й на время жетон-вадемекум...  ну
и так далее. Припоминаете? Иными словами, де-юре на какое-то время вы  мой
властелин.
   -  Сопровождающий,  -  тихо  возразил  Лирий  Голубь.  -  Всего  только
сопровождающий. Грум. - Он прислушался  к  писку  карманного  справочника.
Бросил взгляд на часовое табло: - Если мы прибавим шагу - успеем  вскочить
в вагон метранса белобережного направления.
   "Юный грум выбрал зачем-то слишком большой экипаж", - подумал  Кир-Кор,
однако  шагу,  согласно  статье  номер  восемь,  послушно  прибавил.  Свое
убеждение в том, что добираться отсюда до Белого Берега проще на  реалете,
он оставил невысказанным. Сопровождающий как-то по-особенному внимательно,
цепко взглянул на него, улыбнулся грустно, сказал:
   - На реалете не проще.
   - Отчего же? - спросил Кир-Кор машинально.
   - Ваш костюм... У нас вторые сутки льет дождь.  Впрочем,  здесь  где-то
было открыто экспресс-ателье...
   -  О,  нет-нет,  вы  правы,  метранс  в  настоящих  метеоусловиях   вне
конкуренции.
   Кир-Кор вскочил в вагон первым и придержал створку готовой захлопнуться
двери - сопровождающий успел протиснуться боком. Дверные створки, отзвенев
музыкальной капелью, сомкнулись, Лирий Голубь в полный голос  торжественно
произнес:
   - Грагал, примите мое присутствие в вашей жизни!
   Оба салона в вагоне были безлюдны. Кир-Кор  выбрал  кресло,  кивнул  на
соседнее:
   - Садитесь рядом, землянин.
   - С удовольствием. Редкий случай - вокруг никого, и можно разговаривать
без оглядки.
   Вагон, роняя нотки-капельки стартового музыкального  наигрыша,  набирал
скорость. "Случайный случай", - мысленно скаламбурил Кир-Кор.
   - Случайность, но не совсем, - произнес Лирий Голубь. -  Это  последний
вагон  белобережного  направления.  Время  позднее,  и   практически   все
пассажиры метранса в такое время едут в город на другой  берег  Авачинской
бухты петропавловским полукольцом.
   Тронув кнопку на подлокотнике, Кир-Кор развернул кресло  вполоборота  к
собеседнику, заглянул в голубые глаза:
   - Вы с кем-нибудь из грагалов в  родственных  отношениях,  случаем,  не
состоите?
   - В родственных? Нет. - Ресницы  юноши  затрепетали.  -  Насколько  мне
известно, нет. В дружеских - да, состою. Вы хорошо его знаете. Его  имя  -
Сибур. Подружились мы с вашим сыном в прошлом году.
   - Превосходная новость, но ведь не Сибуру вы обязаны тем, что  способны
интротомировать  пси-информацию.  Или  эта  ваша  способность  мне  просто
мерещится?
   - Нет, не Сибуру. Скорее -  генетическим  мутациям  в  поколениях  моих
предков.
   - Вы, значит, интротом наследственный...
   - Последственный, точнее будет  сказать.  Семейное  предание  связывает
этот наш родовой феномен с последствиями Чернобыльской катастрофы.  Той...
которая в самом конце прошлого тысячелетия, если вам доводилось...
   - Доводилось, - перебил Кир-Кор. -  Вы  сами  отдаете  ли  себе  отчет,
насколько уникальна способность к интротомии среди землян вашего возраста?
   -  Настолько  же,  насколько  она  обычна  среди  грагалов,  -  блеснул
находчивостью интротом.
   "Мальчишка явно не  глуп,  но  острит  невпопад",  -  подумал  Кир-Кор,
прикрывшись "шубой" пси-непроницаемой защиты.
   "Не реагируй, - посоветовал внутренний голос. - Юнец острит от  избытка
хорошего настроения. Просто он рад общению с тобой".
   Кир-Кор поколебался, но "шубу" пси-защиты не снял. Интротом взглянул на
собеседника глазами пойманного лемура:
   - Я снова что-нибудь не то сказал?
   - Вы чем-то обеспокоены? - осведомился Кир-Кор.
   -  Я  внезапно  вас  потерял.  То  есть...  похоже,  вы  свернули  поле
пси-эманации, наглухо закрыли свой псиконтур.
   - Когда  вы  общались  с  Сибуром,  он  что,  ни  разу  не  пользовался
пси-защитой?
   - Пользовался, но...
   - Это вас шокировало?
   - Нет, но...
   - А теперь, ювен, я позволю себе задать вам вопрос,  ответ  на  который
вы, по идее, должны были бы знать, но пока, очевидно, не знаете. А  зря...
Как вы думаете, почему  все  грагалы  -  практически  все  -  предпочитают
проводить свой отпуск на Земле?
   - Хотелось бы знать. Однажды я задал этот вопрос Ледогорову...
   - И что же он? Отмахнулся?
   - Нет, - серьезно сказал интротом. - Агафон Виталианович объяснил,  что
в наших делах может возникнуть ряд деликатных вопросов, ответы на  которые
лучше находить самостоятельно.
   - Здесь Ледогоров, наверное, прав. Дерзайте, юноша.
   Тоннель кончился, и  сквозь  залитые  дождем  прозрачные  стены  вагона
забрезжили вдали расплывчатые огни.
   - Людям свойственно любить свою родину или прародину, - стал рассуждать
вслух Лирий Голубь. - Граждане Дигеи  наверняка  испытывают  ностальгию...
Трудно не испытывать ностальгию в ином звездном мире, и в этом все дело!
   -  Грагалам  тоже  свойственна  любовь  к  прародине,  не  стану  этого
отрицать, - согласился Кир-Кор. - Хотя они, как сие  следует  из  названия
нашей космоэтнической группы, не столько граждане Дигеи, сколько  граждане
Галактики вообще.
   - Гм... Надо понимать, на опросительной мишени мой ответ в  десятку  не
попал?
   - Попал. В том смысле, что здесь ностальгия - дело десятое.  -  Кир-Кор
взглянул на юношу, смягчился: - Видите ли... если  на  перелет  из  одного
звездного мира в другой с помощью современных технических средств тратится
не очень много времени, ностальгия как сильное чувство просто не  успевает
созреть и окрепнуть.
   - Верно, - пробормотал обезоруженный интротом.
   - Поэтому, кстати  сказать,  большинство  граждан  Дигеи,  несмотря  на
упомянутую вами ностальгию, проводят отпуск не на Земле, отнюдь.
   - Да... у грагалов в этом смысле все наоборот.
   - Занятно, не так ли?
   - Загадочно, я бы даже сказал...
   Лирий Голубь погрузился в раздумья, Кир-Кор отвернул кресло в сторону.
   Дождь усилился, прозрачные стены выглядели волнистыми  от  воды.  Вагон
замедлил ход и внезапно пробил торец станционного павильона -  взметнулись
кверху мокрые черные крылья эластичных полотнищ погодной диафрагмы.
   Белый перрон в ярко освещенном зале. Створки дверей вагона раздвинулись
с музыкальным наигрышем. Никто не вошел. Некому  было  входить.  На  табло
часов безлюдного перрона светились четыре нуля. Рядом с нулями  камчатской
полночи сияло название станции: "Сессиль-Кампанья". По  рассказам  местных
жителей, этот шедевр импортной ономастики изначально никакого отношения  к
станции не имел; так назывался  здешний  фешенебельный  ресторан,  некогда
"прославивший" отвратительными скандалами весь  полуостров.  Рассказывают,
огненные буквы рекламы  ночного  курортного  ресторана  "Сессиль-Кампанья"
были видны с большой высоты пассажирам стартующих и прибывающих иглолетов.
В конце концов одиозное заведение было стерто с лица земли не то  лавиной,
не то катастрофическим селем. Там, рассказывают,  было  снесено  буквально
все. Даже название. Осталось только народное прозвище злополучного  места:
"Спаси, маманя": Годы  спустя  название  ресторана  "Сессиль-Кампанья"  по
совершенно  необъяснимой  причине  унаследовала  станция.  А  полушутливый
топоним "Спаси, маманя" отчего-то приклеился  к  воздвигнутой  на  вершине
соседней сопки метеорологической обсерватории - у местных  синоптиков  уже
иссякла   потенция   бороться   с   чуждым    их    тезаурусу    прозвищем
"спасимаманцы"...
   Вагон пробил диафрагму противоположного торца и вылетел в  расцвеченную
огоньками темноту. Кир-Кор стал шарить глазами среди фиолетовых,  синих  и
красных светосигналов на вершинах мокнущих под  дождем  сопок.  Ему  вдруг
пришло в голову, что, возможно, парфюмеру-синоптику  Анастасии  Медведевой
доводилось бывать в этой легендарной метеообсерватории. Почему бы и нет?..
Он усмехнулся.
   - Этого не было, - нарушил молчание Лирий Голубь.
   - Что? - Кир-Кор вернулся в вагонное кресло издалека.
   - В этой обсерватории Анастасия Медведева никогда не бывала.
   "Земля расслабляет,  -  сделал  вывод  Кир-Кор.  -  Псизащитная  "шуба"
незаметно сползает с расслабленного плеча".
   - Я вижу, - проговорил  он,  потирая  лоб,  -  вы  интротом  серьезный.
Спокойно "берете" даже абстракции, имена...
   - Нет, с именами у меня еще плохо,  -  признал  интротом.  -  В  данном
случае я шел к догадке от образа.
   - Интересно.
   - Ничего особенного. Для меня вы  -  очень  сильный  и  ясный  источник
псиманации. Псиманант на уровне Ледогорова и даже чуть  выше.  Псиманантов
сильнее  вас  двоих  я  не  встречал.  Необыкновенно  четкие  образы,   их
скульптурность,   цветность,   ароматия...    Короче,    ваша    мысленная
ретроспективная  пиктургия  янъянского  промежутка   событий...   хотя   и
пунктирная, беглая... позволила мне без труда узнать парфюмера-синоптика.
   - То есть... вы с ней знакомы!
   - Анастасия - моя двоюродная сестра.
   Кир-Кор рассмеялся.
   - Извините, ювен, это от неожиданности.  Мир  тесен,  Анастасия  права.
Кстати, она, случаем, не...
   - Нет, Кирилл Всеволодович.  Среди  ныне  здравствующих  представителей
нашего рода я - единственный интротом. - Лирий Голубь натянуто  улыбнулся.
- Да и то, как видите, эта моя способность до сих пор не смогла помочь мне
проникнуть в "отпускную" тайну грагалов.
   - Никакой особой тайны здесь нет.
   - Тем обиднее! Для меня она пока существует.
   - Не сокрушайтесь. Я готов раскрыть ее перед вами. Вот только не  знаю,
насколько трепетно вы соблюдаете совет Ледогорова самостоятельно свежевать
информационную дичь.
   Считая  свое  сомнение  существенным,  Кир-Кор  ждал  ответной  реакции
собеседника. Лирий Голубь и ухом не повел.  Лирий  Голубь  ровным  голосом
раздумчиво произнес довольно длинную фразу:
   - Ледогоров не однажды высказывался при мне в том смысле, что  грагалы,
по сути, такие же люди, как  и  земляне,  и  что  открывать  для  себя  их
внутренний мир лучше всего с позиций общечеловеческих ценностей.
   - "Куда бы нас ни бросила судьбина и счастие куда б ни повело,  все  те
же мы", - охотно подхватил Кир-Кор. - Это слова Пушкина, юноша.  Для  меня
Александр Сергеевич во многом крупный  авторитет.  Примерно  как  для  вас
Агафон Виталианович.
   - Ледогоров гений!
   - Вот видите, мнения двух гениев здесь убедительно совпадают.
   - То есть ничто земное вам, грагалам, не чуждо.
   - Человеческое, - мягко поправил Кир-Кор. - Это не совсем одно и то же.
   - Мы с вами листья одного дерева.
   - Здесь есть нюансы...  Если  новастринская  ветвь  -  это,  фигурально
выражаясь, царство птиц, то земная... гм...
   - Договаривайте! Грех оставлять в неведении малых сих.
   - О, если б это был единственный серьезный грех!..
   -  Опасаетесь  оскорбить  патриотические  чувства  землянина?  Спасибо.
Однако я, в силу моей невольной осведомленности, абсолютно точно знаю, что
именно вы хотели сказать.  Вы  хотели  сказать,  что  земная  ветвь  кишит
ядовитыми гадами...
   - ...произведенными на  свет  колоссальным  разнообразием  исторических
мерзостей,  -  закончил  Кир-Кор.  -  Эту  фразу  надо  либо  выговаривать
полностью, либо...
   - Этой фразой Сибур поразил меня год назад.
   - Я так и понял.
   -  У  меня  тогда  впервые  забрезжила  мысль:  а  какая,   собственно,
надобность побуждает вас, грагалов, покидать  свой  светозарный  астрал  и
почти на полгода погружаться в опасные сумерки нашего царства рептилий?..
   -  Ну...  во-первых,  фигуральные  выражения  и   аналогии   не   стоит
воспринимать буквально, - заметил  Кир-Кор,  втайне  досадуя  на  неуемную
склонность Сибура эпатировать кого ни попадя. - Во-вторых, мои аналогии не
всегда бывают удачными. И в-третьих, вы не корректны,  когда  закладываете
отчуждающий смысл в местоимения "свой" и "нашего".
   - Отчуждающий?..
   - Да. Намеренно или нет, но тем самым  вы  отчуждаете  грагалов  от  их
материнской планеты.
   - Простите, я вас не совсем...
   -  То  обстоятельство,  что  некогда  мать-Земля...  вернее,  то,   что
легитимная часть радетелей безопасности тогдашнего  земного  сообщества...
отправила моих ни в чем не повинных предков в межзвездное изгнание, еще не
повод считать нас сегодня просто гостями  и  регламентировать  в  пределах
Солнечной системы каждый наш  шаг.  Уж  поскольку  мы,  грагалы,  граждане
Галактики, постольку мы, очевидно,  как  и  вы,  граждане  околосолнечного
пространства, то есть грасолы. Есть в этом логика?
   - Но тогда с какой стати  вы  вообще  соблюдаете  предписанный  МАКОДом
регламент?
   - Из уважения к  волеизъявлению  предков.  Демонстрируем  лояльность  к
устоявшейся на Земле системе общественных отношений. Хотя и не считаем  ее
достаточно совершенной.
   - Ну, положим, не все радужно и на планетах Дигеи. -  Интротом  покачал
головой. - Едва ли только вашу Новастру можно ставить в пример... Виноват,
я, кажется, употребил местоимение "вашу". Но, с другой стороны, не могу же
я в самом деле говорить о Новастре "моя"!..
   - Наша, - поправил Кир-Кор. - Она моя и в равной степени  ваша.  Как  и
Земля. Добро пожаловать на Новастру в любое время. Живите там где  угодно,
сколько угодно и, главное, свободно, без регламента.
   - Спасибо, когда-нибудь я обязательно нагряну в  гости.  Правда,  я  не
уверен, что мне будет там... хотя бы наполовину  так  же  удобно,  как  на
Земле.
   - Новастра не слишком удобна и для грагалов, - признал Кир-Кор. - И это
уже приподнимает завесу над "тайной", которая вас сегодня так занимает.
   Подлокотник кресла разразился залихватской птичьей трелью сигнала.
   - Мы пересекли границу экзархата, - подсказал интротом.
   "День иволги позади, - с грустью отметил Кир-Кор. - Впереди у меня, как
минимум, еще одна ночь на Земле".
   По новастринскому календарю наступила ночь осьминога.



2. ЗНАК ЗВЕРЯ

   Плавно снижая скорость, вагон промчался вдоль декоративного коридора из
резво прыгающих с места на место люминесцентных  белых,  синих  и  красных
полос, пробил диафрагму павильона станции с названием "Паратунка". Топоним
чистокровно местный -  так  назывался  курортный  поселок,  построенный  в
незапамятные времена  возле  целебных  горячих  источников  вулканического
происхождения,  и  так  теперь   называется   крупный   санаторно-парковый
комплекс. "Чудо-источники..." - благодарно подумал Кир-Кор.
   Многое тут было связано с Ниной...
   "Не надо об этом, - посоветовал внутренний голос.  -  Ты  сам  запретил
себе вспоминать Нину здесь, на Земле, - следуй зароку. Память о ней должна
быть связана только с Новастрой".
   "Плюм-плим-плям" - створки дверей  распахнулись.  С  перрона  шагнул  в
салон, пригнув голову, черноусый, приятной наружности человек в светлом  с
искрой блузоне. Амортизаторы дрогнули на ходовой платформе вагона - верный
признак того, что новоприбывший весил  не  менее  центнера.  Усач  свойски
улыбнулся представителю экзархата, приветливо кивнул Кир-Кору и, чтобы  не
стеснять собеседников, вышел в  первый  салон.  Через  прозрачные  створки
автоматической межсалонной двери было видно, как  он  стал  заталкивать  в
наплечную сумку небрежно скомканный дождевик.
   - Федор Шкворец,  наш  главный  механик,  -  пояснил  Лирий  Голубь.  -
Принимать целебные ванны ему приходится чуть ли не за полночь.
   Кир-Кор  обернулся.  Пять  торопливых   фигур   в   черных   дождевиках
прошмыгнули в вагон через последнюю  дверь.  Лица  под  капюшонами  скрыты
забралами странных по форме серебристо-черных масок...
   - Ваши астрологи и шаманы? -  пошутил  Кир-Кор.  -  Или  просто  ночной
карнавал?
   Юноша не нашел что ответить. Двери захлопнулись, вагон  тронулся.  Двое
из карнавальной пятерки устремились в первый салон. Федор Шкворец, еще  не
успевший там сесть, смотрел на шустрых  пришельцев.  Кир-Кор  ощутил  укол
тревоги и почти одновременно - прохладное прикосновение металла к затылку.
   - Не двигаться! - приказал на геялогосе жесткий, исполненный отнюдь  не
шуточной угрозы голос. - Вы, оба! Руки на подлокотники!
   Скосив глаза, Кир-Кор  увидел  у  виска  ошарашенного  интротома  ствол
кернхайзера с характерным креплением утинга на  конце.  Подумал:  "Сдается
мне, юноша, мы имеем дело с тяжело вооруженными налетчиками".
   - Да-а?.. - Интротом невольно повернул голову,  и  было  ясно,  что  он
никогда еще в жизни не видел налетчиков.
   - Молчать! Не оглядываться, смотреть только вперед! Не  вынуждайте  нас
применять оружие.
   - Подчинение или смерть! - прохрипел простудно еще один голос.
   "Запугивают, но парализовать чем-нибудь действительно могут",  -  думал
Кир-Кор, глядя "только вперед". Кстати, там было на  что  поглядеть:  двое
конвоиров пытались усадить механика в кресло - Федор Шкворец удивленно  и,
очевидно, из принципа сопротивлялся. Более крупный  конвоир  наседал,  как
бульдог, тот, который  помельче,  вертелся  хорьком,  угрожая  выхваченным
из-под полы короткоствольным миттхайзером. Инерционная тяга в стремительно
набирающем скорость вагоне  плюс  неожиданно  сильный  противник  помешали
налетчикам с ходу провести  заученные  приемы:  "бульдог"  пропустил  удар
локтем, чуть не упал, "подставился" задом и вдруг получил от разгневанного
механика пинок - да такой, что автоматика едва успела  распахнуть  дверные
створки перед влетающим в смежный салон глянцево-черным снарядом. "Хорьку"
удалось увернуться  от  локтя,  но  уклониться  от  сокрушительного  удара
кулаком под забрало он уже не сумел - ему  пришлось  повторить  траекторию
полета своего напарника.
   Итог катастрофического возврата конвойного авангарда  привел  уцелевшую
тройку в состояние остолбенения  (какое-то  время  Кир-Кор  не  слышал  ни
дыхания, ни шороха дождевиков у себя за спиной). В проходе корчился,  шипя
и поскуливая от боли, "бульдог", неподвижно лежал "хорек", накрытый черной
полой, словно траурным флагом, покачивался на ремне миттхайзер,  пойманный
подлокотником ближайшего к двери кресла. "Ваш механик великолепный боец, -
думал Кир-Кор, - но ситуация теперь тупиковая. Если он переступит порог  -
число целительных процедур ему, боюсь, придется утроить".
   Дверь распахнулась. Механик, гневно шевеля  усами,  переступил  роковой
порог - паз для отката дверных створок. Ворот блузона разорван, из прорехи
выпирало плечо, в глазах - готовность к неравному бою.
   -  Уходите,  Федя,  уходите!  -  отчаянно  закричал  Лирий  Голубь.   -
Сопротивление бесполезно!
   Федор Шкворец увидел миттхайзер,  ухватил  его  за  ремень.  "Настоящий
воин", - с уважением подумал Кир-Кор, стараясь как можно точнее определить
для себя тыловую позицию конвоиров.  Вз-з-анг,  вз-з-анг!  -  пронзительно
(металлом по стеклу) скрежетнули стволы кернхайзеров  над  головой  -  две
синие   молнии   обезоружили    механика.    И    следом    -    негромко:
шпок-шпок-шпок-шпок!  Скорострельный  парализатор  бил  слева,   почти   в
проходе.
   Выронив чадящий  обрывок  ремня,  Федор  Шкворец  схватился  за  грудь,
присел, попытался выпрямиться, медленно завалился боком, лег  на  спину  и
затих на пороге между салонами, как между двумя мирами...  Лиловой  птицей
сорвался с места Лирий Голубь, кинулся  к  поверженному  герою;  налетчики
обменялись невнятными возгласами. "Втащить его в первый салон!" -  подумал
Кир-Кор, вскочил и, убыстрив  движение  правой  руки  разворотом  корпуса,
сделал отмашку назад. Эффективность этого своего слип-удара он  знал.  Два
черных стрелка синхронно рухнули на пол, как сбитые кегли.
   Третий   отпрянул    и    выставил    перед    собой    тонкий    ствол
шестнадцатизарядного  парализатора  системы  "гюйэт".  "Четыре  заряда  он
израсходовал, - прикинул Кир-Кор, вызывая на  животе  и  груди  отвердение
слоя кожной защиты. - Остальными он испортит мне всю рубаху, маракас... Не
взбрело бы ему на ум выстрелить мне в лицо".
   - Вернитесь в кресло! - приказал стрелок голосом, сдавленным от испуга.
   - Кто вы такой? Что вам от нас нужно?
   - Не двигаться! Или я нашпигую вас отравой сверх нормы!
   "Очень нервные налетчики у нас сегодня в гостях",