немедленно
покинуть это место".
   Ну а я что делаю?!
   Я уже бежал. Не назад по коридору - вперед. Позади не ждало меня  ничего,
кроме ловушки, залитой потоками тихого  счастья.  Удивительно,  как  там  не
оказалось птицы Феникс из "Садко"!
   Опасность  второго  рода  -  хуже  этого  ничего  нет.  Чип  не  способен
справиться  с  помутнением  рассудка  хозяина,  он  лишь  сигнализирует   об
опасности и умывает руки.
   Можешь продолжать пить или закатить себе в вену еще порцию  дури.  Можешь
подставлять голову под палочные удары - дело хозяйское,  тебя  предупредили:
твой мозг не справляется с частью своих обязанностей, только и всего.
   Не исключено, что когда-нибудь создадут чип,  способный  молча  разгонять
туман в голове - но обрадуются ли такому прогрессу любители  спиртного?  Или
предпочтут обходиться без чипов?
   Скорее! Бежать что есть сил, уносить  ноги.  Пока  что  бег  по  коридору
давался мне не слишком трудно, однако, возможно здесь  скрывался  подвох:  я
мог расслабиться и оказаться не готовым к настоящему удару...
   Два плюс три - пять. Девятнадцать в квадрате -  триста  шестьдесят  один.
Сила гравитации обратно пропорциональна квадрату расстояния.
   Волга впадает в Каспийское море.
   У Юпитера четыре внутренних спутника: Метида, Адрастея, Амальтея, Теба.
   С Юпитера ведь все и началось... Взять бы его да  и  вывести  из  состава
Солнечной системы.., за укрывательство. Решением общего собрания планет...
   Отставить посторонние мысли! Корень квадратный из пяти  -  два,  запятая,
два, три, шесть...
   Когда Топорищев волнуется, он имеет смешную  привычку  почесывать  кончик
своего шнобеля двумя пальцами левой руки - средним и  безымянным.  На  левом
запястье у  него  пять  маленьких  родинок,  расположенных  почти  идеальным
крестом...
   " Чиппи!"
   "Явной опасности нет".
   Что ж, спасибо. Я перешел на  шаг.  Вроде  обошлось...  Не  придушил  кот
мышку, решил сперва поиграть. Низкий поклон тебе от мышки, котяра!
   Я вспотел. Все-таки бегать дыша неполноценным воздухом и  к  тому  же  не
восстановив как следует силы после отдыха в пещере  Нирваны  -  удовольствие
маленькое. Не любит Монстр бегунов...
   Курсограф в моем черепе все-таки врал: красная  точка,  обозначающая  мое
местоположение, давно уже выползла за контур Объекта.  Возможных  объяснений
напрашивалось два: либо  Монстр  все-таки  телепортировал  меня  из  ловчего
кокона в пещеру Нирваны, либо за недолгое время моего пребывания в нем успел
заметно  подрасти.  Если  верно  последнее,   то   он   уже   накрыл   собою
наблюдательный бункер.
   Проверить это я никак не мог и только лишь обозвал себя  скверным  словом
за то, что остался без связи. Вернее, с односторонней связью:  телеметрия-то
шла. Вот только до нее ли сейчас наблюдателям?
   Нет, если уж выбирать одно из двух возможных действий Монстра, я  выбираю
телепортацию...
   Все три моих компаса - два наручных и один в голове - показывали,  что  я
иду почти точно на юго-восток. Тем лучше. Где-то там  выход.  Я  уже  прошел
метров  пятьсот.  Даже   если   предположить,   что   меня   перебросило   к
противоположному краю Объекта, к порушенному  свинокомплексу,  даже  в  этом
худшем случае мне осталось  пройти  не  больше  двух  километров  -  полчаса
спокойной ходьбы, если ничего не случится...
   Опять это "если"! Чтобы в Монстре - да не случилось?! Такого  не  бывает.
За какие-то десять минут мне. Уже дважды дало по мозгам!
   "ВНИМАНИЕ! ОПАСНОСТЬ ПЕРВОГО РОДА!"
   Спасибо и на том, хотя тоже ничего хорошего.  Опасность  первого  рода  -
опасность для  тела,  не  для  разума.  Впереди  ничего  подозрительного  не
наблюдалось, и  я  прыгнул  вперед  и  вбок,  оборачиваясь  в  прыжке.  Зубы
лязгнули. Оказывается, еще в воздухе у меня отвалилась челюсть -  и  было  с
чего!
   Там, где я только  что  прошел,  из  бугристой  стенки  коридора  торчала
здоровенная, в обхват, свиная морда. Черная щетина  стояла  дыбом,  красные,
воистину поросячьи глазки зло косили в мою сторону, издырявленные уши-лопухи
подергивались, как и розовый влажный пятачок.  Одним  словом  -  нормальная,
взращенная на ферме свинья породы украинская черная. Еще  поди  из  элитного
стада.
   Вернее, не свинья, а кабан, неведомо как уцелевший в Объекте... Одно было
отрадно: торчавшие из слюнявой пасти клыки оказались обломанными. Ну  должно
же было хоть в чем-нибудь повезти!
   Хотя, по правде говоря, острые осколки тоже выглядели не  самым  приятным
образом.
   Против ожидания, стена не  раскрылась  -  кабан,  злобно  хрюкнув,  начал
вырастать из нее. Я отчетливо видел, как то, что секунду назад  было  стеной
коридора, превращалось в лоснящиеся бока здоровенного, нехорошо косящего  на
меня кровяным глазом и вряд ли мирно настроенного хряка. В туше  было  метра
три. Оказавшись на свободе, кабан снова хрюкнул - победно,  но  от  того  не
менее злобно, - угрожающе  наклонил  рыло  и  резвым  галопом  припустил  по
коридору.
   Естественно, в мою сторону!
   Думать  было  некогда.  Я  успел  прильнуть  к  стене  -  кабан  пронесся
впритирку, задев  меня  щетинистым  боком.  Будь  зверь  диким,  мне  бы  не
поздоровилось,  но  эта  мясная  туша  была  тяжеловата  на  поворотах.  Она
пронеслась мимо меня, как  экспресс,  простучала  раздвоенными  копытами  на
длинном торможении, развернулась, задела один из наростов..,  и  исчезла.  Я
готов был поклясться, что видел, как она втянулась в стену.
   Фф-фу!..
   Сердце колотилось прямо-таки неприлично. Если телеметрия по-прежнему шла,
снаружи обо мне здорово беспокоились - при условии, что там  еще  было  кому
беспокоиться.
   Еще неизвестно, помог бы мне нож или нет. Колоть  галопирующих  свиней  в
Нацбезе не учат. Погибнуть в Свинячьей корриде - фу!
   Неожиданно для себя самого  я  засмеялся.  Нервный,  глупый,  неудержимый
смех...
   Ох и дурак же я!  Отмахнулся  от  естественного  вопроса,  отнеся  его  к
категории неразрешимых загадок:
   Где и как разбившийся Буланкин добыл себе тот окорок?  В  накрытом  тушей
Монстра, но еще не поглощенном коптильном цехе? Чепуха, здесь он его  добыл!
В этом коридоре или другом, обладающем такими же свойствами. Схватил то, что
отпочковалось от стены или свалилось с  потолка  на  его  глупую  голову!  Я
отмахнулся - а умный и зловредный, как холерный вибрион, Топоришев  об  этом
думал. И отмел предположение, что Монстр - животное...
   А если так.., то все-таки Монстр - чужой  разведывательный  зонд?  Только
необычный, хранящий информацию о попавших  в  него  телах  в  виде  каких-то
информационных матриц и способный восстанавливать некогда  проглоченное  им.
Почему Топорищев отказывается принимать эту версию? Откуда мы  можем  знать,
какой техникой обладают наши братья  по..,  ладно,  будем  считать,  что  по
разуму? Я не стану удивляться,  если  коридор  упрется  в  тухлое  болото  с
лягушачьим хором, появляющееся  и  исчезающее  по  придти  Монстра.  Кстати,
что-то вроде болота фиксировал один из роботов.
   - Ква! - рявкнул я, надеясь на эхо. Но эха не было.
   Свиньи. Лягухи. Тритоны, наверное.  Напущенные  нами  же  крысы,  мыши  и
кролики - тоже могут быть. Кто еще?
   Люди. Я убедился в этом, не сделав и десяти шагов.
   Они были тут, как бы вмурованные в обе стены коридора, но на  самом  деле
являющиеся его частью. Мужчины  и  женщины,  совершенно  голые,  похожие  на
натуралистические барельефы, смотрели на меня  и  мимо  меня  бессмысленными
глазами. Их было много, несколько десятков нагих  фигур.  Некоторые  из  них
срослись воедино, как сиамские близнецы.  Волна  ряби  пробежала  по  правой
стене, и фигуры заколыхались, как  студень,  их  лица  корчило  безобразными
неестественными  гримасами,  отвисшие  губы  беззвучно  шевелились,  а  одна
женщина - или мне это почудилось?  -  повела  плечами,  как  будто  стараясь
вырваться из плена...
   Я побежал и далеко не сразу заставил себя оглянуться. Нет, никто меня  не
преследовал. Мне показалось, что барельефы исчезли, хотя я не мог утверждать
наверняка. Я поспешно прогнал забравшуюся в  мои  мозги  мысль  вернуться  и
проверить. По спине прошел озноб, меня  передернуло.  Нет  уж,  что  угодно,
только не это!.. С ума схожу, да?
   Наверное.
   Коридор по-прежнему вел  прямо,  зато  мутное  дрожание  воздуха  впереди
значительно усилилось. Действительно, как над  горячей  сковородкой...  И  с
каждым шагом все жарче.., жарче...
   Через десяток шагов я остановился. Куда девалась комфортная  температура,
показавшаяся мне прохладой после июльской жары! Здесь  было  горячо,  как  в
сауне, градусов сто - сто десять. Сухой нагретый  воздух  струился  от  пола
вверх, но пол, как ни странно, не обжигал босые ступни.  Словно  я  стоял  в
парной на только что внесенной из предбанника доске.
   Что Монстр умеет лучше всего - так это удивлять. Впрочем, ему не впервой.
   " Чиппи!"
   "Явной опасности нет. Среда благоприятна при условии пребывания в ней  не
более пятнадцати минут".
   А что будет потом?
   Ответ пришел легко: то, что захочет Монстр. Но я бы соврал,  сказав,  что
меня порадовал такой ответ.
   Идти. Идти вперед. Пусть пот заливает глаза, пусть собирается в струйки и
противно хлюпает под одеждой. Этот коридор не имеет  ответвлений,  а  позади
меня ждет только пещера Нирваны, где я и  останусь.  Этот  сухой  жар  может
означать, что я нахожусь вблизи  энергетического  источника  -  назовем  его
"реактором зонда", - он, вероятно,  располагается  в  геометрическом  центре
Монстра, а значит, мне осталось  прошагать  чуть  больше  километра..,  если
только коридор не заведет в тупик. А  если  заведет  -  что  ж,  я  попробую
вернуться в пещеру Нирваны и добежать до  второго  коридора,  пока  льющийся
поток счастья не успел свалить меня на пол.
   "Рекомендация: избавиться от одежды".
   Чип был прав: пот должен испаряться. Не  хватало  мне  еще  загнуться  от
теплового удара!
   Я оставил на себе только парашют. Торопясь, кромсал  стропорезом  куртку,
высвобождая обрывки из-под ремней, оборвал с тела  датчики,  располовинил  и
снял штаны. Последним на пол шлепнулся передатчик. Я не  стал  ждать,  когда
вся эта груда провалится в пол.
   Наверно, при взгляде со стороны это было смешно - потный  голый  человек,
схваченный парашютными ремнями, по-рыбьи  разевая  рот  в  надежде  глотнуть
достаточно кислорода, целеустремленно движется  по  нескончаемому  коридору,
временами переходя на бег трусцой... Мне было ничуть не смешно.
   Во что бы то ни стало - идти!  А  когда  не  останется  сил,  я  поползу.
Надоело! Все надоело! Этот поганый растущий урод, внутри которого  я  брожу,
как лабораторная крыса в лабиринте, эта жара, эти глупые фокусы, это  место,
где меня не собираются принимать  за  человека!  Мне  нечего  здесь  делать,
слышите!
   На двенадцатой минуте я шагнул в твердую пустоту, и пол коридора,  только
что упруго пружинивший под моими ногами, мягко схлопнулся над моей головой.
   "Неполное соответствие. Эвакуация".
   Кто это сказал?! Еще сказал ли?
   Но ведь я слышал! И даже по-русски!
   Я не успел ни удивиться, ни испугаться -  меня  резко  рвануло  вверх,  и
стало темно.
   Воды в реке было едва по пояс. Дно -  мягкое,  песчаное.  Купол  парашюта
мягко лег на стрежень, зашевелился, как гигантский кальмар, и поволок меня в
мутные  пучины.  Стой,  дурень,  дай  отцепиться!  Плыви  дальше  без  меня,
застревай в заградительных понтонах генерала Родзянко, а мне с тобой  не  по
пути!
   Фу-уф!..
   По  берегу  бежали  люди.  Пылил  автобус,  карьером  по   кочкам   несся
бронетранспортер. Спасибо, ребята, но ничего не надо, я сам выберусь...
   Генерал-лейтенант Максютов обнимал меня, голого и мокрого, толкал кулаком
в бок, хватал за щеки и загривок, тряс...
   - Жив, стервец! Сверли дырочку, Алеша! Это надо же - жив...
   - Камера, - виновато напомнил я, переждав всплеск генеральских чувств.
   Максютов махнул рукой.
   - И телеметрия. Брось, я все понимаю. Ты молодец, хорошо  справился.  Два
часа семнадцать минут. Поздравляю, Алеша, это пока рекорд.
   - Штанов моих никто не видел? - глупо спросил я, внезапно застыдившись  и
прикрывая горстью срам. - Правда, я их того.., порезал...
   - Мы так и подумали, что ты разделся. - Максютов был доволен то ли  своей
проницательностью, то ли моей способностью применяться к условиям Монстра. -
Выстрел был - загляденье. Метров на  пятьсот.  А  вот  штаны..,  извини.  Не
выбрасывало никаких штанов. Вернее всего он  их  просто  сожрал.  Да  ты  не
волнуйся, сейчас найдем тебе какие-нибудь портки.., стриптизер.
   В бункере у меня едва не отсох язык - подробно докладывать штабу  о  том,
что я видел и чувствовал. Когда я закончил, наступила тишина.
   - Люди, - непривычно тихим голосом сказал Топорищев. - Алексей Сергеевич,
вы действительно убеждены, что видели там людей?
   - Видел, но издали. И то если я не галлюцинировал.
   - Голых?
   - Абсолютно.
   - И борова? - переспросил Максютов. - Хряка, - поправил  я.  -  Типичного
производителя. Вот с такой мошонкой. Он как  бы  отпочковался  от  стены,  а
потом обратно.., впочковался.
   - Да погодите вы с хряком! - раздраженно бросил Топорищев. - Ну прямо как
дети. Боров, хряк... Да хоть бы и мамонт! В любом зоопарке самое  интересное
- люди!
   - Интересно. А почему?

Глава 5

   Потолок - бел.
   Ни бугорка, ни трещины. Не на чем остановить скользящий  впустую  взгляд.
Идеально ровен и идеально бел.
   Бел - бес - бос - бас - басня - баллада - балл - боль...
   Опять. Попробую еще раз.
   Бел - бал - балык - башлык - бешбармак - башибузук - баш на баш - бацилла
- больница - боль...
   Бел - мел - мель - моль - голь - боль...
   Боль!
   Всюду она. Нет спасения. Думай о чем  хочешь,  выбирай  любой  путь,  но,
длинный или короткий, он неизбежно  окончится  тем  же.  Путь  редко  бывает
длинным - боль нетерпелива. Она не любит ждать.
   Огненная вспышка - прикосновение.  Значит,  ко  мне  пришли.  Мучить.  Их
несколько. Они честные, добрые и глупые. И  все  белые,  как  этот  потолок.
Думают, будто Делают мне облегчение, а на самом деле совсем наоборот.  Самое
ужасное - когда боль причиняют из сострадания,  сочувствуя  жертве.  Есть  в
этом какое-то глубокое извращение,  но  эти  белые  ангелы  мучения  глубоко
убеждены в своей правоте.
   Они ошибаются.
   Меня поворачивают на левый  бок.  Они  делают  это  осторожно,  но  белое
становится черным. Я хочу кричать.
   Уйдите. Уберите раскаленный прут, он прожег мне бок.  Пылает  нестерпимая
боль, рвется наружу неслышный крик. Вылейте из раны свинец. Я горю.  Неужели
вам не противен запах горелого мяса?
   Нет, они еще не закончили. Не уйдут. Теперь  какой-то  остолоп  с  одного
удара загоняет в меня тупой гвоздь, хвастаясь умением. Это вовсе не страшно,
мне лишь немного обидно, что он перепутал меня с деревом. Тем более, что  он
ошибается не в первый раз, я помню. Если я когда-нибудь  смогу  говорить,  я
объясню ему его ошибку, а когда болван устыдится,  прощу  его  и  постараюсь
ободрить. Он ведь не со зла. И он не добавил мне боли. Напротив, всякий  раз
после его гвоздя мне становится легче...
   Мир начинает куда-то плыть, и  боль  постепенно  уходит.  Огрызается,  не
хочет расставаться со мною - но сдает, сдает позиции!..
   - Сегодня уже лучше, да?
   Вопрос задан не мне, я разучился разговаривать. Пусть боль  распалась  на
клочки, и клочки  истаяли.  Оглушенный  нахлынувшим  счастьем,  я  не  слышу
ответа. Вопроса вполне достаточно.
   Мне лучше!
   Значит, когда-то было хуже. Вероятно, совсем недавно.
   - Лодка, покачиваясь, несет меня по притоку к  широкой  плавной  реке.  Я
знаю, что со мной было, я вспомнил, но это мне совсем не  интересно.  Никому
не нужна суета, когда можно просто плыть. Довериться  течению,  дать  унести
себя. Эта река не обманет. Не закружит в водовороте, не утянет в водопад, не
ударит о заградительный понтон генерала Родзянко. На ней нет  преград,  есть
только течение, плавное и бесконечное.
   Меня уносит. Я плыву, плыву...
   Черная асфальтовая ночь на Днепре. Конечно, Куинджи. Редкая птица долетит
до середины.., в такую темень. Нет, это не моя река, моя - светлая...
   Или я уже приплыл?
   Наверное. Вынесен на берег, разеваю рот  и  вновь  обречен  ждать  тупого
гвоздя - инъектора с морфином, чтобы опять пуститься вплавь...
   Довольно большая палата. Кроме меня, в ней никого. За окном воробьи,  под
койкой утка. Несколько стульев для посетителей, тумбочка, ящик  кондиционера
в окне да на столике графин, до которого мне все равно не  дотянуться,  хотя
пить хочется ужасно. Слюна во рту густа, как столярный клей, и с  неприятным
привкусом.  Организм  надеется  растворить  продукты  распада  наркотика   и
выбросить их вон. Надо сказать, надеется он небезосновательно.
   Капельница.
   Меня прокачивают, словно засорившуюся трубу. Лучше бы дали выпить  стакан
воды, хотя бы из-под крана. С хлором или озоном - не знаю, чем тут травят ни
в чем не повинных бацилл, - все равно.
   Наверно, я спал. Все правильно, так и должно быть. Теперь часа на два или
три я снова  человек,  хотя  бы  частично.  Потом..,  потом  на  меня  снова
накинется боль, сначала легкая, затем нестерпимая, и я  с  вожделением  буду
ждать удара тупого гвоздя, но еще раньше меня опять повернут на спину, и мир
из цветного станет черным, а затем белым-белым...
   Попить бы... Как нарочно - графин в поле зрения. Во рту даже не  клей,  а
какая-то шпаклевка. Но сейчас я в сознании и без боли - это уже хорошо.
   Так. Будем вспоминать. Хорошее занятие, когда, кроме времени, нет ничего,
даже ясных мыслей. Меня зовут Алексей Рыльский, возраст - тридцать один,  по
гороскопу, как это ни обидно - Дева, семейное положение - женат Я в Вятке, в
госпитале, в послеоперационной палате для важных рыл. Я был ранен  выстрелом
из помпового ружья, мне вырвало кусок мяса с ребром. Вот почему  так  скудно
дышится, хуже, чем в Объекте. Редкостно  отвратное  словцо  -  пневмоторакс,
похожее на название дорожной машины, дробящей старый асфальт,  и  под  стать
ему ощущения. Осколки ребра вылущены, на правом боку яма и швы в  три  слоя.
Мой прыжок. , удар.., потом меня вышвырнуло , наверно, я был в сознании, раз
успел раскрыть парашют...
   Нет, не помню. Может, вспомню потом, сам или с помощью чипа.
   " Чиппи!"
   Лениво, нехотя раскрывается шар холодного огня,  предлагая  свои  обычные
аксессуары так, словно делает мне огромное одолжение. Не хочу, потом...  Мои
мозги одурманены, против морфина чип бессилен, но по крайней мере он  никуда
не делся, он по-прежнему при мне.
   Ну и ладно "Чиппи, отбой".
   Еще одна картина рядом с Куинджи:  "Дождь"  Андо  Хиросигэ.  Совсем  иная
манера  -  все  серенькое,  заштрихованное,  но  и  уютное,   черт   возьми.
Успокаивает. Нет в мире ни труб, ни литавр, есть прелесть крыши над головой,
неспешной беседы, мокрого дерева под окном да маленькой  гостиной  в  четыре
циновки. Разве человеку нужно что-нибудь еще? Скромнее надо  быть,  господа,
скромнее!
   А вот и "Московский дворик" Поленова. Три птицы, не считая кур, и ни одна
не сидит на церковном кресте. Интересно, почему? Что это  там  слева  обшито
досками - мусорная яма? Где помойка, там и дети, родителям не до  присмотра.
Эй, белобрысый, что нашел? Чудного жука с  вот  такенными  усищами?  Осколок
цветной бутылки - мальчишечье сокровище7 А ты,  малая,  чего  рот  разинула,
орешь? Просто ушиблась или села на шмеля? Понимаешь, боль неприятная  штука,
но рано или поздно она кончается, поверь мне.
   Не репродукции - хорошие копии в нарочито  простеньких  багетах.  Удачный
подбор для создания у выздоравливающего умилительно-благостного  настроения.
Жаль, невозможно повернуться на правый  бок  -  что  там  на  другой  стене?
"Аленушка"? "Утро в сосновом бору"? Очень возможно. Но уж точно не "Больная"
того же Поленова и не верещагинский "Смертельно  раненный