вшийся на крики Максютов мгновенно взял
ситуацию в свои  руки.  На  вышке  загрохотал  пулемет,  пыльные  фонтанчики
заплясали перед зевом туннеля, отогнав меня и тех, кто кинулся  было  вместе
со мной спасать самоубийцу.
   А было ли это самоубийством? Не знаю.  Проведенная  по  нашим  показаниям
психологическая экспертиза констатировала нервный срыв, и только.
   Может быть, Шкрябун метнулся не к смерти, а к богу?  Живому,  осязаемому,
всемогущему , в отчаянной и наивной попытке  умолить  его  уйти,  исчезнуть,
избавить людей от решения задач, которые наш мозг  не  в  состоянии  решить.
Никто  не  причислил  бы  Шкрябуна   к   многочисленным   ныне   клиническим
монстропоклонникам - но, может, он верил в то, что его бог -  или  дьявол  -
хотя бы выслушает его мольбу?..
   Восемнадцатью минутами спустя Монстр вышвырнул его прочь.  Пройдя  сквозь
тело  объекта,  словно  оно  было  газом,  без  малейшей   помехи   пронизав
сверхтвердую, не поддающуюся алмазному буру "кожу", несчастный  подполковник
Шкрябун взлетел в небо со скоростью выпущенной из миномета  мины,  описал  в
воздухе громадную крутую дугу и упал в поле Низвергаясь с высоты  нескольких
сот метров, он кувыркался и дрыгал ногами, как тряпичный паяц.  В  последнюю
секунду перед падением он закричал, отчаянно  замахал  перед  собой  руками,
будто отгоняя прочь несущуюся на него землю, затем послышался глухой удар  и
наступила тишина.
   Весь остаток того дня, двадцать девятого  июня,  мы  не  проводили  новых
экспериментов. Максютов ходил чернее тучи не от горя - от ярости.  Наверняка
он считал поступок Шкрябуна трусостью или предательством.  Наверняка  жалел,
что вовремя не выгнал его в шею.
   Цинично в данном случае утверждать, что нет худа без добра, но я все-таки
рискну.  Смерть  Шкрябуна  спасла  минимум  одну  жизнь  и  сэкономила   нам
сутки-двое. Все событие от начала до конца удалось  заснять  на  пленку,  мы
просматривали запись много раз... Вот купол нашей медузы как бы выстреливает
из себя крохотный протуберанец, он сильно смазан, деталей  не  разглядеть..,
на следующем кадре протуберанец уже оторвался и  поверхность  объекта  вновь
гладкая, словно ничего не случилось.., вот размытый протуберанец  уходит  за
рамки изображения, камера вновь ловит его через несколько  десятков  кадров,
изображение летящего предмета все еще сильно смазано, но уже  можно  понять,
что это человек... А вот человек, еще не  достигнув  верхней  точки  полета,
кажется, приходит в себя после стартовой перегрузки,  начиная  осознавать  и
еще не веря...
   Спешно проведенная  на  всякий  случай  медэкспертиза  останков  уверенно
подтвердила: единственная причина смерти -  падение  с  большой  высоты.  До
самого удара о землю Шкрябун был жив. Его крик ужаса не померещился нам, как
не  померещился  тому  сержанту-спецназовцу  предсмертный  крик   Буланкина,
любознательного дуралея и мелкого воришки.
   А это значило, что в Монстре можно жить. Хоть какое-то время.
   Пока не вышвырнет.
   И через два дня в туннель вошел доброволец.
   О добровольцах Максютов обмолвился в первый же день, но где их готовили к
проникновению в Объект, я  не  знал  по  привычке  не  отягощать  начальство
лишними вопросами и лишь из случайно услышанного  обрывка  разговора  понял,
что набирали их не в частях Нацбеза или МВД, а среди спасателей из МЧС.  Что
ж, может, так оно и лучше, ребята там толковые, не зашоренные...
   Четыре  добровольца,  шесть  проникновении  в  Объект.  Несколько   часов
видеозаписи, купленных ценою жизни  трех  отличных  ребят.  Запись  на  чип,
скрупулезнейший  анализ,  бессонные  ночи...  И  очень  мало   времени.   Не
получается поспешать не торопясь. Завтра прибывает первый десант иностранных
наблюдателей, шестнадцать душ, и это только начало.
   Если бы еще наши дуроломы давали нормально  работать!  Наверно,  советник
президента  по  национальной  безопасности  в  детстве   обчитался   научной
фантастикой  не  лучшего  пошиба  и  подозревает  нас  в  сокрытии  ключевой
информации.  Убежден,  ему  мерещатся   кошмары;   немного   покопавшись   в
инопланетном чудище, Максютов получает и свое распоряжение невероятную силу,
с помощью коей устанавливает режим личной диктатуры  в  мировом  масштабе..,
фантастов - поубивал бы. Подгонка амуниции не заняла у меня много времени. Я
переоделся  в  легкий,  но  прочный  и,   видимо,   несгораемый   комбинезон
(раздельный - штаны и пристегнутая куртка), переобулся в высокие ботинки  со
шнуровкой. Достаточно несильно щелкнуть каблуками - и  из  подошв  высунутся
шипы,  препятствующие  скольжению  в   наклонных   коридорах.   Прилепленные
пластырем к телу датчики телеметрии ни в  какой  подгонке  не  нуждались.  Я
проверил маленький наручный гирокомпас и потуже затянул на  другом  запястье
компас магнитный - в дополнение к компасу и курсографу в моей  голове  этого
должно было хватить для ориентировки внутри Монстра. Я знал,  что  магнитное
поле в Объекте не совпадает с земным по направлению, но стабильно и обладает
достаточной силой, чтобы повернуть магнитную стрелку. Мне помогли застегнуть
под подбородком ремешок легкой пластмассовой каски с  вмонтированной  в  нее
камерой. Дужку микрофона я пока" отогнул в сторону. Передатчик,  к  счастью,
располагался не на голове, а сзади на поясе и был соединен с  каской  тонким
коаксиальным аппендиксом, пропущенным под курткой. Между  прочим,  могли  бы
обойтись без кабеля, раз уж объект поглощает радиоволны  только  "кожей",  а
внутри радиопрозрачен! Я уже предчувствовал, как вместо дела буду  регулярно
чесать спину. И наконец, мое тело от бедер до плеч не самым удобным  образом
было  схвачено  жесткими  ремнями,  а  на  правом  бедре   висел   в   чехле
нож-стропорез.
   К счастью,  по  этой  жаре  меня  не  заставили  мазаться  толстым  слоем
невпитывающегося антирадиационного геля - никто до сих пор не доказал, что в
объекте существуют зоны повышенной радиации, и здравый смысл взял верх.
   Хоть в чем-то повезло.
   - Нигде не жмет, не трет? - спросил инструктор.
   - Ничего, переживу, - не совсем  любезно  буркнул  я.  -  Ведь  лучше  не
станет, верно?
   Он сделал неопределенный жест, мой парашютный инструктор, совершивший  со
мной  в  связке  два  прыжка  и  выпустивший   меня   в   мой   единственный
самостоятельный прыжок, правда, с  нормальным  парашютом,  а  не  с  этим...
Максютов с большой неохотой разрешил мне всего один самостоятельный прыжок.
   Я  слишком  ценен,  чтобы  рисковать  мною  вне  Монстра.  Я  -   козырь.
Предполагается, что Монстр отнесется ко мне  более  благосклонно,  хотя  это
предположение основано почти исключительно на моей малой чувствительности  к
"эффекту отталкивания" в аномальных зонах. Но  другого  козыря  у  Максютова
нет. Разве что Саша Скорняков, переносящий "эффект  отталкивания"  ненамного
лучше среднего человека, примерно на уровне шагнувших в туннель добровольцев
- а ведь ту четверку отобрали из сотен кандидатов методом проб!  Большинство
нормальных людей не в состоянии пройти даже первый невидимый  барьер,  разве
что в танке, но и в этом случае подобные  опыты  чреваты  тяжелыми  нервными
расстройствами. Пусть эволюция породила человека  неизвестно  зачем,  но  уж
совершенно точно не для того, чтобы он проникал за  какие-то  непонятные  ей
барьеры, созданные космическим чудищем!
   Я еще раз  попробовал  не  глядя  схватиться  за  кольцо  моей  нагрудной
"грелки" - обыкновенного запасного парашюта типа 3-6 на переделанной обвязке
- и убедился, что мышцы помнят, где что. При падении  с  четырех-пяти  сотен
метров два парашюта ни к чему, а основной лишит подвижности в объекте. Да  и
спина все равно занята. Сейчас я был похож тони на не вполне  экипированного
десантника-радиста, то ли на двуногого сумчатого зверя.
   - Он раскроется? - спросил я. Инструктор хохотнул.
   - Не беспокойся. Раньше времени только не раскрывай  и  в  верхней  точке
тоже не суетись, дай  телу  набрать  скорость.  Секунды  три-четыре  у  тебя
наверняка будут, ну и выжди. Вытяни левую руку вот так, чтобы лечь на  поток
боком, и уж тогда дергай... Помнишь? Ну и хорошо. Да не забудь свести вместе
ноги перед приземлением и чуть согнуть, а то видел я  тебя...  Оно  особенно
полезно, если на лес понесет. И еще: что  простится  под  основным  куполом,
того запаска прощать не любит, это ты помни. Удар о землю будет серьезный.
   Мог  бы  не  напоминать.  Всевозможные  ошибки  начинающих   парашютистов
накрепко отпечатаны в мозгу. Несколько часов кинохроники.  Можно  надеяться,
что я не позволю своим позвонкам ссыпаться в плавки.
   - Не дрейфишь?
   - Нет.
   - Ну и правильно.
   Отступив на шаг, он осмотрел меня критически-снисходительно.
   - Эх, мне бы вместо тебя сходить, парень...
   - А какой смысл? - я пожал плечами. - Считается, что если  кто  и  сможет
задержаться внутри этой га-Дины, так это я.
   - А ты сам как думаешь? - с интересом спросил он. Я пожал плечами.  Никак
я не думал, если по-честному.  Вышвырнет,  так  вышвырнет.  Лишь  бы  только
вверх, а не настильно, как второго добровольца. Ему не  помог  парашют.  Его
ничтожный шанс выжить перечеркнула опора пулеметной вышки...
   Едва заметное шипение в наушниках чуть-чуть усилилось.
   - Алеша? - донесся знакомый голос.
   - Я.
   Инструктор удивленно вскинул брови, но сейчас же понял, кому я ответил.
   - Тебя неважно слышно, - озабоченно сказал Максютов.
   Спохватившись, я вернул дужку микрофона на законное место, к самым губам.
   - Прошу прощения... Все в порядке.
   Я не обратился к нему ни как к Анатолию Порфирьевичу  -  да  это  было  и
немыслимо при посторонних, - ни  как  к  генерал-лейтенанту  Максютову.  Уже
первый доброволец имел  приказ  не  употреблять  в  радиоразговорах  имен  и
званий.., как японским летчикам некогда было разрешено не использовать в бою
форму "уважаемый сэнсей" при обращении к старшему по  званию  -  для  их  же
блага.
   Правда, никому из добровольцев это еще не помогло.
   - Теперь слышу, - отозвался Максютов. - Мы готовы, Алеша. Ты как?
   - Только что закончил подгонку снаряжения.
   - Не торопись. Когда почувствуешь себя готовым - дай знать.
   - Я уже готов.
   - Уверен?
   Я вдруг испугался. Если мне запретят войти в Объект прямо  сейчас,  я  не
знаю, что будет... Скорее всего я просто не выдержу и сбегу.
   - Уверен, товарищ генерал-лейтенант. - Я рассудил, что вне Объекта приказ
имеет силу лишь условно. - Я готов. Как там мой пульс?
   - Учащен, но не слишком. Ну, раз готов... Ни пуха тебе, Алеша!
   - К черту, - ответил я.
   Инструктор счел уместным дружески хлопнуть меня по плечу - держись,  мол.
Я кивнул ему в ответ - мол, постараюсь.
   От бункера к Объекту был заметный уклон, ноги сами несли  меня,  хотя  на
первом десятке шагов слушались явно хуже обычного. Я рассердился. Не хватало
еще, чтобы подлая телеметрия донесла в бункер, что  у  майора  Рыльского  от
страха ноги отнялись!
   Не дождетесь. Никто от меня этого не дождется, даже Монстр. Нет, я  вовсе
не лишенный страха дурак, я тоже боюсь Монстра, пожалуй, не меньше Шкрябуна,
но я гораздо сильнее его ненавижу. Если бы я  знал  способ  уничтожить  его,
хотя бы испепелив вокруг местность в радиусе сотни километров, я  сделал  бы
это с огромным удовольствием. Он враг, подлежащий  уничтожению.  Он  сильнее
нас, а значит, в борьбе с ним хороши любые средства и  никакие  издержки  не
покажутся чересчур большими...
   С этой мыслью я налетел на первый барьер и продавил его. По-моему, у меня
это  получилось  даже  легче,  чем  в  первый  раз.  В   отличие   от   моих
предшественников, я даже не сбился с шага. Нет, все-таки  злость  -  великий
двигатель...
   В полушаге от  черного  зева  туннеля  я  оглянулся.  Часовые  на  вышках
смотрели в мою сторону. Сверкали блики на объективах, приподнятых над крышей
бункера. Пыля по ломкой траве, разматывая за  собой  кабель,  меня  догоняла
гусеничная тележка-ретранслятор с антенной на торце телескопической  штанги.
Моя связь, моя ненадежная страховка, нелепая пуповина, якобы  соединяющая  с
нашим миром того, кто шагнул в мир Монстра...
   Я махнул рукой им, остающимся в нашем мире.
   И шагнул вперед.

Глава 4

   Меня бросило в холод. Может, и от  страха,  хотя  скорее  потому,  что  в
туннеле было намного прохладнее, чем снаружи. Пожалуй, градусов  двадцать  -
двадцать пять, не больше.
   Я знал об этом, но все же резкая смена температур поразила меня.  Словно,
нагревшись на пляже до ленивой истомы, я с разбега кинулся в воду.
   Самое скверное, оно же и неизбежное  -  это  ассоциации...  Больше  всего
туннель напоминал пищевод громадного зверя, если не считать того, что  стены
тускло светились. Никаких прямых углов, хуже того, мой глаз не замечал  даже
поверхностей второго порядка. Все здесь было гораздо сложнее... Туннель - но
не круглый в сечении, вдобавок  с  какими-то  наростами  на  стенах,  сильно
напоминающими бляшки склеротических сосудов при большом увеличении,  нишами,
кольцевидными структурами, расположенными нерегулярно, без  всякого  подобия
системы. Иногда по стенам пробегала дрожь, всегда как-то вдруг,  судорожными
волнами, неприятно похожими на перистальтику.  Кто  сказал,  что  Монстр  не
животное? Топорищев и Фогель? Так они здесь не были...
   Воображение  немедленно  нарисовало  мне  липкую  слизь,   тонким   слоем
покрывшую стены, да оно и похоже. Поборов отвращение, я провел  пальцами  по
уродливому наросту. Ничего... Ну, то есть совершенно сухая,  теплая  гладкая
на ощупь стена. И никакой ответной реакции.
   Ровнее всего был пол, чуть  пружинящий  под  ногами,  как  тартан,  почти
плоский и только возле  стен  закругляющийся  вверх.  Понятно,  отчего  наши
роботы прошли столь легко... Что роботы - пожалуй, здесь без особых  проблем
смог бы проехать небольшой грузовик.
   Я оглянулся. Изнутри Объекта барьер при входе  в  туннель  был  отчетливо
виден - непрозрачный занавес из прихотливо переливающихся световых бликов. И
вдруг из него, едва  не  попав  мне  по  каске,  хищно  высунулось  какое-то
разверстое хайло, широкая беззубая пасть,  к  моему  ужасу  -  прямоугольной
формы. Инстинктивно я отскочил в глубину туннеля этаким балетным, едва ли не
с зависанием в воздухе прыжком, но тут же сообразил, что  это  всего-навсего
вдвинулась в туннель штанга с рупорной антенной моего  ретранслятора.  Тьфу.
Померещится же...
   - Алеша, ты слышишь? - зашуршало в наушниках.
   - Да, - сказал я. - Да.
   - С тобой все в порядке? - озабоченно спросил Максютов.
   - Лучше не бывает.
   Успокоившись, я не очень-то врал.  На  самом  деле  здесь  было  довольно
комфортно, если не считать особенно  острого  осознания  того,  что  человек
внутри Монстра находится в полной его власти. Еще не так  страшно,  если  он
плюнет тобой в небо.  Хуже,  если  вниз,  в  землю.  Возможно,  именно  этим
закончилась четвертая попытка человека прогуляться по  здешним  коридорам  -
связь с добровольцем, один раз уже побывавшим внутри и повторившим  попытку,
попросту прервалась. Он, конечно, погиб, хотя официально пропал без вести.
   - У тебя пульс сто десять, - сообщил Максютов.
   - А вы не пугайте своим железом...
   Единственный немедленный выигрыш того, кто рискует собственной шкурой,  -
можно огрызаться на начальство.
   Но лучше не злоупотреблять.
   - Начинаю движение, - сказал я и подумал, как это глупо. Мог  бы  сказать
попросту "я пошел", не уподобляя себя побывавшей здесь  технике.  А  мог  бы
ничего не говорить - Максютов и так все увидит.
   - Поосторожней там, Алеша, - напомнил Максютов. Как будто мне  надо  было
об этом напоминать.
   Входной отрезок туннеля был примерно таким, каким я его  видел  в  записи
множество раз, он вообще менялся меньше других  ходов.  Туннель  полого  вел
вверх, может, как предполагал кое-кто, для того, чтобы внутренности  Монстра
не затапливало дождевой или паводковой водой - хотя такое объяснение даже  в
моих  глазах  выглядело  наивно.  Монстр  с  равной  охотой  поглощал  любую
неорганику, и воду тоже. Во время единственного за  это  лето  дождя  с  его
"кожи" на землю скатились считанные капли.
   - Остановись, Алеша, - попросил Максютов. - Голову вправо. Так, хорошо...
Видишь вон тот наплыв?
   - Вижу.
   - По-моему, это что-то новое. "Чиппи!"
   Шар холодного огня раскрылся, выбрасывая "записную книжку".
   - Не совсем. Форма, зеркально симметричная этой, была заснята пятого июня
в восемнадцать часов ноль одну минуту.
   - Понял, Алеша. Двигай дальше. На меня не обращай внимания. Сейчас должен
быть поворот...
   Никакого поворота впереди не  оказалось.  Начался  спуск,  и  значительно
более крутой, нежели подъем. Подошвы,  однако,  не  скользили,  сцепление  с
полом было идеальным. И вот - развилка.
   Новая. Совсем в другом месте. Левый коридор - узкий, как раз протиснуться
одному человеку, а двоим уже не разойтись. Правый - широкая гнутая труба.
   - Не молчи, Алеша.
   Они там, в бункере, не могут дать мне  никакой  рекомендации.  Они  знают
столько же, сколько я.
   - Иду вправо, - сказал я. Узкий коридор мне совсем не нравился.
   Мне не возразили.
   Дышалось все-таки не  так  легко,  как  снаружи.  Пусть  после  июльского
томного зноя здешний воздух освежал, но кислорода все-таки было маловато,  а
углекислоты - очень много. Любой вздумавший здесь побегать неизбежно выдохся
бы на второй-третьей минуте.
   Еще один поворот вправо. А теперь - влево. И  еще  раз  так  же.  Змейка.
По-прежнему уклон вел вниз. Интересно, зачем Монстру  городить  внутри  себя
эти лабиринты, отдаленно похожие на полосу препятствий?
   Один за другим - три ответвляющихся коридора... Не то большая ниша, не то
недоделанная  развилка,  в  которой  правый   коридор   через   пять   шагов
оканчивается тупиком. И все это меняется, медленно и неуклонно, а  иногда  и
очень быстро... Гераклит непременно сказал  бы,  что  в  одного  и  того  же
Монстра нельзя войти дважды.
   Хорошо, если Монстр вышвырнет  меня,  как  остальных.  А  если  нет?  Еще
вопрос, сумею ли я найти дорогу назад.
   Кстати. Может ли курсограф в моем черепе врать?
   Собственно, внутри Монстра почему  бы  нет.  Не  исключено.  Уже  внешний
барьер Объекта, уже "зоны отталкивания"  вокруг  аномальных  зон  достаточно
показали нам, что Монстр может влиять на психику человека.
   Может, и влияет.
   А на нашу электронику?
   Вроде нет. Во всяком случае такие факты до сих  пор  не  были  достоверно
выявлены. Кажется,  он  ее  просто  не  замечает.  А  значит,  я  могу  быть
относительно спокоен за свой чип.
   Но много ли  значит  чип  без  мозга?  Никчемное  зернышко  легированного
кремния или фосфида индия, батарейка да золотая паутинка, и  ничего  больше.
Велик ли толк от хорошего компьютера, если оператор безумен?  И  чего  стоит
мой бестолковый, ленивый мозг, переставший подчиняться своему погоняле?
   Стоп, хватит, сказал я себе, начиная злиться. С такими мыслями я недалеко
уйду. Лучше принять как аксиому: мои чувства мне не врут, мое серое вещество
работает штатно. А кроме того, со мной поддерживается связь. В  случае  чего
мне помогут. Подскажут путь, выведут  отсюда,  если  только  я  вдобавок  не
перестану соображать, где право, где лево...  Но  и  тогда  меня  попытаются
вывести.
   Если курсограф не врал, сейчас я находился ниже уровня земли, примерно  в
ста двадцати метрах от входа в туннель и уклонялся к востоку от  направления
на центр объекта. Где-то здесь прервался путь первого добровольца.
   Он не провалился, как проваливались роботы. Налобная  камера,  такая  же,
как у меня, показала, что меняющий геометрию коридор поймал его  в  западню,
заключил в кокон. Доброволец  находился  в  коконе  довольно  долго,  с  ним
поддерживали связь, ему пытались давать советы... Потом стенки кокона начали
медленно сдвигаться, сначала почти незаметно, затем быстрее  -  и  вдруг  он
споткнулся