е
казалась. Немцы, тем временем, уже подошли к дому со всех сторон. Дед видимо
сообщил им, что раненый лежит не вставая и очень слаб, поэтому сарай особого
внимания к себе не  привлек.  Двое  фашистов,  толкнув  дверь,  ворвались  в
горницу. Остальные взяли под прицел все двери и окна. Один  фриц  видимо  от
скуки все же решил проверить  сарай  на  предмет  чем-нибудь  поживиться.  В
свободное  время  мародерство  было  любимым  занятием   доблестных   солдат
Вермахта. Фриц прошел мимо  поленницы  в  самый  угол  сарая  и  остановился
напротив сложенных в штабель коробок спиной к Антону. Он пнул ногой одну  из
коробок, которая глухо звякнула. Немец, решив, что обнаружил склад бутылок с
самогоном, нагнулся и стал  разгребать  насыпанную  сверху  стружку  руками,
закинув автомат за спину. Такой случай Антон  упустить  просто  не  мог.  Он
медленно, затаив дыхание, вышел из-за поленницы с  багром  в  руке.  В  этот
момент в доме раздалась автоматная очередь.  Фриц  на  секунду  отвлекся  от
своего занятия и повернул голову к выходу из сарая. Антон сделал еще  шаг  и
наступил на щепку, которая громко треснула,  надломившись.  Немец  мгновенно
обернулся и в страхе отпрянул к стене, пытаясь  нащупать  автомат,  но  было
поздно.  Антон  всадил  багор  ему  прямо  в  грудь  с  такой   силой,   что
почувствовал, как металлическое  острие  уткнулось  в  дерево  стены.  Немец
громко вскрикнул и обмяк. Не теряя времени Антон  сорвал  с  него  "Шмайсер"
здоровой рукой и, накинув ремень себе на шею, передернул затвор. Быстро,  но
осторожно, снял притороченную к поясу фрица легкую гранату. Двое  дежуривших
у входа в дом немцев,  привлеченные  криком,  медленно  двинулись  к  сараю,
поигрывая автоматами. За их спиной из дома показались  еще  двое,  оживленно
болтавшие и размахивавшие руками, показывая в разные стороны. Они явно  были
озадачены отсутствием  раненого,  который,  как  предполагалось,  лежит  без
движения. У Антона не было никакого плана спасения,  он  просто  боролся  за
свою жизнь, успев даже мельком сообразить, что только что убитый  немец  был
первым убитым собственноручно, а не из пулемета истребителя.  Но  размышлять
было некогда. Он вышел на открытое пространство,  держа  руку  на  спусковом
крючке автомата. Двигавшиеся ему навстречу немцы  от  удивления  на  секунду
замерли на месте, словно увидели  Лохнесское  чудовище,  и  этого  оказалось
достаточно. Антон открыл огонь на поражение первым. Немцы затряслись, словно
в нелепом  танце,  и  рухнули  на  землю  почти  одновременно.  Антон  слабо
улыбнулся, подумав: "Если сдохну, так хоть уже не впустую". И,  повернувшись
направо, выпустил очередь по группе из пяти солдат, флегматично покуривавших
напротив входа в дом. Еще двое рухнули как подкошенные, остальные  бросились
на  землю  с  остервенением  передергивая  затворы  автоматов.  Антон  лупил
длинными  очередями,  не  давая  им  подняться.  В   ответ   немцы   открыли
беспорядочную стрельбу. Но Антон  не  обольщался.  С  первого  взгляда  было
видно, что это слегка расслабившиеся на  скандинавских  хлебах,  но  все  же
опытные и обстрелянные солдаты. Еще минута и они  придут  в  себя  от  такой
наглости и тогда ему конец. В этот момент  из-за  дома  выскочило  еще  двое
солдат,  поливая  огнем  направо  и  налево.  Антон  отступил  в  сарай   и,
спрятавшись за поленницу, продолжал стрелять из укрытия. Ему  повезло.  Один
из нападавших повалился замертво, второй, получив  пулю  в  живот,  с  диким
воплем отполз за угол избы, уронив автомат. Не теряя времени, Антон бросился
в  открывшуюся  брешь  между  сараем  и   домом,   пытаясь   достичь   леса,
начинавшегося метрах в пятидесяти от берега. Со стороны бронемашины по  нему
открыл  огонь  спрятавшийся  в  кузове  автоматчик,  видимо  шофер.  Очередь
просвистела над самой головой. Антон пригнулся и продолжал  бежать  к  лесу,
петляя насколько позволяла дико болевшее плечо и болтавшийся на шее автомат.
С берега вдогон застучало сразу несколько "Шмайсеров". Пули ложились  совсем
рядом, взрывая прибрежный песок. На ходу Антон зубами  выдернул  чеку  и  не
глядя швырнул гранату назад в преследователей. Раздался  взрыв,  перекрывший
несколько истошных воплей. Автоматный стрекот  на  секунду  стих,  но  потом
возобновился с еще большим ожесточением. Уже  почти  достигнув  леса,  Антон
вдруг ощутил что-то больно ужалившее его в голень и  упал  как  подкошенный,
уронив автомат. Бегло взглянув на ногу, убедился, что пуля к  счастью  всего
лишь царапнула, не задев кость. Спустя несколько мгновений со всех сторон  к
нему подбежали  пятеро  немцев,  держа  наготове  "Шмайсеры".  Один  из  них
направил дуло автомата Антону в голову и палец его начал  медленно  нажимать
на курок, но другой, в фуражке и с погонами лейтенанта  на  кителе,  схватив
рукой автомата, отвел дуло в сторону.
   - Нет, Вольф, - сказал он, - Капитан приказал взять его живым.
   Еле совладав с собой, откормленный Вольф нехотя  подчинился.  Он  опустил
автомат, но размахнувшись из всех  сил  врезал  каблуком  сапога  по  голове
русского. Антон снова провалился в забытье.
   Когда сознание вернулось Антон, еще не открывая глаз,  ощутил  под  собой
дрожание металлической поверхности. Наверное, он лежал на полу  бронемашины,
которая везла его в неизвестном направлении. Но спустя пять минут, в течение
которых Антон притворялся не пришедшим в сознание,  он  вдруг  подумал,  что
находится не в бронемашине. Судя  по  окружавшему  прибрежную  полосу  лесу,
который рос на холмах, Антона  должно  было  нещадно  трясти  на  ухабах,  а
дрожание было довольно мерным и спокойным. Никаких рывков и  смены  передач,
что не походило на работу двигателя бронемашины или тяжелого грузовика.  Тем
не менее дрожание было, а это означало, что он куда-то двигался. Только  вот
зачем( Не легче ли было просто пристрелить его на берегу? Антон еле  заметно
пошевелился, чем вызвал сильную боль в голове  и  плече,  которая  вырвалась
наружу через сдавленный стон. Этого, однако, оказалось достаточно, чтобы его
подхватили и поставили на колени, не отпустив. Антон медленно открыл глаза и
увидел, что находится  в  большой  комнате,  обставленной  дорогой  мебелью.
Напротив него, в кресле, расположился немецкий офицер, который курил длинную
и тонкую сигару. Рядом стояло двое автоматчиков, направив  дула  "Шмайсеров"
на Антона. В ногах у  офицера  лежала  здоровенная  овчарка.  Антон  перевел
туманный взгляд  на  стену  и  обнаружил  то,  что  объяснило  ему  дрожание
устланного ковром пола - два круглых иллюминатора. Он находился на  немецком
корабле.
   - Ну, как вы себя чувствуете( - спросил его офицер  на  неплохом  русском
языке.
   Антон не знал, что ему делать и  что  говорить.  Никогда  прежде  ему  не
доводилось попадать в плен к фашистам, а тем более  на  допрос  к  немецкому
офицеру, которому стоило только моргнуть глазом, и  мирно  дремавшая  у  ног
овчарка вцепилась бы в горло  пленному  русскому.  Антон  ни  на  минуту  не
усомнился в ее предназначении, не допуская и мысли о том,  что  этот  офицер
просто любитель домашних животных и держит у ног  такую  псину  только  ради
удовольствия облагодетельствовать братьев  наших  меньших.  Сглотнув  слюну,
Антон все же выдавил из себя:
   - Не дождетесь.
   Немец слабо улыбнулся. Откуда-то слева, из за спины, мелькнула  сжатая  в
кулак рука, и у Антона на секунду прервалось дыхание.  Откашлявшись  и  едва
успев глотнуть воздуха, он снова ощутил резкий удар под дых. Его отпустили и
он упал лицом на ковер.
   - Скверно, дорогой мой. - душевно проговорил офицер, - Я к вам так  тепло
отнесся. Можно сказать, приютил в  собственной  каюте,  а  вы  сразу  хамить
начинаете. Нехорошо.
   Антон попытался увернуться от летевшей ему в бок ноги,  но  не  успел,  и
скорчился от боли. Подняв голову, он  увидел  почти  рядом  со  своим  лицом
оскаленную пасть  овчарки,  равнодушно  смотревшей  на  его  мучения.  Антон
никогда не бывал на допросе и знал о них только то, что попав сюда партизаны
обычно молчат. Но он не был партизаном. Хотя если бы признался  в  этом,  то
вряд ли спас бы свою жизнь. Немецкий офицер был далеко не глуп и смотрел  на
него так, словно видел насквозь.
   - Скажите, уважаемый, - заговорил офицер, закуривая новую сигару.  -  где
вы оставили свой самолет( Ведь не приземлились  же  вы  посреди  белого  дня
прямо на главный аэродром Люфтваффе  местных  оккупационных  войск(  Нет,  в
самом деле, это меня чертовски интересует. Ведь вы же русский  летчик,  так(
Ну не отпирайтесь. Я столько русских перевешал на своем веку,  что  научился
разбираться в званиях и родах войск почти мгновенно, не  сочтите  за  пустую
похвальбу. Вот вы, я так полагаю, наверное лейтенант русских  ВВС,  судя  по
выражению лица - скорее истребитель, летали на "Як-3", не так ли(
   Антон поднялся в полный рост и отступил на шаг назад, молчал глядя  немцу
в лицо. "И откуда эта скотина так хорошо знает русский язык(" - подумал  он.
Собака  слегка  пошевелила  ушами.  Автоматчики  напряглись.  "Тренированные
ребятки", - снова подумал Антон, - отсюда так просто живым не сбежишь".
   - Не нервничайте, мой дорогой,  -  сказал  офицер,  -  вы  все  понимаете
совершенно правильно. Поэтому успокойтесь и давайте поговорим.  Люблю,  черт
возьми, беседовать с пленниками перед  расстрелом.  Есть  такая  слабость  у
Генриха фон Райдера. Да, уважаемый, перед вами сам капитан  этого  крейсера,
собственной персоной, а вы скоро будете расстреляны.  Можете  заказать  себе
что-нибудь в качестве последнего желания, я прикажу его исполнить.
   - Что б ты сдох, скотина! - в сердцах сказал Антон и даже хотел плюнуть в
эту наглую ухмыляющуюся физиономию, но не успел и снова  схлопотал  ногой  в
пах.
   - Да, невоспитанные русские нынче пошли, - с сожалением протянул  офицер,
наблюдая как Антон корчится на полу, - Вот  бывало  до  войны  я  заезжал  к
своему другу, фон Хольцу, который держал мясной завод под Санкт-Петербургом,
так в те времена русские офицеры были не в пример учтивее. А столетием ранее
мы вообще открыто управляли вашей лапотной  страной.  Хотя  откуда  вам  это
знать, вы ведь наверное большевик( Ну  конечно  же  большевик,  у  вас  ведь
других сейчас больше нет. Всю аристократию давно  расстреляли,  а  когда  вы
народились на свет, ее уже не было и в помине. Я ведь  старше  вас,  молодой
человек, и значительно опытнее. Ну да ладно, мне надоело с вами общаться. Вы
совсем не умеете себя вести в приличном обществе, не хотите старика  Райдера
потешить своими рассказами. А жаль, я бы послушал.
   Офицер внимательно посмотрел на Антона и сказал куда-то в сторону:
   - Отведите его  на  корму  и  расстреляйте.  И  непременно  из  зенитного
пулемета, предварительно привязав к дулу. Так чтобы здесь было слышно.
   Охранники подхватили Антона и вытолкали за дверь. Он оказался в длинном и
узком коридоре, который резко переходил в лестницу, ведущую куда-то  наверх.
Не давая ему опомниться,  Антона  поволокли  на  расстрел.  Неожиданно  весь
корпус корабля потряс мощный взрыв. Корабль качнулся и резко  накренился  на
левый борт. Один из охранников, шедший сзади, покачнулся  и,  не  устояв  от
неожиданного толчка, кубарем скатился вниз по крутой лестнице.  Второй,  тот
что был уже сверху, также  потерял  равновесие,  и  упав  оказался  рядом  с
Антоном, который не думая  не  секунды  выхватил  у  охранника  из-за  пояса
длинный нож и всадил его немцу в сердце. Забрав автомат и оттолкнув от  себя
бесчувственное  тело,  которое  рухнуло  вниз  по   лестнице,   Антон   стал
пробираться вперед. Когда он был  уже  почти  на  верхней  палубе,  раздался
второй мощный взрыв  с  той  же  стороны.  Корабль  снова  содрогнулся  всем
корпусом. Повсюду застучали каблуки сапог. Судя по всему, крейсер неожиданно
был кем-то атакован и немцы в ужасе метались по  кораблю,  объятые  паникой.
Антон выскочил в какое-то помещение, с первого взгляда походившее на  пустую
штурманскую рубку, и столкнулся нос к носу с немецким морским офицером.  Тот
удивленно посмотрел на Антона и тут же получил  короткую  очередь  в  живот.
Согнувшись он упал под ноги Антону, который, перешагнув через бесчувственное
тело, выбрался наконец на открытое пространство через широкий выход.
   Его глазам открылось  впечатляющее  зрелище.  Немцы  скопились  у  левого
борта, пытаясь спустить на воду шлюпки. Крейсер,  сильно  накренившись,  уже
почти черпал бортом воду. Носовая артиллерийская башня, задравшая  орудия  в
небо, была  уже  абсолютно  бесполезна.  Антон  осмотрелся  вокруг,  пытаясь
обнаружить источник опасности,  подорвавший  военный  корабль  нацистов,  но
вокруг ничего  не  было  видно.  Поверхность  моря  была  абсолютно  пустой.
Возможно, крейсер просто подорвался на  минном  поле,  а  возможно...  Антон
разглядел как из воды, метрах в двухстах  от  тонущего  крейсера,  показался
перископ всплывающей подводной лодки. Спустя минуту вода вокруг забурлила  и
на поверхности показался обтекаемый черный корпус  субмарины.  Вода  еще  не
успела стечь с него, как в рубке уже открылся люк  и  на  палубе  показались
несколько матросов в черных робах. Ловкие, словно кошки, они  пробрались  по
качающейся палубе к носовому орудию и завозились, наводя его прямо  на  борт
беспомощно болтавшегося на волнах немецкого крейсера. Присмотревшись,  Антон
увидел нарисованную на рубке красную звезду и белую надпись  С-461.  В  этот
момент с кормы крейсера застучала пулеметная  очередь,  заставившая  русских
матросов спрятаться за орудие, служившее им слабым прикрытием. Один из  них,
схватившись за грудь, упал в море. Антон, не теряя  ни  минуты,  бросился  в
направлении кормы. Пройдя правым бортом, он подобрался к пулеметному  гнезду
с тыла и увидел, что немец был прикован к  пулемету  короткой  металлической
цепью. Это был смертник, но он был тем более опасен. Антон нажал на курок  и
полоснул короткой очередью по пулеметчику, который мгновенно затих. С левого
борта раздался орудийный выстрел и взметнулось пламя  разрыва  -  заработало
орудие подлодки. Затем, снова перебравшись на  левый  борт,  Антон  выпустил
длинную очередь по сгрудившимся  у  шлюпок  немцам  и,  отбросив  автомат  в
сторону, нырнул в воду. Волны сомкнулись у него над  головой.  Вынырнув,  он
поплыл к подводной лодке, яростно работая здоровой рукой.  С  борта  корабля
раздалось несколько очередей. Ныряя в  глубину,  он  ощутил  еще  один  залп
орудия подлодки. Мимо, вспенивая воду, пронеслись в глубину несколько  пуль,
обдав дыханием смерти. Он вынырнул снова. Силы таяли быстро. У  Антона  едва
хватило сил, чтобы приблизиться к черному борту и  схватиться  за  спущенный
матросами шест здоровой рукой. Но сил подняться уже не было. Он увидел,  как
к нему спрыгнули двое в черных робах, обвязанные веревками, и втащили его на
качающуюся  палубу  субмарины.  Орудие  рявкнуло  еще  раз.  Проваливаясь  в
бездонный люк, словно в  преисподнюю,  Антон  успел  заметить  как  немецкий
крейсер погрузился с кормы в пучину, высоко задрав в небо свой острый нос.
   Глава 7
   Новая миссия
   Когда Антон пришел в себя, ощутив, что кто-то насильно влил ему  в  горло
стакан спирта, то узрел вокруг несколько столпившихся моряков в черных робах
и одного с золотыми просветами на погонах. Увидев, что Антон очнулся, офицер
приказал:
   - Всем разойтись по своим местам согласно боевому расписанию. Филипенко и
Гнедой остаться здесь с оружием, поглядим что за хлопца выловили.
   При этих словах Антон оглядел себя, но не заметил ни стягивающих  руки  и
ноги веревок, ни других пут. Он был не связан и мог свободно двигаться.
   - Да ты особенно не радуйся,  -  перехватил  его  взгляд  офицер,  -  Мои
солдаты с тебя глаз не спускают. Ежли ты конечно меня понимаешь.
   - Понимаю, - прохрипел Антон, - я тоже русский.
   - А что ты делал на корабле фашистов(
   - Был в плену.
   - Как попал в плен(
   - Сбили над Килем во время налета бомбардировочной  авиации,  которую  мы
прикрывали.
   - Кто это, мы(
   - Сто сорок первый истребительный авиаполк.
   Офицер достал папиросу и закурил.
   - Складно гутаришь. А документы у тебя есть(
   - Нет. Но мою личность могут подтвердить в полку. - при  этом  Антон  еще
раз оглядел себя и обнаружил, что одет в такую же  черную  робу  как  и  все
подводники. Если бы документы и были, то их уже давно осмотрели.
   - До полка еще добраться надо. - сказал офицер и ухмыльнулся, - даже если
ты и русский летчик, как говоришь, проверить это мы сможем только вернувшись
на базу. А до нее еще неделю идти,  если  повезет  никого  не  встретить  по
дороге.
   - Где мы сейчас( - спросил Антон, сев на койке, которая была привинчена к
стене.
   - А ты не знаешь( Ну да ладно, если что - тебе  все  равно  первому  пулю
получать. Мы с тобой, милок, сейчас  в  Северном  море,  аккурат  в  датских
проливах ошиваемся, где немецкой сволочи не счесть. И  ходит  она  над  нами
целыми  стаями,  так  что  дорога  домой  будет  пролегать  через   сплошные
приключения.
   - Да мне все равно. Моя жизнь - уже сплошное приключение.
   - Да ты, я погляжу, юморист. Но не обессудь, сидеть  тебе  в  этом  самом
кубрике до самой базы безвылазно  под  охраной  моих  орлов.  Они  за  тобой
присмотрят. Так мне  спокойнее  будет.  Вдруг  ты  шпион  какой,  еще  лодку
подпортишь. А мне на ней фашистов бить.
   С этими словами капитан встал и выходя из кубрика сказал:
   - Фельдшера сейчас пришлю, я видал у тебя плечо немного продырявлено.  Он
у нас мужик умелый - враз поправит.
   Железная дверь, больше походившая на крышку от ведра-переростка,  наглухо
закрылась снаружи. Со скрипом провернулись болты. Антон был заперт  надежно.
Если лодку потопят, еще некоторое время сможет просидеть в этом  герметичном
отсеке  на  дне.  В  тамбуре,  для  пущей  уверенности,  дежурили  хлопцы  с
автоматами. Спустя пять минут пришел обещанный фельдшер и перебинтовал  рану
чистыми  бинтами.  Как  Антон  успел  заметить  рана  уже  понемногу   стала
затягиваться и болела не так сильно, как раньше.  Это  обнадеживало.  Значит
заражения крови все-таки он  избежал,  несмотря  на  свои  лесные  брожения.
Капитан не обманул.  Лодка  шла  уверенным  курсом  и  похоже  действительно
прямиком  на  базу.  Предоставленный  сам  себе,  Антон   даже   наслаждался
свалившимся на него бездельем. Еще вчера он был в плену у фашистов и  думал,
что погиб, а сегодня все это уже позади. Он среди своих, лежит себе в теплом
кубрике, ест два раз в день. Правда свои могут тоже не долго думая шлепнуть,
приняв за шпиона, но Антон предпочитал сейчас об этом не  задумываться.  Вот
дойдем до базы, а там и посмотрим. Капитан даже передал ему две книги,  чтоб
заключенный не скучал. Одна  из  книг  оказалась  сборником  статей  Сталина
"воспоминания о Ленине", а вторая  боевиком  под  названием  "Морской  устав
военного флота СССР". От нечего делать Антон даже прочитал  кое-что  оттуда,
но особенно не увлекся. Так прошло несколько дней. Сколько именно  Антон  не
мог узнать, поскольку за окном каждое утро не вставало солнце, да и  окна-то
в сущности не было. Даже его круглого морского аналога в виде иллюминатора в
кубрике не имелось. Относительная неподвижность, впрочем, была ему только на
пользу -  рана  заживала  быстрее.  Он  ел,  спал,  набирался  сил.  Капитан
допросами Антона особенно не тревожил, резонно рассудив, что если это шпион,
расстрелять мы его всегда успеем. А если нет, чего хорошего человека  мучить
допросами. Вот сдадим по приезду военной разведке, пусть с ним  и  мучаются,
пытают сколько душе угодно, не флотское это дело. В море все  проще  -  враг
или над тобой плавает, или также как ты, за  рыбами  прячется.  И  все  всем
понятно.
   Однажды Антон проснулся от глухих ударов. Он сел на койке и  прислушался.
Взрывалось где-то над лодкой. При каждом  ударе  лодку  сильно  встряхивало.
Все, что не было закреплено, р