дважды  побывали  наши  механизмы,  и
ничего с ними не случалось. По крайней мере на этом месте.
   Начинается  обмен  мнениями.   Все   раздражены   и   сварливы.   Попытки
просвечивания Объекта с целью выявить его внутреннюю структуру  не  удались;
один из роботов погиб, так и не успев провести спектр-анализ вещества стенки
туннеля в пламени вольтовой дуги. По  распространению  сейсмоволн  в  грунте
уточнена глубина погружения Объекта в земной шар - около тридцати метров,  а
куда делись отвалы -  полностью  неясно:  не  то  сожраны  Монстром,  не  то
телепортированы черт знает куда, но заведомо не вдавлены - не тот грунт,  да
и нет  у  Объекта  такой  массы.  Максютов  слушает  перебранку  и  пока  не
вмешивается, его слово будет последним. Я наперед знаю, что меня не спросят,
мое мнение здесь никому не интересно, а все, что я должен  делать,  находясь
тут, - фиксировать. Запоминать. Мотать на ус.
   Какая глупость.
   Я чувствую себя не  в  своей  тарелке.  Хочется  встать  и  уйти,  уехать
куда-нибудь подальше от суеты, где течет такая же речка  и  стоит  такой  же
лес, но нет ни людей, ни Монстра, и лишь тогда вынуть вату из ушей...
   Только сумасшедшим нравится всю жизнь играть  в  эти  игры.  Даже  в  том
случае, если эти игры - не наши. Если мы не знаем  правил,  кроме  главного:
побеждай! Всегда побеждай, иначе победят тебя. Умей превратить в победу даже
поражение, проигрывай раунд, но не бой!
   Однако можно ли победить Монстра?
   Мы не знаем границ его силы. Известно только, что она  непомерно  велика,
на много порядков больше той, что накоплена нами. Людьми. Человечеством.
   Мы даже не сумеем толково  применить  свою  ничтожную  силенку.  Это  все
равно,  как  на  ринг  к  профессиональному  нокаутеру  вынести  младенца  в
ползунках. Это даже хуже,  чем  бульдозер,  сгребающий  муравьиную  кучу,  -
муравьи все-таки попытаются, пусть без толку, противопоставить тупому напору
сторонней и страшной силы единый план обороны. Он у них есть, зашит в генах.
   У нас нет и этого.
   Мною  овладевают  ностальгические  воспоминания  о  Звездном,  об  отряде
космонавтов... Как-то там Коля Степанов, в  каких  задействован  программах?
Останься Монстр возле  Юпитера  -  мы  бы  сейчас  готовились  к  отлету  на
космодром  и  через  несколько  недель,  перед  самым   стартом   непременно
посмотрели бы "Белое солнце пустыни"... Но что толку  мечтать  о  том,  чего
заведомо никогда не будет в моей жизни?
   Мне уже не суждено посмотреть с близкого расстояния ни  на  Марс,  ни  на
Юпитер. Только теперь я начинаю понемногу жалеть об этом.
   Самое удивительное - мне почти безразлично, что сделает с нами всемогущая
космическая тварь. И что она сделает со мной, когда я в нее войду.
   Мне не страшно.
   Я просто устал.
   На третий день наши потери составили  восемь  роботов,  включая  и  того,
который густо задымил вне объекта из-за внутреннего  замыкания  и  кончился,
зато на четвертый мы лишились всего двух. По-видимому, в  этот  день  Монстр
находился в добром расположении духа, во  всяком  случае,  один  из  роботов
ухитрился просуществовать внутри  него  три  часа  с  минутами  -  пока  что
абсолютный рекорд. Вечером Максютов  не  пожелал  провести  обычный  "разбор
полетов",  вместо  этого  состоялось  то,  что  я   позднее   назвал   малым
консилиумом, а опасно дерзкий в суждениях Коля  Штукин  -  спором  слепых  о
форме слона.
   В заглубленном бункере  резко  пахло  сыростью  -  пока  еще  свежей,  не
затхлой, - недавно схватившимся бетоном, цементной пылью и сваркой.  Пройдет
еще несколько дней, прежде чем сложная вентиляционная  система  окончательно
выгонит наружу запахи только что оконченной стройки и наш постоянный ближний
штаб примет какие-то черты обжитости, но Максютов несмотря ни на что  собрал
совещание именно здесь. Для того, наверное, чтобы быстрее привыкли. По  мне,
в нашей временной штабной палатке было не в пример уютнее.
   Вчера я не выполнил распоряжения Максютова. Не сумел выполнить.
   "Топорищев утверждает, что Объект - не инопланетный корабль, -  было  мне
сказано отнюдь не начальственным тоном.  Напротив,  Максютов  скорее  просил
меня, нежели приказывал. - Вижу,  ты  это  знаешь...  Нет,  и  не  животное.
Представь себе, теперь он заявляет, что  Объект  не  зонд,  не  животное,  а
вообще  непонятно  что.  Без  конца  болтает  о  каких-то  взаимодействующих
системах, гомеостазе, неравновесной  термодинамике  и  еще  бог  знает  что.
Надеюсь, сам он представляет, о чем говорит... Признаюсь  тебе  по  секрету,
Алексей, я его не понял. Иди поговори с ним, может, тебе удастся..."
   Мне тоже не удалось.
   Весь ход "малого консилиума" я записал  на  чип,  но  и  после  просмотра
разобрался не во всем, тем более что Топорищев сразу же сцепился с  Фогелем,
и  пошло-поехало,  причем,  по-моему,  оба  получили   от   свары   истинное
удовольствие... Все-таки надо  иметь  какие-то  особые  мазохистские  мозги,
чтобы позволять себе идти вразнос в присутствии человека, от которого  здесь
зависит все, тем более если человек этот  в  нетерпении  багровеет  и  готов
стучать кулаком по столу. Высокая наука, что с нее возьмешь, кроме  головной
боли. И как раз тогда, когда надо действовать!
   Максютов все-таки  громыхнул  кулаком  по  столу.  И  повторил  еще  раз.
Топорищев,  только  что  разносящий  Фогеля  в  пух  и  прах,  замолк  и   с
любопытством уставился на Максютова. Фогель тоже.
   Странные они. Чтобы их  напугать,  понадобилось  бы  нечто  иное,  нежели
стучание  кулаком  по  столу.  Например,  доказать  им  на   практике,   что
какой-нибудь принцип Ле-Шателье на самом деле ошибочен.
   - Я хочу знать, - медленно и веско сказал Максютов,  -  с  чем  мы  имеем
дело. Я не прошу, я требую это запомнить. Пока я хочу знать только это. Если
перед нами механизм, я хочу знать, как он устроен и кто  его  хозяева.  Если
Объект -  животное  или  еще  что-то,  его  биология  интересует  меня  лишь
постольку,  поскольку  мы  должны,  во-первых,  обезопасить  себя  от  него,
во-вторых, знать, как его уничтожить, а в-третьих, постараться научиться  им
управлять...
   - Для блага всей Земли? - довольно  агрессивно  и,  пожалуй,  опрометчиво
перебил Топорищев. Против ожидания, Максютов ему ответил:
   - Да. Для блага всех. Если не будет другого выхода.
   Тот только помотал головой: ну, мол, и ну, - однако в дискуссию не полез.
Все-таки люди науки иногда взрослеют.
   Все мы взрослеем. Кто-то очень быстро, кто-то досадно медленно... Кому-то
помогает повзрослеть профессия, кому-то наоборот. Шкуры-политики талдычили о
прогрессе, а эти были хуже - они его делали, пока слово "прогресс" не  стало
окончательно ругательным. Теперь они делают что-то еще и со  временем  снова
неизбежно станут козлами отпущения. Вечные дети... Впрочем, с  точки  зрения
Топорищева и Фогеля, настоящими детьми,  вероятно,  являемся  мы.  Опасными,
дурно воспитанными детьми с неисправимыми наследственными дефектами,  жестко
иерархически  структурированной  бандой  гопников,   сообществом   эфемеров,
живущих только сегодняшним днем...
   Пусть так. Но, случись с человечеством что серьезное, выживем  мы,  а  не
они.
   Неужели при всем при том я им завидую?
   Я как раз вовремя выгнал он неприятную мысль - Максютов заговорил снова:
   - Мнение науки и общественности будет принято во  внимание,  это  я  могу
твердо обещать.
   - Ну разумеется!
   - Именно так. - Максютов одарил  Топорищева  тяжелым  взглядом.  -  Между
прочим, хочу напомнить вам, что я собрал  здесь  совещание,  а  не  балаган.
Споры на отвлеченные темы впредь прошу вести в мое отсутствие, вам понятно?
   - Минуточку!..
   - Я спрашиваю: вам понятно?
   - Да.
   Наверно, Топорищев все-таки испугался. Испугался, что его заменят.
   - Значит, договорились. Теперь о деле. Я правильно вас понял: вы считаете
Объект не инопланетным зондом и не животным?
   - Да, - повторил Топорищев.
   - Тогда что же он такое? Разумное существо? Топорищев покачал головой.
   - Слишком мало данных для окончательного ответа. Но разумное  существо  -
вряд ли. Это  уже  на  уровне  домыслов.  Кстати,  любое  разумное  в  нашем
понимании  существо  должно  в  своей  основе  быть  либо   животным,   либо
механизмом.
   - Вы можете доступно объяснить, почему Объект - не животное?
   Топорищев с юмором посмотрел на Максютова, потом на меня.
   - Я уже пытался. Кстати, мой коллега со мной не вполне согласен... Фогель
кивнул.
   - Не говоря уже о том, что все известные нам определения  жизни  страдают
либо расплывчатостью, либо чрезмерной узостью и неполнотой...
   - Ну так скажите нам сами, что такое жизнь, - бросил Максютов.
   -   Пожалуйста!   -   Топорищев   важно   наклонил   шнобель,   отвешивая
присутствующим шутовской поклон. - Скажу. Нет  ничего  проще.  Жизнь  -  это
болезнь материи.
   Фогель хрюкнул и сотрясся от смеха. Шкрябун сквозь  зубы  втянул  в  себя
воздух.
   - А кто, собственно, сказал, что  материя  может  страдать  только  одной
болезнью? - риторически поинтересовался  Топорищев.  -  Предположим,  Объект
есть не, что иное, как видимое проявление другой хворобы, по грубой аналогии
-  волдырь  вместо  сыпи.  Это  и  жизнь,  и  не  жизнь  одновременно.  Иная
организация вещества. Не менее сложная, чем жизнь, - но иная.
   - Ну и?..
   - А что еще? - удивился Топорищев, разводя мосластыми  руками.  -  Больше
ничего. Остается надеяться, что свойства Объекта находятся в пределах  нашей
способности к познанию, вот и все.
   Максютов подвигал желваками на лице, помолчал несколько секунд,  наверно,
считая в уме до десяти. Я прекрасно его понимал.
   - Ладно, - едко произнес он. - Будем считать, обменялись мнениями.  Ну  а
что мы завтра делаем, а? Я бы хотел услышать это от вас.., или,  скажем,  от
вас. Вы можете хотя бы предложить стратегию исследований?
   - А почему нет? Хотя недостаток данных...
   - Майор, подойдите сюда.
   Я встрепенулся зря - Максютов обращался к офицеру службы информации.
   - Доложите данные об аномалиях на этот час,  начиная  с  момента  посадки
Объекта. Погромче, для всех.
   К моему удивлению, доклад майора не занял  и  минуты.  За  четверо  суток
возникла всего одна новая зона с выраженной  аномальностью,  но  без  всяких
следов каких бы то ни было катаклизмов.  Канада,  Лабрадор.  И  еще  одна  -
сомнительная  -  зона  слабой  аномальности  в  Бангладеш.  Опять-таки   без
катастроф.
   - Снижение внешней активности Объекта? - оживился Фогель. - Или случайная
флуктуация? Никто ему не ответил, да и не мог ответить.
   - А что  Америка?  -  спросил  Максютов.  -  Движется  к  нам  с  прежней
скоростью? Я имею в виду - с момента посадки?
   Офицер развел руками, а Топорищев громко фыркнул:
   - Он не ответит. Я отвечу. Такие  перемещения  современными  методами  не
ловятся. Пора знать.
   - Допустим, - стерпел Максютов. - А вообще?
   -  По  нашим  данным,  ускоряется.  За  последний   месяц   зафиксировано
перемещение  на  один-полтора  сантиметра.  Кроме   того,   Южная   Америка,
по-видимому,  поворачивается  против  часовой  стрелки.  Отмечено   движение
Австралии, Тасмании и Новой Зеландии на северо-запад.  Рифт  Красного  моря,
по-видимому, закрывается. Серьезных  землетрясений  пока  нет,  наоборот,  в
сейсмических районах отмечается уменьшение локальных напряжений земной коры.
Одновременно нарастают сдвиговые  напряжения  под  всей  поверхностью  обоих
Американских континентов,  особенно  значительные  на  восточном  побережье.
Вероятно,  через  несколько  лет  произойдет  целый   ряд   катастрофических
землетрясений в районах, никогда прежде не считавшихся сейсмическими. И  это
будет только начало.
   - Подробнее, - приказал Максютов.
   - Антисейсмического строительства там никогда не велось,  соответственно,
- масштаб разрушений ожидается огромный.  Ну  а  в  ближайшей  геологической
перспективе - бурная  эпоха  горообразования  со  всеми  вытекающими.  Через
миллион лет  на  восточном  побережье  Америки  встанут  вторые  Кордильеры.
Подобные катастрофы будут происходить практически повсеместно, к счастью,  в
нашей стране со сравнительно незначительной силой. Хочу  особо  подчеркнуть,
что основные направления и скорость мантийных движений  не  изменились,  это
подтверждено прямыми измерениями в зонах океанских  рифтов.  Континентальные
блоки движутся против движения мантии. Вопрос о движущей силе этих процессов
пока остается совершенно неясным...
   - Монстр, - не выдержал кто-то в углу. Дурак. Понятно, что Монстр,  а  не
фокусник Копперфилд. У того бы не получилось, это ему не  из  Ниагары  живым
выпрыгнуть.
   - А Индия? - спросил Максютов. Топорищев переглянулся с Фогелем.
   - Точных данных нет. Индийское правительство не  разрешило  размещать  на
своей территории антенны для прямых замеров.  По  косвенным,  соответственно
менее точным данным, попятное движение отсутствует. Да и зачем ему  отрывать
Индостан от Азии? Чтобы пристыковать к Африке? Это тришкин кафтан. Монстр не
дурак.
   Моя голова давно шла кругом. Как хотите, а арканить и возвращать на место
сорвавшиеся с цепи континенты Нацбез не в силах, у него иных задач по  самые
ноздри. И никто не в силах.
   - Не проще ли ему изменить циркуляцию мантии, - вслух размыслил Фогель, -
нежели тащить континенты против движения океанической коры? Милое дело: один
круг глобальной циркуляции, один срединно-тихоокеанский  хребет,  одна  зона
субдукции...  Ладно,  мои  ребята  завтра   посчитают,   что   энергетически
выгоднее...
   - Меня куда больше интересует, зачем он это делает, - перебил  Топорищев.
- Собирается вновь склеить Пангею? А ведь похоже на  то.  Через  двадцать  -
тридцать миллионов лет, пожалуй, склеит...
   - Да помолчите  вы!  -  раздраженно  одернул  его  Шкрябун,  до  сих  пор
молчавший. Видно, Топорищев и его допек. - Тут речь не о миллионах лет.  Нам
нужно решить, что делать сейчас!
   Топорищев вскочил. Его вытаращенные глаза вращались как волчки.
   - Вы что?! Не понимаете? Ну ладно, мои коллеги могли бы  меня  не  понять
сразу, не привыкать, - но вы-то сыскари! Вы-то должны немного соображать! Он
перекраивает Землю! Он запустил процессы на миллионы лет вперед, на  десятки
миллионов! Вот  вам  и  прогноз.  Осознали?  Он  собирается  остаться  здесь
навсегда, понятно вам теперь?
   В наступившем молчании стало слышно, как шумно  дышит  Шкрябун.  Максютов
раздраженно помассировал виски, затем мешки под глазами.
   - Хорошо. Других данных на  сегодня  нет.  Что  вы  предлагаете?  Горячей
плазмы объект не любит, так? Попробовать лазер большой мощности? Или напалм?
Расковырять эту дрянь бетонобойными бомбами?
   - Наделать глупостей мы всегда успеем.
   - Тогда что же?
   - Кидать камешки.
   - Кроме шуток!
   - А я и не шучу. Основные физические характеристики Объекта нам  в  общих
чертах известны. Взять пробу на химсостав  мы  не  можем,  картографирование
туннелей  лишено  всякого  смысла,  структура  Объекта  не  выяснена..,   не
исключено, что вне  ходов  он  вообще  гомогенный  и  говорить  о  структуре
бессмысленно. Раз ему угодно поглощать неорганику - дадим ему  неорганику  и
понаблюдаем. Нужна статистика. Продолжать кормить Объект роботами -  дорогое
удовольствие. Камешки лучше.

Глава 3

   Меня разбудил чип.  Не  экспресс-побудкой,  как  обычно,  а  медленно,  с
расстановкой, как я ему велел с вечера,  -  сначала  вывел  в  дрему,  затем
проиграл по своему выбору несколько мажорных мелодий, каждая бодрее и громче
предыдущей, и наконец, сделал так, что лежать в постели мне стало невмоготу,
просто физически неудобно. Тогда я поднялся, умылся, оделся и привел себя  в
порядок. Моя сонливость еще  не  совсем  прошла,  будильник  чипа  понуждает
хозяина встать, а на остальное он плевать  хотел.  Поэтому  первым  делом  я
включил кофеварку и уже потом задумался, что бы сообразить на завтрак.
   Ветчина и тосты? Нет, вчера ел. Яичница  с  беконом?  Не  хочу.  Западный
бзик: бутерброды с бананами и фруктовый  салат?  Гм...  Холодильник  в  моем
боксе был полон, в мое отсутствие кто-то следил  за  свежестью  и  изобилием
содержащейся в нем снеди. Я так и не удосужился узнать - кто.
   Июльское жгучее  солнце  уже  поднялось  над  лесом.  Ночь,  по  счастью,
выдалась без особой духоты, но сейчас сверху начинало  понемногу  припекать,
как бы подготавливая к тому, что предстоит вынести  днем.  Было  пять  часов
утра, а значит, оставалось еще полчаса в запасе.
   Я выбрал пиццу с грибами,  ободрал  с  нее  целлофан  и  включил  духовку
газовой плиты. Крупный  рыжий  таракан  немедленно  свалился  с  потолка  на
откинутую стеклянную дверцу, опрометью кинулся прямо на  железный  лист  над
огнем, завертелся, засучил лапками и издох. Я захлопнул  дверцу  и  подумал,
что надо попросить себе нормальную микроволновку. Есть мне уже не хотелось.
   Странное  дело:  мой  жилой  бокс  привезли  разобранным,   он   выглядел
совершенно новым, а тараканы в нем завелись чуть ли  не  в  первый  день.  У
других то же самое, и кое-кто валит их появление на Монстра. Но это  смешно.
Вернее, было  бы  смешно,  если  бы  эти  гнусные  насекомые  не  попадались
поминутно на глаза, не бегали ночью по лицу и  не  пытались  отравить  пиццу
летучими продуктами своего пиролиза. Дома в Москве у меня  никогда  не  было
тараканов, но то дома...
   Мне вдруг пришло в голову, что за последние восемь месяцев  я  ночевал  у
себя дома только один раз. Как-то там Маша?  О  том,  что  она  вернулась  в
Москву, что у нее все в порядке и у Настьки тоже, я узнал по телефону -  три
недели назад сумел вырваться в Кирово-Чепецк и позвонить. Как-то сейчас?
   Кофеварка, заверещав и забулькав, одарила меня чашкой жиденького кофе.  Я
никогда не держал у себя дома никчемных агрегатов, всю жизнь варил себе кофе
сам и гораздо крепче,  но  как  раз  настоящего  крепкого  кофе,  густейшего
допинга без сахара и, разумеется, сливок мне сегодня не полагалось. Если  уж
быть честным, мне не полагалось вообще ничего возбуждающего, разве что  чай.
А вот подкрепиться - наоборот, настоятельно рекомендовалось.
   В качестве компромисса я отрезал кусочек сыра и  сжевал  его  без  хлеба,
запивая пародией на кофе. Вкуса я не почувствовал, словно  жевал  пенопласт,
но больше всего меня удивляло то, что я спокоен. Совершенно  спокоен.  Пульс
нисколько не учащен. Думаю,  вернись  все  назад,  пойди  события  так,  как
когда-то планировалось, последнюю медкомиссию перед стартом к собранному  на
орбите "Зевсу" я прошел бы с блеском, - однако какой смысл об  этом  думать?
Какие бы приступы ностальгии меня ни одолевали, лично для  меня  в  этом  не
было никакой особой потери. Не слетал в космос, только-то. Не мы  явились  к
Монстру, а он явился к нам, вот и вся разница.
   С моей точки зрения - не очень существенная.  Я  вымыл  чашку,  сходил  в
душевую и тщательно выбрился перед зеркалом, затем вернулся в спальню  и  не
менее тщательно заправил постель. Все равно еще оставалось  время.  Пол  был
чист,  мести  нечего,  да  и  веника  нигде  не   наблюдалось.   Веселенькие
занавесочки на окне висели симметрично. Мне вдруг  дико  захотелось  учинить
разгром в своем жилище, перевернуть кверху ножками стол, сорвать с  идеально
заправленной  постели  тонкое  одеяло,  которое  я  только  что  старательно
отхлопал табуреткой, скомкать его и швырнуть в  унитаз,  распороть  подушку,
может, высадить окно... Мне хотелось кричать вещам вокруг  меня:  "Слушайте,
вы! Если сегодня я не вернусь, так вы хотя бы помните меня!  Вы,  комфортная
человеческая скорлупа! После меня вы будете служить  другим,  кто-то  станет
обращаться с вами бережно, а кто-то не очень, - так запомните хотя бы одного
хозяина из многих, поняли меня, сукины дети?!" И мне казалось,  что  они  бы
поняли...
   Конечно, ничего такого я не сделал, а просто сел на табурет возле окна  и
стал ждать. Из окна бы