. Короткий ступенчатый переход привел путников в накрытое
куполом круглое помещение.
- Ретрит, - обронил хозяин. - Верхушечная точка Академии.
Лифтового копора в ретрите не было, поэтому отсюда можно было оглядеть
окрестности сквозь прозрачный купол во всех направлениях - вкруговую,
словно сквозь блистер шверцфайтера. Гость оглядел. Огни, огни, огни...
Выше всех других огней реяли в поднебесье красные светосигналы на вершинах
окрестных сопок.
В центре помещения стоял инкрустированный перламутром стол, вокруг него
- дюжина синих кресел с белыми подлокотниками. В зените купола - точно над
столом - сиял белый диск с синим рисунком уже знакомого символа -
эпиптейи.
Ни олифектора, ни терминала здесь не было. Вдоль вогнутой стены по
окружности помещения сверкали хрустальные призмы сокровищниц. Экзарх с
прижатой к груди чашей странно застыл в неподвижности возле одной из
призм, и выражение лица у него было замысловатое.
Почуяв неладное, гость приблизился к остолбенелому хозяину с тревогой
(уж не случилось ли нового ограбления?), тот молча указал на верхнюю полку
сокровищницы. Там, среди колючих спектрально-радужных огоньков, скромно
светлела, как луна среди звезд, чаша из белого нефрита. Одного взгляда
было достаточно, чтобы убедиться: чаша в руках экзарха и чаша на полке -
родные сестры. Или сосуд на полке чуть больше?..
Ледогоров извлек драгоценный древний сосуд из хрустальной призмы:
- Эта чаша была известна миру в одном экземпляре, а вот теперь их
две... Уму непостижимо!
Разглядывая обе чаши, экзарх так раскованно вертел их в руках, словно
утратил почтение к мировым раритетам. Кир-Кор опросил:
- Сейчас ты понимаешь, что это была не апроприация?
- Твоя чаша - точная копия этой!.. - не унимался фундатор. - Нет, твоя,
пожалуй, чуть меньше...
- Да, я тоже это заметил.
- О! - не сумел сдержать возгласа удивления Ледогоров.
Сравнивая сосуды между собой, он случайно вложил одну чашу в другую...
и с чашами что-то произошло. Что-то такое неуловимое и внезапное, отчего у
экзарха в руках осталась всего одна чаша, которую он к тому же и выронил.
Пытаясь спасти хрупкую современницу египетских пирамид, Агафон совершил
бросок отчаяния, как при игре в регби. Кир-Кор поймал чашу, поддержал
Ледогорова. Спросил:
- Что случилось? Я так и не понял, куда исчезла вторая чаша.
- Спасибо, донатор! - Ледогоров тяжело дышал. Успокаиваясь, на
несколько мгновений закрыл глаза, перевел дыхание. И только после этого
ответил: - Вторая чаша... твоя... растворилась в первой.
- Как это... растворилась? - Экс-донатор заглянул внутрь только что
спасенного фиалофага.
- Да так как-то... Плотно осела внутрь первой. Я сделал движение, чтобы
вынуть ее, но... вынимать уже было нечего.
Кир-Кор отдал чашу экзарху. Тот немедленно убрал феноменальный сосуд на
прежнее место в сокровищницу - от греха подальше. Добавил:
- Когда я сделал движение, чтобы вынуть ее... на мгновение ощутил
пальцами другую фактуру... Знаешь, поверхность нефритовой стенки
исчезающей чаши не была гладкой. Я совершенно явственно ощутил под
пальцами ряды небольших углублений. Которые, впрочем, тут же оплыли и
сгладились. От неожиданности я все это выронил. Ряды углублений почему-то
напомнили мне эколат.
Пока Ледогоров рассказывал, Кир-Кор перебирал в уме фрагменты своего
недавнего полусна.
- Чаша Времени! - вдруг вспомнил он. - В моем полусне явственно
прозвучали слова: "Чаша Времени!" Может быть, имелось в виду то
обстоятельство, что чаша была временной? То есть - недолговечной?..
Минуту хозяин ретрита и гость обескураженно глядели друг на друга.
Молчание нарушил экзарх:
- А может быть, мы получили намек или даже прямую подсказку, что эколат
и пропавшая чаша связаны между собой природой Времени?
- Возможно, - согласился гость. - Если стенка чаши пусть даже на миг
проявилась фактурой дырчатого эколата, такое совпадение заставляет
задуматься. Оба артефакта могут быть как-то связаны между собой... Во
всяком случае, прослеживается ситуационная связь.
Лицо фундатора словно бы просветлело. Тихая благодать отразилась на его
лице. Фундатор плавным движением поднял руку с заклеенной розовым
биопластырем пробитой ладонью, едва слышно проговорил: "Омен!.." И возвел
очи горе.
- Омен?.. - Кир-Кор невольно окинул взглядом подкупольное пространство,
но ничего, кроме сияющего белого диска с рисунком эпиптейи, там не увидел.
- Агафон, вернись, будь добр, на грешную Землю, я жду тебя в сакральном
ретрите твоей Академии.
Ледогоров вернулся.
- Омен - это знамение, Кирилл. Примета, если угодно. Указание, знак.
- Чаша?
Ледогоров кивнул:
- Чаша. И посвящение. Знак для тебя и для нас. Время Ампары
приблизилось, мы у ее порога. Мы на самом пороге.
- Мы?.. Земля?
- И Дигея. Просто сейчас на Земле - основной контингент посвященных. Ты
и семнадцать эвархов.
- Инициированных, ты хотел сказать? - счел уместным уточнить Кир-Кор.
- Слова разные, суть одна. Мы удостоились посвящения через тебя.
- Мне предлагается роль нового Авраама... Слишком большая честь для
грагала, дорогой Агафон. Нет, со своими полумистическими делами
разбирайтесь сами. У меня другое амплуа. Я - свободный разведчик звездных
систем.
- Ради великой Ампары! Оставайся разведчиком - кто против? Кто спорит с
тобой, дальнодей? Но ты уже - уже! - инициировал нас. Посвящение
состоялось.
Обнаружив, что все еще держит в левой руке феррованадиевый пенальчик,
экзарх сунул инозвездную драгоценность в сокровищницу - положил на верхнюю
полку рядом с чашей. Повторил:
- Посвящение состоялось. Судьба. Понимаешь? Судьба!
- Слово "судьба" означает либо все, либо ничего. Я не доверяю ему,
Агафон.
- Судьба, Кирилл, это снаряд, летящий прямолинейно и пронизывающий на
своем пути все. Но редко какая из судеб имеет конкретно видную цель. Твоя
имеет.
- Остается узнать, кто этот меткий канонир.
- Судьбоносная воля Ампары, - ответил экзарх без тени сомнения в
голосе.
Кир-Кор помолчал, делая вид, будто внимательно разглядывает
выставленные на полках хрустальной призмы ритуально-культурные ценности
древних эпох.
Положение, в котором он оказался волей Ампары, судя по всему, не сулило
ему ничего хорошего. Вдобавок его угнетало чувство раздвоенности. Это как
в момент сильного землетрясения на склоне вулкана: под ногами разверзается
трещина, и не знаешь, куда податься, - "...к какому облаку стремиться,
какой довериться скале?.." На одной стороне трещины - смутные постулаты
философской школы Ампары и какие-то слишком определенные ожидания,
связанные с многовариантной неопределенностью уже, оказывается,
наступившего Грядущего. (Или философы здесь чего-то недоговаривают, или
все это притянуто за уши.) На другой стороне - целый ряд неординарных
событий, которые при желании можно истолковать в пользу вероятного
формирования особых зон смешивания Грядущего с Настоящим Прошлым.
По внешним признакам похоже, что именно это и происходит: феноменальные
открытия, которые повергли в шоковое изумление грагалов, извольте видеть,
замечательно вписываются в систему представлений философской школы
Ампары!.. А может, действительно формируется то, что философы этой школы
называют локоном возвратного времени? И поскольку сегодняшние события
определенно указывают на то, что инициация на Планаре, увы, состоялась,
зону смешивания времен волей-неволей придется считать зоной
взаимодействия.
"Тем более если подтвердится уверенность региарха и фундатора в том,
что моя планарная инициация уже передана семнадцати эвархам", - думал
Кир-Кор.
- Уверенность без фактов - самомнение, - сказал Ледогоров. - Факты без
уверенности - зерно с плевелами. Первым сумел отделить зерно от плевел
региарх. Понять, что случилось, ему помогла метаморфоза, происшедшая с
коммуникатором, который был рядом. Не обладая способностью к интротомии,
Алехандро Эроховерро присутствовал на первом сеансе ретропиктургии просто,
как говорят, за компанию, а на втором уже "подключался". Разве ты не
заметил?
- Да, кажется, кто-то "прогнул" сеть ментасвязи... Я слишком был
увлечен эколатом.
- Добавь сюда пси-кинетический феномен. Раньше ни коммуникатор, ни
региарх не могли приподнять над ладонями и пушинки. Что теперь - ты сам
видел.
- Да. Теперь они пси-кинетические тяжелоатлеты. Но, может, только
они?.. Скажи мне откровенно, Агафон, ты чувствуешь себя инициированным?
Кир-Кор ожидал, что экзарх на какое-то время уйдет в себя, взвешивая и
выверяя малейшие нюансы своих ощущений. Ничего подобного!
- Не чувствую, - ответил тот, не задумываясь. - Ощущаю бодрость -
действительно особенную, совсем не вечернюю. Но ведь это другое.
- И даже никакого усиления пси-кинетических способностей?
- Не знаю. Я не проверял.
- Отчего же?! - удивился Кир-Кор.
- Повода не было.
Помолчали. Кир-Кор прочел в глазах Агафона понимание, мягкий упрек и
сочувствие. "Он либо действительно гений-провидец, - подумал Кир-Кор в
замешательстве, - либо гениальный фанатик!.. Фанат-ампарид". Эта мысль
посещала его не впервые.
- Я вижу, ты в смущении, сударь, - мягко сказал Ледогоров. - Должно
быть, намерен задать мне вопрос деликатного свойства?
- Да, - признался Кир-Кор. - Из тех, которые нельзя адресовать
фундаторам, но можно - старым друзьям.
Старый друг посмотрел на него пристально, с интересом:
- Не могу лишить тебя удовольствия знать.
- Спасибо. Я собирался спросить вот о чем... Мы с тобой пока не знаем
точно, сколько эвархов инициировано на самом деле. Двое? Десять?
Шестнадцать?.. А если вдруг обнаружится, что инициированы все, кроме тебя,
ты будешь очень разочарован?
Агафон не промедлил с ответом:
- Будет, наверное, грустно, если мне отказано быть вместе с
единомышленниками. Но... гм... медаль сопричастности имеет и обратную
сторону. Инициация или посвящение... как ни называй ее, это все-таки
оружие. Оружие очень серьезное, грозное и вдобавок слитое с личностью
своего владельца. Надолго слитое, если не навсегда... Такое оружие нельзя
отложить, разрядить или хотя бы поставить на предохранитель. Легко ли
обретаться в обществе с вмонтированным где-то под ребрами лучеметом?..
"Лучеметом, - подумал Кир-Кор. - Почему не пришла ему в голову мысль
хотя бы о динаклазерах?."
- Боюсь, Агафон, реверс медали еще непригляднее, чем мы себе
представляем. Как я понимаю, наше дело дрянь. Потому дрянь,