ой. А вчера микроавтобус с  экспертами
по дороге сюда на пятидесяти в час влетает в  кювет  -  и  колесами  кверху.
Никто, к счастью, особенно не покалечился, но пока то, пока се...
   -  Ясно.  Кто-нибудь,  -  я  кивнул  в  сторону  деревни,  -  здесь   уже
мародерствовал?
   - Как ни странно, нет. - Майор Алимов оживился. - Мы сами удивились.., то
есть,  удивились,  когда  в   первый   раз   приехали.   Деревня,   понятно,
переполошилась, но через забор лазал только один человек, местный зоотехник.
Клянется, что к дому близко не  подходил  -  забоялся.  Хотя,  казалось  бы,
подходи и бери, что плохо лежит. Еще,  говорят,  фотокорреспондент  был,  он
здесь гостит у родственников, но снимал из-за забора.  Ну  а  со  вчерашнего
утра мы здесь пост установили. И ночью человек дежурил.
   - Меня ждали?
   - Да как вам сказать...
   - Так и скажите, чего стесняться. Ждали ведь?
   - Ждали.
   - И рассчитываете, что я заберу у вас это дело? Майор Алимов не обиделся.
   - Почему бы и нет. Я не прав?
   - Посмотрим...
   Участок возле дома был велик - не меньше гектара. За забор  попала  часть
леса  на  взгорке;  пологий  склон,  этакий   живописный   травяной   лужок,
спускающийся к шумящей перекатами чистой речке и даже ручей, берущий  начало
где-то в лесу. Приблизившись и  приглядевшись,  я  сделал  открытие:  ручей,
оказывается,  протекал  под  домом,  для  чего  в  высоком  фундаменте  была
предусмотрена специальная арка.
   Ловко они тут решили  проблему  канализации.  Никаких  тебе  биотуалетов,
наших или импортных... А зимой, когда ручей замерзает, здесь,  наверное,  не
живут.
   - Владелец, он кто - предприниматель?
   - Член правления торговой компании.  У  нас  на  него  не  так  уж  много
материала. Можно считать, вполне добропорядочен.
   - В тихом омуте...
   Вот именно, закончил я про себя. Не потому ли, кстати, он не торопится  с
Канар домой, чтобы потребовать страховку  за  разрушенную  недвижимость?  Но
пусть даже по нашим меркам владелец чист аки агнец - все равно за клозет над
чистым ручьем надо морду в кровь бить!  Жаль,  что  хозяина  нет,  а  я  при
исполнении.
   Уже состарилось первое  поколение  хозяев,  подросло  второе.  А  разница
практически неощутима.  Какой,  интересно,  длины  должна  быть  родословная
человека, чтобы он перестал гадить на красоту  и  чистоту?  Пять  поколений?
Десять? По Савве Морозову, вырождение наступает в третьем...
   Перед  бесформенной  грудой,  еще  недавно  составлявшей  полдома,  ручей
разлился, но не изменил русла, а сумел как-то просочиться под обвалом.  Вода
дырочку найдет. Пусть среди битого кирпича, зато в нее гадить не будут.  Как
это пелось в популярной песенке времен моего детства:
   Течет ручей,  бежит  ручей  Среди  стекла  и  кирпичей...  Примерно  так,
кажется.
   "Дусей", - говорила Настька вместо "ручей" и смело топала ножкой в  воду,
чтобы сверкающие на солнце брызги взлетали выше головы. И радостно  визжала,
ей это нравилось. Сколько  ей  было  тогда  -  три?  четыре?  Она  почти  не
отличалась от своих сверстниц и отставала в развитии совсем не сильно, но мы
с Машей знали: это не лечится. Диагноз нашей  дочери  был  поставлен  еще  в
роддоме. Сорок седьмая хромосома - это навсегда.
   Она и сейчас скажет: "Лусей". Если, конечно, вспомнит, что это такое.
   Бормоча себе под нос "течет лусей, бежит лусей в края лосей и лососей", я
обошел вокруг дома. На вид  и  на  ощупь  поверхность  среза  была  идеально
ровная, едва ли не полированная,  с  чуть  заметной  шероховатостью,  вообще
свойственной кирпичу. Меня поразило именно то, что шероховатость  была  чуть
заметна.  Кое-где  внутри  стены  явственно  виднелись  дефекты   кладки   -
вмурованные  негодные  обломки  кирпича,  камешки  в   растворе   от   плохо
просеянного песка, пустоты в швах, а в одном месте я  разглядел  косой  срез
окурка, наверняка выплюнутого кем-то  в  цементное  месиво.  Строители,  как
обычно, торопились и халтурили. А может,  выражали  таким  образом  хозяевам
жизни свое тихое неодобрение. При  задержках  в  денежных  расчетах  способы
выражения неодобрения могли быть и более  крутыми:  заделать,  в  штукатурку
сырое яйцо, вварить в систему водяного отопления стальной лом вместо отрезка
трубы, и так далее, и тому подобное...
   Стоп. Чем, спрашивается, мог быть сделан такой срез? Движущейся  стальной
лентой с абразивом? Бред. Лазером? Тоже маловероятно. Импульсные  "карманные
фонарики", что последнее время медленно и неуверенно входят  в  употребление
спецслужб и мало кому нравятся, способны разве что убить человека  с  десяти
шагов при точном попадании в глаз и несколько более пригодны для  поджигания
чьей-нибудь одежды метров с пятидесяти.  А  тут,  по  самым  приблизительным
прикидкам, потребовался бы лазер на тягаче, связанный  кабелем  с  подвижной
электростанцией средней мощности.
   Это во-первых. А во-вторых, лазер оплавил бы кирпич в  месте  разреза  до
стекловидного состояния, а этого нет. Такое впечатление, что кто-то полоснул
по дому громадной бритвой микронной толщины. Н-да...
   Как бы там ни было,  дело  у  Алимова  надо  забирать.  Он  будет  только
счастлив.
   "А чей кирпич? А он ничей", - пробормотал  я,  пытаясь  вслух  изобразить
намертво въевшийся в мозги мотивчик.
   - Что?
   - Ничего. Майор, вы не поможете мне собрать образцы для науки?
   - Мои орлы уже  собрали.  Пойдемте  покажу.  Орлы  Алимова  действительно
постарались на совесть. Несколько обломков кирпича с плоскости среза,  кусок
металло-черепицы, обрубок деревянного бруса с прибитым к нему  куском  доски
(надо думать, из перекрытия второго этажа), кусок пенополиуретановой стенной
панели, осколок бетона, отбитый  от  фундамента,  кусок  стекла,  выпиленный
ножовкой металлический пруток (из оконной решетки, как я понимаю),  фрагмент
какой-то трубы, обрывок электропровода, даже  срезанная  наискось  половинка
вазы темного хрусталя  -  все  это  было  аккуратнейшим  образом  запаяно  в
прозрачные мешочки, снабженные пояснениями, откуда  взят  образец.  Если  бы
разрезало унитаз, то орлы и его запаковали бы в полиэтилен. В  двух  крайних
мешочках лежали: еловая ветка и несколько слегка подзавядших травинок.
   Ай-ай. Где были мои глаза? Капитан Рыльский, ты слепой болван, вот что  я
скажу тебе по секрету. Хорошо еще, что  знаешь,  молчание  -  золото,  иначе
осрамиться бы тебе перед майором из заштатного УВД. Почему это ты  вообразил
себе, что нападение (будем пока называть это так)  совершилось  с  земли?  В
том-то и дело, что оно произошло с  воздуха!  Вон  из  той  точки  примерно.
Неизвестной природы луч, установленный на неизвестном летательном  аппарате,
чиркает по земле, скашивая травинки, по пути срезает ветку ели, с не меньшей
легкостью срезает дом...
   Бред сумасшедшего. Во-первых, почему луч с такой бешеной  энергетикой  не
поджег дерево? И даже не обуглил срез. Во-вторых, кирпичную стену поперек  -
это я еще понимаю. Но кирпичную стену вдоль?! Вон он, срез, не меньше десяти
метров в длину, и все десять метров - кирпич.
   - Какова длина разреза по земле? - спросил я Алимова.
   - Отсюда почти до забора. Более пятидесяти метров.
   - А глубина проникновения в землю?
   -  Невозможно  определить,  очень  тонкий  разрез.  Невооруженным  глазом
практически не прослеживается, взгляните сами.
   И то верно.
   - Подземные коммуникации не рассекло?
   - А они не здесь проходят, - майор показал  рукой.  -  Электрокабель  вон
там, а водопроводные трубы  правее.  Хорошо,  хоть  вентиль  в  подвале  был
перекрыт, иначе затопило бы. На первом этаже холодильник  старый  разрезало,
но фреон не рванул.
   - Местные жители ничего не слышали? Вертолета, например.
   - Уже опросили. - Алимов понимающе кивнул. - Один парень не  спал  и  был
трезв. Ничего не слышал. Говорит, очень тихая ночь была. И ни с  того  ни  с
сего - кирпичный грохот.
   - Испугался?
   - Не то слово. Я сам удивился: здоровенный такой лоб. Третий день дрожит,
водкой питается...
   Майор Алимов смотрел на меня выжидательно. Я решил больше его не томить.
   - Дело я у вас беру, майор. Похоже, оно действительно не по вашей  части.
Все материалы у вас с собой, или я ошибаюсь?
   - Все здесь. - Алимов  не  скрывал  своего  удовлетворения.  -  Приказать
погрузить вам в машину?
   - Да, конечно. Распорядитесь.
   Он пошел было распоряжаться, но я остановил его:
   - У меня еще один вопрос, лично к вам, майор.  Что  вы  сами  думаете  по
поводу происшествия?
   - Как следователь?
   - Ну разумеется.
   -  Как  следователь  я  считаю,  что  имело  место  случайное  применение
космического оружия. Рентгеновский лазер или что-то вроде. Еще повезло,  что
не чиркнуло по городу.
   - А не как следователь? - продолжал допытываться я.
   Алимов пожал плечами.
   - Как материалист я в чертовщину не  верю,  но...  Судите  сами:  большая
часть первого этажа цела, открыта -  и  не  разграблена!  Население  боится.
Первый случай такого рода в моей практике. Да я и сам... - Он замялся.
   - Продолжайте.
   - Ну, словом, мне здесь тоже  неуютно,  -  неохотно  пробурчал  майор.  -
Сегодня еще ничего, терплю, а вот позавчера...
   - Что позавчера? Между нами.
   - Струсил я, вот  что!  -  шепотом  прошипел  Алимов,  буравя  меня  злым
взглядом,  и  тут  же  нервно  оглянулся:  не  торчит  ли  кто  за   спиной,
подслушивая? - Как сопливый пацан струсил, чуть  не  сбежал!  Понятно  тебе,
капитан? И не я один, между прочим! Ты на моих людей вчера бы посмотрел!  Ни
черта тебе не понятно, вижу. Хочешь верь, хочешь нет, но жуткое  тут  место,
аномальное. Собака вон тоже вчера работать не смогла и вела себя странно.
   - Кстати, что она сейчас делает? - спросил я.
   - Еще раз исследует развалины. На предмет. Ну там, наркотики и все такое.
Кажется, чисто.
   По кирпичным руинам и в самом деле бродил щуплый  парнишка,  влекущий  за
собой толстую, противную на вид немецкую овчарку отнюдь не служебных статей.
По-моему, в страдающей одышкой псине было килограммов сто. Слышалось:  "Ищи,
Ритта! Ищи, сказано! Жрать любишь, а работать? Кто у майора чипсы спер? Ищи,
зараза, ну!" Толстая собака упиралась, натягивая поводок, злобно косилась на
своего работодателя,  угрожающе  ворчала  и  ступала  по  битому  кирпичу  с
величайшей брезгливостью.
   - Она и сейчас ведет себя странно, - заметил я.
   Алимов поморщился.
   - Да нет, она всегда такая. Проводник, зараза, избаловал. Ленивая, наглая
и  вороватая  тварь,  себе  на  уме.  Давно  бы  выбраковать,   но   нюх   -
исключительный. Редкого чутья псина.
   Я только хмыкнул и отвернулся. А зря." Парнишка на руинах  вдруг  истошно
завопил: "Стой! Ритта, ко мне! Ко мне, Ритта, кому сказано!".  Майор  Алимов
проворно отпрянул. С неожиданной для такой туши прытью, вывалив  на  сторону
мокрый язык, сипло дыша, собака в три прыжка оказалась возле  меня,  но,  по
счастью, грузно пронеслась мимо, тряся складками подкожного жира, - молча, с
каким-то застывшим деревянным выражением на морде, какого я  никогда  прежде
не наблюдал у собак, даже служебных. По примятой траве  проволокся  поводок,
вырванный из руки проводника, взвилось отчаянно-петушиное: "Стой, гадина!" -
и лоснящаяся жирная тварь по-прежнему без  лая,  как  баскервильская  псина,
атакующая зловредного сэра Хьюго,  пересекла  огороженный  забором  участок,
ударила всем телом в калитку, едва не вырвав ее с мясом, и пропала  с  глаз.
Калитка, снабженная пружиной, с треском захлопнулась. Ровно через секунду  с
той стороны забора послышался человеческий вопль.
   Алимов скривился, как от зубной боли.  -  Пристрелить  тупую  сволочь,  -
процедил он, проводив взглядом бедолагу проводника,  опрометью  пустившегося
вдогонку и также шмыгнувшего за калитку. К  кому  относились  его  слова,  я
решил не выяснять; пусть сам разбирается со своей командой. И с людьми, и  с
животными. Мое дело - дом. Даже проще: забрать Дело,  погрузить  в  багажник
образцы для экспертизы - и адью!  Вряд  ли  полковник  Максютов  именно  мне
поручит ломать голову над тем, кто,  с  какой  целью  и  каким  таинственным
инструментом разрезал кирпичный Дом, словно головку пошехонского сыра.
   Пожалуй, гипотеза Алимова выглядела разумно,  если  отбросить  в  сторону
постороннюю чертовщину. Мощное оружие  космического  базирования,  наше  или
американское, и нечаянный сбой, за который стрелочникам повыдергают ноги  из
задниц, - вот и все. Правда, на глаз не видно следов  оплавления,  кирпичную
стену словно бы рассекли саблей - ну так что же? Глаз  инструмент  неточный,
пусть наши эксперты помудрят над образцами. Что я, в сущности, знаю о  новых
разработках космического оружия? Почти ничего. Основное пастбище моей группы
- оптоэлектроника и отчасти радиотехника...
   По ту сторону захлопнувшейся за проводником калитки  кто-то  орал  благим
матом, но членораздельно. Не иначе, укушенный. Сейчас начнет качать права.
   Так и есть...
   - Пойти посмотреть, - сказал Алимов, все еще морщась.
   Я не последовал за ним. Да и  он  пошел  зря:  ровно  через  три  секунды
калитка отворилась и показались все трое: укушенный, проводник и уже  взятая
на поводок псина.  И  все  трое  отнюдь  не  молчали.  Укушенный  -  высокий
черноволосый парень в заляпанных грязью шортах и с сумкой через плечо - орал
на проводника, тряся обернутой носовым  платком  рукой.  Проводник  орал  на
собаку. Собака же, словно она отроду была немой, а теперь у  нее  прорезался
голос, исходила злобным лаем в адрес парня и бешено рвалась с поводка. Майор
Алимов метал молнии из-под бровей.
   - Блин! - кричал потерпевший,  баюкая  укушенную  кисть.  -  Убью!  Гады!
Съездил в командировочку: сперва  землетрясением  трясут,  потом  в  грязюке
тонешь, потом менты собаками кусают...
   - Сам виноват:  нечего  было  подсматривать  из-за  забора,  -  грубовато
отрезал Алимов.
   - Что-о?! - Парень аж подпрыгнул.
   Вежливость иногда оказывает удивительное действие на закусивших удила.  Я
счел полезным вмешаться:
   - Успокойтесь, прошу вас.  Сейчас  вам  поможем.  Заражения  не  бойтесь:
собака служебная, здоровая. Сочувствую вам. Кстати, вы кто?
   - А вы кто?!
   - Капитан Рыльский, Нацбез. - Произнеся эти сакраментальные слова, отчего
парень стал дышать чаще и злее, я дружелюбно продолжил:
   - А вас как зовут? Ведь зовут же вас как-нибудь, а?
   Брезгливо морщась, парень сунул мне под нос окровавленную кисть.
   - Каспийцев. Дмитрий. Скажите, чтобы мне это йодом залили.
   Собака наконец замолчала - легла на траву толстым брюхом и выглядела  уже
вполне дружелюбно: мол, сделала дело - теперь отдыхаю смело.  Я  не  собачий
физиономист,  но,  по-моему,  на  ее  морде  отражалось  чувство   глубокого
удовлетворения, а хвост так и вилял вправо-влево.  Зато  проводник  захлюпал
носом и вдруг бурно разрыдался.
   - Цыц! - багровея, заорал Алимов.
   - Майор, пусть кто-нибудь принесет из машины аптечку, - бросил  я  ему  и
вновь обратился к укушенному. - Виновные будут наказаны, в  этом  можете  не
сомневаться. - Моя жесткая механическая  усмешка  изобразила,  что  виновным
лучше было не рождаться на свет. На большинство людей этот  прием  действует
великолепно. - Ну а теперь расскажите все по порядку. Что вы сказали  насчет
землетрясения?..

Глава 2

   Остаток пути я проделал без приключений, но дал крюка,  не  соблазнившись
сомнительными  прелестями  местных  проселков.  Узкий  шоссейный  аппендикс,
ответвившийся от боковой трассы на Жидобужи,  как  ни  странно,  оказался  в
сносном состоянии. Дом Шкрябуна я вычислил сразу: только он один и стоял  на
отшибе, на самом обрыве по-над шумящей речкой. Обыкновенный сельский дом  из
потемневшего бруса, поставленный в таком  месте,  где  глаз  невольно  искал
увидеть какой-нибудь расписной терем-теремок с  балясинами.  Высокий  обрыв,
пенные перекаты на речной петле внизу, а противоположный, не  менее  высокий
берег порос старыми осинами, и  некоторые  носили  на  себе  следы  бобровых
погрызов. Вот тебе и экологическая зачуханность средней полосы.
   Гудящий шмель покружился возле моей головы, вспугнул греющуюся на  заборе
волосатую  муху  и  исчез.  Пахло  сеном.  Благолепие  и   умиротворенность,
цветочки-лютики... А главное, никаких потусторонних технологических, если не
мистических, чудес: забор как забор, дом как дом. Целый, а не разрезанный.
   "чиппи, тест".
   На самом деле я не произнес ничего подобного, даже про себя. В  этом  нет
необходимости,  как  велосипедисту  нет  необходимости  помнить,  что  нужно
держать равновесие. Он просто удерживает его, и все.  Достаточно  выработать
рефлекс - и езда уже не будет  страшить  перспективой  встретить  столб  или
сверзиться  в  канаву.  Чипированные  новички  поначалу  пугаются  все   без
исключения, и то сказать: с непривычки довольно  страшненько  "прозванивать"
чипом свой собственный, такой дорогой и лелеемый мозг.
   Потом все они привыкают, и очень быстро. Стойкая  чипобоязнь,  в  тяжелых
случаях доводящая пациента до шизофрении, случается крайне редко и в  девяти
случаях из десяти по причине неудачно выполненной имплантации.
   Это поправимо.
   У каждого свои образы, каждый чипоносец сам себе мастер  моделирования  и
по-своему видит свой мозг. Для меня  он  что-то  вроде  холодного  огненного
шара, в  который  можно  без  вреда  запустить  руку  и  вытащить  желаемое:
глубинную общую память, целиком и  по  разделам,  поисковое  устройство-гид,
записную книжку для особо важной или срочной информации, процессор, шнур для
перекачки данных с компа и на комп (на самом деле мозг  здесь  ни  при  чем:
этой  цели  служит  заделанная  в  кость  антенна-волосок   и   микроваттный
приемопередатчик, являющийся частью  чипа),  ластик,  анализатор-подсказчик,
часы, компас...
   Многие пользуются образом говорящего диснеевского  бурундучка,  остальные
изобретают кто во что горазд. Говорят, есть люди, представляющие  себе  свой
мозг примерно таким, каков он есть в действительности. Бр-р...  Однако  вряд
ли таких людей много: кому интересно знать, в каком  именно  участке  серого
вещества чип обнаружил и заставил работать бездействующий нейронный  клубок?
Конечно, есть извращенцы...
   На самом деле чип много глупее мозга; он и не помощник  мозгу  в  решении
задач, он - кнут, свирепый надсмотрщик, безжалостный  погоняла.  Фельдфебель
для новобранца. В крайнем  случае  и  при  исключительно  Дисциплинированном
мозге - регулировщик движения с полосатым  жезлом.  Не  более.  Чип  слишком
прост, чтобы доверить ему что-то более сложное, хотя бы хранение информации.
Он не умеет даже считать. Запоминает, и запоминает намертво, навсегда,  тоже
не чип - мозг.
   Какие только дарования не расцветают под палкой...
   Если бы я  был  артиллеристом,  мой  мозг  был  бы  забит  таблицами  для
стрельбы,  если  бы  адвокатом  -  всевозможными  кодексами,   правилами   и
прецедентами. Это очень удобно. И всегда останется резерв памяти хотя бы для
повышения  образованности  или  изучения  смежных  с   основной   профессией
дисциплин. Теперь так просто стать экспертом в любой области знания...
   С тех пор как мне поставили чип, я придумал и использую свой  собственный
образ резерва общей  памяти:  песочные  часы.  Тоненькой  струйкой  сыплется
песочек - мелкий, хорошо просеянный... Если ничего не  забывать,  лет  через
десять - пятнадцать верхняя колба опустеет, нейронная масса в моей  черепной
коробке, заполнится информацией под завязку, и тогда я свихнусь.  Психиатрия
и до чипов знавала подобные случаи.
   Свихнусь, если вовремя не использую ластик.
   Я вынул из холодного  огня  песочные  часы.  Пока  что  в  верхней  колбе
находилось гораздо больше песка, чем в нижней. Жизнь  была  хороша:  полтора
года с чипом - не срок.
   Убрать песочные часы и приготовить  к  работе  записную  книжку  -  потом
перепишу разговор на диктофонную кассету. Спрятать и  никому  не  показывать
огне