р,  сшитый  из
кусков козьей кожи, оказался на редкость пахучим и не очень большим. Четырех
человек худо-бедно он, однако, вмещал, а это было сейчас главное.  Установив
шатер, который Антон про себя окрестил палаткой-минингиткой, одной  стороной
у горного склона,  и  укрывшись  таким  образом  от  сильного  ветра,  отряд
устроился на ночлег. Кадыр  оставил  лошадь  у  склона,  не  к  чему  ее  не
привязав, видимо, руководствуясь мыслями,  что  идти  ей  все  рано  некуда.
Собачка пригрелась у Кати на руках. Между тем, Кадыр снял с лошади  седло  и
затащил его в шатер. Войлочное седло, впитавшее  не  меньше  литра  конского
пота за день, благоухало весьма настойчиво. Антон, Егор и Катя  неоднократно
просили Кадыра выставить седло из палатки, но обитатель гор был неумолим. Он
наотрез отказывался их понимать - что тут особенного( И как это  возможно  -
спать  без  седла  под  головой(  В   конце   концов   остальные   обитатели
палатки-минингитки смирились,  ведь  это  они  были  непрошеными  гостями  у
Кадыра, а не он у них. Если бы они  его  не  остановили,  он  ехал  бы  себе
спокойно в соседнюю долину пасти коров, а  не  торчал  бы  под  перевалом  в
жуткий снегопад. Единственное преимущество, которое выторговал  себе  Антон,
это спать у выхода, что позволяло время от времени высовывать нос  наружу  и
дышать свежим воздухом. Остальные были лишены и этого. Тем не  менее,  через
полчаса философских бесед, все заснули как убитые, нисколько не беспокоясь о
своей безопасности и наплевав на специфический  запах  конского  пота.  Даже
если немцы находились поблизости и были первоклассными альпинистами, никакой
немец не попрется ночью по неизвестным горам да еще в снегопад. На это  были
способны только русские, а русские очень хотели спать.
   Во  сне  Антон  все  же  страдал  от  окружающих  запахов,   поэтому   не
удивительно, что ему  всю  ночь  снились  гестаповские  застенки  и  газовые
камеры. Какой-то жирный эсэсовец был его палкой по голове и хотел  запихнуть
головой сначала в горящую топку паровоза,  а  затем  велел  швырнуть  его  в
газовую камеру. Перед тем  как  привести  приговор  в  исполнение,  эсэсовец
попытался выведать у него план оборонительных сооружений секретного завода в
горах. Антон долго сопротивлялся и не выдал. За что был отправлен в  газовую
камеру. Просидев там несколько часов, он был освобожден подоспевшей  Красной
Армией, награжден и отправлен в тыл.  По  дороге  он  простудился,  так  как
кругом была зима, и его  срочно  откомандировали  в  крымский  санаторий  на
лечение верхних дыхательных путей, где  он  благополучно  проснулся.  Открыв
глаза, Антон  еще  долго  лежал,  приходя  в  себя  после  жуткого  кошмара,
терзавшего его во сне. Собственно, наполовину сон был правдой. Ощущения были
такими, словно он действительно просидел всю ночь в газовой камере.
   Антон протянул руку и отодвинул полог  закрывавшей  выход  козьей  шкуры.
Кругом был один белый цвет. Судя по  всему  рассвет  уже  почти  наступил  и
Антон, накинув бушлат, поторопился вылезти из палатки. В первые  секунды  он
зажмурился от яркого света, больно резанувшего глаза, и задохнулся от дикого
количества кислорода, ворвавшегося в пропитавшиеся за ночь  ядом  легкие,  -
воздух просто не бывает таким  чистым.  Несколько  минут  он  словно  заново
учился дышать. Потом, наконец, медленно приоткрыл глаза и осмотрелся вокруг.
Снег прекратился. За ночь тропу  завалило  основательно,  придется  идти  по
целине. Но самое неожиданное и радостное  заключалось  в  том,  что  перевал
Двугорбый зиял своим долгожданным провалом всего в нескольких сотнях  метров
над местом ночевки. Антон запахнул бушлат и полез обратно в  палатку  будить
остальных. Первым проснулся Егор  и  пулей  вылетел  из  палатки  на  свежий
воздух. Он растер холодным снегом лицо, достал  папиросу  и  с  наслаждением
закурил. Следом вылезла Катя, глубоко дыша и имея вид  погорельца  из  бани.
Последним, как ни в чем не бывало, показался Кадыр. Он вылез на свет  Божий,
потянулся и сказал:
   - Солнце встает, блин.
   Глава 13
   Последний бой, он, черт возьми, последний
   Минингитку собрали довольно быстро, поскольку особенных вещей кроме седла
и  пары  подстилок  в  ней  не  было.  Антон  выкурил  папиросу,  с   минуту
полюбовавшись на окрестные мирные виды, и надел на  шею  ремень  "Шмайсера".
Егор уже стоял приблизительно в том месте, где до снегопада была тропа. Катя
находилась рядом с ним, опираясь на ледоруб.  Кадыр  свернул  свое  походное
жилище, прикрепил его к седлу, и с  третьей  попытки  взобрался  на  лошадь.
Наблюдая за этим, Антон невольно вспомнил ковбойские боевики,  где  парни  в
джинсах  и  коже  проделывали  подобный  маневр  за  пару  секунд,   успевая
пристрелить по дороге десяток врагов. Но видимо у местных кавказских ковбоев
врагов не было, чего не скажешь о них самих.
   - Ну, Кадыр, прощай. - сказал Антон, - Спасибо за помощь.  Дальше  мы  уж
сами доберемся, тут недалеко осталось.
   - Прощай. Моя опять в другая долина едет, коров пасти. - ответил Кадыр  и
тронул лошадь, которая начала медленно спускаться по глубокому снегу вниз по
тропе, осторожно перебирая копытами.
   Снова ставший исключительно пешим отряд двинулся вверх к зиявшему большой
впадиной перевалу. Спустя  пару  минут  снизу  послышалась  заунывная  песня
странствий. Антон ускорил шаги, несмотря на  то,  что  приходилось  идти  по
глубокому снегу. Песня послужила ему отличным катализатором  восхождения.  С
остервенением Гризов распахивал снег впереди себя как молодой  бульдозер,  и
вскоре отряд преодолел уже половину пути.  На  одном  из  скальных  выступов
Антон остановился и оглянулся. Солнце позолотило верхушки  заснеженных  гор.
Кое-где поблескивали ледники. Здесь, наверху, рассвет уже почти наступил, но
глубоко в долине еще царила мгла. Песня Кадыра слышалась уже  очень  тихо  и
Антон начал успокаиваться. Самого  ковбоя  было  хорошо  видно  -  маленькая
черная точка перемещалась почти на середине склона, значит часа через два он
будет внизу. Антон мысленно пожелал незадачливому пастуху не повстречать  на
своем пути кого-нибудь из немцев. В этом случае его  пристрелят  просто  как
свидетеля их пребывания на Кавказе.
   Гризов обернулся и взглянул вверх. Перевал Двугорбый, прозванный  так  за
широкую седловину, увенчанную с двух сторон тупыми скалами-горбами, был  уже
совсем близко. Хотя последний предперевальный  взлет  был  довольно  крутым,
особой сложности он  не  представлял.  Стена  была  однородной,  без  острых
выступов. Сразу под ней начинался заснеженный склон,  так  что  если  кто  и
сорвется, то в пропасть не улетит. В худшем случае поцарапается и спланирует
в глубокий сугроб. Сейчас снегопад можно было  только  поблагодарить.  Антон
решил не связываться в тройку, а идти по одному.
   Он шел первым уже полчаса, с силой вбивая ботинок  в  снег,  делая  более
удобные ступени для остальных. За ним шла Катя,  которая,  было  видно,  уже
освоилась в горах и поход ей даже нравился. Третьим, как всегда, шел Егор. В
наиболее крутом месте подъема в голове  у  Антона  исчезли  все  посторонние
мысли и запульсировал только один ритм: "Шаг левой  ногой,  удар  ледорубом,
закрепился, шаг правой  ногой...",  и  так  непрерывно.  Почти  перед  самым
выходом на перевал, когда уже стало  ощутимо  чувствоваться  дыхание  ветра,
дувшего сквозь седловину, Антону пришла мысль о возможной засаде.  Он  вдруг
подумал, что если немцы сейчас ждут их на перевале, то в данную  минуту  они
все трое представляют великолепную мишень. Можно развлекаться  как  в  тире.
Бах!  И  один  покатился  по  склону,  а  затем  заскользил  в  низ  со  все
возрастающей скоростью. Ба-бах! Второй схватился за грудь и  рухнул  следом.
Бах! И нет больше никого. Но к счастью предчувствие его обмануло. Поднявшись
первым на перевал, он  судорожно  сжимал  "Шмайсер",  но  так  никого  и  не
обнаружил. "Да уж, - отругал он сам себя, - так можно  и  с  ума  сойти.  Ну
откуда им взяться здесь и сейчас(". Но подсознательно он ожидал их  в  любую
минуту отовсюду. Что ни говори, а легенды о враге, которые действуют еще  до
того как ты увидел врага, это уже часть его  победы,  если  ты  не  смог  им
противостоять в своем воображении. А заочно Антон уважал "Эдельвейс", хотя и
собирался его уничтожить до последнего солдата.
   Он подождал, пока Катя и Егор поднимутся до седловины, и  медленно  пошел
вверх к перевалу. Когда  он  его  достиг,  то  глазам  открылась  живописная
картина. Над Кавказом висело яркое солнце, заливая все вокруг жизнерадостным
светом. Слева от Ушбы находился цирк, бывшее жерло вулкана, в  который  вело
сразу несколько небольших перевалов. Справа и впереди,  на  сколько  хватало
глаз, открывалась обширная горная  страна,  на  самом  краю  которой  лежали
девственно-чистые  высокогорные  снежные  поля.  Далеко,  почти   у   самого
горизонта, плато заканчивалось новым  хребтом,  ломаной  линией  разрезавшим
небо. А внизу, под перевалом, в самом центре  долины  стояло,  казавшееся  с
высоты  миниатюрным,  кирпичное  сооружение  рук  человеческих,   обнесенное
высоченным забором с колючей проволокой по кромке и пулеметными  вышками  по
периметру. Во дворе стояло  несколько  грузовиков.  От  ворот  завода  через
долину  к  дальнему  хребту  петляла  узкая   горная   дорога.   Со   своего
наблюдательного пункта  Антон  разглядел  несколько  человек,  бродивших  по
территории завода с оружием в руках. Это были явно часовые. Значит завод еще
в наших руках и не подвергался нападению. Взглянув в сторону  цирка,  Гризов
уловил какое-то незначительное движение на дальних  подступах.  Он  полез  в
рюкзак  и  вытащил  бинокль,   предусмотрительно   захваченный   у   мертвых
красноармейцев из охраны плотины. Мертвым бинокль ни к  чему,  а  живым  еще
послужит. Антон приложил бинокль к глазам и стал внимательно вглядываться  в
то место, где уловил шевеление. Так и  есть.  По  дальнему  склону  к  цирку
поднимался отряд в белых маскхалатах.  Антон  насчитал  двенадцать  человек.
"Черт побери, -  пробормотал  он  себе  под  нос,  -  откуда  могло  взяться
двенадцать человек( Я рассчитывал максимум на пять. Это что, второй отряд(".
Затем он для  пущей  убедительности  обшарил  взглядом  остальные  перевалы,
ведущие в долину, и, наконец, остановился на  перевале  Ичмет.  Перевал  был
пуст. Но  по  отвесной  стене  к  нему  ползли  крошечные  фигурки  в  белых
маскхалатах. На этот раз Антон насчитал шесть человек. Видимо те, кто уцелел
после экстренной бомбардировки. Со стороны завода их закрывал высокий  отрог
скалы, так что до перевала они могли добраться абсолютно незамеченными.
   Антон  опустил  бинокль.  "Итого  -  восемнадцать  человек,  -  подытожил
лейтенант, - Неплохо для троих человек, из которых одна девушка." Он  достал
последнюю папиросу, размял, закурил. Скомкал пачку  и  бросил  ее  на  снег.
Грязно-коричневая пачка казалась чем-то нездешним на этом  девственно-чистом
снегу. Сзади подошли тяжело дыша Егор и Катя.
   - Ну как дела, командир( - поинтересовался весело Егор.
   - Лучше не бывает, - в тон ему ответил Антон, - слева в цирк  поднимается
отряд нациков из двенадцати человек. А справа к Ичмету ползет еще шесть.
   Егор даже присвистнул.
   - Да сколько же их сюда повыбрасывали( Целую роту что ли(
   - Понятия не имею. Но судя по результатам осмотра окрестных  горушек,  на
нашу долю пара взводов еще наберется. Я дальше так  думаю.  Ты  свою  адскую
машину смастерил(
   - Ну да, в рюкзаке дожидается. - ответил Егор.
   - Великолепно. - похвалил Антон,  -  Значит  пойдешь  с  Катей  траверсом
вершины на перевал. Здесь проще,  чем  с  их  стороны.  Поэтому  будете  там
раньше. Установишь бомбу над перевалом и рванешь,  когда  все  фашисты  туда
втянутся. Взрыв будет первостатейный, в непосредственной близости от завода.
Так что нас услышат и успеют подготовиться. Как закончите  с  этими  орлами,
спускайтесь вниз за подмогой. А я пойду влево, и на выходе из  цирка  устрою
засаду.  Там  место  узкое,  как   в   Фермопильском   проходе,   постараюсь
продержаться до подхода подмоги. Все понятно(
   - Я с тобой пойду! - сразу сказала Катя.
   - Этого я и ожидал. - спокойно ответил  Антон,  -  Нечего  тебе  со  мной
делать. Я иду один. Дашь мне только свою винтовку, а я тебе обратно пистолет
верну. Вам на двоих этого оружия хватит, у вас задача немного другая.
   - Не отдам я тебе винтовку. Я сама из нее умею стрелять. - уперлась Катя.
   - Слушай, командир, - сказал Егор, - Может и вправду она с тобой  пойдет.
С этой шестеркой немцев я и один справлюсь.  Делов-то:  бомбу  заложить,  да
рвануть. Это-ж мое  любимое  занятие.  А  на  тебя  там  двенадцать  человек
придется и все с автоматами. Она хоть и девчонка, а все же  подмога.  Видал,
как немца на плотине ссадила.
   - Видал. - нехотя подтвердил Антон.
   Он внимательно посмотрел на Катю и последний раз пожалел о том,  что  она
не осталась в госпитале.
   - Ладно, - сказал он обращаясь к Кате, которая  стояла  в  двух  шагах  и
смотрела на него так, словно он только что своими руками попытался  задушить
котенка, - Пойдешь со мной. Ты, Егор, двигай на перевал прямо сейчас.  Я  бы
на твоем месте забрался на левую  вершину,  там  снега  меньше,  лавиной  не
снесет. Хотя, смотри по обстановке. Как сделаешь дело, сразу дуй вниз. После
операции встречаемся на заводе, если живы будем. Ну все, удачи.
   - Бывай, командир. Смотри там, осторожнее.
   Егор развернулся и зашагал по неглубокому снегу к скалистому гребню Ушбы.
Ему предстояло в  одиночестве  пройти  траверсом  по  самому  верху  крутого
лавиноопасного склона и достичь перевала Ичмет раньше немцев.  Егор  повесил
автомат на шею, прикрепил его, чтоб не болтался  бечевкой,  и,  опираясь  на
ледоруб, стал осторожно выходить на заснеженный склон,  вдоль  которого  дул
сильный ветер.
   Антон снова посмотрел на Катю.
   - И откуда ты только взялась на мою голову такая упрямая  (  -  беззлобно
спросил он, глядя ей в глаза. Катя молчала. - Ладно, пошли.
   Им предстояло спустится на километр вниз с перевала до того места, откуда
начиналось небольшое плато. Дальше  спуск  раздваивался.  Одна  тропа  часов
через шесть приводила к заводу в долине, а вторая резко  уходила  в  сторону
цирка. Антона и Катю интересовала как  раз  последняя,  следуя  которой  они
могли часа через четыре добраться  до  нужного  предперевального  взлета,  а
затем и подняться на узкий перевал, где должны были  пройти  немцы.  В  том,
куда именно выйдут нацисты,  Антон  не  боялся  ошибиться.  Другого  пути  у
остатков отряда "Эдельвейс" просто не было. И  именно  там  он  и  собирался
устроить горячий прием непрошеным гостям. Силы были  конечно  не  равны,  но
Антон не чувствовал себя  народным  героем  выступая  против  превосходящего
противника. Ведь, сколько ни крути, помирать он  особенно  не  хотел,  ни  в
своем времени,  ни  в  чужом.  Особенно  сейчас,  когда  он  больше  не  был
защищенным неведомыми силами. Просто у  отряда  было  задание  -  остановить
врага, а он за проведенное  в  этой  жизни  время  как-то  свыкся  со  своим
положением солдата в воюющей армии и хотел выполнить приказ.  Там,  в  конце
двадцатого века, его  армия  только  называлась  действующей,  а  здесь  она
действительно воевала. И  это  были,  как  говорят  в  Одессе,  две  большие
разницы. Хорошо бы конечно было спуститься  за  подмогой  вниз  в  долину  и
предупредить охрану завода, но времени уже не  было.  Они  еле-еле  успевали
пройти на перевал и  занять  выгодное  для  обороны  место.  Антон  надеялся
продержаться до подхода охранения завода, а после того как начнется канонада
из долины, просто должны будут выслать отряд.
   Гризов шел первым, не оглядываясь на Катю, ступавшую  по  его  следам.  С
неба весело светило яркое солнце. Снег  под  ногами  переливался  миллионами
микроскопических радужных шариков. В такие дни как-то не верилось в смерть и
болтавшийся на шее автомат воспринимался ирреальным  предметом,  не  имевшим
своего назначения. Антон глядел на солнце и живописный вид широчайшей горной
страны, простиравшейся до горизонта, абсолютно не веря в данную минуту,  что
пройдет несколько часов и ему придется убивать людей, пусть даже и врагов. А
может быть  настанет  время  умирать.  В  такую  погоду  убивать  совсем  не
хотелось, а тем более умирать. Хотелось кататься на горных лыжах,  проносясь
вихрем по заснеженным склонам в ярко-красном комбинезоне, загорать,  стоя  в
одних трусах по колено в снегу, пить пиво, смотреть на  красивых  девушек  в
солнцезащитных очках и делать еще  массу  приятных  вещей,  но  вот  убивать
совсем не хотелось. Почему природа  устроила  все  так,  а  не  иначе(  Ведь
случись  дождь  или  пурга  все  было  бы  значительно  легче.  Ни  о  каких
приятностях и мысли даже не возникло бы, но сейчас... Антон мотнул  головой,
словно стряхивая ненужные расслабляющие мысли. Впереди был враг, коварный  и
хитрый. И ему было наплевать  на  твое  настроение.  Наплевать,  что  ты  из
будущего и хочешь покататься на лыжах и попить пива, уж он-то  точно  пришел
сюда за тем, чтобы убивать. "Так что выбора у тебя, брат, не осталось.  Либо
ты, либо тебя." - успокоил себя Антон, стараясь настроиться на  воинственный
лад. Но проклятое солнце светило очень ярко, щекотало теплыми  лучами  лицо,
нагревало одежду. Антон  монотонно  продолжал  переставлять  ноги,  стараясь
поскорее достичь перевала и закончить этот поднадоевший поход.
   Скоро показался стиснутый двумя моренами предперевальный  взлет,  который
выводил прямо к одному из перевалов, ведущих в цирк. Этот перевал  находился
ближе всего к той части долины, где находился завод. Отсюда  к  заводу  даже
вела неширокая тропа, змеей  извивавшаяся  между  валунов.  Перед  последним
броском Антон остановился на несколько минут передохнуть и присел на камень,
сняв рюкзак. Катя последовала его примеру. В низу  под  ними  едва  виднелся
завод, похожий с высоты на усадьбу  фермера-предпринимателя,  задумавшего  в
одиночку стать главным буржуином. Солнце палило нещадно. Близился полдень. В
такое время ледники высоко в  горах  размягчаются  под  действием  солнца  и
становятся опасными. В прошлой жизни у Антона погибло несколько  друзей,  не
успевших спуститься с ледника на рассвете. Ввинтив в лед несколько ледобуров
и закрепив веревку, группа уже заканчивала спуск, когда из-за соседнего пика
выглянуло солнце. За пятнадцать минут  лед  успел  подтаять.  Последним  шел
Ленька Шестов. Он уже ушел на  отвесный  спуск,  когда  ледобур  вырвало  из
подтаявшего гнезда. Ленька успел только пронзительно крикнуть  и  полетел  в
пропасть, вырывая своей тяжестью из гнезд другие ледобуры и увлекая за собой
еще спускавшихся по веревке ребят. Никто из них не уцелел. От группы остался
только один рваный рюкзак, который спасатели нашли на  снегу.  Трупы  смогли
откопать только следующей весной - они покоились под  толщей  снега  на  дне
ущелья.
   - Ну как настроение,  товарищ  медсестра(  -  спросил  Антон  Катю,  явно
ерничая.
   - Отличное, товарищ лейтенант!  -  в  тон  ему  ответила  Катя,  а  потом
стиснула ладонью дуло снайперской винтовки и спросила озабоченно  -  Ты  как
думаешь, мы сможем выжить(
   - А что, жить хочется( - поинтересовался лейтенант Гризов тоном завзятого
бретера.
   - Хочется, если честно, - сказала Катя.
   Антон обвел взглядом окрестные вершины, закинул за плечи рюкзак, и встал,
поправляя автомат.
   - Живы будем - не помрем. Больше я тебе ничего успокоительного сказать не
могу. Я не господь Бог.
   Они снова зашагали по тропе вверх на перевал. Крутизна выросла настолько,
что Антон переставлял ноги в горных ботинках, постоянно опираясь на ледоруб.
То и  дело  из-под  ног  срывался  и  начинал  свой  долгий  путь  в  долину
какой-нибудь маленький камушек. Он ударялся о другие, иногда  срывая  их  за
собой, т