чше всего болотные. Впрочем, тогда я вряд ли убежал бы  от  волны,
кувыркался бы, как этот куст.
   Пискнул вызов карманной рации. Прямая радиовидимость, хорошо идет сигнал.
Голос Шкрябуна:
   - Все в порядке, Алексей?
   - Все в порядке.
   - Не отключайся, держи меня в курсе.
   - Понял.
   Ему там скучно, по ту сторону пролива, где воющий ветер  ломит  стеной  и
холод гранита ощущается сквозь подошвы. Ему, видите ли, скучно и  муторно  с
дедком, Топорищевым и Колей Штукиным В вертолет, кроме пилота  и  меня,  сел
только Жора Гаврилюк, что разумно: чем меньше народу вблизи аномальное,  тем
лучше. Научены.
   Рация у меня  -  любо-дорого,  со  вкусом  выполненное  экспериментальное
произведение инженерного гения для нужд  спецназа,  только-только  прошедшее
полевые испытания. И легкая, и дальнобойности  ошеломляющей,  и  по  корпусу
можно  хоть  полчаса  кувалдой  бить  без  всякого   результата.   Судя   по
техническому описанию, близ эпицентра ядерного взрыва эта  коробочка  выйдет
из строя не раньше, чем расплавится.
   Честно говоря, очень не хочется пробовать...
   А кто спрашивает, чего тебе хочется, капитан Рыльский?  Заблажит  Монстру
устроить на  пустом  месте  небольшой  ядерный  очаг  -  устроит,  можно  не
сомневаться. В виде гостинца. По сравнению с землетрясением  и  режущим  без
оплавления лучом это для него - тьфу!
   "Чиппи, карту!"
   Остров - вытянутый с востока на запад почти правильный овал длиной метров
восемьсот, шириной порядка двухсот пятидесяти, с наивысшей точкой  не  более
сорока метров. Сейчас на острове  было  людно,  целых  два  человека:  я  на
западном краю овала, странный субъект - на восточном.
   Миновав сосенки, я продрался сквозь цепкий  можжевельник  и  чуть  ли  не
носом уткнулся в трухлявую бревенчатую стену.
   - Что у тебя, Алексей?
   - Пока ничего. Нашел избушку, танцую от нее.
   От полуразвалившейся рыбацкой  избушки  было  бы  проще  двинуться  вдоль
береговой черты, сперва по пляжу, потом по верху скал, но я решил ломануться
напрямик. Хоть лес защитит от ветра, и то дело.
   Заяц!
   Самый обыкновенный косой летней серо-коричневатой масти выскочил прямо на
меня из-за кустов, на секунду замер в испуге и,  взбрыкнув  задними  ногами,
стреканул прочь. Фу ты, дрянь, едва не напугал.  Нервы  на  пределе,  как  у
сталкера. Хуже: как у барышни... А самое поганое  в  "эффекте  отталкивания"
то, что отталкивающим фактором  может  послужить  что  угодно,  аномальность
подло маскируется под естественность. Медведи, интересно, здесь не  водятся?
Рысь сзади на холку не прыгнет?
   Кто ж ее знает.
   - Алексей, не молчи. Что делаешь?
   - Двигаюсь, - сердито ответил я. - Нах остен.  Прошу  не  отвлекать:  тут
оступиться раз плюнуть.
   - Понял, - сказал Шкрябун после паузы.  -  Докладывай,  если  что.  Я  на
связи.
   "Если что"... Если что-то произойдет, еще вопрос, успею ли я доложить. На
этот случай к моему левому плечу специальной сбруей прикреплена  миниатюрная
видеокамера с двухчасовой кассетой. Может,  постфактум  удастся  установить,
что именно со мною случилось.
   Мешает  движениям,  зараза.  Медведей  на  острове  не  водилось.  Рысей,
по-видимому, тоже. Некоторое время меня донимал чудом  доживший  до  холодов
одинокий комар; простодушный  буколический  кровосос  отнюдь  не  московской
квартирной выучки назойливо жужжал и просился под капюшон промокшей пуховки.
Я отмахивался на ходу.
   Серость серостью, сырость сыростью, а все-таки было здесь и  красиво  той
несколько странной  для  южанина  и  середняка  красотой,  не  для  человека
созданной и не человеку служащей, когда первым делом ощущаешь чуждость  себя
в этом лесу, выросшем на голых  камнях.  Во  всяком  случае,  сломать  ногу,
сверзившись с валуна, тут не составило бы никакого труда. Скользя и  обдирая
ягель рантом мокрых ботинок, я поднимался вверх на округлые  гранитные  лбы,
каждый следующий казался мне высшей точкой острова, но через  пять  шагов  я
убеждался, что за очередной низинкой, приютившей с десяток сосен,  круглится
скала повыше предыдущей, л снова карабкался.
   Запертая в камнях вода не нашла ничего  лучше,  как  закиснуть  болотцем.
Толстый влажный мох, приютивший  красные  брызги  клюквы,  заставил  сделать
крюк, и благодаря ему я снова увидел зайца - он стремглав промелькнул в  том
направлении, откуда я шел, и исчез. Прорвался, значит...
   Что-то рано. Если я невольный загонщик, то  прорываться  мимо  меня  надо
чуть дальше, где остров имеет максимальную ширину. И комар куда-то исчез,  с
ним было спокойнее...
   - Рыльский на связи. Виктор Иванович!
   - Что случилось, Алексей?
   - Пока ничего. Вот что надо запомнить: "эффект  отталкивания",  возможно,
действует не только на людей и высших животных. У того разрезанного коттеджа
в Языкове по летней жаре я не видел ни одной мухи. Это мы упустили.
   - Понял, Алексей. Как ты там?
   - Тут не лес, а полоса препятствий. Зато согрелся.
   Продолжаю движение.
   Мало-помалу я начал спускаться. Ощущение опасности, пожалуй, возросло,  и
противнее всего было  полное  сознание  невозможности  предугадать  характер
опасности. Треснет гранит под  ногами  и  поглотит  настырного  человечишку?
Рухнет  под  ветром  сосна,  какая  потолще,  и  приложит  парой  кубометров
древесины по маковке? Или аномальный субъект, которого мы тщимся спасти, уже
подышал на руки, извлек из кармана жилетки какую-нибудь  дамскую  пукалку  и
караулит меня вон за тем валуном, чтобы шарахнуть в упор?
   Никакой живности больше не попадалось, даже муравья. И заяц,  наверно,  с
удовольствием убежал бы с острова, если бы  только  мог,  да  не  сможет  до
ледостава. Мертвая чайка лежала в трещине скалы - видать,  шибануло  порывом
ветра о гранит. Или - мертвая по иной причине? Залетела, глупая, туда,  куда
не следовало, где нельзя находиться ничему живому... Кроме меня, потому  что
мне до сих пор  везло,  а  Максютов  именует  мое  везение  устойчивостью  к
"эффекту отталкивания". Он уверовал еще тогда, после моей поездки на  Валдай
к уполовиненному коттеджу. "Между нами, Алексей. Стоило мне только  подумать
о том, чтобы самому туда съездить.., конечно, не поехал  бы,  а  так,  чисто
гипотетически... Так вот, стоило мне только подумать, как страшно разболелся
зуб. Запломбированный. И  сразу  все  прошло,  как  только  я  вызвал  тебя.
Улавливаешь?"
   Трудно  не  уловить.  Ему  по-прежнему  ничего  не  понятно  в   "эффекте
отталкивания", кроме того, как надо действовать при малейших  признаках  его
проявления. Капитан Рыльский, ату!
   Гав!
   Подкравшись исподтишка, мокрый кулак ветра злобно ударил мне  в  лицо,  и
так же внезапно расступились прилепившиеся к кромке обрыва сосны. Я едва  не
шагнул вниз и даже ногу занес, но успел одуматься.  Ф-фу...  Расшагался!  До
дикого  нагромождения  скальных  обломков,   простодушно   выставивших   мне
навстречу острые зубцы, лететь было не так уж долго, а кувыркнулся бы  через
голову - и привет. Поди определи потом, что  послужило  причиной:  специфика
"эффекта отталкивания" или посторонний фактор в  виде  собственной  дурости.
Хреновая из тебя лакмусовая бумажка, капитан Рыльский...
   Настоящий каменный хаос - вот чем был восточный  берег.  Свинцовая  вода,
врываясь  в  гранитные  лабиринты,  пыталась  обмануть,  делая  вид,   будто
пропадает среди камней, и с пушечной силой неожиданно  выстреливала  фонтаны
из незаметных расщелин. Я двинулся по краю обрыва, ища  место,  где  мог  бы
спуститься без риска поломать ноги, и тут увидел человека.
   С первого взгляда стало ясно: рыбаки не  наврали  ни  словом;  когда  же,
глотая ветер, я все-таки спустился, осторожно переползая с глыбы на глыбу  и
избегая  прыжков,  удивление  мое  едва  ли  не  возобладало  над   чувством
опасности.
   Невысокого роста тщедушный лысоватый человечек  с  печально-бессмысленным
лицом... Действительно облаченный  в  черный  костюмчик-тройку,  при  темном
галстуке, он совершенно неподвижно, как  изваяние,  сидел  на  краю  плоской
плиты, привалившись спиной к остро торчащему  гранитному  обломку.  Вряд  ли
удобный обломочек - весь в колючих гранях...  Предельно  резко  бросалась  в
глаза абсолютная неуместность этого человека  здесь,  где  и  я-то  в  своей
куртке спасателя выглядел не очень убедительно, а в самый  раз  подошел  бы,
пожалуй, одетый в шкуру викинг с рыжей бородищей, горчащей  из-под  рогатого
шлема, а уж коли викинги больше не встречаются, сошел бы на  крайний  случай
местный рыбак в заскорузлом от морской соли  прорезиненном  плаще...  А  тут
смотрите-ка - насквозь промокшая, хоть выжимай, но  все  же  белая  сорочка!
Костюм, словно для банкета  в  честь  собственного  юбилея.  И  почему-то  -
диссонансом - некогда светлые, а теперь серые, пропитанные водой парусиновые
туфли.
   Человек дрожал и вроде бы даже  прискуливал  -  за  воем  ветра  было  не
разобрать, - а из обоих глаз текли слезы. Человек сидел на штормовом ветру и
плакал от холода, не  пытаясь  укрыться,  сидел  уже  пятые  сутки,  покорно
отдавая себя во власть всем стихиям, и даже не отворачивал лица от ветра. На
меня он не обратил никакого внимания.
   - Вы меня слышите?
   Пришлось прокричать ему это еще раз  в  самое  ухо,  и  только  тогда  он
вздрогнул, но взгляд остался бессмысленным. Человек не замечал меня в упор.
   - Эй! - позвал я и хлопнул в ладоши перед его лицом.
   Никакой реакции. Даже не моргнул. Подбородок и щеки -  в  темной  щетине.
Ну, это понятно. Дыхание нехорошее, хриплое. На щетине  подбородка  какая-то
размокшая коростинка - не след ли от иссякшей струйки слюны?
   Так. Он не только замерз до полусмерти, он еще и обезвожен!
   Водки? Нет, потом. Воду я с собой не брал, зато вокруг ее имелось сколько
угодно - то ли дождевая, то ли просачивающаяся  по  незаметным  трещинам  из
верхнего болотца, она заполнила все впадины в  граните.  Во  всяком  случае,
прибой сюда не достреливал, разве что соленая морось. Я  прополоскал  горло,
сплюнул. Не родниковая, но пить можно.
   Надо было видеть, как он пил из моей ладони! Ни один птенец в гнезде  так
не тянул рот за гусеницей, как этот  тип  за  пригоршней  солоноватой  воды,
стоило лишь смочить ему губы. Между прочим, до ближайшей лужицы  он  мог  бы
дотянуться сам, для этой операции ему не потребовалось бы даже вставать!
   Могут ли паралитики дрожать всем телом?
   Понятия не имею.
   - Вы слышите? - проорал я еще раз с  тем  же  результатом.  Толкнул  -  и
испугался: человек мягко повалился набок, я едва успел  его  поддержать.  Он
был дряблый, как тряпичная кукла. И вдруг неудержимо  раскашлялся,  выплюнув
на гранит коричневый сгусток.
   Надо поднять его. Во что бы то ни стало. Сидеть четверо суток на камне  -
это почти смерть. В здешних краях первый снег может выпасть уже в августе, а
сейчас не август - октябрь! Бить буду, но подниму.
   - Эй, ты! - заорал я, корча зверскую рожу. - Турист хренов! Тебя  пинками
поднять или сразу пристрелить, чтоб не мучился?
   Бесполезно. С тем же успехом можно поднимать уговорами штангу. Не  только
встать и идти - он не смог шевельнуться и  лишь  хрипло  застонал,  когда  я
аккуратно надавил на болевую точку. Вот зараза. Нет, я понимаю: как  минимум
крупозное  двустороннее,  если  судить  по  хрипу  и   кашлю,   плюс   общее
переохлаждение, плюс обезвоживание - такой  коктейль  уложит  на  больничную
койку и здоровяка-спортсмена. Но откуда взялась мышечная атрофия?
   Чудеса-юдеса,  магии-фагии...  Некий  субъект   одевается   так,   словно
собирается в театр на премьеру, однако, вместо того неизвестно зачем едет на
лоно очень негостеприимной природы, непонятно на  чем  достигает  пустынного
острова и пятые сутки сиднем сидит на холодном ветру, не слышит, не видит  и
не реагирует. Клиника. И то ладно, что налицо болевая чувствительность. Воду
пьет, но если его не поить, готов умереть от жажды. Допустим, на острове его
поражает инсульт... Нет, не похоже. Одежду эта версия  никак  не  объясняет.
Медикаментозный эффект? Гм, версия богатая, отложим ее на потом.., для  тех,
кто будет изучать клиента  и  мою  видеозапись.  Самоубийца-мазохист?  Бред.
Сумасшедший? В принципе, возможно. На психа можно списать и парадную одежду,
и нелепые парусиновые туфли, и вообще что угодно. Беглый  псих,  разжившийся
где-то  костюмчиком,  приплывает  на"  остров  на  краденой  лодке,  ничтоже
сумняшеся отпихивает плавсредство от берега и  впадает  в  ступор...  Версия
проста и симпатична, ведь в действии "эффекта отталкивания" я до сих пор  не
уверен, всех аргументов "за" - чайка, комар да заяц. Нет статистики,  нет  и
факта. В конце концов,  из  семи  предполагаемых  аномальных  зон,  где  мне
пришлось работать, в пяти не оказалось никаких  следов  аномальности,  кроме
воображаемых, - так почему же и здесь не случиться такому же недоразумению?
   Нет хуже, чем врать самому себе. Я встряхнулся, и сейчас же ожила связь -
Шкрябун снова не утерпел.
   - Алексей, как ты? - Видно, дедок мало чем ему помогал.
   - Все в порядке, я на месте.
   - Тот человек.., там?
   - Так точно. Наш клиент... Готовьте эвакуацию по плану.  И  врача...  Как
поняли?
   - Понял, Алексей.
   По плану - это с  того  пляжа,  где  меня  высаживали.  Вот  еще  задача:
проверить, к чему привязан "фактор отталкивания"  -  к  месту  или  объекту?
Вернее, в дан-, ном случае - субъекту. А это значит, что мне придется тащить
его на себе обратно через весь остров, потому что идти  сам  он  не  сможет.
Хуже того: не сможет и ехать у меня на закорках. Веселенькое дело...
   - Ну-ка... - я примерился и  крякнул,  взваливая  его  на  шею  на  манер
горжетки. - Виси тут и не брыкайся.
   Клиент не брыкался. Вот только горжетка получилась увесистая.
   Обратно я двинулся берегом. Хуже всего пришлось Начале, когда, согнутый в
три погибели под тяжестью клиента,  я  карабкался  на  обрыв.  Дальше  пошло
легче. Ледяной ветер уже не донимал - напротив, пот лил с меня градом, а что
до мыслей об опасности, то человеку с изрядной ношей уже после  сотни-другой
шагов трясись от страха становится как-то неинтересно: будь что будет, а  ты
знай тащи, обходи валуны, прыгай через расщелины да не  скрипи  зубами.  Ну,
еще, чтобы уж  совсем  отвлечься  от  дурных  мыслей,  примечай  особенности
местной природы и соотноси их с картинками из учебника физической  географии
для пятого класса: вот тут береговой обрыв обнажил  классическую  синклиналь
из серого гранита со слюдяными прожилками, а всего в  ста  шагах  впереди  -
столь же классическую антиклиналь, но  уже  розовую,  наверно,  из  полевого
шпата... Уже в чреве "Ми-8" я механически отметил  сжатые  в  нитку  губы  и
напряженное лицо Жоры Гаврилюка, постепенно светлеющее по мере  удаления  от
острова. Я даже удивился: чего это он?
   Вертолет тянул над водой низенько, как крокодил из бородатого  армейского
анекдота. Спасжилеты - надеть! Катеру - выйти в море и страховать!.. И снова
под ногами был гранит, но уже материковый. Шкрябун  хлопал  меня  по  плечу.
Штукин и Гаврилюк затеяли прежний спор о привязке "фактора  отталкивания"  -
все-таки к  месту  или  к  объекту?  Член-корреспондент  и  ефрейтор  запаса
Топорищев язвил над молокососами.  Паранормальный  дедок  совал  мне  в  рот
горлышко фляги. Словом, радости было больше,  чем  от  блестяще  проведенной
сложнейшей операции против Моссада или ЦРУ. О летчиках и моряках все забыли.
Гип-гип!.. Наша взяла, ребята! Еще по полета граммов на брата - и в Кемь!
   - Обувь, - сказал Топорищев, как каркнул. Ага, тоже заметил. - Что?
   - Странная обувь. Не лаковые ботинки, а...
   - Разберемся, - буркнул Шкрябун.
   - Вон на левой туфле подошва скоро отвалится.
   - Разберемся, сказано.
   - Я знаю, что  это  такое,  -  подал  голос  Коля  Штукин.  Он  отчего-то
морщился.
   - Ну?
   - Ритуальная одноразовая обувь финского  производства.  Я  недавно  тестя
хоронил в точно таких же.
   Кажется, не только у меня  отвалилась  челюсть.  Козлобородый  паранормал
Шкрябуна, попятившись, мелко и часто закрестился. Живой труп  в  пресловутых
белых тапочках лежал у наших ног, закутанный в две плащ-палатки и  продолжал
нудно постанывать - но уже с заметными опытному уху нотками блаженства.
   Видимо, согрелся.
   Налетчиков  было  шестеро.  Все  как  один   -   тренированные,   ловкие,
превосходно  владеющие  оружием  и  беспощадные.  Из  тех,   кого   называют
отморозками. Вот только безмозглые, наследившие сверх всякой меры, благодаря
чему уголовному розыску удалось в  скором  времени  взять  всю  шестерку,  а
заодно и наводчика, работавшего экспедитором в  ограбленной  торговой  фирме
"Континуум". А охранник был один - руководство  фирмы  не  посчитало  нужным
обеспечить дополнительными  секьюрити  охрану  некоторой  суммы  в  наличной
валюте, запертой в  сейфе  главбуха  всего  на  одну  ночь.  Один  -  против
шестерых.
   Лучше бы ему лечь на пол, как без сомнения поступил бы в  такой  ситуации
всякий нормальный человек, не лишенный инстинкта самосохранения и охраняющий
не свой дом. Но из чувства долга или, может быть, Рефлекторно  он  попытался
выхватить оружие...
   Шесть пуль - по случайному совпадению с числом бандитов - уложили его  на
месте.  Покойный  гражданин  Емецкий  Юрий  Михайлович  был   захоронен   на
Кузьминском кладбище Москвы 31 мая 2002 года.
   По ходу осмотра места преступления криминалисты сочли  полезным  снять  с
убитого отпечатки пальцев. Собственно, это было лишнее: в свое время частное
охранное агентство "Стена", где служил Емецкий,  законопослушно  озаботилось
пополнить колоссальный банк отпечатков МВД еще одним учетным номером.
   Почти десять лет к этим отпечаткам никто не обращался. До нас.
   Пальчики с нашего белотапочного клиента были сняты сразу, еще до того как
он попал в клинику. Спустя десять минут  компьютер  идентифицировал  их  как
пальцевые отпечатки покойного гражданина Емецкого.
   Кажется, Максютов даже не удивился.
   Кому я  не  завидовал,  так  это  персоналу  спецклиники,  в  особенности
задерганным до нервного заикания медицинским светилам, тщившимся определить,
что такое наш живой мертвец - человек или  так,  гуманоид.  Шестого  октября
посыпались  томограммы,  рентгенограммы,  кардиограммы   и   энцефалограммы,
снабженные пространными комментариями и - изредка - осторожными выводами.
   Сильнейшая пневмония, как и следовало  ожидать.  Истощение.  Перенесенная
длительная гипотермия и незначительные  местные  обморожения  как  следствие
прелестей  беломорского  климата  в  октябре  месяце.   Сильнейшая   анемия.
Недержание мочи и кала. Болевая чувствительность - в норме. Отсутствие речи.
Нормальная зрачковая реакция на  свет  при  полном  отсутствии  слежения  за
движущимися предметами. И так далее, и тому подобное. Личное мнение лечащего
врача (в разговоре со мной он десять раз подчеркнул, что его мнение пока  не
является официальным): новорожденный взрослый младенец. Даже хуже, поскольку
у новорожденного мозг все-таки не совсем стерилен, а  у  этого  больного  не
только  стопроцентная  амнезия,  но  нет  даже  характерных  рефлексов,   за
исключением глотательного...
   Кости скелета - в норме, без всяких следов пулевых выколок...
   С ума сойти можно.
   Должно быть, гражданин гуманоид Емецкий при жизни  сам  о  себе  не  знал
столько всего,  сколько  знали  мы  спустя  неделю  после  его  воскрешения.
Максютов приказал собрать все, что можно.
   Во всяком случае, брата-близнеца у него точно не было.  Да  и  не  бывает
близнецов с одинаковыми отпечатками.
   Фотографии - соответствовали.
   Родственники  мололи  чушь  -  вопреки  документам,  свидетельствующим  о
традиционном захоронении, уверяли,  что  покойный  был  кремирован.  Слабая,
наивная попытка помешать эксгумации трупа.
   Чему быть, то и будет. Подгнивший гроб вынули из могилы. Внутри оказалось
именно  то,  что  ожидалось.  Седьмого  октября  останки