что теперь? Времени у  меня
еще навалом, зато не то здоровье, чтобы лазать по форточкам на втором этаже.
   Где еще в здании есть телефон с выходом на междугородную сеть? На  этажах
- нет. Проверено. В приемном отделении - наверняка, но оно работает и ночью.
Соваться туда ничуть не умнее, чем звонить по мобильнику,  позаимствованному
у кого-нибудь из выздоравливающих.  Сотовая  связь  в  ближайшем  к  Монстру
крупном городе прослушивается отнюдь не выборочно.
   Где-нибудь еще  на  первом  этаже?  Возможно.  Но  нереально.  Во-первых,
охранника мне сейчас не нейтрализовать, во-вторых, шум совершенно ни к чему.
По легенде, я в данный момент благонамеренно  сплю  сном  младенца  в  своей
палате, и тот свернутый половик, что заботливо укрыт на моей койке  одеялом,
копирует меня  довольно  убедительно,  если  не  слишком  всматриваться.  Он
образцовый выздоравливающий. Не ворочается, не храпит во сне, и кошмары  ему
не снятся.
   Вот ведь дурацкое положение. Не так уж трудно найти стационарный  телефон
в любом из африканских национальных парков прямо посреди саванны в служебной
будке за баобабом. Пилот батискафа, если ему приспичит,  может  позвонить  в
Нью-Йорк, Токио  или  Сидней  со  дна  Филиппинского  желоба.  Наверно,  при
известной настойчивости и в Москву дозвонится. А  я  не  могу  позвонить  из
больницы!
   Два варианта. Первый: найти подходящий инструмент,  вроде  монтировки,  и
отжать вторую дверь. Но трудно сделать это, не оставив заметных  следов,  на
которые завтра же обратят внимание, да и где мне взять  монтировку?  Вариант
второй: добыть одежду, потому что в  пижаме  я  далеко  не  уйду,  незаметно
удрать из больницы через приемное отделение и так  же  незаметно  вернуться.
Позвонить в Москву среди ночи можно  из  тысячи  мест,  уповая  на  то,  что
здешние нацбезовцы все-таки не в силах прослушать все телефонные  переговоры
в городе, и на то, что мой телефон в Москве также не на прослушивании.  Надо
рискнуть. Если один из двух постулатов неверен, вся моя ночная игра в прятки
лишена даже намека на смысл.
   Возможно, меня не накажут, если я допущу прокол. Это очень вероятно, пока
я ценен Но Маша с Настей не сумеют уехать, укрыться там, где их не найдут...
Даже я не должен знать, где искать их. Пусть Максютов использует в  качестве
зонда только меня - ну, может, еще гражданина Емецкого Последнее  не  лишено
интереса:  как  поступит  Монстр  со  своим  собственным  творением,  копией
человека с практически чистым мозгом? Вышвырнет на хрен Поднимет до кондиции
дебила? Сожрет?  Вряд  ли,  однако,  упомянутый  гражданин  может  послужить
подходящей отмычкой для взлома Монстра, а Максютову нужна именно  отмычка..,
очень нужна.
   Черт.., какие найти слова, чтобы Маша, разбуженная телефонным звонком  на
исходе ночи, поняла, что все очень  серьезно?  И  при  этом  постараться  не
произнести ни  одного  слова  из  тех,  что  могут  являться  ключевыми  для
аппаратуры. Задачка...
   Поразмыслив,  я  выбрал  второй  вариант.  Из   всех   учреждений   самые
бестолковые  порядки  в  жолах,  больницах  и  военкоматах,  это  я   усвоил
давным-давно. Но то, насколько легко  оказалось  проникнуть  незамеченным  в
камеру хранения вещей при приемном отделении, поразило даже меня.
   Одинаковые обшарпанные ящики с номерными дверцами,  хранящие  в  себе  не
унесенные  родственниками  шмотки  больных,  вообще   не   запирались.   Мне
оставалось только выбрать какие-нибудь цивильные портки  и  куртку  себе  по
росту - не столь уж простое занятие в темноте...
   - Не надо, Алеша, - одновременно со  скрипом  двери  послышался  за  моей
спиной знакомый голос, и сзади ударил сноп света.
   Я медленно обернулся.
   Он явно был в компании -  на  полу  коридора  в  прямоугольнике  дверного
проема смутно маячила чья-то тень. Ну конечно, Максютов не рискнул очутиться
со мною один на один.
   - Никогда не опускайся до кражи, - наставительно подняв  палец,  произнес
он, - можешь приобрести дурную привычку. На. Переоденься.
   Он протягивал мне сверток. Я поколебался и взял.
   Так  и  есть.  Серый  в  мелкую  полоску  костюм,  хорошо  вычищенный   и
отутюженный. Мой костюм. В кармане брюк я нашел ключ от своей квартиры.
   Сорочка, темный галстук.
   Дурак я, ох, дурак! И даже не знаю, на чем прокололся. С  момента  начала
моей операции прошло меньше часа... Как раз прокатиться с ветерком от нашего
городка подле Монстра до больницы. Значит, Максютов получил сигнал  тревоги,
как только я покинул свою палату... Но мало ли почему я мог ее покинуть!  Не
в первый же раз. Скрытые телекамеры?  Тоже  бред.  Мои  намерения  явственно
обозначились только перед кабинетом  главврача  -  домчать  сюда  просто  не
хватило бы времени...
   - Ну что стоишь? - подбодрил Максютов. -  Переодевайся.  Я  забираю  тебя
отсюда. Пижаму брось прямо тут.
   Пока я переодевался, Максютов в нетерпении  притоптывал  носком  ботинка.
Свет из коридора бил ему в затылок, и я не видел его лица,  но  был  уверен,
что он с трудом сдерживает усмешку. Или даже не сдерживает вообще.
   - А ботинки? - спросил я.
   - Валера, - бросил Максютов,  не  оборачиваясь.  Тень  в  дверном  проеме
пришла в движение. Незнакомый мне тип  принес  мои  ботинки.  Он  держал  их
брезгливо, двумя пальцами, и поставил не передо мной,  а  в  стороне,  после
чего так же молча ретировался за дверь.
   Приседая на корточки, чтобы обуться, я поморщился.
   - Все еще болит? - сочувственным тоном осведомился Максютов.
   - Иногда.
   - Но не настолько, чтобы тебе  не  захотелось  отсюда  выбраться,  верно,
Алеша? Вернее, сбежать. Кстати, просвети меня: зачем?
   Я чувствовал, что он все знает. Но откуда?.
   "Чиппи, подсказку!"
   "Говорить правду".
   - Хотел позвонить, - буркнул я.
   - И не по сотовому, разумеется?
   Я кивнул.
   - В Москву? Предупредить?
   - Да.
   - Просчитал ситуацию, значит? - Максютов покривил губы в деланной улыбке,
покачал головой. - Ну-ну. Вижу, мозги тебе в Объекте не отшибло.  Сообразил,
к чему дело идет?
   Я не ответил.
   - Но ты хоть понимаешь, что у меня нет иного выхода? Монстр уменьшается в
объеме, Алеша. Да-да. Уже несколько дней. Он скверно выглядит, и чем дальше,
тем хуже. Ты знал об этом?
   - Догадывался.
   - Штукин намекнул? Я затряс головой. Максютов укоризненно улыбнулся.
   - Штукин. Я же его и послал. Признаюсь тебе, мне было интересно, до какой
степени ты лоялен. И я.., рад, что ты не выдержал проверку, Алеша.  Иначе  я
презирал бы тебя. У человека всегда должно  быть  что-то,  через  что  очень
трудно  переступить,  практически  невозможно...  -  Он  покачал  головой  с
добродушным осуждением и изменил тон:
   - Ну а мне что прикажешь делать, а? Всем нам? Монстр начал издыхать,  это
ясно. Представь-ка себе его энергетические запасы и что будет, если вся  его
энергия разом высвободится. Представил? Боюсь, что не до конца. А если  даже
ничего страшного не произойдет, если земной шарик не расколется  на  миллион
астероидов - кто простит нам, если мы не попытаемся  понять  его,  пока  еще
есть время? Он сел на  нашей  территории  -  кто  простит  нам,  что  мы  не
воспользовались его мощью для блага страны? Нет, этого не простят никому,  и
мне в первую голову. Ты сам простил бы мне, если бы я не попытался? Если  бы
не вцепился, как клещ, в единственный реальный шанс? Скажи мне, Алеша.
   - Могу я задать один вопрос? - спросил я.
   - Задавай, - легко разрешил он.
   - Как вы догадались?
   - Что ты попытаешься именно сегодня?
   - Да.
   -  Ну-ну,  Алеша,  не  подозревай  во  мне  гения.  Но  уж  в  психологии
подчиненных я худо-бедно разбираюсь, ты согласен? Ну  вот.  Понять,  что  ты
просчитаешь  ситуацию,  было  не  трудно.  А  вот  о  том,  что  попытаешься
предупредить своих именно сегодня, я  вовсе  не  догадывался.  Я  это  знал.
Сказать тебе почему?
   Я затравленно кивнул.
   - Чип, Алеша. Спецмодель с крошечным передатчиком.  Ты  случайно  не  был
удивлен, когда я не наказал тебя за  потерю  телекамеры  в  объекте?  Теперь
понимаешь почему? То, что видел в объекте ты, видел и я. Почти то же  самое,
только была разница в размерах поля зрения да изображение хуже. Черно-белое.
   - Зачем? - спросил я.
   - Спецмодель? Она была нужна для "Зевса".., двусторонняя связь на  всякий
случай. Скажем, если бы ты запаниковал.  В  переходном  модуле  был  спрятан
ретранслятор, специально для  тебя.  Понимаешь,  тобою  можно  рулить..,  не
скажу, что абсолютно, но в некоторых пределах/Я вообще был против,  но...  -
он развел руками. - Пойми, Алеша, мне очень не  хочется  поступать  с  тобой
так, но где выход? Разве что ты  сам,  без  давления  изъявишь  добровольное
согласие... Опасность, сам знаешь, не  так  уж  велика,  чтобы  не  рискнуть
попробовать. А, Алеша? Твою ночную выходку забудем.  Все  мы  люди.  У  всех
семьи, у всех нервы... Ну как?
   Лучше бы Монстр выстрелил мною вниз.
   - Мною уже управляли? - спросил я. Максютов качнул головой.
   - Нет, Алеша. Не было необходимости. Твое дело - верить или нет, но я  не
хочу, чтобы такая необходимость появилась.
   - Потому что "не абсолютно, а в некоторых пределах"?
   - Не только поэтому. Верь мне, Алеша.
   - А если я откажусь, - злобно заговорил я, - что изменится? Ну, для  меня
- понятно что... А дальше?
   Прикажете доставить сюда мою дочь и силой впихнуть в объект нас обоих?  А
вы не боитесь, что результат окажется обратным ожидаемому? Несмотря на  чип?
Пытаться управлять Монстром - это ведь не бомбу ему под бок подложить.
   Максютов немного помолчал.
   - Пойдем, Алеша... Пойдем, договорим в машине. Оказалось, что в  коридоре
скучал не один тип, а два. Кому угодно хватило бы  одного  взгляда  на  них,
чтобы понять, что в их присутствии лучше не рыпаться, - типичные скорохваты.
Да и куда я рыпнусь? Ну куда?..
   Длинный автомобиль Максютова выписал слалом между машинами скорой  помощи
во дворе больницы и выскочил на проспект.  Оба  типа  сидели  впереди,  один
рулил.   Раздраженно   ткнув   пальцем   в    кнопку,    Максютов    опустил
звуконепроницаемое стекло.
   - Не понимаешь ты меня, Алеша...
   - А я вообще мало что понимаю, - огрызнулся я. - Я  и  вас  хотел  бы  не
понимать, но, к сожалению, я вас понимаю, это-то и плохо.
   Максютов покряхтел.  Грузно  и  недовольно  поворочался,  словно  пружина
сиденья колола его в зад.
   - Зря ты так, Алеша. Я же тебе добра желаю. Пойми, так будет лучше  всем.
Тебе и мне.
   - Мне? - Я едва не расхохотался. - Мне?!
   - Опять не понимаешь, - совершенно спокойно сказал Максютов, -  и  порешь
чепуху. Ну хорошо, я  расскажу  тебе  одну  историю.  Служил,  понимаешь,  в
Нацбезе один генерал-майор пятидесяти лет, средней успешности, выше не  лез,
но и ниже, естественно, опускаться не хотел. И  вот  однажды  он  лопухнулся
по-крупному, вернее, его подставили. Кто - не важно. К счастью,  вышло  так,
что генерал-майора не выгнали из органов в три шеи, а всего лишь понизили  в
звании до полковника и дали ему под  начало  такой  отдел,  где  карьеру  не
очень-то сделаешь. Так оно и шло, пока однажды не появилась мелкая темка,  с
виду абсолютно бесперспективная и граничащая с чертовщиной, однако по мнению
руководства нуждающаяся в разработке, и вот ему-то, полковнику,  и  поручили
ею заняться. Проще говоря, сплавили. Ну а когда  мелкая  темка  переросла  в
наиважнейшую разработку, было уже неразумно отбирать ее у  полковника,  хотя
желающие отобрать, конечно же,  нашлись..,  не  толпы,  правда.  Тема-то  из
разряда пан или пропал, не  так  ли,  Алеша?  Обоюдоострая.  И  взлететь,  и
сломать себе шею ничего не стоит. В общем, руководству было угодно  оставить
полковника на теме и даже вернуть ему  звание  генерал-майора,  а  затем,  в
нарушение всех правил, дать генерал-лейтенанта.  А  новоиспеченный  генерал,
естественно, потянул за собой свою команду, верно,  Алеша?  Тебя,  например.
Звезд с неба не хватавшего, но трудягу  и  верного.  Помнишь  ту  историю  с
корейским пресс-атташе? Я ведь тебя тогда выручил.
   - Вам трудно было, - сказал я.
   - Ни черта ты не понял, -  усмехнулся  Максютов.  -  Не  трудно  -  почти
невозможно. Я тогда не просто снижался - валился на крыло и падал в  штопор,
чудом не попал под суд . Но я рискнул и выиграл. И тебя  не  дал  затоптать,
хотя это и увеличило степень  моего  риска.  Я  вправе  требовать  от  тебя,
Алексей, многого, очень многого... Погоди, не перебивай. Ты мой с головой  и
потрохами, без  меня  никому  не  нужен,  и  ты  это  знаешь.  Я  могу  тебе
приказывать. Но твой ребенок, Алеша, - не мой. Ему я не могу приказывать,  я
могу лишь просить тебя о громадной услуге...
   - Или заставить, - перебил я.
   - Да, Алеша. Или заставить. Именно так. Но я не хочу этого делать. Совсем
не хочу.
   - А вы попробуйте, - посоветовал я.
   Максютов опять закряхтел и  заворочался,  а  я  с  нарастающей  отчаянной
злостью подумал, что, с его точки зрения, веду себя  совершенно  неприлично.
Ну в самом же деле! Такая строптивость подчиненного даже обидна.  Он  крепко
знает, что я его человек - обязан ему и лично  предан.  И  оттого  не  хочет
грубо ломать меня, тратит время на дипломатию. Он рассудил, что при  должной
обработке я сам пойду ему навстречу.
   Что ж, я тоже рассудил.
   Ему обязан только я. Настька ничем ему не обязана Впутывать  мою  дочь  в
эту историю он не имел права Во имя чего бы то ни было.
   - Помоги мне, Алеша, - тихо попросил Максютов. - Знаешь, сколько сук ждут
не дождутся, чтобы я оплошал? И кому мы с тобой надобны без Монстра? Хотя бы
ради себя помоги. Пока Монстр еще жив, мне нужен решительный успех, чтобы по
меньшей мере удержать позиции. Кто ты без меня? Покачусь я  -  покатишься  и
ты, можешь не сомневаться. Будешь рад тянуть лямку где-нибудь в  Уссурийске.
А так.., да мы же всех сук возьмем к ногтю, понимаешь?
   - Да, - сказал я. - Монстром можно убить, Монстром  можно  спасти..,  как
там дальше? Полки повести, кажется?
   - Это уже твои вольные выдумки... Так ты согласен, Алеша?
   - Нет.
   - Опасность не так уж велика. Я, бы сам пошел, будь у меня твои  свойства
и полное взаимопонимание со слабоумным ребенком, - к сожалению, у  меня  нет
ни того, ни другого. Но старый Носорог умеет быть благодарным.
   - Не тратьте зря времени, Анатолий Порфирьевич. Я не согласен.
   - Зря, Алеша. - Максютов вздохнул.
   - Наверное, зря, - согласился я. - Но не могу.
   - Ну что ж...
   Я с каким-то болезненным интересом ждал, что последует за  этим  "ну  что
ж". Из-за спины, где в машине Максютова, как положено, прозябали  аптечка  и
огнетушитель, он достал маленький  плоский  ноутбук,  щелкнул  выключателем,
извлек из внутреннего  кармана  дискетку,  вставил  в  дисковод  и,  потыкав
клавиши, положил ноутбук мне на колени.
   - На, полюбопытствуй.
   Сначала я ничего не понял. Это был фильм, черно-белый, плохого качества и
очень темный. Я не сразу сообразил, что чернота на экране вызвана  тем,  что
съемка велась ночью.
   Какая-то помойка... И две приближающиеся  фигуры  -  мужские,  рослые,  в
мешковатых куртках. Свет цепочки фонарей  бьет  им  в  спину,  видны  только
силуэты.
   Кто такие?
   Изображение покачивалось и подергивалось - снимали явно не с треноги.
   Фигуры приблизились вплотную.
   - Козел, - сообщил один другому, явно провоцируя оператора.
   - Типичный, - согласился второй. - А машина у него ничего, стильная.  Как
думаешь, даст покататься?
   - Хорошо попросим - даст, - высказал мнение  первый.  И  -  немедленно  -
ответ обоим:
   -  Отойдите,  ребята.  Не  до  вас.  II  Я  вздрогнул.  Ответом  был  мой
собственный  голос,  глуховатый  и  немного   бубнящий,   будто   в   чем-то
резонирующий. Ясное дело, в чем!.. В моем черепе!
   Я узнал время и место действия. Ноябрь прошлого года, ночь, свалка  возле
Строгинской поймы. Я был там после беседы с Максютовым, сосватавшим меня  на
"Зевс". Наверное, был  и  после,  до  визга  поругавшись  с  Машей,  весь  в
расстроенных нервах, взбешенный... Но ведь я же не помню  этого!  Не  помню!
Ластик!.. Вот что я, оказывается, стер.
   - О! Он грубит! Ты слышал? Нехорошо.
   - Невежливый...
   - Придется научить, а? Как полагаешь?
   - Ох, придется...
   Что случилось тогда? Вспомнить, скорее!.. Чиппи... Нет... Ластик надежен.
   Сейчас я увижу, что случилось.
   - Уходите, ребята, - глухо забубнил я. - Даю три секунды. Не доводите  до
греха.
   Тускло блестит лезвие финки в свете дальних фонарей, тянется к "камере".
   - Смотри, он крутой! Угрожает!
   - Мальчик, подари нам свой пальчик...
   Ну, ясно. Без моих папиллярных  линий  им  не  включить  зажигание  и  не
перекодировать  идентификатор.  С  некоторых  пор  многие  жертвы   грабежей
страдают беспалостью.
   Бах. Бах.
   Два выстрела - внезапным  громом.  Впору  вздрогнуть.  Первый,  очевидно,
сделан в туловище, второй в лицо. Резко откидывается голова,  темный  силуэт
медленно валится навзничь. Пули  "гюрзы"  прошли  навылет,  иначе  грабителя
отшвырнуло бы назад. Второй  убегает  по  направлению  к  шоссе.  Прицельная
планка находит его спину, плавно ползет вверх к голове.
   Бах. В затылок.
   Я попал, и почти наверняка пуля  вырвала  лобную  кость,  однако  человек
пробегает еще два шага, прежде чем упасть. Он очень хотел убежать от меня..,
очень.
   Бах. Бах. Бах. Бах.
   Одному. Второму. Одному... Второму... Они дергались, когда пули  дырявили
их тела.
   Сволочи!
   Я прыгаю в машину. Резкий старт. Машина скачет по мусорным кучам, таранит
кусты, идет юзом по раскисшему грунту, выносится на трассу...
   Все. Экран гаснет. Конец фильма.
   Так вот что я захотел стереть.
   И стер.
   - Откуда это? - глухим,  как  в  фильме,  голосом  спросил  я,  возвращая
Максютову ноутбук. Он вынул дискету, аккуратно выключил его  и  забросил  за
спинку сиденья.
   - Видишь ли, Алеша, на это наткнулись совершенно случайно, когда ты лежал
в чип-коме. Ну, тогда, когда тебе ставили новый чип  для  программы  "Зевс",
будь она неладна... Понимаешь, чип-ластик не форматирует диск, если  уместна
такая аналогия, он всего лишь стирает маркеры.  Информация  не  уничтожается
вот так, сразу, она  какое-то  время,  иногда  довольно  долгое,  продолжает
храниться в височных долях, но  становится  недоступной..,  без  посторонней
помощи. Нашими чипологами наработаны кое-какие методики, Алеша. И когда  мне
сказали, что  ты  недавно  пользовался  ластиком,  я  приказал  поискать  те
страницы твоей жизни, которые ты так  хотел  забыть.  На  всякий  случай.  И
поверь мне, я отнюдь не собирался демонстрировать  тебе  это.  Ты  сам  меня
вынудил. Между прочим, дело об убийстве тех двоих еще не закрыто.
   Я молчал.
   Так вот почему у Максютова, не говоря уже о Первом Шефе, нет чипов...
   - Решай, Алеша, - мягко произнес  Максютов.  -  Решай.  Тебе  жить.  Если
хочешь знать мое мнение, я тебя не то чтобы одобряю.., но понимаю.  Лично  я
думаю, что расстрелять на помойке двоих  подонков  -  не  такое  уж  большое
преступление. Кстати, неплохая стрельба, учитывая твое  состояние...  Аффект
был, да? Холодная ярость? Это я понимаю и готов сделать шаг тебе  навстречу.
Взамен на шаг с твоей стороны. Все останется между нами, и поверь,  я  вовсе
не хочу тебя сдавать. Ты не спеши с ответом, Алеша, ты подумай...
   Откуда-то из-под себя он извлек бутылку "Золотого кольца" и пластмассовый
стаканчик.
   - Хочешь?
   - Да.
   Он налил мне по самый край. Машина давно вырвалась из  города  и  шла  по
шоссе без тряски, не замечая колдобин. В  лобовое  стекло  робко  заглядывал
бледный рассвет.
   Водка оказалась теплой. Меня едва не вытошнило.
   Единственное, чего не сказал Максютов, - это  то,  что  при  отказе  меня
упекут в такую зону, откуда я не выйду. Но и без слов нетрудно догадаться. С
другой стороны, шанс выйти живым из Монстра и  вытащить  дочь  действительно
существует. Возможно, он не так уж мал...
   "