енок нет, - попытался отбрехаться я. - И тулупа.
   - Пошли ко мне, я тебе дам. Не валенки - унты. Гагачий пух!
   - А если все равно простужусь?
   - Не простудишься, - уверил Коля. - Я предусмотрел. А если и  простынешь,
невелика беда. Наши коновалы тебя пять раз успеют на ноги поставить.
   Что верно, то верно, время еще  было.  До  старта  "Дискавери"  оставался
месяц с лишним, до отлета в Хьюстон - неделя. Как раз припремся  к  женскому
дню.
   - Коля, - вспомнил я.  -  Надо  бы  подарок  какой-нибудь  придумать  для
Джессики Фоско, как полагаешь?
   -  А  они  не  празднуют,  -  махнул  рукой  Степанов.  -   Ну,   возьмем
коллекционной водки. Медвежатины мне обещали копченой.., от такого  медведя,
который не падаль жрал, а орехи-ягоды. Ради контакта с коллегами  не  жалко.
Ну что, идешь?
   Я позволил себя уговорить.  Николай  Степанов  мне  понравился  с  самого
начала. Крепкий профессионал и правильный мужик, русская  душа.  Кутить  так
кутить, работать так работать. Чтобы пар столбом. Похоже,  и  я  ему  чем-то
приглянулся, иначе вряд  ли  бы  он  спросил  меня  однажды  после  тренажа:
"Послушай, Леша, а на х.., ты пошел в этот Нацбез?".
   На какое из подмосковных водохранилищ он привез меня на своем джипе, я не
поинтересовался и ни разу не  вытащил  из  своего  огненного  шара  карту  с
курсографом. Да и какая мне в сущности разница?  Что  я,  всерьез  собираюсь
увлечься зимней рыбалкой, что ли? Лед как лед, снег как снег, лес по берегам
да черные кучкующиеся точки рыболовов  довольно  далеко  от  нас.  Солнце  и
воздух. Что еще надо замороченному живому существу?
   Вырвавшись из каньона малоезженной  просеки,  по  бульдозерному  пропахав
искрящуюся снежную целину пологого берега, джип съехал прямо на лед.
   - Примерно здесь, - указал Коля. - Тут глубина маленькая потому  никто  и
не рыбачит. Во-он  где  ловят.  Видишь,  забегали?  Значит,  рыба  туда-сюда
гуляет. Ну и пускай себе. У нас она гулять не станет, нам бы только  ту  яму
найти...
   - Угу, - сказал я, топча гагачьими унтами наст. - А ледоколы тут случайно
не ходят? Коля засмеялся.
   - Тут нет, а вон там, на фарватере, я один раз бегством  спасался.  Туман
сплошняком, лед качается, сирена ревет, а где ревет - не  поймешь...  Насилу
утек. Ты давай лед сверли, чего встал?
   Лед оказался полуметровой толщины - прошедшая зима была что надо, в такие
у нас вражеские армии вымерзали. Мы взмокли, пока раза с десятого  не  нашли
заветную степановскую яму, высверлили две лунки  и  уселись  удить  -  я  на
складной стул, Коля на пенопластовый ящик. Первого подлещика Николай вытащил
почти сразу, следующих таскал с интервалом в пять-десять минут. Мне  удалось
подсечь только раз, зато поймался такой зверь, что действительно не пролезал
в лунку, как  и  было  обещано,  а  пока  мы  судорожно  пытались  расширить
отверстие во льду до его габаритов, благополучно оборвал леску и удрал.
   - Стравливать надо было,  -  поучал  Степанов.  -  Да  и  я  тоже  хорош,
проволынил...
   - Коля, - сказал я, вытряхивая  из  рукавов  тулупа  ледышки  и  дыша  на
озябшие пальцы, - доставай.
   - Чего "доставай"? - не сморгнул Степанов.
   - Сам знаешь чего. И не говори, будто  не  взял,  сыскаря  на  мякине  не
проведешь. Допустим, в практике  рыбалки  я  слаб,  зато  с  теорией  знаком
достаточно... Ну, где родимая?
   Степанов порылся в рюкзачке и сунул мне  термос.  -  Пей.  Хороший  кофе,
между прочим.
   - А...
   - А остальное будет потом. Тебя чему учили? Хлобыстнешь  стакан  -  вовсе
закоченеешь. Потому что теплоотдача.  Вот  когда  огонь  разведем  да  ушицу
поставим...
   - О! - сказал я. - У тебя и котелок с собой?
   - У меня все с собой, даже примус.  Чего  нам  в  лесу  Утками  хрустеть.
Лесник  еще  припрется,  деньги  вымогатъ   начнет,   а   то   и   поллитру.
Подмосковье.., дикие места.
   Через полчаса  клев  подлещиков  кончился,  зато  начала  брать  крупная,
пузатая от икры плотва, мелкий полосатый окунь и - изредка  -  растопыренный
ерш. Наверно, рыба в самом деле "гуляла". Ершей  Степанов  одобрил,  сказав,
что смастерит двойную уху, а я - странное дело - почувствовал некий азарт  и
только что не орал в восторге, выбрасывая на лед очередную рыбеху. По-моему,
рыбалка - самый безопасный вид наркомании, хотя, конечно, не с точки  зрения
рыбы.
   Часам к трем мне все-таки надоело. Да и солнце начало понемногу клониться
к лесу, тени от наших согбенных фигур удлинились и стали четче. Возле  лунки
Степанова накопилась изрядная кучка обледеневшей снулой рыбы - раза в четыре
поболее моей. Коля уже колдовал у примуса, а  меня  принудил  отскребать  от
рыбы чешую. Ну, уха будет! А к ней, понятно, и она, родимая. Которая  влияет
на теплоотдачу.
   Так и вышло. В жизни я не едал ничего вкуснее, да и  не  пивал,  пожалуй,
ничего  уместнее,  хотя  в  сущности   что   тут   такого   -   обыкновенная
переохлажденная водка под ушицу с черным хлебом и  розовым  копченым  салом.
Вареных ершей мы выбросили на прокорм местным воронам, Коля отругал меня  за
незнание азов кулинарии -  ухе,  оказывается,  противопоказана  картошка,  а
показаны ей только рыба, лук и специи, - и выразил уверенность  в  том,  что
после полета к Монстру мы сюда еще вернемся, а то и смотаемся в  Вайоминг  в
гости к Риорданам - командир-то наш рыбак заядлый, нет?
   - Угм, - подтвердил я с полным ртом плотвиной икры и потянулся ложкой  за
жижей - запить. Как заправские  дети  природы,  мы  хлебали  уху  из  одного
котелка. Вряд ли Томас Риордан одобрил бы это, зато я знавал одного лощеного
дипломата блестящей выучки,  помногу  месяцев  не  вылезавшего  из  Женев  и
Страсбургов, но чувствовавшего себя счастливым лишь  в  телогрейке,  лежа  в
тайге у костра на подстилке из лапника. - Только он, наверно, форель  ловит,
- добавил я. - Радужную. Этим, как его.., нахлыстом. Поймал, взвесил, сделал
фото, отпустил. А потом в супермаркете купил точно такую же.
   - Я с ним немного знаком, - сообщил Коля. -  Налей-ка  еще  по  полета...
Вроде твердый мужик. Ты ешь, ешь давай. Пользуйся случаем. Мы  теперь  сала,
долго не увидим. Так вот... На "Альфе"  мы  с  ним  однажды  пересеклись  на
сутки. Так, ничего особенного, хау ду ю ду - гуд-бай, фэллоу. Ему на посадку
- мне оставаться. Почти и не поговорили. У меня  тогда  автоматика  стыковки
полетела, вручную зачаливался, а он у иллюминатора  торчал  и  корректировал
меня голосом...
   Меня уколола неприятная догадка - Степанов к чему-то готовился,  довольно
неуклюже, но старательно, а для непрофессионала, пожалуй, вполне  сносно.  И
разговор о командире корабля явно  был  затеян  с  подвохом.  Ну-ну.  Сейчас
станет ясно, для чего ему все эти  блуждания  вокруг  да  около,  задушевный
разговор под водочку, да и вся эта поездка на зимний лов, в конце  концов..,
где наш разговор может быть запросто прослушан.  Остронаправленный  микрофон
над ледяным полем в тихий день берет издалека.
   Жаль... Я думал - рыбалка ради рыбалки.
   -  Ответь  мне  честно,  Леша,  -  кульминационный  момент   был   выбран
сравнительно удачно, и Степанов  прямо-таки  ввернул  в  меня  свой  взгляд,
словно шуруп, - у тебя будут полномочия в  случае  чего  взять  командование
кораблем на себя?
   Вот оно что.
   - Ясное дело, - сказал я. - Например, если вы  все  того..,  отключитесь.
Или, прости за прямоту, еще чего похуже. Чего ты хочешь - Монстр.
   - Только в этом случае?
   Мне захотелось стиснуть зубы. Да пропади оно все пропадом! Врать хорошему
человеку я не обязан. Во всяком случае не сейчас и не Коле Степанову.
   - Не спрашивай, Коля, - тихо ответил я. С минуту  он  молчал,  ничего  не
выражая на своем лице. Затем налил  одному  себе  полстакана  и  решительным
швырком загнал ледяную водку в горло.
   - Вот, значит, как, - сипловато пробормотал он, забыв закусить. - Дела...
И.., штатники на это пошли?
   Они пошли. Однажды Максютов обмолвился; что это  было  одним  из  условий
участия российской стороны в проекте. Но сказать об этом Степанову я не имел
права.  Я  только  надеялся,  что  в  полете  не  реализуется  ни  одна   из
отработанных ситуаций, вынуждающих меня предъявить  мои  особые  полномочия.
Или.., не предъявить. О варианте "Мария Селеста"  я  предпочел  бы  навсегда
забыть по окончании экспедиции -  имеется  же  для  чего-то  ластик  в  моем
чип-наборе!
   Шар холодного огня раскрылся  помимо  воли.  Вот  он,  ластик,  почти  не
стертый серый прямоугольник, совсем как новый...
   "Стоп! Назад!"
   Нервы. Барышня. Нагрузки не держишь, майор!
   - Я ничего тебе не говорил, Коля...
   - И то верно, - сказал он и крякнул, прочишая горло. -  Что  ж,  спасибо,
Леша. Давай-ка еще налей, водка зябнет...
   Словно ничего не было.  Мы  доели  уху  и  допили  водку.  Степанов  стал
рассказывать разные случаи из работы на орбите - о себе  и  о  других,  а  я
перебивал вопросами. До самого сбора манаток и дальше, до  выезда  на  шоссе
просекой по нашей же колее, мы  вели  оживленную,  почти  дружескую  беседу.
Почти.
   А в моем коттедже меня дожидался Скорняков.
   - Явились! - фамильярно прокомментировал он мое  появление.  -  А  я  уже
ждать устал. - Он присмотрелся ко мне и потянул носом. - Выпили, что ли?
   - На рыбалке был.
   - Везет же людям, - с завистью сказал  Саша.  -  А  мне  -  сиди,  жди...
Кое-что велено вам сообщить. Ваша командировка в Штаты откладывается э.., на
неопределенный срок.
   - Почему?
   - Шеф решил, что вам пока лучше остаться  здесь,  мало  ли  что.  А  меня
отзывает.
   - Блин... Почему?!
   - Вся программа меняется. Собственно, ничего еще толком не  ясно,  может,
все еще вернется на круги своя, но... В общем, шеф  считает,  что  вам  пока
надо остаться, а мне велел ввести вас в курс дела...
   - Так вводи, не мямли! -  рявкнул  я,  теряя  терпение.  -  Что  еще  там
стряслось на нашу голову?
   Саша Скорняков глянул на меня ясными голубыми глазами.
   - Монстр исчез.

Глава 4

   Труднее всего оказалось облачиться  в  скафандр  в  невесомости,  вернее,
проникнуть в него, как прижавши крылья  скворец  пропихивает  себя  в  узкий
леток скворечника. Для выполнения  этой  операции  за  нормативные  двадцать
секунд требовалась помощь хотя бы одного человека, но ждать помощи мне  было
не от кого. В одиночку удалось бы справиться минут за пять, если бы скафандр
находился там, где ему положено - в зажимах-фиксаторах справа от внутреннего
люка шлюзовой камеры.
   Сейчас он  свободно  парил  в  спальне  американцев  -  обитаемом  модуле
"Кларк", похожем на толстую цистерну, набитую всякой  всячиной,  с  условным
полом, тремя спальными местами на  потолке,  панелями  управления  системами
жизнеобеспечения, парой спортивных  тренажеров  и  плавающими  в  беспорядке
личными вещами. Я не знал, почему он оказался  здесь,  мой  скафандр,  точно
подогнанный по моей  фигуре  и  вовсе  не  подходящий,  скажем,  долговязому
Стюарту. Это был  мой  скафандр.  Только  мой.  Наряд  гостя,  собирающегося
нанести важный визит.
   Баллоны для дыхания на десять часов работы. Запас воды и жидкой пищи. Еще
два баллона с поворачиваемыми соплами для движения в открытом  пространстве.
Резервное  ручное  управление,  гироскопы,   маячок,   датчики   телеметрии,
многоканальная  связь  с  кораблем,   управляющий   комп-босс,   независимый
комп-подсказчик на гипотетический случай отказа чипа, выдвижные манипуляторы
с  точнейшим  сервоприводом  -  все  основные  системы  дважды  дублированы,
технически  совершенны  и  архинадежны.  Вспомогательных  систем  вообще  не
счесть. Слой свинца в оболочке для зашиты от возможной лучевой  атаки.  Слой
особого пластика  на  случай  нейтронного  шквала.  Идеально  отполированный
алюминированный вольфрам внешнего  слоя,  по  идее  спасающий  от  лазерного
импульса солидной мощности. Набрюшный контейнер  с  гостинцем  для  Монстра.
Четыреста пятьдесят килограммов умной, хорошо защищенной  массы  -  вот  что
такое мой скафандр для работы вне корабля. Пожалуй,  даже  капсула  -  ярлык
"скафандр" по отношению к этому чудовищу просто уничижителен.
   Тело Джеффри Стюарта медленно выплыло  из-за  цилиндра  душевой  кабинки,
ткнулось в стену и  еще  медленней  поплыло  к  каракатице  комбинированного
тренажера. Я не стал ему мешать. Был ли Стюарт жив - я не знал. Скорее всего
нет, но сейчас это не имело значения.
   Я подтолкнул скафандр к люку и сам, как мячик, отлетел в  противоположный
конец "Кларка". Извернулся подброшенной кверху кошкой, оттолкнулся ногами от
душевой кабинки, рикошетом от стены обогнул важно плывущий к люку  скафандр,
уцепился одной рукой за кремальеру, а другой попытался  направить  его  куда
следует. Со второй попытки получилось. Теперь направо, через приборный отсек
и переходной модуль - к шлюзу.
   Мне показалось, что Джеффри  моргнул  одним  глазом  мне  вслед  -  будто
подмигивал, желая удачи. Ох, как нужна она была мне сейчас! Хоть немного...
   Где-то искрило, я отчетливо слышал короткие серии  разрядов,  но  не  мог
точно определить место повреждения. Вспыхивало и гасло  освещение.  В  такой
громадине, как "Зевс", приходится чинить что-нибудь непрерывно, несмотря  на
двух-трехкратное дублирование основных систем.., вернее, для того, чтобы оно
оставалось двух-трехкратным. Сигнала "Master Alarm" на панели не  поступало,
а значит, неисправность не относилась к числу фатальных и с  ее  устранением
можно было обождать. Делу - время.
   В приборном отсеке модуля "Томбо", распластанной лягушкой раскинув руки и
ноги, плавал Степанов - оскаленный рот, судорожно  сведенные  брови.  Как  в
драке, когда ему достается сильнее, чем противнику,  но  драться  все  равно
надо. Наверное, Коля выключился не  сразу,  какие-то  мгновения  он  пытался
бороться с чужой силой, способной по своему капризу вить  веревки  и  не  из
таких, как он, крепышей, а то и прихлопнуть вот  так,  без  объяснений.  Как
прихлопывают муху только за то, что она - муха.
   Монстр мог растереть  в  пыль  весь  корабль,  мог  расплавить  его,  мог
зашвырнуть куда  угодно  со  скоростью,  исключающей  наше  возвращение,  но
почему-то не сделал этого. Неужели только из-за меня? Только из-за того, что
я отличаюсь от остальных чем-то неуловимым, оказавшимся не  по  зубам  нашей
медицине, но с точки зрения-Монстра  -  существенным?  Наверное  да.  И  ему
пришлось работать тоньше, уничтожать экипаж не оптом, а выборочно...
   И все же Коля сопротивлялся. Сколько мог.
   Мне пришлось вытолкнуть его тело в переходной модуль - иначе я  не  сумел
бы протащить за собой скафандр, - а потом проделать обратную операцию. Вслед
за Колей я отправил в модуль "Томбо" безжизненную  Джессику  Фоско,  невесть
как  очутившуюся  здесь.  Наверно,  со  стороны  мои  действия  походили  на
складирование трупов, но я не видел иного выхода - мне был нужен весь и  без
того небольшой объем модуля.
   Лицо Джессики было спокойно-безмятежным. Судя по всему,  Она  отключилась
мгновенно. Ее  отросшие  за  год  волосы,  собранные  на  затылке  в  пучок,
топорщились  -  очевидно,  перед  самой  атакой  она  причесывалась,  вот  и
наэлектризовалась. Где находились Риордан  Мустейкис  в  момент,  когда  нас
накрыло, я не знал и не имел времени их разыскивать. Если бы  они  оказались
способны противостоять Монстру, то уже нашли бы меня сами.
   Промучившись уйму времени, я сумел-таки закрепить скафандр в  фиксаторах,
позволил себе минуту отдышаться и, извиваясь червяком, начал втискиваться  в
него - нет, не как скворец в чрезмерно узкий леток  скворечника.  Хуже.  Как
шуруп в тугую древесину. Ничего невозможного в этом не  было,  все  движения
отрабатывались на Земле помногу раз, но оттого не стали менее  мучительными.
Пять минут неестественной гимнастики, ни секундой меньше.
   Я загерметизировал скафандр. Задействовал основной комп,  прогнал  тесты.
Неуклюже вплыл в шлюз и загерметизировал за  собой  люк.  С  минуту  работал
насос, сводящий давление в  шлюзе  к  минимуму,  затем  едва  слышный  свист
воздуха прекратился и загорелся индикатор готовности,  обыкновенный  зеленый
глазок, разве что четырехугольный. Мой зеленый свет к Монстру.
   Кем бы он ни был, зондом или животным, я не стану с  ним  договариваться,
даже если он неведомым способом начнет умолять меня о переговорах.  Он  убил
мой экипаж, моих коллег, пусть и не все они были  моими  друзьями.  Он  убил
Колю Степанова. Убил Риордана, Стюарта, Мустейкиса. Убил Джессику.  Да  будь
она хоть трижды феминисткой и неприятной с моей точки зрения  особой  -  она
женщина! Мне не о чем говорить с ним.
   Я понимал, что он мог сделать еще хуже. Мог взбесить  экипаж,  превратить
людей в агрессивных зомби, вынудив меня самого расправиться с ними. Но  даже
в этом случае подлинным убийцей стал бы он, а не я.
   Пусть он прилетел хоть из  другой  галактики,  легко  покрыв  расстояние,
которое нам, людям, возможно никогда не удастся одолеть. Пусть  он  посланец
неведомой цивилизации, соизволившей обратить благосклонное внимание на  нас,
копошащихся на своем ничтожном шарике, несерьезной пылинке даже в  масштабах
нашей системы. Пусть его методы контакта топорны и губительны для нас,  зато
намерения чисты и гуманны...
   Плевать. С убийцами не договариваются. Их убивают, по суду или так.
   И плевать, кем назовут меня люди - преступником или героем.
   Скользнув в пустоту, я медленно удалялся от корабля. Неприятно мигал свет
в побитых микрометеоритами иллюминаторах. Лишившись большей части  топливных
секций, "похудев" едва ли не вдесятеро, "Зевс" все еще выглядел  внушительно
- сорокаметровая конструкция сложной формы, выдержавшая годичный  полет  без
серьезных аварийных ситуаций и еще способная вернуть нас к Земле.
   Вернее - меня одного.
   Подо мною висел Юпитер. Окруженный узким кольцом полосатый  диск  планеты
выглядел не крупнее, чем Земля с  лунной  орбиты,  и,  как  ни  странно,  не
вызывал  во  мне  особого  интереса.  Скорее,  он   вызывал   разочарование:
фотографии впечатляли сильнее. Я только мельком взглянул вниз. Красное пятно
наполовину зашло за край планеты. Оранжевая горошина Ио держалась поблизости
и,  казалось,  старалась  теснее  прижаться  к  полосатому   диску,   словно
испуганная мелкая собачонка к ноге хозяина.
   А сверху был Монстр. Я не видел его, но не видел и звезд над  головой,  а
значит, он висел там, очень близко,  менее  чем  в  полукилометре  от  меня.
Темная, ничего не отражавшая туша в апоиовии  своей  орбиты  -  и  медленно,
по-черепашьи обращающийся вокруг туши "Зевс".
   Кусок тьмы, и ничего больше.
   А  что  я  ожидал  увидеть?  Космического  спрута  чудовищных   размеров,
устремившего ко мне хваткие  щупальца?  Звездолет?  Материальное  воплощение
Бога? Планетоид с баобабами?
   Локатор, понятно, тушу не брал.  Компьютер  выдавал  мне  приблизительное
расстояние до  Объекта,  исходя  из  площади  затемнения  звездных  полей  и
сомнительных представлений о его эритроцитоподобной форме. Возможная  ошибка
исчислялась   десятками   метров.   Я    выдвинул    вперед    шестиметровый
телескопический манипулятор - пожалуй,  не  стоило  приближаться  к  Монстру
впритык.  Мне  вовсе  не  хотелось  потрогать  его  рукой,  прежде  чем   он
превратится в облако ионизованного газа.
   Сжатый воздух пошел сквозь сопла наружу. "Зевс" поплыл назад. Один метр в
секунду.., полтора.., два.
   Достаточно. Двести  пятьдесят  секунд  до  цели.  На  подлете  я  уравняю
скорости и сброшу набрюшный контейнер, установив  двухчасовое  запаздывание.
За два часа я должен успеть вернуться на "Зевс", прогнать несколько  тестов,
проверить вручную ориентацию корабля  и  врубить  программу  возвращения  не
позднее, чем за тридцать минут до взрыва. "Зевс" выдержал удар  магнитосферы
планеты-гиганта - выдержит и радиоимпульс ядерного взрыва далеко позади  дюз
последней разгонной ступени...
   Однажды Монстр уже отказался принять такой подарочек от