ляска карточек. Не калейдоскоп, не осенние листья на ветру -
нечто иное, чему нет названия ни в каком человеческом языке, что  невозможно
описать словами... Ага, вот что подсунуто мне... Так я и думал. Для  простой
вводной, пожалуй, многовато.
   Катастрофы, причем  -  странные  катастрофы.  Странности  без  катастроф.
Необъяснимые явления.  Известные  миру  и  нет.  И  все  это  с  приложением
документов,  фотографий,  заключений   комиссий   всех   мастей,   показаний
свидетелей, протоколов допросов обвиняемых по уголовным делам!
   Ага.
   Если нынешнее дело о разрезанном доме и  гм..,  некоторых  странностях  с
людьми и животными не лежит  в  том  же  ряду  -  пилите  меня  на  кусочки,
четвертуйте! Укусив предварительно той же собакой!
   В юности я не задумываясь выложил бы год  жизни  в  обмен  на  такую  вот
подборочку материала, не вошедшего в пестрые бульварные сборники  о  великих
тайнах бытия. Чуть позднее - поторговался бы. Теперь же  предстоящая  работа
не вызывала во мне ничего, кроме желания сделать ее точно, скрупулезно и чем
скорее, тем лучше.
   Первым делом я отметил, что массивы данных Шкрябуна и Максютова во многом
пересекаются.  По  сколько-нибудь  необычным  катастрофам  последних  лет  -
полностью. Почти все, что  было  в  подборке  второго,  наличествовало  и  у
первого, но у Шкрябуна имелось еще  многое  сверх  того.  Зато  в  материале
Максютова явственно прослеживалась внутренняя  логика,  кто-то  как  следует
поработал с данными, отбросив лишнее. "Меньше  знаешь  -  крепче  спишь",  -
верно сказано, и, кажется, генерал-майор Максютов имел намерение сберечь мой
сон.
   Я не стал гадать, что бы это значило. Главное,  начальство,  по-видимому,
не имело пугающего намерения упечь меня в высоколобые аналитики, что само по
себе было отрадно, а в остальном - прорвемся...
   Поискав, от чего бы я мог оттолкнуться, я нашел один  случай.  Поселок  с
чудесным названием Клин-Бильдин Зарайского уезда Московской губернии, 17 мая
нынешнего года. Приблизительно в 10 часов утра весь  (подчеркнуто)  персонал
уездной психиатрической больницы, от главврача до уборщицы,  по  неизвестной
причине покинул здание больницы в состоянии ярко выраженной паники. В давке,
возникшей  на  лестнице,  санитар  Безуглый  получил  травму   лица.   Опрос
участников  бегства  не  дал  результатов:  ни   один   человек   не   сумел
сколько-нибудь внятно объяснить, что  послужило  причиной  столь  постыдного
поведения.  Примечательно,  что  спустя  пять  -  десять  минут  большинство
фигурантов происшествия  вернулись  в  здание  и  более  не  ощущали  ничего
необычного, кроме вполне понятной неловкости. Примечательно  также,  что  ни
один из больных, независимо от диагноза, не принял участия в массовом забеге
врачей, медсестер и санитаров, за  исключением  некоего  гражданина  Васина,
впоследствии разоблаченного как симулянта шизофрении. В прессе  инцидент  не
освещался, местные власти интереса к происшествию  не  проявили,  экспертная
группа не выявила никаких  физических  аномалий  в  здании  больницы  и  его
ближайших окрестностях.
   Это было уже кое-что. Во-первых, чем-то похоже на недопущение посторонних
в Языкове. Во-вторых, теперь я знал, что тема  существует  как  минимум  три
месяца. Поискав по карточкам, я увеличил этот срок до пяти месяцев.
   Стало быть, март. Пять месяцев назад, в  марте  нынешнего  года  внимание
кого-то   в   Управлении   привлекло   необычайное   увеличение   количества
необъяснимых катастроф  и  просто  странностей.  Возможно,  это  началось  и
раньше, но по материалу Максютова получалось:  первый  случай  расследования
происшествия Нацбезом - десятое марта.
   Случилось же вот что: самолет "Ту-204"  компании  "Российские  авиалинии"
совершал рейс Омск - Казань, имея на борту сто шестьдесят три пассажира.  На
втором часу полета значительное число пассажиров стало,  очевидно,  жертвами
массовой   галлюцинации   невыясненного   происхождения.   Говоря    короче,
большинству пассажиров померещилось одно и то же: самолет,  летевший  в  тот
момент где-то над Уралом на высоте десять  тысяч  пятьсот  метров,  внезапно
лишился плоскостей. Ни с того ни с сего. Результат: два сердечных  приступа,
причем один  из  них  со  смертельным  исходом,  последовавшем  в  казанском
аэропорту. Возникшая паника была отчасти ликвидирована  действиями  экипажа,
отчасти утихла сама собой,  ибо  очень  скоро  выяснилось,  что  "бескрылый"
авиалайнер, как ни странно, не проявил желания устремиться к земле на  манер
утюга, а  преспокойно  продолжал  горизонтальный  полет  и  в  конце  концов
благополучно приземлился там, где ему следовало.
   Массовая  галлюцинация  продолжалась  не  более  одной-двух  минут.   Под
прикрытием начатого дела о попытке теракта  (распыление  галлюциногена,  как
же!) следственная группа УНБ тщательно поработала со  свидетелями.  Все  они
показывали примерно одно и то же, разница заключалась лишь в  мелочах.  Один
пассажир, например, уверял, будто видел торчащий из фюзеляжа рваный  обломок
левой плоскости длиной примерно до консоли двигателя, в то время как  другие
божились, что оба полукрыла были-де сбриты заподлицо. Наконец, три пассажира
с некоторым смущением заявили, что не наблюдали вообще никаких видений. Двое
из них спали и были разбужены паникой в салоне, строго говоря, их  показания
сомнительны;  место  же  третьего,  отнюдь  не  спавшего,  как   выяснилось,
находилось возле иллюминатора как раз над крылом!
   По его признанию, он также испугался - и очень  сильно.  Но  не  видения,
которого, хоть тресни, не наблюдал, а паники на борту, когда  полторы  сотни
обезумевших пассажиров по непонятной причине вдруг начали вопить, вскакивать
с мест и бешено рваться в проход!
   Итак, Нацбез начал присматриваться к  странностям  минимум  пять  месяцев
назад. А что же капитан Рыльский? Продолжал  себе  старательно  копать  свою
тему и думать не думал о том, что кого-то  в  УНБ  интересуют  потусторонние
чудеса с отчетливым душком мистики. Ну  разве  что  отметил  фразу,  недавно
услышанную от комментатора по ящику: мол, число разнообразных  катастроф  во
всем мире значительно увеличилось за последние один-два года...
   А оно и должно расти, между прочим!  Обыкновенная  матстатистика:  больше
самолетов - больше падении. Больше домов - больше мест,  куда  самолетам  не
следовало бы  падать.  Больше  ядерных  электростанций  -  больше  аварий  с
выбросами радионуклидов или без оных. Больше  автомобилей  -  больше  работы
травматологам, а что до всяческих мер безопасности, то они, как известно, не
панацея...
   Обсасывать свои соображения подробно я не стал - и  без  них  непонятного
было предостаточно. Во-первых, значение, придаваемое Максютовым этой теме, в
принципе более подходящей для МЧС, нежели для Нацбеза. Да что там Максютов -
бери выше! Кто  без  достаточных  оснований  позволил  бы  Максютову  сорить
подполковничьими званиями? Пока ясно одно: на этом  деле  с  Равным  успехом
можно и выдвинуться, и очень  больно  расшибить  себе  нос,  а  то  и  вовсе
переломить шею. Да так,  что  история  с  корейским  пресс-атташе,  пожалуй,
покажется легкой царапиной.
   Кого же еще подставить в случае неудачи, как не бывшего  стрелочника?  Не
стоять под грузом невозможно, притом что Максютов - вряд ли надежная  крыша.
То, что и ему когда-то разменяли одну большую звезду на три поменьше, ровным
счетом ничего не значит. В качестве крыши он, пожалуй, спасет от  дождя,  но
не от падающей сверху бетонной плиты. Как там пели на былой войне танкисты о
самоходке Су-76: "Броня крепка, и тент над головою..."
   Терпеть не могу предаваться унылым мыслям. Я просмотрел еще две-три сотни
карточек и понял, что поспешил с выбором отправной точки. А  поняв,  заменил
первую карту своего пасьянса.
   Прорыв новенькой плотины Кожимской ГЭС, случившийся 19 мая  сего  года...
А, помню! Об этом говорили  по  ящику  и,  кажется,  писали  в  газетах,  но
немного: катастрофа не вызвала многочисленных жертв, водяной вал  прокатился
преимущественно по малонаселенным  местам,  смыв  по  пути  золотодобывающую
драгу  с  дежурной  сменой,  но  не   причинив   особого   вреда   поселкам,
расположенным много ниже по течению. Что ж, бывает. И плотины иногда рушатся
сами  по  себе,  хотя  обычно  строятся  с  запасом  прочности,  позволяющим
выдержать близкий ядерный взрыв. А вот интересная информация:  спасатели  из
МЧС, представители  местных  властей  и  экспортно-следственная  группа  УНБ
прибыли на место катастрофы практически одновременно 22 мая, когда вода  уже
размыла все, что могла размыть, и чаша водохранилища опустела. Почему  такой
срок? И почему ни  в  уцелевшем  турбинном  зале,  ни  в  диспетчерской,  ни
где-либо поблизости спустя трое  суток  после  катастрофы  не  оказалось  ни
одного  человека,  а  разбежавшихся  после   прорыва   свидетелей   пришлось
разыскивать и доставлять на ГЭС едва ли не  силой?  Почему  один  доблестный
вохровец, здоровый,  сильный  мужик,  считавшийся  пропавшим  без  вести  и,
вероятно,  погибшим  в  катастрофе,  был   задержан   в   состоянии   полной
невменяемости в поселке за семьдесят километров от  плотины,  а  на  допросе
только плакал, прискуливая от ужаса, и лепетал о  том,  как  ломился  наугад
сквозь тайгу? Почему мои коллеги выбрали для  своей  штаб-квартиры  место  в
трех километрах от объекта их интереса?  Что,  поближе  ничего  не  нашлось?
Наконец, случайно ли эксперт майор Будкин при осмотре плотины  оступился  на
ровном месте и сломал себе ногу?
   А не кажется ли вам,  капитан  Рыльский,  что  все  эти  факты  навязчиво
напоминают вам нечто весьма и весьма знакомое?
   Ох, не говорите...
   Более того, анализ обломков бетона из тела плотины (тех немногих,  что  к
моменту прибытия группы еще  могли  представлять  какой-то  интерес)  привел
экспертов к парадоксальному заключению, полному недомолвок и уверток,  но  в
своей основе  признающему  следующий  факт:  часть  тела  плотины,  вероятно
цилиндрической формы, была неизвестным, но аккуратнейшим образом вырезана  и
изъята,  после  чего  из-за  ослабления  сечения  прорыв   произошел   почти
мгновенно, а вода довершила Размыв.
   Черт знает что. Словно какой-то  сверхмогущественный  малолетний  хулиган
внезапно пробудился от спячки, взял папину бритву и пошел шалить  -  высунув
от усердия язык, кромсать занавески, обои и все, что подвернется под руку...
А чтобы было веселей, решил понаставить  рогаток  на  пути  тех,  кто  хочет
(мечтать не вредно, правда?) поймать его за руку, отшлепать  и  поставить  в
угол.
   Есть тут, правда, одно немаловажное уточнение: некоторые люди - их  очень
мало - не замечают рогаток...
   А ведь Максютов прав, подумал я. Правда,  очень  уж  несерьезно  все  это
выглядит,  прямо  какая-то  зловещая  и  зловредная  чертовщина,  но...  Но!
Общественная практика, которая,  как  известно,  заодно  является  критерием
истины, упрямо тычет носом: тут есть нечто, копай. Я-то добрался до  Языкова
легко! Правда, на третий день. Интересно, каково бы мне было на  первый?  Но
ведь не бодрился я, тщательно скрывая  дрожь  в  коленках,  как  Алимов!  Не
устраивал истерик, как парнишка-проводник, не кусал заезжих корреспондентов,
как  его  овчарка!  Между  нами  говоря,  вообще  не   чувствовал   никакого
дискомфорта. Хотя странная чертовщина, подействуй  она  и  на  меня,  многое
могла бы со мной сотворить, дабы не совал любопытный нос! Спихнула бы меня в
кювет по дороге, например. Для силы, устраивающей природные катаклизмы,  что
может быть проще? Не вписалась бы со мной в поворот на трассе  -  и  привет,
носите гостинцы в госпиталь, если не цветы на могилу. Шарахнула бы локальным
землетрясением не  в  шутку,  а  всерьез,  как  этого  Каспийцева.  Наконец,
подавила бы животным ужасом, заставила бы бежать без  оглядки,  наплевав  на
задание Максютова... Почему бы нет?  Человек  без  нервов  -  художественная
метафора, нет их ни в природе, ни в Красной книге...
   А что, собственно, со мной имело место? По  минутам.  Из  шара  холодного
огня я вытащил  свою  вчерашнюю  поездку  и  прочувствовал  все  снова  -  в
ускоренном темпе, а  избранные  моменты  в  реальном  времени,  по  минутам.
Всегдашняя автомобильная пробка у Белорусского  вокзала,  выхлопные  миазмы,
гладкое скучное шоссе, дурацкий рекламный шит возле придорожной кафешки с не
менее дурацким названием... Ничего из ряда вон. Землетрясение - само  собой,
но вряд ли оно предназначалось нам обоим: Каспийцеву и мне. Занятно  другое:
сразу два человека в "Госснабе" - дама за столиком и хозяин  -  обратили  на
меня, незаметного человечка, внимание. Случайно ли?
   Скорее всего да. Во всяком случае, недоказуемо. Спустя полчаса я отвлекся
от карточек и удивился сам себе: оказывается,  я  начал  ощущать  интерес  к
проблеме, чувствовал подъем и даже  более  того:  знакомый,  еще  не  совсем
забытый зуд, подозрительно напоминающий энтузиазм!..
   Я знал, что это не к добру. Но было приятно.
   К восьми  часам  утра  я  полностью  разделался  с  данными  Максютова  и
переключился на Шкрябуна. Как и следовало ожидать, его массив  был  наполнен
главным образом избранными сообщениями  печати  за  последние  пятнадцать  -
двадцать  лет,  сомнительными  материалами,   почерпнутыми   из   глобальных
электронных сетей (вот УЖ ни минуты  не  сомневался,  что  в  сельском  доме
Шкрябуна есть компьютер и телефонная связь!)  и  тому  подобным  мусором,  в
какой только влезешь - тут же и Увязнешь, как в тухлом болоте  с  лягушками.
Шкрябун Даже не потрудился  рассортировать  материал  как  следует,  с  чего
непременно начал бы любой новоиспеченный лейтенантик в отделе информации.  Я
даже расстроился.
   Ради какой великой задачи Максютов смерть  как  хотел  добыть  весь  этот
невостребованный утиль? Поднимите мне веки, не вижу! Первое, что приходило в
голову при взгляде на массив, - найти борзописца, чтобы скоренько  настрочил
еще одну книжонку о великих тайнах, гонорар пополам.
   Оставалось, правда, надеяться, что главное Шкрябун приберег на  потом.  В
тайнике. И  содержимое  тайника,  вероятно,  рассчитано  на  самоуничтожение
спустя определенное время. Шкрябун страховался, вываливая  перед  Максютовым
хлам как демонстрацию готовности сотрудничать и требуя гарантий в  обмен  на
большее. Я его понимал. Хочешь ходить по носорожьей тропе и не  сгинуть  под
копытами - отращивай на спине броневые щитки, стань Кайманом...
   Однако намек Шкрябуном был дан, и мною понят. Часть карточек -  на  самом
деле текстовых файлов - оказалась помечена. Самые старые, возрастом-до  1996
года были помечены почти все. Дальше - меньше. Гораздо меньше. Надо понимать
так: "паранормальная" группа Шкрябуна работала своими методами по аномальным
явлениям. По некоторым. По тем, что помечены. Или хотя бы пыталась работать.
Более того: с частью своих рабочих объектов, всех этих телепатов, ясновидцев
и прочих колдунов Шкрябун поддерживал связь и  после  разгона  группы!  Даже
после  своей   отставки.   Почему   бы   нет?   Направление   прикрыли   как
бесперспективное, о нем забыли. Кто может  запретить  пенсионеру  заниматься
любимым хобби? Что они там нашаманили - никому не известно. Тайна.
   И за нее Максютов готов платить.
   Я не успел просмотреть и пяти процентов  всего  массива,  как  в  туалете
зашумела спускаемая вода, а потом, через полминуты - еще  раз.  Настьке  это
нравится. Вот сейчас дождется, когда бачок наполнится хотя  бы  на  четверть
объема - и опять повторит...
   Так и есть.
   Ну и ладно.  Пусть  дергает  ручку  хоть  целый  день  -  главное,  умеет
пользоваться и, возможно, понимает смысл этого действия. Что  ни  говори,  а
ученье - свет. Особенно  многолетнее.  Как  говорил  мой  школьный  учитель,
терпение и труд преобразуют любой предмет в мелкодисперсную субстанцию...
   Мелкие нескладные шажки. Топ-топ-топ...
   - Папа, - сказала дочь. - Папка  плисол.  Я  мучительно  улыбнулся.  Года
через два у нее начнет округляться грудь, а она все туда же: "Папка плисол".
"Тесет лусей"... Зафиксировав улыбку, я кивнул.
   - Пришел, солнышко. Весь тут.
   - Папка плисол, плинес няняку.
   Ах да!
   Хлопнув себя по лбу, я отдал ей  "няняку"  -  уже  изрядно  подтаявший  и
помятый в кармане сникерс, который я, разумеется, не  сообразил  положить  в
холодильник. Крепко зажав гостинец в кулачке, Настька  принялась  воевать  с
оберткой.
   - Дай я помогу. И слюни вытри. Она замотала головой. Если уж ей попало  в
руки что-нибудь вкусненькое - отнимешь только с боем.
   - Ты что, с ума сошел?
   Понятно. Маша тоже встала.
   Я смотрел на жену, появившуюся в кухонном дверном проеме,  и  думал,  что
она красива даже такая: не подкрашенная со сна, непричесанная, сердитая. Все
еще красива. Пока еще. Несмотря ни на что.  Даже  скорбные  морщинки  вокруг
глаз сейчас не были заметны - они, наоборот, становятся четче, как раз когда
Маша улыбается.
   Иногда она все-таки улыбается.
   - А что тут такого? - возразил я.
   - Сдвинулся, да? - Было ясно: она  готова  сразу  сорваться  на  крик,  и
непременно сорвется, стоит только чуточку подтолкнуть.  -  Гастрита  ребенку
захотел? Натощак - шоколадом! Совсем ума лишился. Вот теперь не станет  есть
завтрак - будешь сам ее кормить.
   Миновало время, когда я стал бы возражать, убеждать и  спорить.  И  очень
хорошо, что миновало, потому что всякие никчемные споры для сохранения лица,
всякое выяснение отношений между нами всегда кончались  ссорой  и  недельным
молчанием, пока я не научился никогда ничего не  выяснять.  Вместо  этого  я
картинно набычился, состроил свирепую рожу и взревел не вовремя  разбуженным
медведем:
   - Ах, вот так, да?!
   Я  сгреб  обеих  в  охапку,  поднял  и  потащил  в  гостиную.  Настька  с
удовольствием завизжала. Маша отбивалась молча - у нее перехватило дыхание.
   - Живота или смерти?
   - Ох.., пусти!
   - А ну, кому тут устроить полет в стратосферу?
   - Пусти, говорят тебе! Слон!
   - Ага! - закричал я, сжимая сильнее. - А кто говорил: мелкий, мол?  Слон!
Будешь теперь каяться?
   - Ой!.. Буду!
   Я осторожно  уронил  на  диван  обеих:  брыкающуюся  супругу  и  радостно
визжащую дочь. Маша тут же пою зала мне кончик язычка:
   - Слон, но мелкий. Карликовый.
   Она уже посмеивалась.
   -  У  Ганнибала  были  небольшие  слоны,  -  блеснул   эрудицией   я.   -
Североафриканский мелкий подвид. Они ведь все вымерли.
   - Вот ты такой и есть. Все еще капитан, и на тебе ездят.
   Опять двадцать пять. Древняя песенка. Я было подумал, не сообщить ли жене
в туманной форме  о  намеках  Максютова  на  блистательные  перспективы,  но
отложил на потом. На худший случай. Пусть  это  будет  главной  линией  моей
обороны, от  которой  пехота  противника  откатится  в  беспорядке,  поредев
наполовину.
   А кто когда-либо сомневался в том, что супружеская  жизнь  -  позиционная
война?
   Ну я, например. Это было очень, очень давно, когда курсант Рыльский бегал
в  самоволки  ради  чисто  платонических  (поначалу)  встреч  и   был   глуп
соответственно возрасту. Но даже тогда, как я теперь понимаю, я выбрал  Машу
не за красоту - за  редкий  для  красивой  девушки  отказ  считать  будущего
супруга облагодетельствованным ею.
   Вот  и  сейчас,  раздумав  ссориться,   вытирая   послюненным   платочком
перемазанные  Настькины  щеки,  она  принялась  рассказывать  мне  о   своих
переводах: что сделано, а что нет, когда и сколько обещали заплатить  и  так
далее. По-моему, вот где настоящая мистика. Ни ума, ни чипа не хватит, чтобы
понять: кому в наше время и в нашей стране нужны переводчики с  русского  на
эсперанто? Да и в какой бы то ни было стране кому нужен эсперанто, если есть
пиджин-инглиш? Кто мешал Маше стать женою коммерсанта, продать  себя  оптом,
стать выигрышным дополнением к чужому имиджу,  вроде  новейшей  навороченной
иномарки?
   Прост ларчи